Глава I Италия до римского завоевания

1. Раздробленность Италии в доисторическую эпоху. Зачатки эко- номической организации в бронзовый век и в первый период железного века. 2. Экономическое развитие этрусков. 3. Гре- ческие города Южной Италии и Сицилии. 4. Карфагеняне в запад- ной Сицилии и Сардинии. 5. Экономическая жизнь Рима и Лация в первый период монархии. 6. Рим под властью этрусков. 7. Первые два века республики

1. Для Италии доисторической эпохи и начального периода ее исторической эпохи характерна крайняя поли- тическая и экономическая раздробленность. Эта раздроб- ленность была обусловлена, с одной стороны, природными препятствиями, которые в тот период были непреодолимы, поскольку человек был еще бессилен в борьбе с приро- дой, а с другой •—■ притоком и скрещиванием на почве Италии племен различного происхождения, а зачастую и различной расы. Период раздробленности длится до III века до нашей эры, когда Риму удалось после много- численных оборонительных и завоевательных войн окон- чательно объединить страну. Объединению способствовал ряд факторов, таких, как колонизация и расширение прав гражданства, объединение покоренных народов в феде- рацию, большое дорожное строительство, сама политика римлян, направленная на поощрение культурных и тор- говых сношений, а иногда ставящая целью лишить насе- ление отдельных областей присущих им характерных черт. Эта своего рода унификация, быстро завершив- шаяся во II веке до нашей эры, в своей начальной ста- дии протекала крайне медленно: Риму, который впослед- ствии завоевал весь полуостров всего лишь в течение одного века, понадобилось более 400 лет, чтобы стать господином Дация,

В течение того длительного периода, когда Рим яв- лялся лишь одним из многочисленных маленьких государств Италии, отдельные народности неоднократно предпринимали попытки объединить страну. В первую очередь к этим народностям принадлежали этруски, рас- пространившие свое господство и оказывавшие влияние на территорию от Подо Кампании. Не исключена возмож- ность, что некоторые народности доисторической эпохи делали подобные попытки и до этрусков. Однако в пе- риод, предшествующий римскому завоеванию, как пра- вило, царила крайняя раздробленность, следы которой можно обнаружить даже в настоящее время в отдельных этнических признаках, диалектах, обычаях и традициях.

* * *

Зачатки социальной организации у многочисленных племен, расселившихся на территории Италии, впервые появляются лишь в неолитическую эпоху. В этот период люди живут уже не в изолированных пещерах, как в предшествующие эпохи, а в жилищах, которые часто объединяются в целые поселения. Кроме охоты и рыбной ловли, они занимаются разведением домашних животных. Возникают некоторые зачаточные формы ремесленного труда, начинается изготовление одежды и глиняных сосу- дов, отличающихся примитивным орнаментом. Влияние критской цивилизации, которое сказывается прежде всего именно в керамике, заставляет предположить, что уже в неолитическую эпоху существовали, по крайней мере в Сицилии, торговые сношения с более развитыми стра- нами восточного Средиземноморья.

Но гораздо более решительные успехи были достиг- нуты после того, как началось употребление металлов, в особенности когда в связи с ввозом из отдаленных стран олова стала распространяться бронза. С появлением ме- талла человек получил в свое распоряжение орудие для обработки земли, что явилось необходимой предпосылкой господства человека над природой, совершенно недости- жимого в каменный век.

Бронзовый век в отдельных областях Италии наступил во II тысячелетии до нашей эры. В эту стадию развития вступили группы населения различных областей, сильно отличающиеся друг от друга этническим происхождением, характером социальных объединений, а также погребалъ-

ными обрядами, формой жилищ и т. д. Тем не менее для населения, этого периода характерны некоторые общие черты, которые нашли свое отражение в эмилианских террамарах и венецианских свайных постройках — пала- фитах, в группах жилищ Центральной и Южной Италии и Сицилии и нурагах Сардинии. Люди в ту эпоху продол- жали заниматься охотой и рыбной ловлей, но они были прежде всего земледельцами. Они культивировали пше- ницу, бобы, виноград, фруктовые деревья и, там, где это возможно, лен. Значительное место в их хозяйстве зани- мает разведение крупного рогатого скота, овец, свиней и других домашних животных. У них появляются, хотя и в зачаточной форме, разнообразные виды ремесленного производства: ткачество, обработка дерева, кости и рога, керамика и изготовление украшений. Однако от племен предшествующей эпохи эти племена отличаются прежде всего своим знакомством с плавкой и обработкой бронзы, что предполагает торговые сношения с жителями отдален- ных стран, откуда ввозилось олово; что касается меди, то ее, вероятно, уже в то время добывали в рудниках Тосканы.

Экономическое развитие, характерное для бронзового века, продолжается и в течение первого периода желез- ного века, то есть в период, который на основании обшир- ных материалов археологических раскопок, произведен- ных в районе Болоньи, называют эпохой Вилла- новы. В этот период, который, как справедливо считают, совпадает с периодом экспансии племен умбров или умбро-сабеллов на север и на юг от тоскано-эмилианоких Апеннин, железо являлось весьма редким металлом и употреблялось только для украшений. Орудия, находив- шиеся в общем употреблении, попрежнему выделывались из бронзы. По мере того как в различных областях Ита- лии, прежде всего в Тоскане и на острове Эльбе, обнару- живают все большие залежи железа, оно постепенно вы- тесняет бронзу. Однако железо начинает преобладать только с наступлением той исторической эпохи, когда италийские племена подпадают под непосредственное влияние двух народностей, переселившихся на полуостров в IX—VIII веках до нашей эры и стоявших на более высокой ступени цивилизации.

2. Из народов, переселившихся в Италию, наиболее сильное влияние на ее жителей оказали этруски; это

объясняется не тем, что их культура была более само- бытна или достигла более высокого уровня по сравнению с культурой других пришельцев, а тем обстоятельством, что они распространились на обширные территории и сли- лись с туземными племенами. Сохранились ценные па- мятники материальной культуры этрусков: многочислен- ные остатки городских стен, храмов, ворот, дорог, соору- жений по регулированию водного режима и в особенности некрополей, в которых находится большое количество надгробных памятников, фресок, надписей и монет. К сожалению, однако, хотя нам и известен этрусский алфавит, смысл надписей полностью ускользает от нас. Несмотря на усилия многочисленных ученых, язык этру- сков до сих пор остается тайной, не поддающейся рас- шифровке.

Вот почему, несмотря на богатство археологического материала и наличие большого количества надписей, са- мые важные проблемы истории этрусков служат пред- метом страстных дискуссий и находят прямо противопо- ложные разрешения. К такого рода проблемам относятся: вопрос о происхождении этрусков, об их взаимоотноше- нии с племенами, ранее жившими на этой территории, о характере их цивилизации и о степени их участия в со- здании римского государства.

