2.3. Мифорелигиозные представления эпохи неолита

Период, связанный с отступлением ледников на север, и началом современной геологической эпохи археологи называют «мезолитом» - среднекаменным веком. Он продолжался от 11 до 6 тысяч лет до новой эры.

Общее потепление климата вызвало таяние огромных ледниковых массивов. Огромные массы воды скатывались по формирующимся речным долинам и насыщали влагой водоемы и атмосферу. В этих условиях изменяются ландшафт, флора и фауна. Происходит увеличение площадей занятых лесами, вымирают крупные животные ледниковой эпохи. Формируются новые биоценозы, представленные сибирским видами таежных животных. Особенно катастрофическое наводнение, как отмечают геологи имело место в 11 тысячелетии до н. э¹⁴⁵.

В мезолите древние жители Байкальского региона, как и все население планеты, начали перестраивать свои хозяйственные занятия и весь жизненный уклад применительно к новым природным условиям. Сменились основные формы охоты и охотничья тактика. Охота на более мелких и подвижных животных современного типа изменила образ жизни людей. В условиях обновленной природы мезолитические охотники и рыболовы вынуждены были перейти к подвижному образу жизни. Они отказались от строительства постоянных жилищ. Изменился облик поселений. Стали преобладать легкие жилища каркасной формы. Не случайно стоянки этого времени представляют собой явно временные стойбища, очевидно, сезонного характера.

Хотя основные орудия труда оставались прежними, резко увеличилось количество мелких изделий. Появились и новые универсальные изобретения – лук и стрелы, что увеличило эффективность охоты в новых условиях. Значительно возросла роль рыболовства, приручается собака. Мелкие общины, появившиеся в результате дробления крупных привели к тому, что их стало больше и между ними установились связи. Нередко эти общины проводили совместные облавные охоты, культовые церемонии.

Следует учитывать то, что эпоха мезолита до сих пор остается наименее изученным периодом древней истории. По отношению к археологическим памятникам этой эпохи остается открытым ряд вопросов. Среди них основной - вопрос о датировке памятников, и соответственно, предметов искусства и культа. Тем не менее, большинство ученых придерживается версии о том, что в искусстве наскальной живописи наблюдается преемственность традиций при переходе от верхнепалеолитического рисунка к искусству мезолита. Это же касается преемственности знаковой системы и культа. Изменения в образе жизни и пережитые природные коллизии в течение мезолита, конечно, не могли не повлиять на содержание религиозно-мифологических представлений населения. Это отчетливо фиксируется данными содержания мифов, сохраненных цивилизациями, создавшими наиболее ранние системы письменности (Передняя Азия) о событиях Великого Потопа¹⁴⁶.

На наш взгляд, изменения демографической ситуации и форм хозяйствования этого времени стали начальным этапом в процессе формирования «новых людей» (как послепотопного явления), стоящих на ином технологическом уровне, чем человек эпохи палеолита, ведущих производящее хозяйство, и соответственно по иному воспринимающих окружающий мир и действительность.

Эпоха неолита в Байкальском регионе, как и на смежных территориях, была временем коренных изменений в развитии человеческого общества. Она началась около 6, 5 тыс. лет назад и закончилась 4 тыс. лет назад. По мере стабилизации климата и окружающей среды постепенно к концу этой эпохи люди окончательно адаптировались к ней и выработали не менее эффективные способы хозяйствования, чем в позднепалеолитическое время. Охота и рыболовство, дополняемые собирательством, давали достаточно большие, необходимые для оседлой жизни запасы пищи. Поэтому в неолитическую эпоху население Прибайкалья и Забайкалья снова живет оседлой жизнью. В это время человек научился выращивать одомашненные им злаки, создавать запасы пищи. Он приручил животных и стал пользоваться продуктами животноводства. Наконец, он в совершенстве освоил технику изготовления каменных и костяных орудий и кроме этого, научился обрабатывать глину. На стоянках появилась керамика – глиняная посуда. Так за период неолита люди переходят от присваивающих форм ведения хозяйства к производящим. Охота, собирательство и рыболовство за это время превращаются из основных форм во вспомогательные виды хозяйственной деятельности.

