Глава I

От низложения Ромула Августула до раздела Италии между византийцами и лангобардами

1. Германские вторжения и римская культура. 2. Хозяйство Италии в правление Одоакра и в период господства остготов. 3. Положение Италии в первый период византийского господства. 4. Вторжение лангобардов до первого перемирия с византийцами. Раздел Италии. 5. Монашество, римская церковь. Хозяйство Италии (до конца

VI века)

1. Процесс разложения римской экономики, зашедший уже столь далеко к концу IV века на всем Западе, был ускорен вторжениями германцев, которые именно в это время наводняют территорию империи и за короткий срок доходят от Рейна до Африки и крайнего юга Италии. Что же касается вопроса о том, какое влияние оказали завоеватели на римскую цивилизацию, то мнение по этому вопросу почти всех современных нам историков глубоко отличается от мнения, господствовавшего в науке 50 лет тому назад и ранее. За последнее время появился ряд ис- следований, в числе которых в первую очередь следует отметить работы крупного французского историка Фю- стель де Куланжа, целью которых было опровергнуть концепцию, ставшую к тому времени чуть ли не общим местом.

Свое гениальное исследование о древних учрежде- ниях Франции, написанное приблизительно 70 лет тому назад, Фюстель де Куланж начинает с опровержения широко распространенного мнения, что германская куль- тура накануне вторжений была прямо противоположна римской и что германцы вели себя в империи как ярые враги, целью которых было уничтожение римского госу- дарства. Он показал, что начиная со времен Тацита германцы или, по крайней мере, те из них, которые окон- чательно поселились на территории между Одером и Рей- ном, не были кочевниками, что они занимались преиму-

\ъ\

щественно сельским хозяйством и постоянно жили на одном месте. Какие бы то ни были следы аграрного ком- мунизма (если он вообще когда-либо существовал) ис- чезли, возникла частная собственность на землю (институт частной собственности получил уже общее признание), предоставлявшуюся отдельным семьям, группам семей или деревням. Германцам совсем не был свойственен тот анархический индивидуализм, который многие исследо- ватели считали одной из основных характерных черт гер- манской цивилизации, обычно противопоставляемой рим- скому строю с его гипертрофией государственности. На- оборот, у германцев существовало уже довольно сложное государственное устройство, несмотря на то, что много- численные германские племена (populi) еще не объеди- нялись в федерацию и еще не возникли города, которые благодаря своей большой притягательной силе стимули- ровали бы производительную деятельность населения окрестной сельской территории. У германцев сложилась своего рода социальная иерархия, являвшаяся естествен- ным дополнением их политической организации. Низшую ступень этой иерархии составляли рабы, очень близкие по своему положению к римским рабам, посаженным на землю: следующую ступень составляли полусвободные, более высокую —свободные, которые несли военную службу и участвовали в народном собрании; наконец, высшую ступень — знать, которая совместно с сословием жрецов составляла королевский совет.

Несмотря на то, что германцы времен Тацита (и даже три столетия спустя) сильно отставали от римлян в своем развитии, поскольку у них, например, не было го- родов, они не знали писаного права, денег и т. д., тем не менее в основном их цивилизация по своему характеру отнюдь не отличалась от римской, а представляла собой только более раннюю стадию развития, которую другие народы индогерманской расы, жившие на территории им- перии, прошли в VI или V веках до нашей эры. И подобно тому, как в действительности не было никакого столкно- вения двух якобы противоположных цивилизаций, не было также, как это показал Фюстель де Куланж, земельного голода, а равно и той ненависти к Риму, которая будто бы побудила германцев выступить против него. Свиде- тельства разных авторов, даже тех, которые по происхо- ждению своему сами были германцами, показывают при-

верженность германских племен империи и личности им- ператора. Задолго до того, как начались вторжения в полном смысле этого слова, германцы в большом коли- честве оседали на землях империи в качестве солдат или колонов; и в том и в другом случае они не только воспри- няли язык и религию приютившей их страны, но и неод- нократно доказывали свою верность Риму. Сами вторже- ния, как уже говорилось, не были вызваны земельным голодом, так как маловероятно, чтобы в областях, где обработанные земли чередовались с обширными лесами и лугами, где не 'было перенаселения (о нем не сохра- нилось никаких сведений), был возможен земельный го- лод. Толчком, побудившим германцев вторгнуться в им- перию, послужили жестокие междоусобицы между от- дельными племенами или же непреодолимый напор со стороны монголов, которые из Центральной Азии, по- добно лавине, обрушились на Европу, проникнув за Рейн и Альпы.

Поэтому вторжения их не'привели ни к систематическим разрушениям, ни к полному ограблению и расхищению всего имущества населения покоренных территорий, — если исключить случаи насилий и грабежей, неизбежные в момент первого столкновения. Возникшие в Галлии, Ис- пании, Африке и, наконец, также в Италии романо-гер- манские королевства не только не порвали с традициями империи, но ни в области права или экономики, ни в об- ласти религии и культуры не создали ничего нового, что можно было бы противопоставить римским учреждениям и обычаям.