В этой книге неуместно возобновлять дискуссию, ко- торая не кончится до тех пор, пока не будут раскрыты тайны этрусского языка. На данной стадии исследова- ния вопроса о происхождении этрусков наиболее широ- кое признание получила теория о том, что этруски при- были в Италию морским путем, с берегов Эгейского моря, и не имеют ничего общего с древнейшим населением — умбрами и обитателями области Виллановы, которые продолжали жить на своей прежней территории бок о бок с этрусками. Рассматривая этот вопрос с той точки зре- ния, которая нас в данный момент интересует, мы должны отметить, что эта гипотеза, принятая наиболее авторитет- ными археологами, лучше всего согласуется с тем, что мы знаем об экономической жизни этрусков, и способна объяснить некоторые основные особенности их эконо- мики.

Полагают, что столь массовая иммиграция, какой яв- лялось переселение этрусков, завоевавших, кроме Тосканы и Умбрии, большую часть Лация, северную 'Кампанию и

обширные районы Паданской равнины, не могла идти мо- рем. Однако, по всей вероятности, гипотезу о массовой иммиграции следует полностью исключить. Переселялись небольшие отряды, которые прибывали морем, завоевы- вали обширные области и распространяли свою цивили- зацию не только на эти области, но и за пределы завое- ванной территории; примером тому в историческую эпоху могут служить греки и норманны, переселение которых на побережье Южной Италии и Сицилии шло последова- тельными волнами, причем они прибывали всегда мел- кими группами. Еще более типичным примером являются те же норманны, поселившиеся в Англии, где они со- ставили незначительную часть общества, в то время как местное население составляло подавляющее большинство жителей. В Этрурии, Умбрии и Лации преобладало ум'бро-сабелльское население, обитавшее здесь уже в ранний период железного века. Как уже отмечалось выше, материалы раскопок свидетельствуют о том, что умбры и сабеллы жили рядом с этрусками, подчиняясь им и продолжая заниматься той же, что и раньше, эко- номической деятельностью. В Центральной Италии, в осо- бенности между устьем Тибра и устьем Макры, впервые возникает большое количество городов. Они размещаются по двум основным линиям, идущим с юга на север. Одна из этих линий, на которой были расположены города, бывшие, по всей вероятности, наиболее древнего происхо- ждения, — Цере, Тарквиний, Грависки, Ветулоний, Попу- лоний, Волатерры (Вольтерра), — тянется вдоль Тиррен- ского побережья, на небольшом расстоянии от моря; города второй линии, более отдаленной от моря, располо- жены по течению Тибра, Кланиса (Кьяна) и верхнего Арна (Арно). Появление в этот период городов и харак- тер их местоположения представляют, несомненно, серьез- ный аргумент в пользу той теории, согласно которой этруски прибыли из-за моря и составили верхний слой населения, подчинив ранее жившие здесь племена. Неко- торые возражают на это, что люди, прибывшие из-за моря, должны были бы вначале поселиться на самом мор- ском берегу, однако подобное возражение легко опро- вергнуть. На первый взгляд может показаться странным, почему норманны, спустившиеся из центральных областей Европы и после крайне длительного перехода достигшие, наконец, моря, остановились на расстоянии от него, хотя

бы и небольшом. В действительности в древнейшие вре- мена, равно 'как и в средние века, даже народы, привык- шие к опасностям мореплавания, не считали близость моря благоприятным обстоятельством и неохотно сели- лись на морском берегу, поскольку здесь не было надеж- ной естественной защиты. Они предпочитали селиться в глубине страны, однако не слишком далеко от моря, пре- имущественно на возвышенности, которую можно было без труда укрепить, чтоб легче было защищаться в случае нападения пиратов или мятежей местного деревенского населения, а, может быть, также для того, чтобы избе- жать малярии.

Подобно тому как средневековая Пиза устроила свою морскую пристань в Порто Пизано, так и Волатерры (Вольтерра) пользовались устьем Цецины (Чечина) или Популонием; Тарквиний использовал в качестве пристани Грависки; Вейи, а позднее Рим пользовались южным устьем Тибра.

Главным занятием населения Этрурии оставалось сельское хозяйство. Те немногие образцы этрусской скульптуры и живописи, которые отразили современную им действительность, изображают только сельскую жизнь. Все древнейшие литературные источники превозносят Эт- рурию как одну из наиболее плодородных и богатых об- ластей Италии. Последнее подтверждается предметами и изображениями, обнаруженными в некрополях эпохи наи- высшего расцвета этрусской культуры. Источники, рас- сказывая о голодовках, поражавших Лаций в течение V и IV веков до нашей эры, неоднократно свидетельствуют, что сюда из Этрурии и Кампании постоянно ввозилась пшеница для прокормления голодающего плебса. Налоги, предназначавшиеся для африканского похода Сципиона, которые должны были платить этрусские города, платили главным образом пшеницей. Помимо пшеницы широко культивировались другие виды хлебных злаков, в первую очередь полба однозернянка, а также «настоящая полба», широко распространенная во всей Италии до того, как главной культурой стала пшеница. Виноградарство было очень интенсивным в холмистых областях Этрурии, а также в находившихся под властью этрусков областях к северу от Апеннин и к югу от Тибра. В древнейшие вре- мена изготовляли вина низкого качества; в римскую эпоху качество вин, несомненно, заметно улучшилось. Что

касается олив, то достоверные сведения о их разведении относятся лишь к небольшим районам: так, например, Вольсинии (Орвието) славились производством оливково- го масла. Повидимому, такие культуры, как виноград и оливы, были распространены на меньшей территории, чем в настоящее время: не только горы, но и обширные районы холмов около Перуджи, Клузия (Кьюзи), Цере, Грависка и Пизы были покрыты лесами, в значительной своей части хвойными.

В южной Этрурии, в окрестностях Тарквиния, культи- вировали лен, служивший сырьем для текстильного ре- месла, получившего некоторое распространение.

Скотоводство, отступившее, очевидно, на второй план перед земледелием, в некоторых районах, несомненно, сохранило свое значение. В большом количестве разво- дились овцы со специальной целью получения шерсти, служившей сырьем для домашнего ремесла; это ремесло считалось весьма почетным, и им занимались даже жен- щины высших сословий. Римские писатели •— авторы книг по сельскому хозяйству — отмечают, что лучшие рабочие быки выращивались в Этрурии, и упоминают некоторые виды сыров (особенно из Луны), имевшие большой спрос даже в Риме.

В области Паданской равнины, вплоть до завоевания ее кельтами находившейся под властью этрусков, боль- шую площадь, повидимому, занимали дубовые леса; по- этому здесь в большом количестве разводили свиней.

Мы не обладаем достоверными сведениями о социаль- ной структуре населения, занимавшегося этой разнообраз- ной и интенсивной сельскохозяйственной деятельностью. Латинские авторы, писавшие несколько столетий спустя после завоевания римлянами Этрурии, сообщают нам о распределении собственности в этой области, причем на первый взгляд кажется, что их сведения прямо противо- положны друг другу. Так, например, они утверждают, что в окрестностях городов, построенных, как правило, на са- мой высокой точке возвышенности, селилось большое ко- личество трудолюбивых сельских жителей, обрабатывав- ших принадлежавшие им земельные участки. И вместе с тем они рисуют Этрурию типичной страной крупной земельной собственности.

