2. Значение эпоса Эллады

Словесность у эллинов, как и у других народов древности, началась с эпоса. Это вид поэзии, повествующий как о богах и героях, так и о начале мира, о знатных родах и основании городов, об «изобретении» земледелия и судоходства. От этой огромной словесности сохранились лишь «Илиада» и «Одиссея». Но они не были началом длительной эпической традиции, а ее высшей точкой. Вероятно, истоки относится к XI–IX вв. до н. э., возможно даже к микенскому времени. Местом формирования гомеровского эпоса являлась Иония. Современные знания о Гомере, как и непосредственно эллинов, ограничены, что о породило в Новое время «гомеровский вопрос», о чем уже было сказано выше. Вне зависимости от дискуссий по «гомеровскому вопросу», дискуссии о том, кто был автором (или авторами) поэм, несомненно, они передавались первоначально изустно до того, как были записаны. Несколько столетий «песни» являлись спутниками пиров и торжественных сборищ эллинов. Исполнители их назывались аэдами. Такие певцы упоминаются в «Илиаде» и «Одиссее». Певцов, исполнявших только приписываемые Гомеру сочинения, называли «гомеридами». Об одном из гомеридов, Кинефе с острова Хиоса, античная традиция свидетельствует, что он вставил в «Илиаду» и «Одиссею» много собственных стихов. Насколько были в этом отношении щепетильны другие аэды, неизвестно.

Сюжеты «Илиады» и «Одиссеи» обращены не к прошлому, отдаленному от Гомера несколькими столетиями. Источником этого прошлого для автора служили мифы и предания, из которых поэт создал своеобразное историческое полотно («Илиада») и повествование о возвращении одного из героев Троянской войны на родину («Одиссея»). Правдоподобия Гомер добивался такой детализацией изложения, что создавало впечатление будто автор сам участвовал в битвах или помогал Одиссею складывать из бревен плот. Но картина реальности нарушается не только и не столько участием богов, которые постоянно помогают своим любимцам или вредят их противникам и даже вступают в сражения (это своеобразный литературный прием), сколько тем, что Гомеру так восхищающее его прошлое практически неведомо. В ярких описаниях битв под Троей проглядывается современное ему предполисное общество с уже начинающимся разделением на многонадельных и безнадельных, с конфликтами между басилеями и рядовыми членами общины, с входящим в обиход железом.

Мир олимпийских богов Гомера имеет мало общего с религией микенской эпохи, известной по письменным памятникам и изображениям. Вместо Богини-Матери у него Бог-Отец Зевс, которому как главе патриархальной семьи подчинены и мужские, и женские божества. И хотя имеются у поэта некоторые имена богов, известных микенцам, они принадлежат не микенской, а новой традиции, имеющей очень мало точек соприкосновения с религией 2 тыс. до н. э.

В отличие от современных литературоведов и историков наивное несоответствие мира с существующими реалиями, созданного воображением Гомера, не волновало первых слушателей и читателей «Илиады» и «Одиссеи» – эллинов начала железного века, чья жизнь была наполнена суровой борьбой и лишениями. Гомер стал спутником создателей первых полисов в Эгейском регионе и основателей многочисленных поселений на Западе и на берегах Понта Эвксинского. Не случайно пересказ строк Гомера есть на черепке VII в. до н. э. из поселения эллинов на островке Питекуссе. Можно не сомневаться в том, что те, кто проложил дороги к берегам Апеннинского полуострова и Сицилии, не пугали Сциллы и Харибды, циклопы: они уже понимали разницу между реальной опасностью и вымыслом. Гомер возмещал своей фантазией то, чего не хватало в жизни. Он поднимал их на Олимп и открывал мир богов, которым было не чуждо ничто человеческое. Таких богов, как у Гомера, не знал ни Древний Восток, ни более ранний мир Эгеиды.

При обращении к ранней поэзии эллинов, следует воспринимать изображенный мир таковым, каким его воспринимали в соответствии с песнями поэм эллины. Но при этом следует учитывать, что без Гомера, кем бы он ни был – единственным автором, двумя или даже целой корпорацией певцов, – не состоялось бы того, что мы называем античной литературой и, в более широком смысле – античной культуры.