Таким образом, степные, южные районы Байкальского региона стали одним из немногих районов на территории нашей страны, где произошло явление, получившее название «неолитической революции», т. е. начался переход от присваивающего хозяйства – охоты, рыболовства, собирательства к производящему хозяйству – земледелию и скотоводству. Это событие имело исключительное значение для истории культуры древнего населения края. В историческом и этнокультурном отношении неолитическая эпоха во многом носила переломный характер.

Переход к новым видам хозяйственной деятельности происходил не везде. Как показали раскопки на реке Чикое, Мензе, в верховьях Ингоды, Хилка и на севере Забайкалья, люди по-прежнему занимались охотой и рыболовством. Они жили в иных (таежных) условиях. Поэтому иным у них, в отличие от современников-степняков был уклад хозяйства. Это значит, что в Байкальском регионе в неолите проживали различные группы людей, у которых складывались различные хозяйственно-культурные типы. Очевидно, что в этот переломный момент уже отмечается определенная неравномерность развития отдельных районов. В одних районах обитали земледельцы – собиратели, в других жили охотники. В это же время складывались определенные этнические общности, о чем свидетельствуют и различные группы археологических памятников¹⁴⁷.

Между различными группами населения региона в это время осуществлялись тесные контакты в обмене культурными достижениями. Такие контакты население Байкальского региона поддерживало с племенами Монголии, Прибайкалья, Якутии, Дальнего Востока, Китая. Это способствовало более интенсивному развитию их материальной и духовной культуры по сравнению с изолированными племенами соседних таежных районов. В своих хозяйственных, культурных и этнических связях население степных районов Байкальского региона стало ориентироваться на степные районы Монголии, втягиваясь в мир скотоводов и земледельцев Центральной Азии. Вероятнее всего, в это время происходит постепенная смена матриархального рода патриархальным.

Изменившийся образ жизни создал условия для развития мифорелигиозного комплекса у населения Байкальской Азии. Однако, необходимо отметить, что основа мифологических представлений неолитического населения наследовалась из предшествующих эпох. Так, миф о Вселенной, расчлененной на силы небесные в образе птиц, земные в облике копытных, подземные в виде змей и рыб и, переданный через образ мирового дерева, сохранял свою значимость и в период мезолита, и в эпоху неолита¹⁴⁸. Сохраняют свое сакральное значение культ богини-матери (Природа - Мать) и тотемистические представления.

При сравнительном изучении материалов наскального искусства Восточной Сибири, Нижнего Амура и индейцев Северо-Западного побережья Северной Америки среди петроглифов удалось выявить группу разноглазых антропоморфных масок-личин, часть из которых относилась ко времени неолита. Ответ на вопрос о том, что явилось фундаментом, на котором возникла и развилась тема разноглазых личин петроглифов дают древние мифы палеоазиатов, народов Юго-Восточной Азии и североамериканских индейцев¹⁴⁹. Сказания об одноглазых, а еще ранее – разноглазых женских божествах, одна половина лица (или один глаз) которых была луной, а другая солнцем, входят в наиболее древние мифологические циклы, как у палеоазиатов, так и других народов мира, например ульчей, тибетцев.

В боннской мифологии Тибета сохранился в наиболее чистом варианте ярко обрисованной образ разноглазого женского божества, в котором нашли изображение воззрения древних на Вселенную, дуализм представлений о жизни и смерти, выразившиеся в создании образа древнейшего образа Великой праматери всего сущего на земле. Эта легенда о создании мира повествует, о том, что в начале мироздания во Вселенной обитало некое персонифицированное женское начало, именуемое Клумо, возникшее из ничего, которое привело в порядок все сущее.

Идентичный образ женского разноглазого божества-духа сохранился в мифологии народов Амура. Образ женщины, обладательницы солнца и луны, которыми она как мячами играет, подбрасывая их верх, сохранился и в фольклоре чукчей. Изображения разноглазых женских духов известны и в искусстве малых форм эвенков. Это были изображения злых женских божеств – Чулюгды, особенно опасных для детей. Чулюгды, по представлениям эвенков, обитают в нижнем мире, куда ведет знаменитая шаманская река¹⁵⁰.