Однако оба эти утверждения можно легко примирить, если принять во внимание следующее положение;

3 Зак. 1587. Дж. Луццатто

33

этрусское завоевание было делом смелого меньшинства, из которого сформировался высший слой, господствовавший над жившим в завоеванных областях преимущественно сельским населением, не истребляя и не уничтожая его. Весьма вероятно, таким образом, что в Этрурии созда- лось положение, сходное с тем, в каком две тысячи лет спустя оказались Англия или Южная Италия после их завоевания норманнами. Земли в этих странах остались в руках прежних земледельцев, последние, однако, по- падали в зависимость от узкого круга крупных собствен- ников, которые принадлежали к народу-завоевателю и жили преимущественно в городах или укрепленных зам- ках, построенных ими с целью охранить и упрочить свое господство.

Сохранились многочисленные остатки городских стен, ворот, укреплений этрусских городов. К сожалению, од- нако, данные о жилище этруска очень скудны и относятся лишь к более мелким городам. Тем не менее число по- гребений стало значительно больше и найденный в них материал гораздо богаче, чем в скудных некрополях культуры Виллановы (которая охватывает периоды как предшествовавший этрускам, так и современной им). Это является несомненным доказательством того, что в этрусских городах жил достаточно многочисленный слой представителей богатых семейств. Главным источ- ником их богатства, вероятно, были пиратство и торговля, а также добывающая промышленность и ремесло, однако их прочным экономическим базисом являлась приобре- таемая ими земельная собственность, те сельскохозяй- ственные продукты, которые они продавали.

Не исключена возможность, что этруски сами обраба- тывали землю, однако доказать это предположение невозможно. Повидимому, многочисленные группы зави- симых земледельцев, живших вокруг городских стен, при- надлежали к покоренному населению. Рассматривая вопрос о степени зависимости этих земледельцев, мы считаем нужным полностью отказаться от теории Франка, не подтвержденной ни одним источником. Франк пола- гает, что свободное население после захвата этих земель этрусками было обращено в рабство и должно было уже в качестве рабов обрабатывать земли, отнятые у него но- выми господами. Впрочем, сам Франк, говоря об осво- бождении Рима от этрусского господства, безоговорочно

признаёт, что в период, предшествовавший этой «револю- ции», значительная часть сельских жителей представляла собой более или менее свободных крестьян и подлинного «освобождения рабов» никогда не происходило.

Весьма вероятно, что условия, господствовавшие в VI веке до нашей эры в собственно Этрурии и в завое- ванном этрусками Лации, не отличались от тех условий, которые существовали во времена Варрона и Плиния Младшего и известны нам из их сочинений: земли круп- ных и средних собственников были раздроблены на мел- кие участки, предоставленные для обработки отдельным семьям земледельцев. Юридически эти земледельцы не были прикреплены к земле, однако фактически они были обязаны из поколения в поколение жить на одних и тех же участках. Может быть, не случайным является то об- стоятельство, что условия существования сельского на- селения, каким его рисуют первые тосканские грамоты лангобардской и каролингской эпохи, мало отличаются от положения земледельцев в первый период Римской им- перии (это положение сохранилось без сколько-либо серь- езных изменений вплоть до нашего времени).

* * *

В течение всего периода независимости этрусков, а также в течение нескольких столетий римского господ- ства основным занятием населения попрежнему остава- лись земледелие и, в меньшей степени, животноводство. Тем не менее Этрурия была областью сравнительно раз- витого ремесла. Это развитие ремесла было обусловлено прежде всего тем обстоятельством, что Этрурия была одной из немногих областей Италии, обладав- ших богатыми и разнообразными месторождениями по- лезных ископаемых, в особенности рудными месторо- ждениями.

Начиная с этрусского периода, а может быть, даже в эпоху энеолита и Виллановы, несомненно, эксплуатирова- лись месторождения меди в Монтекатини и в долине реки Чечины и в Монтиери, где в древности добывали также серебро. Кроме того, медь добывали на острове Эльба и в южной части Мареммы; там же были обнаружены небольшие жилы олова, необходимого для выплавки бронзы.

3*

35

Несколько позднее начинают эксплуатировать место- рождения железа на Эльбе и на расположенном против этого острова побережье Мареммы; эти месторождения составляют главное рудное богатство Этрурии.

Наряду с металлами разрабатывались также много- численные виды строительного камня: известняки, туфы, травертины, граниты. Белый мрамор Каррары начали до- бывать в значительных количествах лишь в первые века нашей эры.

Изобилие и разнообразие металлов благоприятство- вало развитию различных металлообрабатывающих ре- месел, таких, как производство оружия и доспехов, в ко- тором этруски уже в IV веке до нашей эры превзошли жителей Востока, изготовление золотых изделий, чеканка медалей и монет. Процветали прядение, ткачество и кра- шение льна и шерсти, практиковавшиеся, может быть, в форме домашнего ремесла, целью которого, однако, была торговля. Несмотря на то, что этрусские вазы в худо- жественном отношении значительно уступали греческим, этрусская керамика приобрела заметное промышленное и торговое значение.

* * *

Экспансия этрусков в обширный район от Капуи до Альп и поселение этрусков в городах с их многочислен- ным слоем богатых жителей, склонных к роскоши, стиму- лировали внешнюю торговлю, которая достигла весьма значительных размеров. О наличии торговых связей сви- детельствует также большое количество дорог, построен- ных этрусками приблизительно по тем же направлениям, по которым позднее прокладывали свои дороги римляне. Кроме того, многочисленные пути соединяли более круп- ные городские центры внутренних областей с их гаванями, расположенными на морском побережье или невдалеке от него. На Тирренском побережье было значительное количество гаваней, и торговля, несомненно, играла большую роль в жизни этрусков. Однако мы располагаем весьма скудными сведениями относительно того, какое участие в этой торговле они принимали непосредственно и плавали ли на своих собственных кораблях. Есть осно- вания предполагать, что в первое время после завоевания мореплавание играло значительную роль в жизни этру- сков. Позднее этруски (которых греки часто называли

мореплавателями и пиратами) также участвовали в торговле; однако серьезная конкуренция со стороны гре- ков и финикийцев, колонизовавших западную часть Сре- диземноморья, заставила этрусков в целях защиты за- ключить союз с карфагенянами и принудила их, вероятно, ограничиться торговлей в северной части Тирренского моря — между берегом Тусции, Сардинией и Корсикой.

Погребения, обнаруженные в наиболее богатых этрус- ских городах, в особенности в Популонии, Ветулонии, Клузии, содержат большое количество сосудов тончай- шей работы, наполненных душистыми бальзамическими веществами, .'очевидно, греческого происхождения. Их привозили из портов Эгейского моря финикийские купцы, а с VI века до нашей эры они шли большей частью через греческие города Южной Италии (главным образом через Кумы), с которыми этруски находились в весьма оживленных торговых сношениях. Повидимому, у этих городов этруски заимствовали употребление алфа- вита и чеканку монеты, которая восходит к началу V века до нашей эры. Вероятно, при посредничестве греческих колоний Южной Италии и Сицилии экспорти- ровались многие предметы этрусского ремесла (преиму- щественно оружие и другие бронзовые изделия), которые широко распространялись и высоко ценились как в Гре- ции, так и на Востоке.