При этом Фюстель де Куланж отнюдь не пытается отрицать важного значения германских вторжений в деле создания тех совершенно новых, отличных от прежних условий жизни, которые постепенно складывались на раз- валинах Западной империи; он лишь отрицает, что эти условия были непосредственным и прямым следствием вторжений. В действительности вторжения способство- вали более быстрому крушению императорской власти и, таким образом, лишили римские учреждения той сопро- тивляемости, которой они, несомненно', обладали бы, если бы уцелела центральная власть. «Вторжение V века, — заключает Фюстель де Куланж, — отнюдь не повлекло за собой торжества нового народа, победу нового гер- манского духа; но самый факт германского вторжения,

низвергнув верховную власть римского императора, уни- чтожил также — правда, не сразу, а постепенно — те принципы, .которыми общество привыкло руководство- ваться в своей жизни. Беспорядок, порожденный повсюду нашествием варваров, привил людям новые привычки, которые, в свою очередь, дали начало новым учрежде- ниям... Если рассмотреть историю тех ста пятидесяти лет, которые следовали за смертью Хлодвига, если иссле- довать методы, при помощи которых франкские короли управляли своими подданными, если узнать, как жили франки, каков был образ их мыслей и т. д., станет ясно, что условия их существования мало отличались от усло- вий, которые наблюдались в последний век империи. И наоборот, если перенестись в VII и VIII века, то станет ясно, что общество, которое, быть может, внешне стало более романизованным, было, однако, абсолютно непохо- жим на то общество, которое находилось под властью римских императоров».

Точка зрения Фюстель де Куданжа, встреченная сна- чала с крайним недоверием, позднее была подтверждена многочисленными исследованиями, посвященными от- дельным проблемам. Первыми появились работы истори- ков итальянского права; позднее исследования по исто- рии социально-экономических отношений: крупнейшие немецкие и французские ученые, среди которых в по- следние годы первое место занимают Допш и Пиренн, приступили к исследованию экономики и общественных отношений. Заслугой данных исследований является сле- дующий вывод, почти единодушно принятый этими исто- риками: между римской цивилизацией в той форме, кото- рую она приняла после Диоклетиана и Константина, и цивилизацией Западной Европы в первые столетия сред- невековья существовала полная преемственность. Продол- жала существовать идея империи, идея ее единства, со- хранилась латынь, которая стала языком официальной письменности, богослужения и литературы всех стран, за- хваченных германцами.

Более того, сохранились все римские учреждения, за исключением тех, которые постепенно умирали естествен- ной смертью, так как они не удовлетворяли целям, для которых были предназначены. Вместе с тем, насколько можно судить об этом на основании скудных источников, уцелели все те формы в области экономических отноще-

ний, которые постепенно создались на протяжении двух веков в период упадка империи.

2. Если удалось доказать, что для Галлии, а также для некоторых городов, расположенных по Рейну и верх- нему Дунаю, характерна преемственность римской циви- лизации и римских учреждений, то еще более очевидна эта преемственность для Италии, где некоторые города, такие, например, как Равенна, не испытали бедствий, свя- занных со вторжениями, и смогли, равно как и многие другие города, в той или иной степени пострадавшие при нашествиях, пережить этот период.

Впрочем, могут возникнуть серьезные сомнения, на- сколько долго сохранялась эта преемственность, и прежде всего — можно ли распространить на Италию тот тезис, который блестяще защитил Пиренн, но который основан главным образом на' французских источниках. Пиренн доказывает, что смертельный удар римской цивилизации, римской экономике и учреждениям, которые не были раз- рушены во время германских вторжений, был нанесен примерно в середине VIII века арабским завоеванием Испании и Балеарских островов: в результате пиратства, а также постоянных набегов арабов на побережье Про- ванса, Лигурии и Тосканы сношения с Византийской империей были совершенно прерваны, а следовательно иссякли источники, питавшие те элементы римской циви- лизации, которые еще уцелели на Западе. Но радикаль- ные изменения в экономике и общественном строе Италии произошли, несомненно, значительно раньше и явились следствием вторжения лангобардов, их продви- жения в различные области полуострова и, наконец, соз- давшегося четкого' разделения между византийскими и дангобардскими областями Италии.

Однако те изменения, которые внесли германские вторжения (если они вообще принесли с собой какие- либо изменения) в экономику и все учреждения полу- острова в течение полутора столетий, прошедшие между низложением Ромула Августула и упомянутым выше разделом Италии, были незначительны. Во время корот- кого правления Одоакра (476—489), который оказался у власти, отнюдь не в результате германского втор- жения, а просто вследствие мятежа варварских войск, находившихся на службе у империи, не было сделано,

ни малейшей попытки уничтожить старый порядок и со- здать новый. Стремясь узаконить свое положение как в пределах империи, так и вне ее, Одоакр оказывает да- вление на сенат и заставляет его отправить послов к им- ператору Зинону, чтобы передать последнему знаки им- ператорского достоинства (так как Одоакр считал не- нужным возведение на престол нового западноримского императора) и просить у него титула патриция, что вполне узаконило бы правления Одоакра в Италии. Сле- довательно, в то время, когда на обширной территории — от Бургундии до Африки — создавались все новые и но- вые романо-германекие королевства, Италия еще остава- лась под юрисдикцией императора, а жители Италии, давно привыкшие к тому, что от лица бессильного им- ператора страной фактически управляет варвар, не за- мечали никаких изменений в своем положении, тем более, что высшие должностные лица и советники нового па- триция попрежнему избирались из среды римской ари- стократии. Единственно, в чем можно было бы видеть причину нового расстройства экономики, — это выделение одной трети земельных владений в пользу варваров из войск Одоакра, которые во> главе с ним восстали против Ореста. Однако это выделение земель в пользу варваров, производившееся, впрочем, и в последний период суще- ствования империи, не затронуло, повидимому, суще- ственно чьих-либо интересов, так как в этом разделе приняло участие сравнительно небольшое число солдат.

Что же касается остготов, то вместе с Теодорихом в Италию переселился, целый народ, с женщинами, стари- ками и детьми, состоявший приблизительно из 100 тысяч человек (впрочем, по чисто гипотетическим подсчетам). Остготы получили в Италии обычную треть земель и до- мов, однако лишь тех, которые были расположены на территории между Миланом и Адриатическим морем, где имелись обширные пространства, опустошенные постоян- ными вторжениями и -зачастую полностью заброшенные. Что же касается других областей полуострова и Сицилии, то остготам пришлось ограничиться размещением здесь мелких гарнизонов.

