660); Впервые он был опубликован в виде монографии

в 1990 году.

(Ростов-на-Дону) Л. Денежкин

Дополнение ко второму изданию

Гражданство и национальная идентичность

Вплоть до середины 80-х годов казалось, что ис-

тория перешла в кристаллическое состояние

<posthistoire>. Этим словом Арнольд Гелен характе-

ризовал то примечательное чувство, что все изменя-

ется, но ничего больше не происходит. Rien ne va

plus-как полагали, ничего и в самом деле неожидан-

ного больше произойти не может. Под стеклянным

колпаком системных оков все возможности казались

лишенными своей привлекательности, все альтерна-

тивы-замороженными, а еще открытые варианты

выбора-бессмысленными. Со временем это настро-

ение изменилось. История вновь пришла в движение,

она приобретает ускорение и даже перегревается. Но-

вые проблемы смещают старые перспективы. Но что

еще важнее-они открывают перспективы на буду-

щее, исходя из которых мы вообще вновьоказываемся

способны различать практические альтернативы.

Три исторических движения нашей приобретшей

мобильность эпохи затрагивают отношение граждан-

ства и национальной идентичности:

1) Немецкое объединение, освобождение восточ-

но- и среднеевропейских государств от советской опе-

ки и распространяющиеся по всей Восточной Европе

национальные конфликты придают неожиданную ак-

туальность вопросу о будущем национального госу-

дарства.

2) Становление Сообщества Европейских Госу-

дарств, важной вехой которого является вступление в

силу в 1993 году соглашения об общем внутреннем

рынке, по-новому освещает отношение национально-

го государства к демократии: демократические про-

209

цессы в рамках национальных государств безнадежно

отстают от [процессов ] экономической интеграции,

происходящих на наднациональном уровне.

3) Гигантская миграционная волна из бедных ре-

гионов Востока и Юга, с которой в ближайшие годы

еще сильнее придется столкнуться Западной Европе,

придает проблеме беженцев новые масштаб и настоя-

тельность. Тем самым обостряется противоречие

между универсалистскими основоположениями де-

мократического правового государства, с одной сторо-

ны, и партикуляристскими требованиями сохранения

цельности установившихся форм жизни-с другой.

Эти три темы служат поводом для понятийного

прояснения некоторых нормативных установок, ко-

торые помогают нам лучше понять сложное отноше-

ние гражданства и национальной идентичности*.

1. Прошлое и будущее национального государст-

ва.

События в Германии и в восточноевропейских

странах придали новый поворот дискуссии, которая

уже давно велась в Федеративной Республике, по по-

воду пути к <постнациональному обществу>**. Мно-

гие интеллектуалы выражали, в частности, сожале-

ние в связи с дефицитом демократизма в ходе объе-'

динения, которое было осуществлено на администра-

тивном и экономическом уровне без участия граждан;

сегодня им адресуют упреки в <постнациональном

высокомерии>. Эти разногласия по поводу способа и

сроков государственного объединения имеют своим

источником не только противоположные настроения

спорящих партии, они объясняются также и исполь-

зованием непроясненных понятий. Одна сторона по-

нимает присоединение пяти новых земель к Феде-

*Я благодарю Ингеборг Маус и Клауса Гюнтера за кри-

тические предположения и импульсы к размышлению.

**Glotz P. Der Irrweg des Nationalstaats. Stuttgart, 1990.

J. Habermas. Vergangenheit als Zukunft. Z`urich, 1991.

ративной Республике как восстановление единства

национального государства, расчлененного четыре

десятилетия назад; с этой точки зрения нация высту-

пает как дополитичсское единство, как сообщество

исторической судьбы. Другая сторона понимает госу-

дарственное объединение как восстановление демо-

кратии и правового государства на той территории,

где начиная с 1933 г. гражданские права были так или

иначе лишены силы; с этой точки зрения старая Фе-

деративная Республики-неменее, чем новая,-была

нацией граждан. В этом республиканском словоупот-

реблении понятие нации как субъекта государства

(staatsnation) теряет как раз те коннотации дополи-

тической народности, которые сопровождали выра-

жение <национальное государство> в Европе периода

Нового времени. Исчезновение семантической связки

между [понятиями ] гражданства и национальной

идентичности отражает тот факт, что сегодня, с пре-

вращением Европейского сообщества в политический

союз, постепенно исчезает и классическая форма на-

ционального государства. Об этом говорит и экскурс в

историю его возникновения в начале Нового времени.