Однако, начиная с того времени, когда финикийцам удалось превратить свою колонию Карфаген в крупней- ший торговый центр, в мощное орудие экспансии в обла- сти западного Средиземноморья, финикийцы, оттеснив греков, стали играть ведущую роль в морской торговле Этрурии. Карфаген, решивший закрыть греческим куп- цам путь в африканские и испанские воды, обеспечил себе тем самым поддержку этрусков и заключил с ними около 537 года до нашей эры договор о союзе, непосред- ственной целью которого, вероятно, было уничтожение фо- кейокой колонии на Корсике. Этот договор гарантировал карфагенянам свободный доступ во все порты Этрурии. Тем не менее этруски и эллинистические города Южной Италии, Сицилии и бассейна Эгейского моря продолжали поддерживать друг с другом непосредственные связи по морским и сухопутным путям или вступали в сношения через посредников. Одновременно расширялась сухопутная торговля этрусских городов со странами Центральной и

Западной Европы, причем главным объектом этой тор- говли был чрезвычайно ценившийся в то время янтарь. Этруски почти полностью монополизировали торговлю янтарем, который они ввозили с побережья Балтийского моря и переправляли большей частью к берегам Адриа- тического моря; отсюда через Паданскую равнину он шел в страны Запада, а через Адриатическое море — в страны Востока.

3. Одновременно с этрусской иммиграцией, а, может быть, несколько позднее — между 800 и 600 годами до нашей эры — происходит греческая колонизация побе- режья Южной Италии и Сицилии, которая идет по пу- тям, проложенным греками в эпоху древней критской и микенской культуры. Менее чем за два столетия грече- ские города распространяются по всему побережью Тир- ренского и Ионического морей — от Кум до Тарента — и почти одновременно вдоль всего восточного побережья Италии и большей части южного и северного берегов Сицилии. Адриатическое море, в течение долгого времени не привлекавшее внимания греков, становится ареной их колониальной деятельности лишь с VI века до нашей эры, невидимому, потому, что в связи с карфагенской экспансией торговля в западном Средиземноморье, в осо- бенности к северу от линии Неаполь — Каралес (Каль- яри) — Балеарские острова, стала для греков слишком опасным и трудным занятием.

Поскольку в Греции ощущался явный недостаток в землях (в своей основной массе, кроме того, бесплодных и выжженных солнцем), в то время как население быстро увеличивалось, греки вынуждены были эмигрировать; они появляются в Италии одновременно в качестве тор- говцев и земледельцев. В отличие от финикийцев, которые преследовали только торговые цели и ограничи- лись захватом отдельных безопасных пристаней и созда- нием там торговых факторий, греки являются эмигран- тами в полном смысле этого слова: основывая города на побережье, они тотчас же сталкивались с необходимостью завоевания пригодных для обработки земель. Эти за- хваты вызвали сопротивление со стороны свободолю- бивых местных племен, которые находились еще на срав- нительно низком уровне культурного развития, но именно поэтому были отважны, воинственны и высоко ценили

свою независимость. В результате этого сопротивления грекам на территории Южной Италии и Сицилии удалось захватить только узкую береговую полосу и равнины, ко- торые открываются к Ионическому морю. Между тем вну- тренние области страны, по большей части гористые, оставались в руках древних италийских племен (япигов, самнитов, бруттиев и сикулов). Лишь в крайне редких случаях эти племена жили в добрососедских отношениях с пришельцами и восприняли их более высокую куль- туру; как правило, они держались особняком и готовили освободительное восстание, представляя серьезную угрозу цветущим греческим городам побережья. Эта угроза ста- новится особенно сильной с VI века до нашей эры, когда по причинам внутреннего и внешнего порядка греческие города уже не могли оказать былого сопротивления. До этого на протяжении двух веков для развития грече- ских городов создавалась исключительно благоприятная обстановка. Они становятся очагами распространения более высокой культуры. Греческие города превращают окрестную сельскую территорию в сады, которые позднее станут образцом для сельского хозяйства всех остальных итальянских областей, расположенных в зоне Средизем- номорья.

В качестве торговцев греки появились на берегах Юж- ной Италии и Сицилии задолго до того, как в силу ряда экономических причин и ввиду перенаселения метрополии началось их массовое переселение в эти области. Грече- ских купцов привлекала главным образом возможность экспортировать зерно, ибо, по свидетельству древнейших писателей Греции, привыкших к бесплодию земель своей родины, Италия была необычайно богата зерном. По той же причине греческие колонисты, осевшие на лукано- калабрийском побережье и восточносицилийском берегу (преимущественно на плоском побережье и по долинам рек), начали заниматься в первую очередь хлебопаше- ством. Позднее они проникли с этой целью во внутрен- ние холмистые области Сицилии и на равнину Кампании. Особенно славились у греков своими зерновыми куль- турами плоский берег Метапонта и Сириса, равнина Си- бариса, область Леонтин (современная равнина Катании), окрестности Энны, Геллы, Селиунта и район Кум.

Несмотря на рост потребления зерна, вызванный повы- шением жизненного уровня населения городских центров,

заметно возрос и экспорт зерна из южных обла- стей Италии и в еще большей степени из Сицилии. В V веке до нашей эры значительное количество зерна экспортировалось в Коринф, Афины и другие города Гре- ции; одновременно начался ввоз сицилийского и куман- ского зерна в Рим.

Столь авторитетные авторы, какими являются Плиний и Варрон, сообщают нам поразительные факты о плодо- родии этих земель, занятых под посевы: они утверждают, что урожай был стократным. Если в основу наших вы- числений мы положим те сведения, которые Цицерон по- лучил у земледельцев Леонтин и согласно которым ка- ждый югер этих плодороднейших земель (югер равен 2518 квадратным метрам) засевали одним медимном (медимн равен 52—53 литрам), то на основании цифр Плиния и Варрона мы получим урожай в 52—53 гекто- литра с югера, то есть более 200 гектолитров с гектара. Между тем в настоящее время, несмотря на применение азотных удобрений, максимальный урожай составляет 25—30 гектолитров на гектар. Следовательно, сведения, полученные писателями императорской эпохи из вторых рук и воспринятые ими не критически, следует считать совершенно абсурдными. Значительно ближе к истине, как нам кажется, утверждение Цицерона, который свиде- тельствует, что средний урожай составлял 8 медимнов с югера, а наивысший — 10 медимнов с югера, что соот- ветствует 16—20 гектолитрам с гектара. Если мы примем данные Цицерона, нам следует отказаться от того тезиса, что культура зерновых в греческих колониях в Италии была интенсивной. Тот факт, что в период расцвета и даже в период начавшегося упадка греческих ко- лоний значительная часть производимого ими зерна по- прежнему шла на экспорт, скорее представляет собой аргумент в пользу противоположного тезиса. В настоя- щее время большая часть зерна вывозится из таких мест- ностей, как Канада, бассейны Миссисипи и Рио де ла Плата, Австралия, где наличие обширных пустующих территорий дает возможность заниматься экстенсивным земледелием, требующим минимальных затрат. Характер расселения и агрикультура на колонизованной греками территории Италии напоминают, правда в несравненно меньшем масштабе, особенности расселения колонистов ц специфику сельского хозяйства в больших современных

заокеанских колониях. Иммигранты селились преимуще- ственно группами в многочисленных городах, прибреж- ных или расположенных в непосредственной близости от берега. Здесь они насаждали интенсивные виды культур: занимались огородничеством, садоводством, разведением виноградников и оливковых деревьев. По мере того, однако, как новые поселенцы продвигались все глубже во внутренние области страны, где было много земель, пригодных для хлебопашества, население стано- вилось все более редким. В этих районах греки и их рабы составляли лишь небольшую часть населения: здесь преобладали те местные земледельцы, которые, вместо того, чтобы скрыться в горы и продолжать сопротивление, предпочли подчиниться новым господам и жить с ними в мире. Экстенсивный характер земледелия был обусло- влен также недостатком удобрений; в период летней за- сухи, начиная с июня, косить было нельзя, и население было вынуждено заниматься пастбищным скотоводством, а не стойловым животноводством и, следовательно, от- давать предпочтение двухполью (посев в первом году зерновых и превращение пашни на второй год в паст- бище) .