Эвенки считали, что одноглазые и однорукие женщины, хозяйки дороги мертвых, были некогда первыми шаманками. Предания об этом существовали у многих народов мира. Река, соединяющая все три мира (небесный, земной и подземный) в единый родовой шаманский мир, была населена старухами-шаманками, стойбища которых располагались по берегам. На середине реки жила старейшая шаманка, хозяйка мира мертвых – Буни. Главой страны мертвых у гольдов также почиталась старая женщина – первая шаманка.

Разноглазые женские существа – Вселенские праматери – известны не только в сказаниях народов Тибета, Нижнего Амура и сибирской тайги. Они не были враждебно настроены к человеку. Даже тогда, когда эти вселенские женские образы рисуются как образы владычиц преисподней, фантастические чудовища, пожирающие души мертвых, они не относятся к разряду вредных духов. Миновав чрева этих мифических существ, души оказываются в ином мире, а не исчезают бесследно.

Но в неолите с течением времени, со сменой материнского рода отцовским, образы добрых женских божеств, хозяек Вселенной или преисподней, сменяются диаметрально противоположными. Так на смену Клумо пришли отвратительные образы кетской Хосадам, эскимосской Седны и нганасанской Земли – мамаки и т.д. В мифах, героинями которых являются перечисленные персонажи, отражен мотив грехопадения женского божества и его низвержения светлым мужским духом. Верхний светлый мир, где некогда правило доброе, дающее жизнь всему живому вселенское женское начало, делается местом пребывания верховного мужского божества, а женщина становится его вечным антагонистом и изгоняется в преисподнюю¹⁵¹.

Якуты, лопари, нгасаны, финны, эскимосы, кеты, индейцы Британской Колумбии и ирокезы представляют хозяйку нижнего мира в образе чудовищного женского существа, пожирающего души умерших. На морское дно опускается изгнанная людьми Седна палеоазиатов, хозяйками мира мертвых становятся первые шаманки народов Нижнего Амура. По кетской легенде, хозяйка острова мертвых на. р. Енисее, источник всех людских несчастий и болезней, - одна из центральных мифологических героинь Хосадам, которая первоначально обитала в прозрачном дворце на седьмом небе. Ее низвергает главное мужское божество – богатырь Алба.

Смена материнского рода отцовским отражены в индейской легенде о Тсигаглале – мифической женщине – вожде одной из индейских деревень на Р. Колумбия. Акт низвержения женских божеств описывается и в легендах индейцев Британской Колумбии. В мифах индейцев, народов Сибири и палеоазиатов совпадают даже подробности. Обе выступают в облике полумедведей-полуженщин. Обе низвержены путем превращения в камень или изгнания на остров мертвых мужчинами – странствующим волшебником или богатырем Албой¹⁵². Таким образом, трансформация образа богини-матери происходит в прямой и непосредственной зависимости от социально-экономических изменений родовой жизни племен неолита. Необходимо подчеркнуть, что этот процесс наблюдается от Тибета до Северо-Западного побережья Америки.

Характерной чертой эпохи неолита в Байкальском регионе остается тотемизм. Здесь в отличие от Нижнего Амура, было преобладание изображений лошади, барана и быка. «Общей чертой всех изображений, - писал А.П. Окладников, - являются не только реализм исполнения, единый реалистический дух, но и сюжеты. Подавляющую массу наскальных изображений этой группы составляют фигуры одного и того же животного, один и тот же образ, который красной нитью проходит через все наскальные галереи неолитического времени – лось»¹⁵³.

На территории Монголии, по мнению А. П. Окладникова, в это время, были распространены верования и тотемистические представления, связанные с культом быка¹⁵⁴. Об этом свидетельствует факт распространения зачаточного земледелия, захоронения черепов или рогов быка в специальных ямах, вырытых для этого обряда, а также петроглифы эпохи неолита. Культ быка, возникший на востоке Монголии в новокаменном веке, отражает серьезный этап и в процессе одомашнивания этого животного, и в религиозных представлениях неолитических племен Монголии.

