Личные отношения супругов

Наш древний брак, насколько о нем можно судить по некоторым отрывочным и неполным известиям, не есть союз двух равноправных существ: вступая в брак, женщина поступала под власть мужа. В этом удостоверяют некоторые старинные брачные обряды, и теперь сохранившиеся. К таким обрядам принадлежит обряд разувания: молодая должна была разуть своего мужа. Рогнеда не хотела выйти замуж за Владимира по той причине, что он был сын рабыни, а она находила для себя оскорбительным "разути рабынича". В этом обряде выражается взгляд на женщину, как на слугу; это символическое выражение отношения жены к мужу как рабыни. Несомненно, что в X - XI вв., к которым относится приведенное свидетельство, в княжеских и боярских семьях жены не были не только рабынями, но и слугами; но обычай разувания есть остаток древности, показывающий, что было время, когда жена была рабыней мужа. Этот обычай сохранился и теперь на Украине, где новобрачная снимает с мужа сапоги, а он ударяет ее голенищами по спине, что означает его право наказывать жену.

В связи с подчиненным значением женщины стоит и самая форма брака. Когда жена считалась слугой мужа, форма брака была полигамическая. Указания на полигамию встречаются как в наших памятниках, так и в памятниках западных славян и германцев. Наш начальный летописец говорит, что северяне, радимичи, вятичи имели по две и по три жены. Владимир Святой имел шесть жен и много наложниц. Некоторые из наших исследователей стараются смягчить свидетельство Начальной летописи, утверждая, что если у нас и существовало многоженство, то только в редких случаях, преобладала же моногамия. Но это уже вопрос факта, а не права. Право в том, что каждый мог иметь несколько жен, и если в действительности не все имели по нескольку жен, это объясняется различием экономического положения. Чтобы приобрести многих жен, нужно было иметь достаточные средства, а их имел не всякий.

С принятием христианства взгляд на подчинение жены мужу должен был несколько смягчиться, а во взаимных отношениях супругов должно было проявиться более равенства, чем это было возможно прежде. Это видно из того, что сохранение супружеской верности сделалось обязательно и для мужа. Но принципиально и в христианском браке жена остается под властью мужа. Владимир Мономах в своем поучении детям говорит: "Жену свою любите, но не дайте ей над собою власти".

Из начала зависимости жены от мужа следует, что личное положение жены определяется положением ее мужа, т.е. жена князя становится княгиней, жена боярина - боярыней, крестьянина - крестьянкой, попа - попадьей и т.д. Из этого общего правила древнее право наше знает одно исключение: свободный человек, вступавший в брак с рабыней без ряду с ее господином, не только не сообщал ей свободы, но и сам становился холопом (Русская Правда III ред. ст. 142). Но свобода жены-рабыни могла быть выговорена по соглашению с ее господином.

Имущественные отношения супругов

Об имущественных отношениях супругов наши древнейшие памятники содержат очень немного, и то, что в них внесено, было, может быть, формулировано не без влияния греко-римского права.

Имущественные отношения супругов в римском праве подвергались с течением времени значительным изменениям. Древнейшее состояние этого вопроса было такое: жена, выходя замуж, поступала под власть мужа, становилась как бы его дочерью (filiae loco). При таком браке имущество жены составляло собственность мужа. С течением времени возник свободный брак, т.е. без перехода жены под власть мужа. Это отразилось и на имущественной стороне: имущество жены стало рассматриваться как совершенно самостоятельное. В этом свободном браке все издержки брачной жизни лежат на муже. Еще позднее возникает детальная система: жена или ее родственники приносят приданое (dos) в обеспечение издержек семейной жизни, а муж - предбрачный дар, ante nuptias donatio. Кроме приданого и дара у супругов могло быть и другое имущество, но "приданое" и "дар" составляли брачное имущество, которое находилось в собственности мужа и из доходов которого обеспечивались нужды брачной жизни. Но право собственности мужа на приданое по Юстинианову законодательству было очень ограниченно. Он не мог отчуждать приданое жены без ее согласия. В случае прекращения брака приданое поступало к жене или ее наследникам, предбрачный дар - мужу или его наследникам; впрочем, путем соглашения могли быть приняты меры, чтобы один из супругов получил часть из имущества, принадлежавшего другому. Постановления о детальной системе вошли и в те сборники светского права, которые содержатся в наших кормчих.