Предположение о том, что виноградная лоза была ввезена в Италию греками, следует отвергнуть. Однако не подлежит сомнению, что в колониях, основанных гре- ками на юге Италии, культура винограда и виноделие начиная с VIII века до нашей эры достигли больших успехов. Греческие поселенцы использовали применяемые в Греции методы выращивания и обработки винограда, в результате чего их вина отличались высоким содержа- нием сахара и спирта. После римского завоевания по всей Италии наряду с греческими приобретают извест- ность вина Тарента и Сибариса, побережья Мессаны, Этны и Сиракуз, а в более позднюю эпоху — также вина Кампании, среди которых первое место принадлежит зна- менитому фалернскому вину. Вина Южной Италии по- степенно вытесняют греческие вина даже в области за- морского экспорта; уже из весьма древних источников мы узнаем о том, что значительное количество вин шло из Агригента в Карфаген, сицилийские вина экспортиро- вались также в Галлию.

Успехи в области выращивания оливковых деревьев были менее значительны по сравнению с виноградарством,

Оливковые деревья, вероятно, росли в Италии с древ- нейших времен. Однако культивировать их начали лишь в сравнительно позднюю эпоху.

Оливковое масло вплоть до IV века до нашей эры попрежнему ввозили из Греции; к этому столетию отно- сится упоминание о том, что оливковое масло привозили также из Фурий. В IV веке до нашей эры культура оли- вок уже начала распространяться в Апулии и Сицилии, особенно в окрестностях Сиракуз и Агригента, откуда Карфаген вывозил не только вино, но и оливковое масло. Если принять во внимание тот факт, что в окрестностях городов находились многочисленные огороды, сады, в ко- торых выращивались овощи и плодовые деревья, станет ясно, что сельское хозяйство греческих колоний в целом, несомненно, стояло выше сельского хозяйства остальных областей Италии, в том числе Этрурии; более того, сель- ское хозяйство южноитальянских областей в эпоху гре- ческих колоний оказывается выше сельского хозяйства этих областей (если не считать Кампании) после рим- ского завоевания. Причины этого превосходства следует, вероятно, искать в целом комплексе действовавших одно- временно факторов: под сельскохозяйственные культуры были заняты лишь наиболее пригодные земли, в то время как горы и высокие крутые холмы попрежнему были покрыты лесами, которые обеспечивали правильный режим небольших рек; сельское население жило в то время в селениях, рассеянных по всей территории (об этом свидетельствуют раскопки многочисленных мелких некрополей); наконец, хозяйства дробились на множе- ство участков, которые обрабатывались зависимыми земледельцами.

Лишь в более позднюю эпоху, в особенности в Сици- лии после завоеваний Дионисия I Сиракузского, зна- чительно увеличивается количество рабов, которых начинают впервые использовать не только в качестве домашних слуг и сельских ремесленников, но и в каче- стве земледельцев и пастухов.

В связи с этим более широким применением рабского труда на многих опустошенных войной территориях обна- руживается тенденция перехода от мелкого хозяйства к крупному. В таком хозяйстве, которое вел непосредственно сам владелец, земли обрабатываются рабами и наемными работниками.

* * h

Торговля, которой занимались греческие колонисты, непосредственно связана с сельским хозяйством и осно- вывается главным образом на нем. На южноитальянском и сицилийском побережье, где греки селились в большом количестве, сложилась ситуация, подобная той, какая складывается во всех колониальных странах. В то время как в областях древней культуры с их многочисленным населением торговля всегда базируется на промышлен- ности, в новые области поселенцев привлекает главным образом возможность экспорта сельскохозяйственных про- дуктов и некоторых видов сырья, имеющих наибольший спрос как на их родине, так и в странах, с которыми она находится в оживленных торговых сношениях. Такого рода вывоз был единственной целью финикийцев, выво- дивших колонии в центральное и западное Средиземно- морье; что касается греков, то они, кроме торговли, начали рано заниматься земледелием, которое впослед- ствии оттеснило торговлю на второй план. Однако земле- делие должно было не только снабжать продовольствием города Великой Греции, но и поставлять сельскохозяй- ственные продукты на экспорт. Прибыв в Италию в по- исках зерна, греки приступили к освоению новых земель. Они распространяли и совершенствовали здесь те куль- туры, которые издавна разводились в странах Эгейского моря, и вывозили продукты не столько в Грецию и на Восток, сколько в Центральную Италию, в другие грече- ские колонии, возникавшие вдоль берегов западного Сре- диземноморья, и в Карфаген.

Взамен экспортируемых ими сельскохозяйственных продуктов города Великой Греции получали ремесленные изделия, в особенности предметы греческой и восточной художественной промышленности (вазы, изделия из бронзы, золота и серебра, драгоценности, ожерелья), сырье из западных стран или же произведения этрусской металлообрабатывающей промышленности. При раскоп- ках в различных областях Италии к северу от Кампании, а также в Западной Европе нашли и продолжают нахо- дить огромное количество ваз и других художественных изделий греческого происхождения, отличающихся пора- зительным мастерством. Возникает вопрос, производились ли эти изделия в городах Великой Греции или же эти

города были только посредниками, с помощью которых предметы греческого искусства и промышленности про- никали на Запад.

Правильного ответа на этот вопрос до сих пор нет, а может быть, и не будет. Многие города Великой Греции достигли непревзойденного совершенства в деле чеканки бронзовых и серебряных монет, что является надежным свидетельством высокого развития здесь техники обра- ботки металлов. Тем не менее многочисленные факты вы- нуждают нас отдать предпочтение второй гипотезе, со- гласно которой эти города являлись только посредниками, ибо эта гипотеза более отвечает торговому характеру большинства греческих городов Южной Италии и тому факту, что богатство жителей этих городов основыва- лось на сельском хозяйстве:

В римскую эпоху Тарент славился производством шер- стяных тканей, которые здесь же и красились; разнооб- разные виды этих тканей вывозились из Тарента в боль- шом количестве. Этим ремеслом занимались также в Си- барисе и в некоторых городах Апулии. В Кампании наиболее важным центром ткацкого ремесла и изготовле- ния керамических изделий, правда лишь в позднюю рим- скую эпоху, являлись Кумы. В Путеолах (Поццуоли) из руды, ввозившейся с Эльбы, добывалось железо, которое здесь же и обрабатывалось. В Регии (Реджо) упоминает- ся художественная школа по литью бронзы. Что касается Сицилии, то здесь, по крайней мере в римскую эпоху, почти полностью отсутствовало, повидимому, сколько- нибудь развитое ремесло, а шерсть вывозилась отсюда в необработанном виде.