В рисунках эпохи позднего неолита Монголии преобладают изображения диких лошадей, ослов, киянгов, горных баранов, над которыми выбиты точки. Иногда эти знаки показаны рядом со зверем. Много также изображений змеи. Видимо змея пользовалась большим почетом. Далее по числу изображений идут фигуры горных козлов, фантастических зверей, птиц (возможно уток), а также длинные параллельные линии, рога, стрелы, грибовидные фигуры. Имеются изображения кабана, зайца, черепахи, круга с ножкой, солнца и т.д.¹⁵⁵. Очевидно, что с изменением климата и уменьшением травостоя значительно меняется состав скота. Крупный рогатый скот уступает место мелкому. И соответственно постепенно культ быка уступает место культу других копытных животных.

Интересно также отметить, что обожествление быка сохранялось на востоке Монголии вплоть до эпохи хунну, оставивших легенды о своем происхождении от этого тотемного предка. Интересно отметить, что в эпоху неолита к зооморфным изображениям на скалах добавляются антропоморфные, которые «свидетельствуют о переменах в мировоззрении и мифологии лесных охотников. Это адоранты. Они молитвенно воздевают руки к священному образу предков - лосю. Но вместе с тем у них можно видеть и луки в руках - указание на активную роль человека» ¹⁵⁶.

Наряду с лучниками и другими антропоморфами, на наскальных рисунках обитателей сибирской тайги можно увидеть эротические сцены, которые, по мнению исследователей, отражают культ плодородия. Такие картины указывают, что предпочтение отдавалось женскому началу, воспроизводящему род, и свидетельствуют о значительной роли женщины - матери на этой стадии развития древнего общества. Вместе с тем встречаются и рогатоголовые антропоморфы - признаки наличия религиозного культа, шаманских камланий.

Среди памятников неолитического искусства Восточной Сибири первое место по праву принадлежит изображениям лося – сохатого, с которым связаны, были сложные мифологические представления и, в первую очередь, космогонические идеи¹⁵⁷. Однако, наряду с ними, здесь изредка встречаются также изображения и других животных, в том числе медведя¹⁵⁸.

Изображения медведя дают возможность констатировать для периода неолита, отчетливые признаки этого широко распространенного в недавнем этнографическом прошлом культа медведя, и полнее охарактеризовать мировоззрение древнейших племен Байкальского региона. Самое яркое выражение медвежьего культа у народов Сибири, Америки, и северной части Восточной Европы, представляет медвежий праздник; с ним связаны многочисленные и сложные обряды, а так же богатая мифология. Как известно, главными моментами медвежьего праздника являются ритуальная борьба с медведем, умерщвление его и похороны¹⁵⁹.

Можно не сомневаться, что такие похороны костей медведя, сопровождаемые определенной обрядностью, существовали в неолите Сибири, и возможно, ранее. Обрядность медвежьего праздника в принципе является, однако, лишь усложненным и далеко зашедшим в своем развитии вариантом охотничьих обрядов, сопровождающих убиение зверей, особенно же наиболее важных и чтимых животных, начиная с лося¹⁶⁰.

Сама по себе, роль медведя в культуре неолита объясняется рядом более общих идей и представлений, вытекающих из общего строя первобытной идеологии и из первобытного мировоззрения в целом. Первая и основная такая идея - о происхождении определенных родов или племен от зооморфного предка, медведя, в одних случаях предка по женской линии, в других - по мужской¹⁶¹. Как следует из тунгусского мифа, несомненно отражающего верования отдаленных времен, космическим охотником за лосем является вовсе не человек: и даже не антропоморфное божественное существо, а зверь, медведь¹⁶². Мифический сохатый имеет, следовательно, здесь прямое отношение к охотничьей магии и привлечению зверей. Что же касается медведя, то он появляется в такой же интимной связи с духами шаманской колотушки, т. е. с шаманским культом и шаманами¹⁶³.

Между тем, с понятием о первом предке нередко связываются представления о культурном герое, который учит людей всем искусствам, всем тайнам культа или даже приносит им огонь и вдувает в них живую человеческую душу, является первым художником, первым кузнецом и шаманом. После этого не удивительно, что именно Манги - предок в медвежьем облике - представлен в мифе эвенков как покровитель шаманства и шаманов. В то же самое время, эвенкийский культурный герой медведь-богоборец и первый шаман - манги по самому своему наименованию ясно обнаруживают сходство с древним мифическим образом страшного хтонического чудовища, которое носит у сибирских народов наименование «мангыс», «монгус», «мангатхай». Мангыс северо-азиатских мифов не только людоед, но и космическое чудовище - «обжора» ¹⁶⁴.

