Глава VII Транспорт и торговля

1. Рост международной торговли. 2. Сухопутные пути сообщения. 3. Морские пути сообщения. 4. Главные предметы импортной и экс- портной торговли. Торговля громоздкими и дешевыми товарами и торговля высококачественными товарами. 5. Купец коммунального периода. Рынки и ярмарки. Мелкая и крупная торговля. 6. Объеди- нение капиталов и торговые компании. 7. Ведение книг и техника

Торговли

1. Несмотря на то, что сельское хозяйство и промыш- ленность достигли в коммунальный период значительных успехов в своем развитии, все же Италия завоевала в эти века неоспоримое первенство в мировом хозяйстве глав- ным образом благодаря своей торговле. Именно потреб- ностями крупной международной торговли было вызвано усовершенствование техники и правовых институтов, введение более рациональной организации сельского хо- зяйства, появление крупного предпринимателя современ- ного типа, наделенного еще большей инициативой и пред- приимчивостью, чем горожане предыдущего периода.

Можно считать, что деятельность итальянских купцов приморских городов и даже многих городов внутренних областей не знала границ, ибо она распространилась на весь известный тогда мир. Знаменитый справочник для купца «Искусство торговли» («Pratica della mercatura»), написанный в первой половине XIV века Пеголотти, агентом крупной флорентийской компании Барди, и пред- ставлявший собой руководство для итальянских купцов в их повседневной деятельности, в числе множества тор- говых пунктов перечисляет и такие, которые не входили в территорию, некогда составлявшую Римскую империю, но были расположены далеко за ее пределами

- Описывая крупные и мелкие города, расположенные вдоль всего псбережья Средиземного и Черного морей, Пеголотти переходит к Армении, Персии и берегам Кас- пийского моря, а затем к Туркестану, Монголии и Китаю. Венецианские купцы Поло предприняли свое путешествие

отнюдь не в поисках приключений. Это не было отваль- ное предприятие отдельных выдающихся людей; в бли- жайшие десятилетия по их следам двинулись другие куп- ,цы различных городов, заинтересованные только в том, чтобы завязать прибыльные деловые связи. Разумеется, такие путешествия не могли предприниматься часто, ибо приходилось преодолевать огромные расстояния, двигаясь по сухопутным дорогам; по данным Пеголотти, на путе- шествие из Кафы в Китай требовалось не менее 250 дней; однако такие поездки отнюдь не были редким исключе- нием, в противном случае Пеголотти не стал бы сообщать столь подробные и точные сведения о денежных системах, весе, мерах и торговых обычаях этих отдаленных стран.

В южном направлении итальянские купцы добирались только до Каира или до марокканского берега Атланти- ческого океана.

Со второй половины XIII века итальянские купцы, ранее нередко посещавшие средиземноморские порты (Балеарских островов, Барселону, Валенсию и Альмерию) и атлантические порты (Кадис и Лиссабон), стали часто появляться также и в Севилье, чрезвычайно важном тор- говом центре Иберийского полуострова. Во Франции и во Фландрии они встречались повсюду — от приморских го- родов Лионского залива (в особенности в Марселе, Эгмор- те, Арле, Ниме, Монпелье, Сете, Перпиньяне) и до Парижа, от шампанских ярмарок до Реймса и Куртрэ; в Англии бывали в Лондоне и на южном побережье Корнуэлла.

К тем городам, которые перечисляет Пеголотти, можно прибавить другие города, о которых он умалчивает (ве- роятно, потому, что флорентийцы в них не бывали), так как достоверные данные других весьма многочисленных источников свидетельствуют, что в сферу деятельности итальянских купцов входили также области Центральной Европы, и среди них в первую очередь города Рейнской области и бассейна верхнего и среднего Дуная, вступив- шие в XIII веке в стадию бурного расцвета. Итальянские купцы иногда избирали их конечным пунктом своей по- ездки, но гораздо чаще предпочитали посещать их про- ездом, по пути на шампанские ярмарки, а позднее в Брюгге и Антверпен.

Таким образом, регулярные торговые связи итальян- ских купцов XIII—XIV веков простирались от централь- ной Англии до Каира, от Лиссабона до Кавказа; при

этом наиболее смелые купцы добирались до Дальнего Востока и западного побережья Марокко. '

2. Столь широкий круг торговых связей итальянских купцов дает основания утверждать, что многочисленные крупные торговые города Италии, несмотря на то, что их экономика во многом сохранила характерные черты узкого городского хозяйства, превратились в этот период в своего рода мелкие центры мирового хозяйства. Этот размах торговли кажется тем более необычайным, что сношения между областями попрежнему наталкивались на множество серьезных трудностей.

С XII века заметно улучшились средства сообщения, однако это улучшение нельзя сравнить с тем коренным переворотом, который произошел с конца XVIII века. Статуты итальянских коммун, относящиеся к XIII— XIV векам, содержат целые главы, посвященные строи- тельству и ремонту дорог и мостов, а также надзору за ними. Первоначально дороги предназначались для хозяй- ственных сношений между сельской местностью и гос- подствующим городом округи, а также для военных це- лей: по ним должно было продвигаться городское опол- чение до самых границ коммунальной территории. По- степенно, однако, по мере расширения территории, под- властной крупным торговым коммунам, их дорожная сеть смыкалась с дорожной сетью подчиненных им горо- дов, а нередко и с дорожной сетью соседних независимых городских коммун; таким образом, сеть дорог посте- пенно охватывала всю область, надзор за ней в некото- рых коммунах, в частности, например, в Милане, осуще- ствляли объединения купцов (mercanzia).