Однако промышленное развитие городов Великой Греции в римскую эпоху является скорее следствием за- воевания этих областей римлянами, чем пережитком предшествовавшей эпохи, ибо именно, завоевание, ото- рвав греческие города от метрополии, ускорило ее упа- док и поставило города перед альтернативой: приступить к производству тех ремесленных изделий, которые до того вывозились из Греции, или же полностью утратить бога- тый итальянский рынок.

4. Влияние на экономику Италии третьего иноземного элемента — карфагенян, начавшееся с VI века до нашей эры, нельзя, разумеется, сравнить с тем воздействием,

которое оказывали на нее этруски й греки; тем не Менее для экономики некоторых областей Италии карфагенское влияние имело определенное значение. Пока финикийская колонизация шла непосредственно из городов метрополии, она сохраняла чисто торговый характер: финикийцы не создавали какой-либо территориальной базы, а ограничи- вались созданием на восточном и западном побережьях Средиземного моря простых торговых факторий, причем за все время существования этих колоний их население почти не увеличилось. Что же касается Карфагена, то он вскоре был вынужден стать на путь завоеваний, отчасти, может быть, в ответ на колониальную экспансию греков, отрезавших Карфаген от его метрополии. Карфагену, этой знаменитой колонии Тира, которую удачно называют Лондоном античной Африки, благодаря мореплаванию, пиратству, торговле во всем западном Средиземноморье и по ту сторону Гибралтарского пролива удалось скопить огромные богатства, послужившие экономической осно- вой для создания слоя торговой аристократии. Эта ари- стократия приступила к покорению туземного населения прибрежных и- внутренних областей и к захвату земель, которые конфисковало государство или же приобретали частные лица. Концентрация громадных земельных владе- ний в руках частных лиц и наличие в их распоряжении большого количества рабов (приобретенных частично на рынках, куда они попадали в результате частых набегов варварских племен внутренних областей, победоносных войн, продажи пленных и т. д.) —все это обусловило развитие плантационного хозяйства: крупные и сплошные массивы земель находились под непосредственным управлением собственника или арендатора, обрабаты- вавшего их большей частью с помощью рабов или сво- бодных наемных земледельцев. Предположение о том, что уже в эту эпоху утвердился обычай (столь распро>- страненный в данных областях в эпоху Римской импе- рии) дробить часть земельной собственности на участки, предоставляя их свободным арендаторам (колонам), представляется маловероятным. При определении харак- тера карфагенской крупной земельной собственности сле- дует принять во внимание не только организацию труда на этих землях, но и те задачи, которые стояли перед хозяйством: возделывались культуры, не только необходи- мые для удовлетворения нужд самих производителей и

жителей ближайшего города, но и служившие предметами интенсивного экспорта, в особенности экспорта фруктов, овощей и благовоний. Вывозились также продукты ско- товодства, чрезвычайно широко распространенного в степных районах Ливии. Шерсть, доставлявшаяся с паст- бищ Берберии, приобрела благодаря своим высоким ка- чествам особенно широкую известность в римскую эпоху и в течение всего средневековья.

Влияние карфагенской цивилизации проявилось силь- нее в сельском хозяйстве Италии, чем в промышленности и даже в торговле, которая в остальной части Италии так и не достигла того значения, какое имела торговля городов Великой Греции. В африканских владениях Карфагена применялась система крупных хозяйств, нахо- дившихся в непосредственном ведении собственника, осно- ванных главным образом на рабском труде и специализи- ровавшихся преимущественно на тех культурах, которые имели наибольшее значение для торговли. Эта система позднее распространилась на завоеванные Карфагеном территории Испании, Сардинии, Западной Сицилии и Мальты. Насколько велико было то влияние, какое ока- зала эта аграрная система на последующее развитие сельского хозяйства в итальянских областях Средиземно- морья, показывает следующий факт. Во II веке нашей эры, когда благодаря завоеванию обширных территорий создались большие возможности для использования раб- ского труда и благоприятные условия для образования латифундий (подобных крупным земельным владениям Карфагена и Сицилии, существовавшим уже за сто лет до этого), римский сенат принимает решение о переводе на латинский язык большого трактата по агрикультуре Магона Карфагенского.

Труд Магона до нас не дошел, однако то уважение, с которым говорят о нем римские писатели, занимавшиеся вопросами сельского хозяйства, а также цитируемые ими отрывки трактата показывают, что рационализация рим- ской аграрной техники осуществлялась именно под влия- нием Карфагена.

5. В нашем распоряжении мало достоверных сведений о состоянии экономики Рима и всего Лация в период, охватывающий четыре столетия — с VII по III век до на- шей эры. На протяжении этого периода в тех кантинен-

тальных и островных областях Италии, которые нахо- дятся под непосредственным влиянием греческой и этрус- ской цивилизации, главную роль в хозяйственной жизни страны играют города; многие прибрежные города пре- вращаются в центры весьма оживленного обмена с вос- точным Средиземноморьем и карфагенским Западом.

Рассматривая экономику Рима и всего Лация в пе- риод, предшествовавший римскому завоеванию Италии, следует помнить, что даже в начале IV века до нашей эры —накануне вторжения галлов —• подчиненная Риму территория (собственно ager romanus) простиралась по левому берегу Тибра от места впадения © него реки Аниен и впадения его самого в море на западе до Альбан- окого озера на юге, охватывая, таким образом, террито- рию, не превышающую 2000 квадратных километров; следовательно, эта территория составляла пятую часть позднейшего Лация. Территория, находившаяся под властью Рима, была не только крайне ограниченной по своим размерам, ю>, повидимому, и мало населенной. Те- зис Франка, который придерживается противоположной точки зрения и противопоставляет высокую плотность на- селения и интенсивное земледелие древнейших времен за- пустению римской Кампании в настоящее время, нахо- дится, по нашему мнению, в прямом противоречии, со всем тем, что мы знаем о социальном строе римлян и ла- тинов в этот ранний период их истории. Древнейшие некрополи невелики и разбросаны далеко Друг от друга. Данные традиции, подтвержденные результатами раско- пок, свидетельствуют о существовании многочисленных деревень, расположенных на вершинах холмов (и позд- нее включенных в городскую черту Рима), деревень, ко- торые разделяли болотистые седловины, отличавшиеся нездоровым климатом. Значительные пространства в этот период занимали леса и пастбища; об этом свидетель- ствуют многие названия местностей, а также имена богов. Нам известно, кроме того, что существовали небольшие земельные участки, предоставлявшиеся отдельной семье на правах полной собственности (heredium). Все эти факты, равно как и многие другие, позволяют прийти к следующему заключению: главной отраслью эконо- мики римлян и других латинов древнейшей эпохи было кочевое скотоводство; скот пасли на пастбищах и в лесах, являвшихся государственной собственностью и

находившихся в общинном пользовании. Только таким образом можно объяснить, почему каждая отдельная семья обладала столь незначительным участком земли (heredium): если допустить, что у римлян и латинов гос- подствовало земледелие (каким бы интенсивным ни пы- тались его изобразить некоторые современные исследова- тели), представляется совершенно невероятным, чтобы целая семья могла прокормиться с участка размером в 2 югера (что равняется половине гектара). С другой стороны, для семьи, главным источников существования которой являются продукты скотоводства, а также про- дукты, добываемые в лесу, необходим также небольшой земельный участок, с которого можно было бы получать немного овощей и фруктов. Поэтому хозяйство древней- ших латинов напоминало но своему характеру современ- ные хозяйства высокогорных районов Италии. В обоих случаях богатство отдельной семьи измеряется не вели- чиной обрабатываемого ею земельного участка, а коли- чеством принадлежащих ей голов скота, главным обра- зом овец.