В отличие от Одоакра, Теодорих заложил основы на- стоящего государства с прочной территориальной базой и подчинил своей власти как 'готов, так и римлян. Во, подобно другим государям романс-германских королевств,

Теодор их не стремился к независимости от Восточной рим- ской империи: монеты, чеканившиеся по приказу этого варварского короля, имели на одной стороне монограмму императора, а на другой ■— его изображение. Народ, во главе которого стоял Теодорих, более столетия жил в пределах империи и, несмотря на частые мятежи против императорских чиновников, относился с неизменным по- чтением к императору. Сам Теодорих в юности много лет жил в Константинополе. Поэтому он не мог быть и ни- когда — за исключением последних лет своей жизни — не был врагом ни империи, ни римской цивилизации. Считая, вероятно, положение своего народа мало- отлич- ным от положения тех варварских войск, которые рим- ляне издавна вербовали для защиты своих границ, он оставил за остготами их военные функции; в сфере гра- жданского управления он сохранил неприкосновенной старую римскую иерархию, оставив на местах прежних должностных лиц, а также сохранив за каждым долж- ностным лицом его прежние 'функции.

Теодорих отнюдь не стремился к слиянию варваров с римлянами (этому слиянию препятствовал, в частно- сти, такой фактор, как различие религий), однако он стремился упрочить, по мере возможности, их мирное сосуществование. Именно эту цель преследовал изданный им эдикт. Эдикт Теодориха представлял собой краткое изложение норм римского права, главным образом уго- ловного; этим нормам были в равной степени подчинены как римляне, так и готы.

Столь определенная политика, а равным образом тот факт, что при Теодорихе министры и советники избира- лись из среды римской аристократии, позволяют нам прийти к следующему несомненному выводу: в правление Теодориха не только не было осуществлено сколько-ни- будь глубоких преобразований тех учреждений, которые почти два столетия регулировали экономическую и со- циальную жизнь Италии, но даже не было сделано ни- каких попыток приступить к такому преобразованию. Па- негиристы Теодориха утверждают, что именно благодаря ему в этот период состояние экономики Италии заметно улучшилось; однако для такого утверждения нет доста- точных оснований. Нельзя отрицать, что во время три- дцатилетней передышки между вторжениями, в период относительного покоя и безопасности, создались условия

для некоторого оживления экономической деятельности не только в сельской местности, но и в городах, где эко- номическая жизнь никогда не замирала полностью и по- этому обнаружила теперь признаки возрождения. В са- мом деле, есть сведения (впрочем, в известной степени преувеличенные) о том, что Теодорих приказал построить тысячу кораблей, о том, что из портов Кампании и се- верного побережья Адриатического моря вывозили зерно для оказания помощи населению Лигурии и Прованса, страдавшему от сильного голода.

Некоторые известия, относящиеся .к периоду первой войны между греками (византийцами) и готами, свиде- тельствуют о том, что в период, предшествовавший осаде Константинополя, когда Путеолы и Капуя утратили былое значение, Неаполь превратился в главный торговый центр Кампании. Здесь нашли убежище отдельные группы во- сточных купцов, в том числе целая колония евреев, которые во время осады Неаполя помогали населению в его борьбе, обеспечивая город продовольствием. Кроме того, некото- рое значение в этой связи имеет присущее правлению Тео- дориха оживление строительной деятельности и вообще общественных работ, несмотря на то, что в этом нельзя усматривать безусловный признак прогресса экономики. Это оживление строительной деятельности сказалось не только в строительстве королевских дворцов в Равенне, Павии и Вероне и знаменитых церквей в Равенне, но и в реставрации римских памятников и театра в Помпеях, Аврелиевой стены, а также стен многих городов и кре- постей Северной Италии, в заботах о термах Рима, Ра- венны, Павии, Вероны и Сполето и о минеральных источ- никах в Абано, в начавшихся мелиоративных работах в отдельных районах Понтийских болот и в районе Равенны (эти работы проводили частные лица, которые по окон- чании работ обратились к королю с просьбой пожало- вать им земли, отныне вновь годные под обработку и под пастбище, чтобы возместить тем самым средства, за- траченные на мелиорацию).

Однако эдикт Теодориха, представляющий собой не- сравненно более авторитетный источник, резко противо- речит всем этим оптимистическим свидетельствам. Уже по одному тому, как подобраны императорские законы, какие преступления караются в этих законах наиболее строго, видно, насколько остро ощущался недостаток в

рабочих руках, необходимых для обработки земли, на- сколько неустойчивым было положение собственников, насколько распространенными были насилия и злоупо- требления магнатов по отношению к мелким собствен- никам и земледельцам. Тем самым можно считать дока- занным, что те бедствия, от которых начиная с послед- них десятилетий IV века страдала экономика Италии, столь же гибельно отражались на ней и в период остгот- ского господства.

В наиболее критический момент войны между гре- ками и готами Тотила, руководствуясь данной политиче- ской ситуацией, провел ряд мероприятий, которые могли бы коренным образом изменить характер взаимоотноше- ний между крупными собственниками и классом зависи- мых земледельцев. Все светские и церковные крупные собственники приняли сторону империи, что сильно со- кратило доходы Тотилы от земельной подати, которую они уплачивали, перелагая эту подать, в свою очередь, на зависимых от них земледельцев. Поэтому Тотила пол- ностью освободил колонов от обязанности давать своим сеньёрам чинш, повинности и подати, требуя с колонов лишь уплаты государственного налога непосредственно остготскому фиску, рассчитывая извлечь тем самым двой- ную выгоду — ослабить врага и привлечь на свою сто- рону тех, кто обрабатывал поля собственным трудом. Если мероприятия Тотилы действительно таковы, какими мы представляем их на основании истолкования отрывков из Прокопия, сохранивших в высшей степени краткие сведения о деятельности Тотилы, не может возникнуть сомнений в том, что эти мероприятия, хотя они и были вы- званы военными соображениями и служили целям про- паганды, могли привести к настоящей революции в сфере социальных и экономических (поземельных) отношений. Однако в результате поражения готов и победы греков эти мероприятия были отменены и крупные собствен- ники восстановлены в своих правах, что и было подтвер- ждено Прагматической санкцией 554 года, возвращавшей римлянам (то есть римским крупным землевладельцам) вою собственность и все права, которыми они обладали до правления «нечестивейшего» Тотилы.