Как грозный космический охотник, мифический медведь обнаруживает не менее тесную связь с небесным стрелком - громовником, который, как хорошо выяснил в свое время Г. Н. Потанин, у многих центрально-азиатских и сибирских племен мыслится в медвежьем облике. Медведь означает здесь само небо или, вернее, его зооморфное олицетворение, что находит свое отражение и еще в одном эвенкском термине, обозначающем медведя - «амака». Это слово означает у эвенков не только медведя, но и «бога», т. е. хозяина Верхнего мира¹⁶⁵. Аналогичная связь понятий «небо» и «медведь» прослежена Г. Н. Потаниным на материале тувинского языка, где кайкаран, или хайрхан, тоже означает небо, но вместе с тем и медведя.

Образ медведя на писаницах находится в прямой связи с древней дуалистической мифологией и сюжетом космической охоты. Антропоморфный медведь-мужчина этих наскальных рисунков в ряде случаев тоже должно быть - прямой предок мужчины Манги, или Мани современного фольклора; да и назывался он, должно быть, этим самым именем, о древности которого свидетельствует уже его широкое распространение среди так называемых урало-алтайских племен и народов.

Новыми, характерными для неолита признаками искусства является разделение тела животного на несколько крупных частей, главным образом изображены головы отдельных животных. Наличие их, несомненно, дополняет наши представления о мировоззрении и верованиях древнего населения Байкальского региона. Они убедительно свидетельствуют о существовании магической обрядности и связанных с ней представлений - так называемой парциальной магии, согласно которой часть тела животного закономерно заменяет полную фигуру. Ярко выступает на неолитических петроглифах культ плодородия, связанный, с характерным для охотников стремлением размножить животных, увеличить их поголовье в лесу и заполнить убыль, вызванную охотой.

Сохраняются со времен палеолита и такие виды религиозной веры как культ мертвых (предков). В Байкальском регионе известно большое количество древних погребений неолитического времени. Академик А. П. Окладников был одним из первых исследователей, кто обратил внимание на специфичность локализации могильников эпохи неолита и ранней бронзы на территории Восточной Сибири. Им было установлено, что наиболее крупные некрополи, как правило, занимают наиболее эффектные высоты побережий рек, а точнее холмов в устьях рек или по берегам озер, но обязательно на солнечных склонах, защищенных от ветра.

В северных и северо-западных районах края археологи находят овальные курганы камней, под которыми в скорченном положении головой на север лежат останки людей. В южных районах для погребаемого выкапывалась узкая яма, в которой устанавливался каменный столб и к нему прислонялся умерший, а сверху из камней сооружался небольшой ящик. Умершие, как правило, сопровождались, инвентарем производственного назначения¹⁶⁶. Особый интерес представляет погребение в Тамцаг-Булаке (Монголия). Оно обнаружено под полом неолитического жилища, и видимо, представляет собой обряд, связанный с охранительной магией¹⁶⁷.

В течение неолита в Байкальском регионе распространилась практика захоронения человеческих черепов, предварительно отделенных от тела. Как считает А. Леруа-Гуран, к этому времени она была распространена по всему миру¹⁶⁸. Культ черепов, который получил особенно яркое развитие у народов Южных Морей, в том числе Полинезии и Меланезии, уходит корнями в глубокую древность и имеет непосредственное отношение к обрядам захоронения человеческих черепов. Этот культ был универсальным явлением первобытной религии вообще. Он происходил, по мнению Л. Я. Штернберга, от поклонения древних наиболее стойким к тлению костям скелета и черепу как самой важной части тела человека – в нем заключается мозг. «Если человеку отрубить палец или руку, он будет жить, но вот лишившись головы – он погибает»¹⁶⁹.

Отдельные захоронения человеческих черепов, сложный обряд погребения, жертвоприношения и развитое наскальное искусство свидетельствуют о том, что жизнь древних жителей Байкальского региона была не менее сложной и богатой, чем жизнь народов в любых других областях земли практически в любое время. Как писал А. Бланк, захоронения человеческих черепов времени палеолита и мезолита (имеются в виду памятники Арчи-сюр Кюр, Плакар и Офнет) указывают на существование института «охоты за черепами», который дошел до настоящего времени и был известен еще в прошлом веке у народов Меланезии, Борнео и др.¹⁷⁰.