В Европе периода Нового времени оказалось нс-

способной к самостабилизации старая форма импе-

рии, объединяющей множество народов,-империи,

продолжавшей существовать в виде старой Римской

империи германской нации 'или Российской и Ос-

манской империй*. Среднеевропейский пояс городов

дал вторую, федеративную структуру формирования

государств. Прежде всего в Швейцарии возникла та-

кая федерация, которая оказалась достаточно силь-

ной для того, чтобы снять этнические напряжения

мультикультурного гражданского союза. Но лишь

третья форма-централизованное территориальное

государство-для европейской системы государств

*

Ср. по поводу дальнейшего М. R. Lepsius. Der europ`aische

Nationalstaat,, in: ders., Interessen, Ideen und Institutionen. Opladen,

1990, 256 ff.

надолго приобрела структурирующую силу. Это госу-

дарство-как в Португалии, Испании, Франции, Анг-

лии и Швеции-вначале возникло из королевств и

позднее, в ходе демократизации по французскому об-

разцу, приобрело форму национального государства.

Эта государственная формация обеспечила рамочные

условия, в которых капиталистическая система хо-

зяйствования смогла распространить свое влияние на

весь мир. А именно-национальное государство сфор-

мировало инфраструктуру для управления, воспи-

танного в духе правового государства, и предоставило

гарантии существования определенного пространства

индивидуальной и коллективной деятельности, сво-

бодного от государственного вмешательства. Нако-

нец, оно (и это нас интересует прежде всего) создало

основу для формирования культурной и этнической

гомогенности, благодаря которой с конца XVIII в.

смогла осуществиться демократизация государствен-

ной системы-хотя, конечно, ценой подавления и

изоляции национальных меньшинств. Национальное

государство и демократия - близнецы, порожденные

французской революцией. В культурном плане они

стоят в тени национализма.

Это национальное сознание есть способ культур-

ной интеграции, специфичный именно для Нового

нремени. Политическое сознание национальной при-

надлежности возникает из определенной динамики,

которая только тогда способна охватить население,

когда это последнее уже вырвано из своих сословных

социальных связей благодаря процессам экономиче-

ской и общественной модернизации, когда оно, следо-

вательно, мобилизовано и разобщено в одно и то же

время. Национализм - такая формация сознания, ко-

торая предполагает отфильтрованное через историо-

графию и рефлексию усвоение культурных традиций.

Он возникает в среде образованной буржуазной пуб-

лики и распространяется через каналы современной

массовой коммуникации. И то и другое-литератур-

ное опосредование и публицистическое распростра-

нение-придает национализму искусственные

черты; будучи некоторого рода конструктом, он изна-

чально предрасположен к манипулятивным

злоупотреблениям, осуществляемым политическими

элитами.

История возникновения национального государ-

ства отражается в истории понятия <нация>*. У рим-

лян <Natio>-имя богини рождения и происхождения.

Слово <нация> относится, так же как и <gens> и <po-

pulus> и в противоположность <civitas>, к тем народ-

ностям (часто-<диким>, <варварским> или <языче-

ским> народам), которые еще не организованы в

качестве политических союзов. В соответствии с этим

классическим словоупотреблением нации представ-

ляют собой родовые сообщества, которые интегри-

рованы географически - через поселение и соседст-

во - и культурно - благодаря общности языка,

обычаев и традиций, - но еще не обладают государст-

венной организацией, которая бы интегрировала их

политически. В этом значении <нация> сохраняется

на протяжении средневековья и в XV в. входит в на-

родные языки. Даже Кант еще говорит: <то множест-

во, которое признает себя объединенным в граждан-

ское целое блaгoдaря общему происхождению,

называется нацией (gens)>. Но уже в период раннего

Нового времени возникает конкурирующее словоу-

потребление: нация как носитель суверенитета. Со-

словия репрезентируют перед <королем> <нацию>. С

середины XVIII в. оба значения - нация как родовое

сообщество и нация как <народ государства> - переп-

летаются. Сийес и французская революция делают

<нацию> источником государственного суверенитета.

За каждой нацией следует теперь признать право на

политическое самоопределение. Место этнической

связи занимает сообщество демократической воли.

*Ср. статью <натион> in: Historisches W`orterbuch der

philosophie. Bd. 6. S. 406 - 414.