3. Победа греков или, как их обычно называли в то время, ромеев юридически и фактически восстановила

то положение, в котором Италия находилась накануне готского завоевания. Готы были почти полностью истреб- лены или изгнаны, и, таким образом, внутреннее поло- жение в стране было упрочено. Границы были укреплены благодаря строительству ряда крепостей вдоль альпий- ских долин и тех дорог, по которым чаще всего двигались варвары в своих набегах на Италию. В этих крепостях стояли гарнизоны из местных отрядов или подразделений императорских войск, оставленных на полуострове. Сол- дат обеспечивали средствами к существованию следую- щим образом: иногда им предоставляли землю, которую они сами обрабатывали, а иногда обязанность содержать гарнизоны возлагали на население данной местности. Наконец, на Италию было распространено законодатель- ство, действующее в Византии. Таким образом, казалось, положение Италии должно было улучшиться, принимая во внимание, что она вновь стала частью империи в тот момент, когда престиж последней значительно возрос в результате решительных побед, одержанных войсками Юстиниана над персами, вандалами, остготами,— побед, почти полностью восстановивших господство Византии во всем Средиземноморье.

В действительности, однако, Италия не получила ожи- даемых выгод: она оказалась в несравненно более тяже- лом положении, чем при Теодорихе. Обычно причиной такого ухудшения' считают тот факт, что все высшие должности преимущественно занимали греки, а бюрокра- тический аппарат чрезмерно! разросся и стоил очень дорого; причина ухудшения коренилась также в том господствующем положении, которое занимала аристокра- тия —■ крупные земельные собственники (что тяжело от- ражалось на немногих сохранившихся представителях городской буржуазии и на средних и мелких собственни- ках), и прежде всего в чрезвычайно развитой и в высшей степени тягостной фискальной системе. В результате этой фискальной системы иссякли все источники обога- щения, и предприниматели утратили стимул, необходимый для возобновления экономической деятельности.

Следовательно, нельзя отрицать того факта, что в ухудшении положения Италии в значительной степени повинна Византийская империя. Однако та же самая си- стема управления и администрации, которая была в то время распространена на Италию, существовала начиная

с правления Константина и в восточных провинциях, но это не помешало Восточной Римской империи на десять столетий пережить Западную Римскую империю и даже временами достигать расцвета, когда Константинополь и города бассейна Эгейского моря и Сирии превращались в самые оживленные центры культуры, промышленности и торговли всего восточного Средиземноморья. Вина ви- зантийского правительства заключалась в том, что оно не считалось со специфическими условиями, в которых находилась Италия к тому времени, когда ею начал упра- влять Нарсес. Мы не будем останавливаться на таких во- просах, как вопросы морали и религии (укажем только, что Византия унижала достоинство римлян, назначая на высшие гражданские и военные должности греков и лиц греко-восточного происхождения, заставляя Италию при- знать принятую в Византии трактовку теологических во- просов). Ограничимся сферой экономики. Серьезной ошиб- кой Византии было непонимание того факта, что фискаль- ная система, которую с трудом выдержали бы даже страны с цветущей экономикой, была совершенно гибель- ной для Италии, ибо последняя на протяжении почти трех веков находилась в состоянии полного упадка, а затем, едва оправившись от ран, нанесенных вторжениями V века, подверглась еще более сильным опустошениям во время жестокой войны между греками и готами. Про- копий,, сообщая, что война с вандалами в Африке стоила жизни более чем 5 миллионам человек, добавляет, что по- тери в результате готской войны были значительно больше. Эти цифры, несомненно, представляют собой плод его фантазии, если принять во внимание, что оба войска, как сообщает сам же Прокопий, были очень невелики по размеру; кроме того, накануне войны многие города и области Италии сильно обезлюдели. Однако современ- ники имели, несомненно, все основания сокрушаться по поводу огромных потерь, которые были не столько след- ствием военных действий, сколько, и притом в гораздо большей мере, следствием репрессий, систематически по- вторявшихся случаев резни населения и мародерства, чумы и голода. Картина бедствий, которую в натурали- стических красках рисует византийский историк, произ- водит глубокое впечатление. Многим городам пришлось во время этого исполненного несчастьями двадцатилетия дважды, а иногда и чаще подвергаться осаде, и некоторые

из них, опасаясь голода, были вынуждены эвакуировать всех, кто не мог участвовать в обороне. Милан был сне- сен до основания, Рим и Неаполь — разграблены и опустошены; значительная часть земель, как жалуется папа Пелагий, была полностью заброшена из-за отсут- ствия рабочих рук.

Правительство Юстиниана предоставило пятилетний мораторий по долгам, сделанным во время войны, при- знав тем самым ненормальность положения, создавше- гося в Италии; однако эта уступка ограничивалась сфе- рой взаимоотношений между частными лицами и не ка- салась долгов фиску, которые не были аннулированы, если не считать освобождения от недоимок по уплате на- лога всего лишь за один год. Хотя прямые налоги, на- сколько можно судить об этом на основании доступных нам скудных сведений, и не достигли размеров, харак- терных для современных государств, налоговый гнет стал невыносимым для широких масс налогоплательщи- ков, полностью обессиленных к тому времени. Он приво- дил к полному разорению мелких и средних собственни- ков и способствовал дальнейшей концентрации земельной собственности в руках узкого круга лиц.