Эти погребения ярко иллюстрируют верования, мировоззрение древних обитателей Байкальского региона. Можно говорить о том, что существовал культ предков. Люди верили в жизнь после смерти, в необходимость в ней производственной деятельности. Вероятно, красный цвет в это время имел символическое значение, он ассоциировался со смертью. Об этом свидетельствуют захоронения, совершенные по определенному обряду: умершего хоронили с туго связанными ногами, в сидячем положении и обильно посыпали охрой. Вот почему все найденные в погребениях костяки густо окрашены.

Захоронения раннего периода неолита создают впечатление равенства погребенных и свидетельствуют о захоронениях членов одного рода. Почти в каждом погребении можно найти одни и те же вещи: лук со стрелами, глиняный сосуд, отшлифованные тесла и ножи. Согласно законам рода, весь набор предметов личной собственности должен сопровождать его в могилу. Женщина в это время была равноправна с мужчиной. В могилу ей клали те же орудия, что и мужчинам¹⁷¹. Крупные перемены в сфере материального производства времен неолита в последствии повлияли на общественные отношения. На начальной стадии энеолита появляются парные захоронения, свидетельствуя о зависимом положении женщины, что указывает на повышение роли мужчины в жизни и обществе, что является характерным для патриархально-семейных отношений¹⁷².

Начиная с раннего неолита у жителей Байкальского региона, возникли какие-то вполне определенные представления о северных странах, по своему суровому климату и полугодовой ночи отождествляемых с потусторонним миром. К финальной стадии неолита эти религиозно-мифологические познания оформились в стойкую концепцию о «море мертвых», куда можно попасть по шаманской «дороге мертвых» на лодках или плотах. В связи с этим, особым почитанием пользовались кладбища в устьях крупнейших рек. Отголоски этого древнейшего мифологического представления сохранились у эвенков.

А. П. Окладников и А. Ф. Анисимов считали, что строго выдержанная ориентация поздненеолитических погребений по реке свидетельствует о коренном сдвиге в религиозной идеологии. Если сказать точнее, то финал неолита и начала бронзового века в Байкальском регионе – время установления отцовского рода и появления металла¹⁷³. Вероятно, это действительно было так, однако с тем, может быть, условием, что первые представления о северной «стране мертвых» возникли еще раньше, с начала неолита, когда появились первые погребения с ориентировкой на север и северо-восток, в целом совпадающие с общим направлением стока сибирских рек (в Забайкалье этот сток не везде на север).

Шаманский миф о плавании душ умерших в «страну мертвых» находит фактическое подтверждение по археологическим материалам не только в «речной» ориентировке погребений, скорченности костяков в позе спящего человека, но и в наборе заранее испорченного сопровождающего в специальных походных сумах. Важным доказательством реальности существования в глубоком прошлом шаманского представления о «лодках в страну предков» служат наскальные рисунки эпохи ранней бронзы. Серия изображений лодок и людей в них с молитвенно поднятыми вверх руками выявлена, к примеру, на петроглифе у с. Шишкино в верховьях р. Лены. Интересно, что под четвертой лодкой находится лосиная или оленья фигура самца.

Культовое содержание данной группы изображений, как писал А. П. Окладников, не подлежит сомнению. На это прямо указывает положение рук человеческих фигур воздетых к небу в общеизвестном ритуальном жесте – молитвы, обращения к Небу, божествам верхнего мира. О культовом, ритуальном смысле этой композиции свидетельствуют и такие характерные детали, как хвосты сбоку и рога на голове человечков, напоминающие о зооморфных признаках шаманских духов и аналогичных деталях ритуального костюма самих шаманов¹⁷⁴.

Образ лося или оленя, сопровождающего лодки мертвых в их плавании в «страну мертвых», известен и в шаманском фольклоре народов Сибири. Это, безусловно, хорошо знакомая нам по шаманским легендам фигура лося (оленя) – обитателя нижнего мира, а также образы ныряющих в волнах «реки мертвых» оленьих «быков» эвенкийских погребальных заклинаний и страшных лосей кетской легенды об олене, владычице преисподней Хосадам, окаменевшей посреди Енисея¹⁷⁵. Важно, что наскальные рисунки лодок с сидящими в них людьми – душами умерших предков - известны не только на территории Байкальского региона, но и на Енисее, Томи и далее – до Карелии и Скандинавии¹⁷⁶.