Таким образом, в период французской револю-

ции <нация> из дополитичсского единства стала тем

признаком, который конститутивен для политиче-

ского сообщества. В конце XIX в. это отношение меж-

ду унаследованной национальной идентичностью и

обретенным, демократичсски конституированным

гражданством, при котором первое выступает как ус-

ловие для второго, уже переворачивается. Так, зна-

менитое изречение Эрнсста PcHaHa<L'cxistcnccd 'line

nation est... un plebiscite de tous lc jours> (Существо-

вание нации есть непрерывный плебисцит) уже на-

ходится в контексте, направленном против нацио-

нализма. После 1871 г. Ренан только потому смог

отклонить претензии Германской империи на Эльзас,

используя как аргумент указание на французскую

национальность населения, что <нацию> он понимал

как нацию граждан, а не как родовое сообщество.

Нация граждан обретает свою идентичность не в

этничсски-культурных сходствах, но в практике

граждан, которые активно используют свои демо-

кратические права на участие и коммуникацию.

Здесь республиканская компонента [идеи 1 граждан-

ства полностью освобождается от принадлежности к

дополитическому сообщестку, интегрированному че-

рез происхождение, общие традиции и язык. Рассмот-

ренный в этой перспективе, первоначальный сплав

национального сознания и республиканских убеж-

дений оказывается выполняющим лишь функцию

катализатора.

Национализм, опосредованный историзмом

(Ilistorisches Bcwusstscin) и романтикой, стало быть,

опосредованный в научном и литературном отноше-

ниях, стал основой коллективной идентичности, ко-

торая была фупкцunlll:lJlhln:iЛ._^',^ роли гражданина, воз-

никшей в период французской революции. А имен-

но-в плавильне национального сознания все аскри-

птивные признаки происхождения превратились и

столь же многочисленные результаты сознательного

214

усвоения традиции. Из унаследованной националь-

ности возник обретенный национализм, форма духа,

конституируемая собственными силами. Он смог спо-

собствовать формированию такой формы идентифи-

кации индивида со своей ролью, которая требует вы-

сокой меры личной вовлеченности-вплоть до само-

пожертвования: всеобщая воинская обязанность была

лишь обратной стороной гражданских прав. В готов-

ности бороться и умереть за свою родину проявлялись

в равной мере и национальное сознание, и респуб-

ликанские убеждения. Это служит объяснением того

взаимодополняющего отношения, в котором изна-

чально находятся национализм и республиканизм:

возникновение одного опосредовано другим.

И все же это социально-психологическая связь, а

нс концептуальная. Национальная самостоятель-

ность и коллективное самоутверждение в отношения х

с чужими нациями могут быть поняты как некий кол-

лективистский вид свободы. Эта национальная свобо-

да нс совпадает с подлинно политической свободой

граждан во внутренних делах. Поэтому позднее со-

временное понимание этой республиканской свободы

может вновь отделиться от пуповины сознания на-

циональной свободы, из которого оно возникло. На-

циональное государство лишь на время установило

тесную связь между <этносом> и <демосом>*. В соот-

ветствии со своим понятием гражданство всегда было

независимо от национальноН идентичности.

Понятие гражданства развивается из понятия са-

моопределения Руссо. Сначала <суверенитет народа>

понимался как ограничение или оборачивание коро-

левского су вере и итета, которое ос нов ывается на дого-

воре между народом и правительством. В противопо-

ложность этому у Руссо и Канта суверенитет народа

нс понимается как какой-то перенос господской влас-

* l^psilisM.R. l^hnoslilic! Dcrr.os.iir b-psilli (14401. S. 247- -

255.

Til сверху вниз или как разделение власти между дву-

мя партиями. Для них суверенитет народа означает

скорее трансформацию власти как господства в такое

состояние, когда сам (народ) дает себе законы

(Selbstgesetzgebung). Место исторического пакта, до-

говора о господстве, занимает здесь общественный

договор как абстрактная модель способа конститу-

ирования власти, которая легитимирует себя только

в осуществлении демократического законодательст-

ва, исходящего от самого народа. Благодаря этому

политическая власть теряет черты естественного на-

силия: из <auctoritas> государственной власти должны

быть вытравлены все остатки <violenlia>. В соответ-

ствии с этим представлением <только единодушная и

объединенная воля всех, поскольку каждый обо всех

и все о каждом пришли к одному и тому же реше-

нию. .. может быть законодательной> (Кант).