Леса., растущие в изобилии не только на холмах, но, очевидно, и в некоторых областях собственно «римского поля», оказывали благотворное влияние на климат и осо- бенно на водный режим, создавая, вероятно, тем самым благоприятные условия для земледелия в отдельных районах, которые в настоящее время совершенно бес- плодны, выжжены солнцем и пригодны лишь под паст- бища. Однако уже самый факт, что значительная часть даже этой весьма небольшой территории была покрыта лесом, показывает, что земледельческое население не могло быть очень многочисленным. По мнению Франка, сложная система водоотводных каналов (cuniculi), обна- руженная полвека тому назад в районе Веллетри, была необходима для того, чтобы приостановить размывание узких полос земли и тем самым сохранить их для земле- делия. С этим объяснением нельзя не согласиться. Однако отсюда отнюдь не следует тот вывод, который делает американский историк, что вся окрестная территория под- вергалась интенсивной обработке. Известно, что именно в горных районах, где земли, годные под обработку, со- ставляют незначительную часть территории, даже для того, чтобы сохранить от размывания мельчайшие участки земли, необходим тяжелый, изнурительный труд.

Селения, расположенные вдоль берегов Тирренского моря, извлекали известную выгоду из сношений с фини- кийскими, греческими, этрусскими и карфагенскими куп- цами, приезжавшими сюда за шерстью и некоторыми наи- более ценными сортами дерева, которые они выменивали на ремесленные изделия. Но в областях, расположенных в некотором отдалении от моря, условия жизни были со- вершенно примитивными. Значительную часть населения составляли пастухи, в хозяйстве которых земледелие играло лишь подсобную роль. Они жили поселениями, состоявшими из деревянных хижин, и вели почти непре- рывную борьбу с соседними деревнями. Оседлость этих жителей была еще столь непрочной, что как только воз- никала опасность набега, грозившего лишить их един- ственного богатства — скота, они бросали свои поля и вместе со стадами укрывались в ближайшем укреплен- ном поселении. Несмотря на то, что им было известно употребление металлов (бронзы и железа), ремесло, ко- торым они занимались, носило ярко выраженный харак- тер домашнего ремесла. Тот небольшой обмен, в кото- ром нуждалось население, производился в натуре: един- ственным известным ему мерилом ценности и единствен- ным средством обмена был скот.

6. Древний Лаций, населенный многочисленными пле- менами, стоящими еще на крайне низком уровне развития, составляет резкий контраст с Этрурией. Этот контраст особенно резко бросается в глаза, если сравнить цвету- щие, отличающиеся высокой культурой этрусские го- рода Вейи и Цере, расположенные неподалеку от Ла- циума, с поселениями латинов. Это различие стало сгла- живаться лишь во второй половине VII века до нашей эры, когда этруски в своем продвижении на юг перешли на левый берег Тибра и распространили свое господ- ство (длившееся примерно 150 лет) на всю об- ласть вплоть до Волтурна, то есть на большую часть Лация.

Города в Лации появляются только в период этрус- ского господства —с середины VII и до конца VI века до нашей эры: деревни, находящиеся в благоприятных для торговли условиях, превращаются в торговые поселе- ния, разрастаются и часто сливаются с ближайшими де- ревнями. Повидимому, только в это время деревни,

4 Зак. 1587. Дж. Луццатто 49

"возникшие ранее на Палатинском холме, соединяются с теми, которые латины и сабины создали на других холмах, расположенных на левом берегу Тибра. Поселение, воз- никшее в результате этого объединения — впервые, мо- жет быть, получившее тогда название Рима, — было за- щищено укрепленной стеной, первоначальным ядром укреплений, получивших позднее название еервиевых стен. Заболоченные седловины между холмами, препят- ствовавшие образованию настоящего города, осушаются путем устройства «Великой клоаки» — канала для отвода и стока вод, который первоначально, вероятно, протекал открыто и лишь значительно позднее был покрыт сводом. В этот период к старому, еще деревенскому населению возникающего города стали присоединяться многочислен- ные иноземцы, особенно купцы и ремесленники, вслед- ствие чего жизнь в городе приобретала новый характер. Благодаря множеству каменных строений, среди которых имелись и постройки поистине монументального харак- тера, преображается внешний облик города. Рим, ставший важным транзитным пунктом между этрусскими обла- стями Тусции (Тосканы) и Кампании и превратившийся, быть может, в центр федерации этрусских городов Лация, приобретает большое торговое значение, какого он не имел в предшествовавшую эпоху. Торговля, несомненно, дала толчок некоторому развитию ремесла, чему способ- ствовало также возникновение денежного обращения. Вовлечение Рима и других городов Лация в систему тор- говых сношений Центральной Италии, потребности новых городских объединений, а также — и это самое глав- ное —оживленные сношения со значительно более раз- витыми областями этрусской агрикультуры — вое это дало новый стимул развитию сельского хозяйства, при- чем в большей степени, чем росту промышленности. Со- оружения для стока и регулирования вод — многочислен- ные остатки таких сооружений находят не только на тер- ритории города, но даже и за пределами его — позволили приступить к обработке обширных земельных массивов на равнинных землях.

Все это вызвало заметное развитие культуры зерно- вых (ограничивавшейся еще, быть может, только полбой), а также скотоводства, которое сохранило несомненное значение, превратившись, однако, в подсобную отрасль сельского хозяйства.

7. Этрусское господство над Римом и всем Лацием слабело, однако то влияние, которое оно оказывало на экономику и цивилизацию этих областей, исчезло отнюдь не сразу. Уже первый договор между Римом и Карфаге- ном (подписанный, если принять приведенную Полибием и ставшую общепринятой дату его заключения, в год из- гнания Тарквиния Гордого) свидетельствует о том, на- сколько изменилось положение Рима не только по отно- шению к племенам Центральной Италии, но и по отноше- нию к крупнейшим державам западного Средиземноморья. Правда, договор с Карфагеном показывает, что в области мореплавания и торговли великий африканский торговый город значительно превосходил Рим и что на этот раз ему удалось добиться полного запрещения римским кораблям приставать к берегу к западу от Капо Белло и Сардинии и строго ограничить торговлю римских купцов в этих областях. Что же касается Карфагена, то он не взял на себя никаких обязательств, которые ограничили бы право карфагенских купцов посещать побережье Тиррен- ского моря. Рим, в свою очередь, добился обещания, что карфагенское государство не совершит никакого¹ по>- литичеекото или военного акта, посягающего на господ- ство Рима над городами Лация, и жители Рима будут пользоваться в карфагенских областях Сицилии всеми теми правами, которыми обладают другие чужестранцы.