С одной стороны, мелкие налогоплательщики предпо- читали уступать право собственности на свои земли мо- гущественному соседу и оставаться на этих землях в качестве арендаторов; с другой стороны, на крупных соб- ственников, земли которых часто составляли целый фи- скальный округ, не возлагали разорительной обязанности отвечать за покинутые или необработанные земли соседа; кроме того, такие собственники в значительной степени сохраняли независимость по отношению к фиску, так как, в силу распоряжения Юстиниана, обладали правом изби- рать гражданских правителей провинции.

Итак, тот процесс разложения и упадка экономики, ко- торый шел в Италии, отнюдь не был вызван, но лишь ускорен германскими вторжениями; он начался раньше, и его никоим образом нельзя было приостановить та- кими мерами, как присоединение Италии к Византии. Старые учреждения, старая экономическая система уце- лели, хотя и под новыми названиями, подобно тому, как они сохранились при готах; однако эти учреждения все более и более приходили в упадок, а многие из них стояли на грани полного исчезновения.

Несмотря на крайнюю скудость источников, которые могли бы бросить свет на жизнь итальянских городов этого периода, все же можно установить, что сохранился слой торговцев и мелких ремесленников, еще объединен- ных в прежние коллегии. В результате исчезновения слоя не только мелких, но и средних собственников города не могли выполнять значительной части своих экономиче- ских функций: ни в одном из них, за исключением Ра- венны и в меньшей степени Неаполя, не было достаточно широкого слоя купцов, поддерживающих регулярные торговые сношения с Востоком. Большая часть этих го- родов деградировала до уровня скромных центров сель- ской округи и постепенно теряла свое значение по мере того, как крупные землевладельцы данной округи стре- мились все более значительную часть ремесленной продукции производить в своем поместье и не зависеть в этом отношении от города.

* * *

4. Нам трудно судить о тех последствиях, которые имела реорганизация Италии, предпринятая Константи- нополем, так как уже через 14 лет после опубликова- ния Прагматической санкции на полуостров обрушились бедствия, самые грозные из всех, каким он подвергался со времен Аттилы. Италия стала жертвой нового вторже- ния. Угроза нового продвижения монгольских племен заставила лангобардов (численность которых, повиди- мому, не превышала 200 тысяч человек, включая стари- ков, женщин и детей) покинуть равнину Паннонии, куда они незадолго до того переселились из северной Герма- нии. В 568 году лангобарды перешли Юлийские Альпы и спустились в Венецианскую низменность, а затем на- воднили всю Паданскую равнину (где за 20 лет до этого многочисленные лангобардекие войска в качестве вспомо- гательных отрядов принимали участие в походе Нарсеса против готов, причем лангобарды отличались столь дикой свирепостью, что византийский полководец предпочел отделаться от них, удалив их с полуострова).

Лангобарды легко и быстро продвинулись от Чиви- дале через Тревизо и Виченцу до Милана, не встречая на своем пути сопротивления. Они оставляли позади себя укрепленные города (такие, например, как Падуя, Мон- селиче, Мантуя и Кремона), в которых заперлись

византийские гарнизоны. Единственным городом, сопро- тивление которого лангобарды решили сломить, быть может, благодаря его особенно важному положению, была Павия; овладев Павией после трехлетней осады, ланго- барды сделали ее столицей своего королевства. Однако города, имевшие несчастье оказаться на пути завоевате- лей, лишенные укреплений и потому беззащитные, лан- гобарды большей частью разрушали, истребляя безоруж- ное население. От некоторых городов, принадлежавших в императорскую эпоху к числу наиболее цветущих (та- ких, например, как Аквилея, Альтин, Конкордия), сохра- нилось одно лишь воспоминание, другие были восстано- влены в значительно более позднюю эпоху, причем не- редко в некотором отдалении от того места, где нахо^: дился древний город.

Не следует, быть может, придавать слишком боль- шого значения свидетельствам современников, описываю- щих неслыханную свирепость новых завоевателей; на- силия над побежденными, независимо от того, были они вооружены или безоружны, обычно сопутствуют йсем войнам того периода. Тем не менее, однако, не подлежит сомнению, что между готским завоеванием и завоеванием лангобардов существовало коренное различие. В течение двух веков, предшествовавших их вторжению в Италию, готы находились в тесном соприкосновении с римской цивилизацией, восприняли римское право, говорили и пи- сали по-латыни. Они пришли в Италию в качестве' союз- ников империи и неизменно признавали ее верховенство. Что касается лангобардов, то они, несмотря на свое пре- бывание в Паннонии, почти не были затронуты римским влиянием; даже значительно позже, почти столетие спустя после завоевания Италии, Ротари издал эдикт на ужа- сающем латинском языке, изобилующем варварскими терминами, что зачастую крайне затрудняет понимание текста. Лангобарды очень плохо усвоили латинский язык', почти совсем не были знакомы ни с римским правом, ни с другими сторонами римской цивилизации. Они при- шли в Италию как враги, а не как союзники. Ланго- барды жили главным образом войной, нередко прини- мавшей форму набегов, от которых страдали соседние народы, а также охотой; кроме того, они разводили те виды животных, которые лучше всего были приспособ- лены к жизни в лесах, главным образом свиней, Осно^

вой их военного, политического и общественного устрой- ства была родовая группа, носившая название «фара» (fara). Она представляла собой группу семей, связанных узами родства и живших в одной и той же деревне. Даже после первого периода их вторжения в Италию, когда лангобарды проникли из района восточных Альп до Пье- монта и до лигурийских и тоокано-эмилианеких Апеннин, эта родовая группа попрежнему составляла основное ядро поселений завоевателей (особенно в равнинной местности), о чем свидетельствуют, между прочим, со- хранившиеся до наших дней названия многих местностей в районах Веыето, Ломбардии, Пьемонта, Сабинских гор и Абруцц. Лангобарды предпочитали селиться неболь- шими группами в открытой сельской местности, чем и объясняется тот слабый интерес, который они, по край- ней мере в первый период после завоевания, проявили к античным городам. Впрочем, некоторые из этих горо- дов дали свое имя более крупным объединениям, сна- чала военного, а впоследствии и территориального харак- тера, носившим латинское название ducatus (герцогств) и превратившимся в своей большей части в центры — резиденции герцогов, а позднее также гастальдов, упра- влявших королевскими земельными владениями.