Преобладающая северная направленность в ориентировке погребений неолита, а также материалы наскальной живописи, говорят о том, что вероятнее всего, именно в это время, во многом благодаря усилившимся контактам, происходит формирование новой картины мира, характерной для мировоззрения населения региона в последующем.

В неолитической картине мира жителей Байкальского региона происходит синтез палеолитической космологии, построенной по вертикальной трехчастной оси с космологией, рисующей мир по горизонтальной оси с четырьмя точками пространства. Север воспринимается как страна мрака и холода, нижний мир, лежащий у устья «мировой реки», или «шаманской дороги» в «море мертвых». Таким образом, истоки реки, по аналогии этого сюжета с восприятием мира у эвенков, находятся в юге, который ассоциируется с верхним миром, миром тепла и света. «Мировая река», протекающая из верхнего в нижний через срединный мир у подножия «мировой горы», где обитает согласно содержанию петроглифов, человек, становится еще одним символом, наряду с «мировым деревом», служащим для соединения миров в космологии неолитического человека.

По нашему мнению, в неолите уже существовали и другие составляющие традиционной картины мира аборигенных народов Байкальского региона, это комплексы жилищ, поселений, могильников и культовых мест. Данные археологии указывают на существование у североазиатских племен особо почитаемых мест, связанных с религиозными культами, являвшимися традиционными. На поселениях, являющихся со времени палеолита средоточием духовной жизни охотников и собирателей, археологи находят остатки жилищ – переносных чумов, постоянно встречаются очаги, кострища, «хозяйственные» ямы практически той же конструкции и содержания, что в палеолите и мезолите¹⁷⁷.

В качестве основного культового комплекса служило жилище, разделенное на мужскую и женскую половину, в центре которого располагался очаг. Святилища на неолитических поселениях и в жилищах представляли собою ритуальные ямы со специфической конструкцией (четкие овальные формы, обкладка стенок камнями и берестой, наличие на их дне кострищ и очагов и т.д.) и характерным набором жертвенного материала (черепа или специально отсортированные кости косули, быка, скелеты собак в анатомическом порядке, каменные и костяные орудия труда, кварцитовые гальки, керамика). Эти ямы находились как внутри или около отдельных жилищ, так и среди жилых поселений.

Необходимо отметить, что данные сопредельных регионов фиксируют аналогичные результаты. В первую очередь это касается Монголии, и Якутии. На неолитических поселениях здесь отмечены культовые захоронения быка и бычьих рогов, дикой лошади, косули, лося, медведя (лапы медведя), рыбьих костей, собаки, причем наряду со специфическим набором жертвенного материала в них встречены вещи культового значения (амулеты, фетиши, и т.д.) и отмечено наличие специальных крышек. Наряду с ритуальными ямами существовали наземные типы древних культовых мест, пока точно не установленные. Среди них, деревянные сооружения над ямами, плотные скопления жертвенного материала и культовых предметов, кострища в центре или на краю поселений, деревянные идолы. Есть факты бытования специальных жертвенных мест на вершинах сопок, у подножий которых располагались древние поселения.

Культовые места различных типов имеют на своей территории могильники эпохи неолита. Они могут иметь отношение к одному или группе захоронений, а могут относиться в целом ко всему некрополю, тогда культовое число может называться святилищем. Над отдельными могилами иногда фиксируются следы каких-то деревянных сооружений. Если принять культовое место у отдельного захоронения за первичную и одноразовую форму, связанную с почитанием духа умершего предка конкретной семьи, то вторичной и более длительной можно назвать особые площадки на территории некрополя (святилище), где жертвенные приношения и обрядовые действия относились уже в целом ко всем захоронениям, кладбищу, как единому почитаемому организму.

