Проблема биологического и социального

Данная проблема является одной из сложнейших методологических проблем психологии. Она имеет очень обширное проблемное поле и тесно связана с некоторыми другими методологическими проблемами, которые мы рассматриваем в других разделах данного пособия. Проблема биологического и социального – междисциплинарная, поэтому она конкретизируется по-разному в зависимости от того, в какой обрасти психологии она ставится. На стыке психологии и физиологии она конкретизируется как психофизиологическая проблема. На пересечении общей психологии и психологии развития она рассматривается в плане соотношения между условиями, источниками и движущими силами развития.

В общей психологии проблема рассматривается в нескольких аспектах:

– как проблема соотношения между природными задатками и прижизненно формирующимися способностями;

– как проблема соотношения между биологическим и социальным в природе человека.

Рассмотрим эти варианты постановки проблемы и подходы к ее решению. Следует отметить, что проблема соотношения между природными задатками и прижизненно формирующимися способностями находится на пересечении общей и дифференциальной психологии. Изучение наиболее общих закономерностей формирования способностей – задача общей психологии. В общей психологии данная проблема рассматривается в нескольких аспектах. Во-первых, изучается качественное своеобразие человеческих способностей. Во-вторых, исследуется соотношение между генетической и средовой обусловленностью человеческих способностей.

Качественное своеобразие человеческих способностей изучалось А.Н. Леонтьевым и его сотрудниками в рамках деятельностного подхода [Леонтьев, 1972] на примере формирования звуковысотного слуха. Испытуемым нужно было различать по высоте два звука, которые предъявлялись им попарно. Эксперименты А.Н. Леонтьева, Ю.Б. Гиппенрейтер и О.В. Овчинниковой показали, что в том случае, когда испытуемые пытались просто различать два звука по высоте, пороги различения оставались высокими и не происходило заметных изменений звуковысотного слуха. При включении испытуемым своей деятельности в процесс звукоразличения пороги различительной чувствительности значительно падают и формируется звуковысотный слух. Другими словами, когда испытуемые пропевали звуки, которые нужно было различить по высоте, их тональная чувствительность повышалась и благодаря вокальной деятельности формировался новый функциональный орган.

Эксперименты А.Н. Леонтьева, Ю.Б. Гиппенрейтер и О.В. Овчинниковой позволили сделать выводы о том, что «специфически человеческие способности и функции складываются в процессе овладения индивидом миром человеческих предметов и явлений и что их материальный субстрат составляют прижизненно формирующиеся устойчивые системы рефлексов» [Леонтьев, 1972. С. 60]. По выражению А.Н. Леонтьева, виртуально мозг заключает в себе не те или иные специфически человеческие способности, а лишь способность к формированию этих способностей. Исследование А.Н. Леонтьева и коллег позволило конкретизировать принцип, сформулированный С.Л. Рубинштейном: психическое развитие человека обусловлено общими закономерностями общественно-исторического развития; при этом значение биологических природных закономерностей не упраздняется, но «снимается», т. е. остается, но в опосредованном и преобразованном виде. Многие исследования в современной психологии направлены на определение того, какова роль природных задатков в формировании способностей человека.

Одна из областей психологии, где издавна идет дискуссия о роли природных задатков в формировании способностей, – психология интеллекта. Современные теории интеллекта можно расположить на своеобразном континууме, у которого на одном из полюсов – представления о том, что интеллект никак не обусловлен природными задатками, а на противоположном полюсе – представления о том, что интеллект наследуется и его величина полностью определяется величиной IQ родителей. Наиболее близка к этим представлениям точка зрения Г. Айзенка, который считал, что интеллект человека обусловлен природными задатками примерно на 80 %. При этом Айзенк исходил из того, что индивидуальные различия между людьми по уровню интеллекта обусловлены, прежде всего, интеллектуальной активностью, которая, по его мнению, в решающей степени обусловлена активацией коры больших полушарий. Проявлением интеллектуальной активности, по Г. Айзенку, является скоростной фактор интеллекта, который он считал центральным. Очевидно, что исходные теоретические предпосылки стали основой для вывода о том, что интеллект обусловлен природными задатками на 80 %. Такие выводы находят и некоторое эмпирическое подтверждение, прежде всего, в исследованиях в области психогенетики, проведенных с помощью близнецовых методов. Исследования показывают, что коэффициенты корреляции интеллекта у дизиготных близнецов, воспитываемых в одной семье, равны примерно 0,6, а у монозиготных близнецов, разлученных в детстве, – 0,8. Авторы одного из наиболее известных современных обзоров по проблемам интеллекта R.J. Herrnstein и С. Murray (1994) утверждают, что IQ зависит от генов на 60 – 80 %, а от внешних условий соответственно на 20 – 40 %. Такой подход к проблеме вызывает возражения, по крайней мере, по двум причинам. Во-первых, коэффициент корреляции интеллекта у близнецов рассматривается как непосредственное количественное выражение влияния наследственности на интеллект, что не бесспорно. Кроме того, исходная проблема не сводится к количественному соотношению между влиянием генов и воздействием среды. Изучаемая проблема гораздо шире, и для ее решения требуются не только близнецовые методы. Исследования, сочетающие в себе как количественные, так качественные методы, позволят изучить тот иерархический уровень в структуре интеллекта, который в наибольшей степени обусловлен природными задатками, и те, которые максимально детерминированы внешними условиями.