Тем самым отнюдь нс предполагается существо-

вание субстанциальной всеобщности народной воли,

которая обязана своим единством некой предшеству-

ющей гомогенности происхождения или формы жиз-

ни. Консенсус, которого достигают в ассоциации сво-

бодных и равных, покоится в конечном счете лишь на

единстве процедуры (Verfahrens), по поводу которой

пришли к согласию. Эта процедура демократического

формирования мнений и принятия решений, приоб-

ретая дифференциацию, становится конституцией

правового государства. В плюралистическом государ-

стве конституция выражает формальный консенсус.

Граждане желают регламентировать свою совмест-

ную жизнь в соответствии с теми принципами, кото-

рые, поскольку они основываются на равных интере-

сах каждого, могут найти обоснованное одобрение

всех. Такая ассоциация структурирована благодаря

отношениям взаимного признания, в которых каж-

дый может рассчитывать на уважение к себе как к

свободному и равному со стороны всех. Каждая и каж-

дый должен (должна) найти признание в трех отно-

шениях: в своей неприкосновенности они должны

найти равную защиту и равное уважение как уни-

кальные индивиды, как члены этнической или

культурной группы и как граждане, т.е. как члены

политического сообщества. Эта идея само-

определяющегося неолитического сообщества во мно-

гих формах нашла правовое воплощение в кон-

ституциях и вообще в политических системах

Западной Европы и США.

Конечно, в языке юристов <гражданство>,

<citoyennete> или <citizenship> долгое время означало

лишь подданство или национальность; лишь с недав-

него времени это понятие расширяется и приобретает

смысл гражданского статуса, который описывают че-

рез гражданские права*. Поддинстао определяет

принадлежность лиц к народу государства, существо-

вание которого признается международным правом.

Эта дефиниция членства, безотносительно к внутрен-

ней организации государственной власти, наряду с

территориальным определением пространства, нахо-

дящегося под суверенитетом государства, служит со-

циальному ограничению государства. В соответствии

с тем, что демократическое правовое государство по-

нимает себя как ассоциацию свободных и равных

граждан, подданство связано с принципом доброволь-

ности. Традиционные аскриптивные признаки места

проживания и рождения (jus soli и jus sanguinis) от-

нюдь не обосновывают безусловного подчинения вер-

ховной государствен ной власти. О н и служат л и шь как

административные критерии для приписывания [на-

селению 1 имплицитного одобрения, которое уравно-

вешивают право на переселение и на отказ от поддан-

ства**.

*К дальнейшему ср. Grawert R. Staatsangeh`origkeit und

Staatsburgerschaft. Der Staat 23, 19S4. S. 179-204.

**

Shuck P. H., Smith R. M. Citizenship without Consent, New

Haven, 1985. Каp. 1. Конечно, отделение нормативного смысла под-

данства от аскриптивных признаков происхождения не везде про-

ведено последовательно. Так, статья 116 Основного закона [ФРГ]

вводит понятие так называемого немца по статусу, который может

принадлежать немецкому народу на основании получившего

объективное подтверждение <признания себя членом культурного

сообщества>, не будучи при этом немецким подданным; он пользу-

ется привилегией (которая оспаривается сегодня в дебатах по пово-

ду конституционной политики) на получение прав гражданства.

217

Сегодня, конечно, понятия <гражданство>, или

<citizenship>, употребляются не только в связи с член-

ством в такой организации, как государство, но и в

связи с тем статусом, который содержательно опреде-

лен гражданскими правами и обязанностями. Основ-

ной закон ФРГ не содержит, правда, определения

гражданского статуса, подобного швейцарскому ак-

тивному гражданству, в явном виде*; но, основываясь

на статье 33, абзац 1 Основного закона и исходя из

всей совокупности гражданских прав и обязанностей,

в особенности из основных прав, правовая догматика

разработала понятие единого статуса, понимаемого

сходным образом**. В республиканском понимании

проблема самоорганизации правового сообщества

является отправным пунктом, а права на политиче-

ское участие и коммуникацию образуют ядро граж-

данства. Р. Граверт понимает его как <правовой ин-

ститут, благодаря которому отдельный подданный

*Winzeler R. Die politischen Rechte des Aktivb`urgers nach

schweizerischem Bundesrecht. Bern, 183.

**

Hesse K. Grundz`uge des Verfassungrechts. Heidelberg, 1990.