Для сравнения укажем еще на систему, которая развилась в германском праве, систему "единения имуществ" супругов в браке (Gutereinheit). Вопрос о юридической конструкции этого единения или общения имуществ спорен. Следуем Герберу (System des deutschen Privatrechts). Брак производит единение жизни, поэтому целям брака должно служить имущество той и другой стороны. Разница этой системы от детальной состоит в том, что здесь целям брака должно служить все имущество супругов, причем цели брака понимаются гораздо шире, чем по римскому праву. Соединенное имущество обеспечивает не одни только издержки по дому и воспитанию детей, но может служить и для промышленных предприятий. Права мужа и жены на это соединенное имущество не меняются в браке: жена - собственница своего имущества, но пока продолжается брак, хозяйничает и распоряжается имуществом муж. Движимое имущество жены он продает без ее согласия; для продажи недвижимого должен иметь согласие жены, кроме случаев крайней нужды. Своим - муж распоряжается неограниченно, как и до брака. С прекращением брака каждая из сторон получала свое имущество, и если оказывалось, что муж употребил часть его не на цели брака, жена имела право на удовлетворение. Некоторые писатели конструируют имущественные отношения супругов в виде Gutergemeinschaft, т.е. в виде общего имущества. Действительно, в некоторых местностях Германии муж не может продавать недвижимостей ни своих, ни жениных без согласия жены, кроме случаев крайности. В случае смерти супругов наличность делится независимо от того, кто сколько принес, а как общая собственность (Вгиппег у Гольцендорфа. I. 181). Таким образом, в германском праве встречаемся с разными формами имущественных отношений супругов.

Переходим к русскому праву. Из Русской Правды видно, что родственники (родители и братья), выдавая своих родственниц замуж, наделяли их, как могли (III ред. 125). Жены, таким образом, приносили с собой в брак некоторое имущество. Из Русской же Правды можно вывести, что после прекращения брака имущество жены поступало к ее наследникам даже в том случае, если бы муж что-либо из этого имущества дал своей второй жене. Это следует из той статьи, которая говорит о судьбе имущества матери после ее и мужа ее смерти: "Будут ли дети, то что первое жены (что осталось от первой жены), то возьмут дети матери своея; любо си на жену будет взложил (дал второй жене), обаче, матери своей возмуть" (III ред. 124). В том же смысле высказывается и Псковская судная грамота. Она предоставляет вдове право искать на родственниках своего умершего мужа "скруты своей или платья" (91), т.е. движимостей, с которыми она была выдана замуж.

О судьбе имущества во время брака, о том, кто имел право управлять им и распоряжаться, наши древнейшие домосковские источники не говорят ни слова. Неволин думает, что с древнейших времен у нас существует полная раздельность имущества супругов. Он выводит это из того, что памятники не заключают никакого ограничения относительно права жены распоряжаться своим имуществом. Основание это трудно принять. В памятниках действительно не говорится об ограничении прав жены, но на молчании древних памятников нельзя строить никакой теории, так как они не исчерпывают своего предмета. В церковном уставе Владимира Святого в числе дел, подлежащих церковному суду, упомянуто "пошибание между мужем и женою о животе", т.е. спор между мужем и женой о движимостях. Как же духовенство решало эти споры? Надо думать, что оно решало их по византийскому праву; а по византийскому праву муж был собственником приданого, хотя и ограниченным. Поэтому сомнительно, чтобы духовенство споры супругов о движимостях решало в смысле признания за женой права неограниченного распоряжения своими движимостями.

Самая возможность тяжб жены с мужем об имуществах возникла у нас, конечно, под влиянием византийского права. Трудно думать, чтобы такие тяжбы допускались народными русскими воззрениями, с точки зрения которых жена состояла во власти мужа, должна была служить ему и могла быть им наказываема. А если это так, то понятно, что имущественные права жены свою первую юридическую конструкцию получили в практике духовных судов и, следовательно, под влиянием византийских начал*. Такое происхождение должна иметь и приведенная выше статья Русской Правды, которая есть не что иное, как своеобразная передача следующего постановления Эклоги: "Такоже и мужеви, во ино совокупление приходящу, ни что же от первыя ему жены прияти. Аще ли суть без возраста дети, тех вещи хранити ему, дондеже совершени будут. Аще ли сии совершени будут, подати им оттоле уже матери их совершенныя вещи" (Кормч. II ч. С. 178).

Но хотя первый шаг к ограждению имущественных прав жены и был сделан под влиянием византийского права, это не значит, однако, что имущественные отношения супругов определялись у нас исключительно рамками римской детальной системы. Из памятников московской эпохи видно, что имущественные отношения супругов определялись и народными обычаями, и очень различно.