Итак, в период этрусского господства в Риме, неоо*- мненно, развивались как мореплавание, так и торговля. В дальнейшем он прилагал все усилия, чтобы удержать приобретенную им благодаря господству этрусков вер- ховную власть над Лацием, ибо сознавал всю серьез- ность грозившей ей опасности.

Именно потому, однако, что с заключением договора положение Рима как морской державы пошатнулось и ему пришлось с этим примириться, он не смог сохранить преобладание над соседними городами. Ему удалось позднее восстановить это преобладание лишь ценой дли- тельной и нелегкой борьбы.

В течение первого республиканского периода, дливше- гося до вторжения галлов, Рим приобрел те черты, которые были характерны для него в течение всей его последующей истории, и распространил свою власть на не- большую окрестную территорию. Тем не менее занятие жителей хлебопашеством и скотоводством придало ему

4*

51

ярко выраженный аграрный отпечаток и отразилось на борьбе между патрициатом и плебсом, надолго и почти полностью парализовавшей силы римской экспансии.

Было выдвинуто немало гипотез, имевших целью уста- новить происхождение и выяснить социальный характер римского плебса V века. Из этих гипотез наиболее близ- кой к истине является та, согласно которой плебс — это свободные члены общин, покоренные римской общиной (civitas) и позднее слившиеся с римлянами, а отнюдь не население, обращенное в рабство римскими или этрус- скими завоевателями, или чужестранцы, иммигрировав- шие ВО' времена Тарквиниев, чтобы заняться торговлей или ремеслами. В то время как главы родов, составивших первоначальное ядро города (patres), попрежнему удер- живали в своих руках управление им, члены покоренных общин сохранили свою свободу, но не имели права за- нимать никаких публичных должностей. К политическому неравноправию плебса присоединилось, и притом еще бо- лее резко выраженное, экономическое неравенство'. Как патриции, так и плебеи продолжали заниматься — в осо- бенности после падения этрусского господства — хлебо- пашеством и скотоводством, составлявшими главный и почти единственный источник существования римлян. Но хотя и те и другие обрабатывали поля и пасли стада, между ними постепенно создавалось различие, явившееся результатом издавна установленного порядка распреде- ления земель. Господствовавшая в Риме VII века до на- шей эры система распределения земель, вероятно, мало отличалась от той системы, которая существовала в зна- чительно более позднюю эпоху в римских и латинских колониях и описана с большой точностью. Земли, которые по той или иной причине рассматривались как собствен- ность государства (civitas), то есть общественное поле (ager publicus), делились следующим образом: неболь- шая часть предоставлялась всем гражданам в полную собственность с правом передачи по наследству чрезвычайно мелкими участками — по 2 югера; вторая часть, состоявшая из лесов и пастбищ, оставалась в общем пользовании; наконец, третья часть, значительно превосходившая по своим размерам первую и состоявшая из заброшенных, но пригодных для обработки земель, це- ликом попала в руки патрициев. Таким образом, патриции захватили в свои руки не только привилегии и политиче-

окую власть, но и возможность распоряжаться (впрочем, в те времена, когда римские завоеватели еще не дошли до позднейших границ Лация, в довольно скромных раз- мерах) землями, скотом, а может быть, и рабами (также, впрочем, в довольно ограниченном количестве).

Различие между этими двумя социальными слоями стало более резким, ибо тяготы, вызванные непрерыв- ными войнами и частыми набегами соседних племен, наносили страшный удар мелким собственникам: в том случае, если они лишались урожая или скота, они неиз- бежно теряли и независимость, поскольку были выну- ждены прибегнуть к займу у патрициев и — согласно нормам драконовых законов, направленных против не- состоятельных должников, — полностью попадали во власть кредитора.

Таким образом, становится понятным, почему борьба, которая шла между патрициями и плебеями, была глав- ным образом борьбой за землю. Характерные черты земельной собственности — главной и почти единствен- ной основы экономической деятельности римлян в тече- ние первых трех веков существования республики — можно представить себе приблизительно следующим образом: с юридической точки зрения право собствен- ности на все земли принадлежало государству, если не считать тех мелких участков, которые государство предоставило всем гражданам в полную собственность с правом передачи ее по наследству (ager privatus). Однако это верховное право государства ни в коей мере не являлось препятствием к тому, что часть обществен- ных земель (а с течением времени даже преобладающая их часть) перешла в частную собственность. За исклю- чением тех земель, которые остались в ведении госу- дарства и должны были обеспечивать выполнение им фискальных и религиозных функций, почти все завое- ванные земли попали в руки родовой знати, которая пер- вой поселилась в расположенных на возвышенностях (montani) селениях и укрепилась там. Позднее она постепенно превратилась в патрициат, господствующий над населением сельской территории, которому затем уда- лось подчинить население соседних деревень. По отно- шению к частным лицам патриций, завладевший участком общественного поля (заимка или так назы- ваемая оккупация), приобрел всю совокупность прав

собственности: полную свободу пользования, право отчуждения, передачи по наследству, раздела. По отно- шению к государству он оставался простым владельцем, чье право пользования землей было временным и могло быть аннулировано. Он выплачивал государству в каче- стве налога (vectigal) часть урожая (от одной пятой до одной десятой доли). Впрочем, государство, которое имело право отнять землю у того, кто произвел заимку, практически этим правом не пользовалось, если не счи- тать издания аграрных законов, которые осуществлялись далеко не полностью. Поэтому наследники человека, про- изведшего заимку, б конце концов превращались в пол- ных (pleno jure) собственников занятых земель, и уже законы XII таблиц признают за ними право свободно распоряжаться этими землями.

Если допустить, что некогда существовал аграрный коммунизм, то общинные пастбища (pascua publica), которыми могли пользоваться все члены общины, можно считать его пережитком, и притом в большей мере, чем земли государства, ставшие объектом оккупации и част- ного присвоения. Однако уже в первый период респу- блики земли, находившиеся в общественном пользова- нии, выступают как простой придаток частной собствен- ности. Эту частную собственность, несмотря на привиле- гии и злоупотребления патрициев, вызывавшие жалобы плебеев, все-таки в основном можно считать мелкой земельной собственностью или, во всяком случае, собственностью среднего размера. В обработке земли участвует сам патриций, который работает вместе с не- многочисленными рабами и немногими зависимыми земле- дельцами, свободными по своему происхождению. Достаточно указать на тот факт, что в так называемой сервиевой конституции надел лиц, принадлежавших к пя- тому — последнему и самому многочисленному — классу римских граждан, составляет всего лишь 2 югера, а раз- мер владений лиц IV, III и II классов колеблется в пре- делах от 5 до 20 югеров, и только лица I класса имеют более 20 югеров земли (что соответствует 5 га), то есть их владение несколько превышает те участки, которые в настоящее время в наиболее плодородных землях Цен- тральной Италии арендуют исполу и которые считаются арендными участками среднего размера.