S. 113: <Как субъективные права, они (основные права) определяют

и гарантируют правовое состояние индивида в его основаниях; как

(объективные) основные элементы демократического порядка и

порядка правового государства, они включают его в этот порядок,

который со своей стороны может стать действительностью лишь

благодаря актуализации этих прав. Обоснованный и обеспеченный

основными правами Основного закона кoнституциoннo-pравoвoй

статус индивида есть материальный правовой статус, т. е. статус,

имеющий конкретно определенное содержание, которым не могут

неограниченно распоряжаться ни индивид, ни государственные

власти. Этот конституционно-правовой статус образует ядро обще-

го гражданского статуса, который, помимо основных прав, опреде-

ляется также и законами>.

включается в конкретную связь деятельности госу-

дарства, участвуя в ней>*. Статус гражданина фик-

сирует, в частности, демократические права, которые

индивид может рефлективно использовать, чтобы из-

менить свое материальное правовое положение.

В философии права соперничают две противопо-

ложные интерпретации этого активного гражданства.

В либеральной традиции естественного права, начало

которой было положено Локком, откристаллизова-

лось индивидуалистичсски-инструмснталистское по-

нимание роли гражданина, в республиканской тра-

диции учения о государстве, использующей Аристо-

теля,-коммунитаристски-этическос. В первом слу-

чае гражданство понимается по образцу членства в

какой-либо организации, которое обосновывает пра-

вовое положение [гражданина], во-втором-по мо-

дели принадлежности к самоопределяющемуся эти-

чески-культурному сообществу. В соответствии с

первым истолкованием, индивиды остаются внешни-

ми государству, они вносят определенный вклад в его

воспроизводство-например, своими голосами при

выборах и налоговыми выплатами-с тем, чтобы вза-

мен воспользоваться результатами его организаци-

онной деятельности. В соответствии со вторым истол-

кованием граждане интегрированы в политическое

сообщество как части в целое-таким образом, что

они могут сформировать свою личностную и социаль-

ную идентичность только в горизонте общих тради-

ций и признанных политических институтов. Соглас-

но либеральной интерпретации, граждане, в сущнос-

ти, не отличаются от частных лиц, которые отстаива-

ют перед государственным аппаратом свои

дополитичсскис интересы: согласно республиканской

интерпретации, гражданство актуализирует себя

* Grawcrik. StaalsvolklilidSlaalMiigchorigkcil. I landliiich dcs

Staalsrechts.hg. v.J. lseiisccundi'. Kirchof. Heidelberg. IOS7, 6>S4 ff.

только в коллективной практике самоопределения.

Чарльз Тейлор описывает эти конкурирующие по-

нятия гражданства следующим образом: одна (мо-

дель) в центр помещает прежде всего индивидуаль-

ные права и принцип равенства перед законом, а так-

же осуществление практики управления, которая

учитывает предпочтения граждан. Именно это долж-

но быть гарантировано. Способность быть граждани-

ном состоит прежде всего в способности актуализи-

ровать эти права и добиваться соблюдения принципа

равенства перед законом, а также-оказывать вли-

яние на лиц, принимающих решения... Эти институ-

ты имеют совершенно инструментальное значение...

Участию в управлении как таковому нс придается

никакой ценности... Другая модель, напротив, опре-

деляет участие в самоуправлении как сущность сво-

боды, как часть того, чтодолжнобыть гарантировано.

Это... существенная компонента способности быть

гражданином. Полное участие в самоуправлении рас-

сматривается как способное, по крайней мере иногда,

внести свой вклад в формирование наличного консен-

суса, который мог бы обеспечить идентификацию ин-

дивида и группы. Управлять и быть, в свою очередь,

управляемым-это значит, что, по крайней мере не-

которое время, правителями можем быть <мы>, а не

только <они>*.

Хотя модель сообщества как целостности, в кото-

рую без остатка инкорпорированы граждане, по мно-

гих отношениях нс соответствует современным по-

литическим отношениям, она все же имеет некоторое

преимущество перед той организационной моделью,

в соответствии с которой индивиды изолированно

противостоят государственному аппарату и связаны с

ним только через функционально специфицирован-

* Taylor Ch. The Liheral-Communitariaii Dch.itc, in:

Rosenhium N. (Hd.). Liberalism and lhc Moral l.ilc. Cambridec, Mass.

1989,178ГГ.