До какой степени был еще не развит политический строй лангобардов, видно из того факта, что после на- сильственной смерти Альбоина и Клефа государство рас- палось на многочисленные герцогства. Это произошло потому, что отпала острая необходимость в военном объединении под властью одного лица, поскольку уже не было нужды защищать страну от врагов, прекратив- ших в этот период свои набеги. Каждое лангобардекое герцогство самостоятельно продолжало завоевания, со- вершая многочисленные набеги на еще не захваченные территории и проникая за Апеннины, в Тоскану и отсюда через Умбрию и Абруццы до Беневента и Лукании. Позднее, когда появилась необходимость в защите страны от греков и франков, королевская власть была восстановлена, причем короли обеспечили себе прочную материальную базу, потребовав, чтобы герцоги уступили им в свою пользу половину присвоенных земель. Однако даже и тогда лангобардекое королевство не стало под^ линно единым государством. Два больших южноитальян- еких герцогства, образовавшихся в этот период'— Сполето

и Беневент, — остались фактически самостоятельными княжествами, лишь в незначительной степени зависи- мыми от Павии. Между тем эти два герцогства ио- степенно распространили свою власть на область от Пицена до Бруттия, захватили большую часть Адриа- тического побережья — от Монте Конеро до залива Ман- фредония, и более короткие отрезки побережья Иони- ческого моря — от Метапонто до Кротоне, а также и побережья Тирренского моря — к югу от Амальфи. Само лангобардское королевство утвердило свое господство в Северной Италии и распространило его на новые терри- тории, завоевав в правлении Агилульфа почти все укре- пленные города в Веието и Ломбардии (Падую, Монсе- личе, Мантую и Кремону), остававшиеся до того времени под властью византийцев, и в правлении Ротари — Ге- ную и всю Лигурию к югу от Апеннин.

Отношения между греками и лангобардами, долгое время — в течение 30 лет — остававшиеся враждебными, стали затем постепенно улучшаться, отчасти вследствие далеко неблагоприятного положения (в особенности в военном отношении), в котором Восточная Римская импе- рия оказалась после смерти Юстиниана, отчасти вслед- ствие начавшегося в правлении Агилульфа распростра- нения среди лангобардов католичества. Таким образом, с течением времени была уничтожена, по -крайней мере, одна из причин, вызывавших борьбу между обоими на- родами. Может быть, подлинный мир никогда не насту- пал, однако война обычно продолжалась недолго и за- канчивалась перемирием (первое из них было заключено на три года в 598 году при посредничестве папы Григо- рия I), причем периоды перемирия становились все более длительными. В правление Ротари после завоевания Ли- гурии и округа города Одерцо наступил период переми- рия, в течение которого позиции обеих сторон укрепи- лись. Это дает основание утверждать, что около середины VII века завершился процесс разделения Италии на две части — на византийские и лангобардские области, и гра- ница между этими владениями определилась довольно четко.

Следует отметить, что, в конечном итоге, в руки лан- гобардов попала несравненно большая часть — обширная территория, занимавшая несколько менее девяти десятых всей площади Италии. У греков осталась толыко изре-

занная лагунами полоса побережья от озера Градо до устья По, Романья и Марке к северу от города Озимо, Апулия от реки Офанто до города Метапонто, южная оконечность Калабрии, герцогства Рим, Гаэта, Неаполь и Амальфи. Но в экономическом отношении византий- ские владения имели несравненно большее значение, так как в их состав входили, помимо больших островов Тир- ренского моря, все морские порты полуострова, за исклю- чением Пизы и Генуи (экономика последних в этот пе- риод, вероятно, не была развита, и они не играли никакой роли в торговле). В то время как византийская Италия имела возможность поддерживать торговые отношения со странами Востока, экономически гораздо более разви- тыми, лангобардская Италия не имела с Востоком ника- ких связей и могла принимать в этой торговле лишь кос- венное участие.

Следовательно, независимо от того, какое непосред- ственное воздействие оказало лангобардекое завоевание на экономику большей части Италии, сам факт раздела страны после лангобардского завоевания послужил при- чиной того, что в областях Италии, оставшихся в руках новых завоевателей, уже с начала VII века создалось то положение, которое, по мнению Пиренна, сложилось в бассейне западного Средиземноморья только в резуль- тате арабских завоеваний и набегов (на этом основании Пиренн полагает, что полное прекращение сношений с Византией и с другими странами восточного Средизем- номорья относится только к середине VIII века).

5. В условиях почти полного опустошения Италии и расстройства ее экономики, явившихся результатом войны между византийцами и готами, а также лангобардского вторжения, относительные порядок и спокойствие сохра- нились только на землях, являвшихся собственностью церкви, и прежде всего на землях недавно возникших монастырей.

На протяжении двух веков, последовавших за изда- нием Миланского эдикта и смертью Константина, церков- ная собственность непрерывно увеличивалась в резуль- тате дарений. Сами готы, которые были арианами, не препятствовали католической церкви расширять ее патри- мониальные владения. Церковное землевладение росло и в период войны между византийцами и готами, ибо

крайний упадок всех институтов гражданской жизни в это время побуждал даже многих представителей выс- шего слоя знати искать у церкви убежища и защиты. Наконец, еще быстрее росла собственность церкви в пра- вление Юстиниана, всегда и всемерно покровительство- вавшего церкви и способствовавшего увеличению ее бо- гатств.