Соотношение биологического и социального было и остается одной из наиболее актуальных методологических проблем в психологии личности. Издавна в психологии идет дискуссия о специфике мотивации человека. Для обсуждения этой проблемы необходимо выделить в ней, по крайней мере, два аспекта [Вилюнас, 1990]:

– механизмы человеческой мотивации;

– содержание человеческой мотивации.

Содержание человеческих мотивов рассматривается в большинстве теорий личности. Редукционистская точка зрения на мотивы человека состоит в том, что не существует специфически человеческих мотивов. Такая точка зрения впервые в истории психологии была сформулирована в психоанализе Фрейда. В раннем психоанализе основной побудительной силой в поведении человека, как известно, признавалось либидо, в более поздних работах Фрейда – эрос и танатос как влечение к жизни и противоположно направленное влечение к разрушению и смерти. Уже после Фрейда к числу природных инстинктов в психоанализе прибавились избегание страха и голода, но суть от этого не менялась: базовые побуждения человека унаследованы от природы. Любопытно, что не только в психоанализе, но и в гуманистической психологии признавалось, что значительнейшие потребности человека обусловлены биологически. Так, С. Rogers (1951) признавал, что человеку, как и любому живому существу, свойственна потребность в укреплении себя как средоточия собственного опыта.

Противоположная точка зрения на человеческую мотивацию сводится к тому, что биологических потребностей как таковых у человека вообще нет. Можно говорить лишь о том, что человек испытывает некоторые потребности, как и любой живой организм, но его потребности отделены как от способа их удовлетворения, так и от объектов, при помощи которых они удовлетворяются (С.Л. Рубинштейн, А.Н. Леонтьев, П.Я. Гальперин). В основе этой точки зрения – марксистское положение о качественном своеобразии удовлетворения потребностей у человека, которое конкретизируется применительно к психологии. Так, по словам А.Н. Леонтьева (1975), в человеческом обществе предметы потребностей производятся, а благодаря этому производятся и сами потребности. П.Я. Гальперин (1998) взамен традиционной формулировки проблемы как соотношения биологического и социального предлагал другую. Биологическое П.Я. Гальперин понимал как связанное с инстинктивными формами реагирования у животных, в отличие от этого органическое свободно от такой связи. По отношению к человеку методологически корректна, по мнению П.Я. Гальперина, постановка проблемы как соотношения органического и социального. При этом органические потребности у человека удовлетворяются специфически человеческими способами.

Между тем механизмы мотивации человека действительно представляют собой отчасти развитие тех механизмов, что встречаются у животных. Примерами могут быть мотивационные явления, аналогичные импринтингу, т. е. фиксация человека на объектах, о которых, пользуясь метафорой А.Н. Леонтьева, можно сказать, что потребность встретилась с ними в первую очередь. Наряду с такими у человека имеются и другие механизмы мотивации, не имеющие аналогов в природе («сдвиг мотива на цель», смыслообразование и пр.). Наличие биологических механизмов мотивации у человека не может быть доказательством того, что нет качественных различий в психической организации человека и животных.

Таким образом, ученые пытаются решить данную проблему разными путями – как через дальнейшие эмпирические исследования, так и через переформулирование самой проблемы в более корректную с методологической точки зрения.