Изучение ситуационных условий расположения могильников эпохи неолита - ранней бронзы дает возможность установить такой немаловажный факт, что почти повсеместно они сосуществуют с одновременными им или чуть более поздними петроглифами. Это еще раз подтверждает священность территории некрополей, которая сливается со священной территорией вокруг петроглифа – культового места¹⁷⁸. Наличие в неолите на территориях освоенных человеком различных типов специальных культовых мест, большинство из которых повторяются от случая к случаю, создает впечатление организации хорошо структурированного пространства вокруг поселений человека. По нашему мнению, кодификация организации пространства современных жителей Байкальского региона: бурят, южносибирских тюрок, якутов и эвенков, во многом совпадают с картиной рисующейся по результатам археологических раскопок.

Разработанная и практически единая система структуры и символизации освоенного пространства, выделение особых зон для поклонения, наряду с происходящими революционными переменами в социально-экономической жизни неолитического общества, позволяет нам сделать следующий вывод.

В неолите коренным образом изменилось содержание религиозно-мифологических представлений: от принесения жертв и совершения различных тризн над могилой конкретного лица общество перешло к почитанию потомками душ предков, перераставших постепенно в образ некоего единого антропоморфного «хозяина» местности, родовой территории¹⁷⁹. Образы духов - хозяев постепенно стали вытеснять из области такие объекты поклонения как, например, домашний очаг, или объекты природы. Теперь он воспринимаются и почитаются не сами по себе, а, исключительно как место обитания духа, или божества. В развитом язычестве божество или демон уже не отождествляются с самим изображением. Считают, что оно носит в себе часть силы первообраза. Но элемент фетишизации сохраняется еще долго, и еще в древневосточных и античных культах мы находим следы того представления, что, бог обитает внутри своего кумира.

Анимизация предметов живой и неживой природы отмечается как факт духовной жизни населения времен неолита и на территориях соседних регионов (Северо-Восток Азии, Дальний Восток, Северо-Западное побережье Северной Америки). Это привело к созданию сложной системы культово-магических представлений, появлению многочисленных табу и страха перед нарушением их. Палеоазиаты, как и эскимосы, и индейцы верили, что наскальные рисунки изображают тех, кто умер, или тех, кого убили, например, души тех животных, которых охотники убивали в лесу. Поэтому они верили, что когда идет дождь, с камней с рисунками капает кровь. Души предков и убитых животных всегда вызывали суеверный страх у азиатских и северо-американских аборигенов¹⁸⁰. Все приведенные выше факты и замечания, позволяют нам предположить, что изменения, происходившие в это время в области социальных и жизненных нормативов, мировоззрения, мистического чувства, нашли свое отражение и в изменении в области культа¹⁸¹.

По нашему мнению, именно в финале неолита появляется шаманизм, под которым, мы вслед за И. А. Крывелевым понимаем, основанную на вере в существование духов (полидемонизм, язычество) культовую сторону религии¹⁸². Именно в период неолита первобытное общество впервые ощутило необходимость в существовании отдельного института жрецов, или шаманов, в чью обязанность бы входило обслуживание увеличивающихся духовных потребностей рода. Профессиональный жрец, шаман, стал необходим как для такого сообщения с духами - хозяевами стихий, природных мест, либо с духами предков, которое бы позволило управлять ими в целях рода. Важной задачей шамана стала необходимость сопровождать души умерших в нижний мир по «реке мертвых».

Был выработан и сам магический обряд приобщения к духам (камлание), который отличается от общественных церемоний своей индивидуальностью. Только особый человек, имел возможность общаться с духами, передавать им просьбы коллектива, интерпретировать их волю. Поэтому, наряду с женщинами жрицами огня, выполнявшими кроме этого, видимо лечебные функции, стали появляться мужчины, профессиональные служители культа. Необходимо учитывать, что именно в неолите, человеческое общество получило возможность содержать на своем попечении здоровых, не занимающихся производящей и добывающей деятельностью мужчин.

В итоге, необходимо сказать, что, сохраняя традиции верхнепалеолитической культуры, культуры неолитического времени символизируют собой переход к следующему этапу – энеолиту и свидетельствуют о длительности сохранения на территории Байкальского региона основных мотивов главной идеологии первобытного общества – мифа каменного века. Дальнейшее развитие неолитических традиций прослеживается в следующую эпоху, тесная преемственность с которой подтверждается археологическими, палеоантропологическими и этнографическими материалами.