Первыми земельными владениями, превратившимися в собственность церкви, где была осуществлена система- тическая организация труда, были благодаря св. Бене- дикту (480—543) земли монашеских орденов. Знамени- тый устав св. Бенедикта, составленный им около 534 года для монастыря Монтекассино, не только определял рели- гиозные обязанности, но и регулировал экономическую деятельность многочисленных бенедиктинских монасты- рей, которые взяли за образец Монтекассино и число ко- торых росло не только в Италии, но позднее также и на всем Западе. Устав св. Бенедикта предписывал монахам не только молитву и благочестивые размышления, но и труд. Распорядок дня монахов был точно определен: часы, посвященные молитве и размышлению, чередовались с часами чтения и труда, причем первое место неизменно отводилось труду. Осенью и зимой, с середины сентября до пасхи, монахи должны были четыре часа посвящать совместной молитве и размышлению, три часа — чтению и пять часов — работе. Весной и летом часы работы уве- личивались до шести с половиной, а в определенные дни, когда потребность в их труде возрастала, — даже до восьми с половиной часов.

Говоря о труде, св. Бенедикт всегда подразумевает физический труд; исходя из своих общих взглядов, со- гласно которым монастырь должен был по возможности удовлетворять свои потребности собственными силами, св. Бенедикт различает четыре вида работ: работы по содержанию монастыря в чистоте и порядке, работы на мельнице и выпечка хлеба, приготовление пищи или же сельскохозяйственные работы, не только в саду, но и на монастырских полях. При жизни св. Бенедикта монахи, как правило, не ограничивались тем, что руководили ра- ботой рабов, наемных сельскохозяйственных рабочих и колонов, но, когда в том была необходимость, сами об- рабатывали землю. Впрочем, устав предусматривает слу- чай, когда для некоторых наиболее тяжелых работ,

таких, например, как жатва, монахи могут пользоваться трудом людей, которые находятся от них в личной зави- симости; однако в случае отсутствия таких лиц монахи, согласно уставу, сами' должны выполнять эти работы. Наконец, четвертым видом работ было ремесло, которое могло не только удовлетворять потребности самого мо- настыря, но и поставлять изделия на продажу, при том, однако, условии, чтобы весь доход целиком шел мона- стырю.

Итак, по замыслу основателя Монтекассино, мона- стырь должен был представлять собой небольшую об- щину равных между собой людей, которые совместно тру- дятся для общего блага, а не ради прибыли и в равной со всеми остальными степени участвуют в потреблении. Однако вскоре характер монастырской общины изме- нился, причем сам св. Бенедикт подготовил почву для этого. Согласно его установлению, каждый вступающий в монастырь должен отказаться от своих богатств в пользу бедных или же отдать их в дар монастырю; ро- дители могут поручить своих несовершеннолетних сыно- вей покровительству монастыря (oblati), причем послед- ний получает за это соответствующие дарения.

К этим вкладам вскоре присоединились гораздо более многочисленные дарения частных лиц. Движимые как религиозным чувством, так и стремлением найти могуще- ственного покровителя, они, не вступая в орден, переда- вали ему свои земли. Таким образом, собственность многих монастырей (основанных св. Бенедиктом или со- зданных вскоре в большом числе по их образцу и на основе того же бенедиктинского устава) быстро достигла гран- диозных размеров. На монастырских землях жило мно- жество зависимых людей, которые на различных усло- виях обрабатывали эти земли и пасли монастырский скот. В VII веке не только в Италии (Фарфа, Боббио, Нонан- тола, монастырь св. Юлии в Брешии, Новалеза, Кава деи Тиррени, монастырь св. Винченция в Волтурно), но и во Франции, Швейцарии, Германии, Англии и Ирландии имелись многочисленные и пользующиеся широкой из- вестностью монастыри, которые обладали обширными зе- мельными владениями. Главный монастырь или подчинен- ные ему более мелкие монастыри, разбросанные в раз- личных частях обширных и раздробленных монастырских владений, представляли собой хозяйетвенно-админиетра-

тивные центры, по своему характеру мало отличающиеся от виллы, являвшейся центром светских крупных земель- ных владений римской императорской эпохи. Только ме- сто виллика занимал теперь аббат со своими монахами, из которых одни осуществляли надзор за домашними или сельскохозяйственными работами, в то время как другие сами занимались физическим трудом. 'Подобно римской вилле, монастырь имел свои амбары, склады и винные погреба, в которых хранились продукты, полу- ченные в господском хозяйстве и доставленные в виде доли урожая с участков, обложенных повинностями, а также свой скотный двор. Большая часть предметов, необходимых в повседневной жизни монастыря и зависи- мого от него населения, производилась в принадлежащих монастырю мелких ремесленных мастерских, где рабо- тали сами монахи и более или менее значительное число рабов (сервов). Таким образом, монастырь достигал той хозяйственной замкнутости (впрочем, никогда не являв- шейся полной), которая в эпоху анархии и насилий, в эпоху быстрого упадка городов была необходимым усло- вием для поддержания хотя бы самой скромной хозяй- ственной деятельности.