Вопрос об ответственности жены за долги мужа и по памятникам домосковским решался неодинаково. По договору Новгорода с немцами 1270 г. жена отвечала за долги мужа в том только случае, если ручалась за него. Эту статью можно считать новгородской, а не немецкой на том основании, что по немецкому проекту договора жена должна была ответствовать, безусловно, за долги мужа (Андреевский. О договоре Новгорода с немецкими городами. Ст. XXI). Наоборот, по Псковской судной грамоте вдова изорника отвечала перед господином за долг своего мужа, если и не участвовала в его обязательстве. В Русской Правде о разбойнике сказано: "Выдадять и всего с женою и с детьми на поток и разграбление" (III ред. 10). Вину совершил муж, а ответственность падает на все семейство, конфискуется все имущество, хотя бы что принадлежало и жене. Тот же смысл имеет и ст. 6 договора смоленского князя Мстислава с немцами: "Оже разгневается князь на своего человека,... а отиметь князь все, женоу и дети, оу холопство..."; или по рижской редакции: "Аще князь взвержет гнев на роусина, повелить его разграбите с женою и с детьми..." По готландской редакции жена за вину мужа идет в холопство и, следовательно, лишается своего имущества, по рижской - конфискуется имущество мужа и жены безразлично (ст. 6).

Неволин, утверждая, что по нашему древнему праву жена не отвечает за вину и долги своего мужа, указывает, между прочим, на статью договора Олега с греками, по которой жена убийцы удерживает за собой то имущество, которое принадлежит ей по закону. В этой статье нет оснований видеть русское право. Она имеет в виду не столько ограждение прав русских жен, сколько греческих, и, конечно, составлена греками (см. Приложение в конце книги. Греческое и русское право в договорах с греками). Подтверждение своей мысли Неволин видит и в статье Русской Правды: "Аже холоп крадет кого-либо, то господину выкупати и, либо выдати и с ким будет крал; а жене и детям не надобе. Но оже будуть с ним крали и хоронили, то всех выдати" (III ред. 154). В данном случае невинная жена и дети не выдаются с мужем. Но статья имеет в виду холопов, а не свободных людей. Этим она и объясняется. Выдача с мужем невинной жены и детей увеличила бы только убытки господина, невиновного в преступлении своего раба. Эта статья, следовательно, имеет целью оградить права господина от лишних убытков; а потому в ней скорее есть основание видеть подтверждение, путем исключения, общего правила об ответственности жены и детей за деяния мужа и отца, чем доказательство их безответственности.

Таким образом, наша древняя практика по вопросу об ответственности жены за мужа следует двум разным направлениям. Порядок новгородский возник под несомненным влиянием византийского права*. Во втором направлении надо видеть остаток русских народных воззрений на брак, с точки зрения которых жена не имела ни личной, ни имущественной самостоятельности, а потому и должна была разделять его участь. Ссылку жены вместе с мужем по ст. 10-й III ред. Русской Правды Неволин объясняет тем, что брак ссылкой мужа для жены не прекращался, а потому жена за ним и следует (100). По всей вероятности, он разумеет здесь христианский брак. В таком предположении нет надобности. С мужем ссылаются не только жена, но и дети. В рижской же редакции Мстиславова договора говорится не о ссылке мужа с женой, а о разграблении их, т.е. конфискации имущества мужа и жены. Этого уже никак нельзя вывести из нерасторжимости христианского брака. Все эти правила совершенно удовлетворительно объясняются дохристианскими воззрениями на брак и семейство, по которым жена и дети принадлежат мужу, не имеют независимого от него бытия, а потому и разделяют его участь, как личную, так и имущественную.

______________________

* В Эклоге читаем: "Аще кто имея жену, возмет взаим от некоего, и аще не может сих творити воздания, неповинна будет жена его от пристроя своего подати заимодавцу, аще не обрящется волею в такове долзе поручившися по муже своем" (Кормч. Ч. II. С. 189).

______________________

Мы не хотим этим сказать, что положение жен в древней России было всегда подавленное деспотической властью мужа. Это уже вопрос факта, а не права. Владимир Мономах недаром советует своим сыновьям не давать над собой власти женам*. Были, значит, мужья, которые подчинялись женам. Но, если бы такой муж стал на разбой или заслужил гнев князя по какой другой причине, его жена все-таки была бы лишена своего имущества и последовала бы за ним в ссылку.

______________________

* В том же духе и русские пословицы: "Худое дело, коли жена не велела", "Худо мужу тому, у которого жена большая в дому", "Кто жене волю дает, тот сам себя бьет", "Знай баба свое криво веретено" (Даль. I. 467).

______________________