ные отношения членства. А именно-она делает яс-

ным, что политическая автономия есть та самоцель,

воплотить которую в действительность никто не мо-

жет сам по себе, в частном преследовании собствен-

ных интересов; воплотить ее могут лишь все вместе,

на пути интерсубъективно осуществляемой практи-

ки. Правовое положение гражданина конституирует

себя в сети эгалитарных отношений взаимного при-

знания. Оно требует от каждого принятия перспек-

тивы участника, перспективы первого лица множест-

венного числа-а не только перспективы наблюдате-

ля, перспективы ориентированного на собственный

успех наблюдателя или действующего лица (Aktor).

Но отношения признания, гарантированные пра-

вом, репродуцируются не сами по себе, они нуждают-

ся в объединенных усилиях граждан, т. с. в практике,

к которой никто нс может быть принужден через пра-

вовые нормы. Современное право, определяющее ме-

ры принуждения, по веским причинам нс распростра-

няется на мотивы и убеждения сто адресатов. Право-

вой долг, скажем, активного использования

демократических прав-нечто, отдающее тоталита-

ризмом. Поэтому статус гражданина, конституиро-

ванный правовым образом, остается зависимым от

того, насколько созвучен ему фон тех мотивов и убеж-

дений ориентированного на общее благо гражданина,

к которым нельзя принудить через право. Респуб-

ликанская модель гражданства напоминает о том, что

институты, гарантированные конституционным пра-

вом, лишь в той мере имеют ценность, в какой делает

их ценностью население, привыкшее к политической

свободе, обжившееся в практике самоопределения,

которая осуществляется в перспективе <мы>. Инсти-

туционализованная правом роль гражданина должна

быть вписана в контекст свободной политической

культуры. Поэтому коммунитаристы настаивают на

том, что гражданин должен <патриотически> иден-

тифицироваться со своей формой жизни. Так, Тейлор

221

постулирует некое оощес сознание, которое возника-

ет из идентификации с сознательно принимаемыми

традициями собственного политически-культурного

сообщества: проблема состоит в том, сможет ли наш

патриотизм выжить в условиях маргинализации са-

моуправления, основанного на принципе участия?

Как мы видели, патриотизм-это общая идентифи-

кация с историческим сообществом, основанным на

определенных ценностях. Но это должно быть такое

сообщество, фундаментальные ценности которого

воплощают (принцип 1 свободы*.

Это, как кажется, противоречит нашему тезису о

том, что между республиканизмом и национализмом

существует лишь исторически случайная, а не по-

нятийная связь. Но при ближайшем рассмотрении

оказывается, что из размышлений Тейлора вытекает

лишь то, что универсалистские основоположения де-

мократического правового государства нуждаются в

некотором политически-культурном укоренении.

Конституционные принципы только тогда могут

оформиться в общественные практики и стать движу-

щей силой динамически понятого проекта создания

ассоциации свободных и равных индивидов, когда они

занимают такое место в контексте истории какой-

либо нации граждан, что образуют единство с мо-

тивами и убеждениями граждан.

И примеры мультикультурных обществ-таких,

как Швейцария или США-показывают, что поли-

тическая культура, в которой могут пустить корни

конституционные принципы, отнюдь не должна осно-

вываться на фундаменте общих для всех граждан эт-

нических, языковых и культурных истоков.

Либеральная политическая культура образует лишь

общий знаменатель конституционного патриотиз-

ма, который одновременно обостряет ощущение мно-

гообразия и неприкосновенности различных форм

* Taylor(1989).l'.17S.

222

жизни, сосуществующих в мультикультурном обще-

стве. И в будущем европейском федеральном государ-

стве одни и те же правовые принципы должны будут

интерпретироваться исходя из перспектив/различных

национальных традиций, различных национальных

историй. Собственная традиция должна будет усвое-

на с точки зрения, релятивированной с помощью пер-

спектив других традиций, так, чтобы она могла стать

частью наднациональной западноевропейской кон-

ституционной культуры. Такого родапартикулярнст-

ское укоренение не лишило бы суверенитет народа и

права человека ни грана их универсалистского смыс-

ла. Итак, ясно: демократическое гражданство не нуж-

дается в укоренении в национальной идентичности

какого-либо народа; однако, будучи индифферент-

ным к многообразию различных культурных форм

жизни, оно требу от социализации всех граждан в рам-

ках общей политической культуры.