О том, как управлялось крупное церковное поместье в период, наступивший уже после смерти св. Бенедикта, когда Италия испытывала еще более сильные потрясения в связи с постоянными набегами лангобардов, можно от- части составить представление, по письмам папы Григо- рия I. Церковные поместья, образовавшиеся в короткий срок благодаря пожертвованиям со стороны государей и частных лиц, очень страдали в V и VI веках из-за на- силий и грабежей завоевателей, а, может быть, в еще большей степени из-за нерадивости и прямых злоупотреб- лений должностных лиц, управляющих церковными вла- дениями; эти управляющие открыто или тайно расхитили значительную часть монастырских земель. Император Юстиниан, стремясь сохранить целостность тех владе- ний, которые удалось удержать церкви, издал распоря- жение о неотчуждаемости всей церковной собственности. Следствием этого предписания было аннулирование всех арендных договоров (на земли, которые светские лица держали от церкви), заключенных на 30 лет и более долгий срок, а также аналогичных эмфитевтических до- говоров, заключенных более чем на три поколения.

Земельные владения римской церкви (к которым можно причислить владение Равеннской церкви, сохранившей свою автономию), находившиеся под покровительством и защитой императорской власти, достигли к концу VI века огромных размеров. Они были настолько сложны по своей структуре и многообразны по своему характеру, что их можно сравнить в этом отношении с император- ской крупной собственностью предшествовавшей эпохи, поскольку церковь частично унаследовала эту собствен- ность. Дарения, которые римские императоры, начиная с Константина, делали римской церкви (fundi, massae и possessiones), образовали внутри церковных владений комплексы земель, носивших характер единого хозяй- ственного организма, на которых работали сервы и ко- лоны. Наряду с этим церковные владения, которые складывались в результате дарений частных лиц, отлича- лись большой дробностью и пестротой. Земли дарили вместе с сервами и колонами, но иногда дарение ограни- чивалось землей, на которой не было зависимых земле- дельцев. Наконец, нередко даритель сохранял за собой право остаться на отданной им земле, обрабатывать ее и снимать в свою пользу урожай, обязуясь лишь уплачи- вать церкви небольшой денежный или натуральный чинш. В столь сложной обстановке наиболее трудно разрешимой проблемой была нехватка рабочих рук, в результате ко- торой земли, разбросанные в наиболее отдаленных друг от друга областях Италии — от Сицилии до Альп, — от- нюдь не приносили того урожая, какой могли бы прино- сить. Папа Григорий I, продолжая, быть может, линию своих непосредственных предшественников, стремился весьма энергично и с большим практическим умением ре- шить именно эту проблему.

Из писем Григория I видно, что церковные владения делились на округа, называвшиеся патримониями (patri- monia). Самые обширные из них находились в Сицилии (их центром были Сиракузы и Палермо) и в окрестно- стях Рима. Во главе каждого патримония стоял rector, чье положение почти полностью соответствовало положе- нию прокуратора императорских доменов. Это было назначаемое папой церковное должностное лицо, в обязан- ности которого входило защищать церковную собствен- ность в данном округе, надзирать за деятельностью упра- вляющих, а также за получением доходов, Земли

отдельных имений, входивших в патримоний, как и в им- ператорский домен, передавались в ведение кондуктора. Однако последний, повидимому, отличался от своих пря- мых предшественников, так как он не был, подобно кондуктору императорских доменов, крупным арендато- ром или своего рода подрядчиком, который, используя труд сервов или колонов, вел хозяйство за свой собствен- ный счет и уплачивал церкви в качестве арендной платы определенную денежную сумму или отдавал ей часть урожая. На основании свидетельств папы скорее можно прийти к выводу, что кондуктор был одновременно мел- ким арендатором, который кормился с предоставленного ему участка земли и в качестве управляющего поместья руководил работой сервов и колонов, надзирал за ними и собирал с них денежный чинш и часть урожая, пред- назначенные церкви или прокуратору, который передавал их церкви.

Письма Григория I не дают основания предполагать, что в церковных патримониях в это время сохранялось характерное для сальтусов и вилл подразделение на гос- подскую землю, где хозяйство ведет непосредственно собственник, сам или через своего управляющего, и участки, предоставленные колонам и рабам, которые обязаны нести повинности. В папских письмах не встре- чается также никаких указаний на то, что эти обязанные повинностями земледельцы должны работать определен- ное число дней на господской земле. Причину этого отли- чия следует искать в остром недостатке рабочей силы, и в частности рабов. Той же причиной объясняется также только что отмеченное нами изменение положения кон- дуктора. Папа вынужден признать, что для получения даже минимального дохода с некоторых его земель в Сицилии следует отказаться от разведения лошадей, ко- торым занимались в господском хозяйстве, так как из- держки, связанные с содержанием пастухов-сервов, в 12 раз превышают доход, получаемый от скота. Поэтому он приказывает субдьякону Петру — прокуратору Сици- лии — продать всех лошадей, оставив только 400 самых молодых, которых следует передать кондукторам, чтобы те использовали их в хозяйстве и таким образом из- влекли из них некоторую пользу. Пастухи, оставшиеся без стад, должны быть, в свою очередь, распределены по различным хозяйствам для обработки земли. По мнению

папы, единственным средством обеспечить церкви хотя бы минимальный доход с ее земель является раздел земли на участки и предоставление их колонам.

Вероятно, недостатком рабочих рук объясняется также и практика отдачи обширных земельных владений церкви в эмфитеезис частным лицам, которые обязыва- лись платить ежегодный чинш весьма скромных размеров и нередко в конце концов переставали платить его, стре- мись превратить держание на праве эмфитевзиса в свою полную собственность.

Письма Григория I не содержат, к сожалению, под- робного описания земельных владений римской церкви; земельная опись была составлена, и притом весьма тща- тельно, еще до понтификата Григория. Тем не менее его письма дают основание утверждать, что в конце VI века организация крупной земельной собственности во всех областях Италии, еще не завоеванных лангобардами, очень напоминала организацию больших императорских доменов. Единственное отличие состояло в том, что основ- ная масса земель предоставлялась эмфитевтам, свобод- ным мелким арендаторам, колонам или рабам, посажен- ным на землю, и лишь небольшая их часть представляла собой господское хозяйство, в котором применялся труд familia rustica.

ГЛАВА //