Впрочем, несмотря на то, что в рамках отдельных областей, таких, например, как Венето, Ломбардия и Тоскана, значительный прогресс в этом отношении на- блюдался еще до XIV века, дорог, пригодных для пере- движения вдоль всего полуострова, еще не было, как совершенно не было настоящих дорог для сношений со странами, расположенными к северу от Альп. Правда, документы и литературные памятники того времени го- ворят о многочисленных дорогах, пролегающих через главные апеннинские перевалы и соединяющих Ломбар- дию и Эмилию с Тосканой; в действительности, однако, это были пешеходные тропинки или, в лучшем случае,

тропы для вьючных животных, и притом очень крутые. Лишь с XIV века некоторые из этих дорог были не- сколько улучшены, по ним уже могли передвигаться не- большие повозки, а затем и небольшие артиллерийские орудия, но даже в это время большую часть товаров попрежнему перевозили на вьючных животных.

В равнинных районах торговля шла главным образом по речным путям. В Тоскане единственной рекой, дей- ствительно имевшей торговое значение, был Арно (от Синьи до Пизы); кроме того, в низинных и болотистых местностях между Пизой и Порто Пиза но и между Арно и Серкьо были прорыты многочисленные каналы, по которым передвигались лодки, груженные товарами.

На Паданской равнине, особенно в районе от Пья- ченцы до моря, речная навигация имела несравненно большее значение. Техника постройки гидравлических сооружений делает в эту эпоху поразительные успехи и во многом достигает вполне современных приемов; в ре- зультате проводятся грандиозные работы, причем неко- торые из этих работ предпринимаются совместно несколь- кими соседними коммунами. Так, например, еще в XII веке Венеция оказала материальную помощь небольшой комму- не Лорео, с тем чтобы последняя могла завершить построй- ку канала, соединяющего лагуну с Адидже и По. Кремона, чтобы не выполнять требования Мантуи, согласно кото- рому все суда, прибывшие в Говерноло, обязаны были подниматься вверх по Минчо до Мантуи и выгружать там свои товары, объединилась в 1220 году с Реджо для по- стройки большого судоходного канала длиной почти 60 километров, ответвлявшегося от По около Гуасталлы (то есть в том месте, где По поворачивает на север) и вновь впадавшего в По в месте его слияния с Панаро. Серьезный конфликт, возникший тогда же по поводу этого канала между двумя ломбардскими городами, ясно свидетельствует, что его постройка затрагивала жизнен- ные интересы данных городов, ибо речная навигация была весьма важной для торговли и, кроме того, явля- лась источником фискальных доходов для коммун, рас- положенных около рек. В навигации по реке По прини- мали участие все города, расположенные в бассейне среднего и нижнего По. Болонья, Модена, Реджо, Парма, Брешиа, Бергамо, Лоди и Милан использовали в своей торговле По или другие судоходные реки и каналы;

каждый из этих городов имел свой собственный неболь- шой порт. Милан начиная с XIII века не только поль- зовался реками Ламбро и Олона, но и был центром пе- ресечения двух каналов, соединявших его с Аддой и Тичино.

В тех областях, где не было крупных городов и тор- говой буржуазии, пути сообщения находились в значи- тельно худшем состоянии. Купцам удавалось совершить путешествие из Флоренции в Неаполь за 11 или 12 дней, и притом лишь в том случае, если они по целым дням не слезали с лошадей и ехали через Терни, Аквилу, Суль- мону и Теано. По пути купцов подстерегали всевозмож- ные опасности: им приходилось переходить через Абруццы по узким тропинкам, а область у границ Кам- пании была наводнена разбойничьими шайками. Более прямая дорога, пролегавшая между Неаполем и Римом и проходившая через Террачину и Минтурно, пользова- лась дурной славой, так как была не безопасна; по ней проходили только войска и лица, ехавшие с политиче- скими поручениями, что же касается купцов, то они поль- зовались исключительно морским путем.

В Южной Италии единственной дорогой, имевшей большое значение, был древний путь, пересекавший Апен- нины (через перевал Ариано) и соединявший Неаполь с Фоджой и Манфредонией. Поскольку этот путь, кото- рым часто пользовались купцы, содержался более или менее в исправности, по нему могли передвигаться по- возки. Вдоль апулийского побережья и в окрестностях Неаполя пролегали дороги небольшой протяженности. В остальном купцам приходилось передвигаться по тром- пам или просто по следам других путников, пешком или верхом на лошадях, ослах и мулах.

Купцы, которые отправлялись сухопутной дорогой на шампанские ярмарки, в Париж или во Фландрию, встре- чали на пути еще более серьезные трудности, чем те, ко- торые препятствовали перевозке товаров через централь- ную и южную часть Апеннинского хребта. Переход через Альпы считался столь трудным, что купцы, как правило, предпочитали добираться сухим путем до Порто Пизано или Генуи, а оттуда морем до Ниццы, Марселя, Эгморта или Нима или же (как это с давних пор делали вене- цианцы) обогнуть весь полуостров, плывя вдоль берегов, чтобы прибыть в Эгморт на своих собственных кораблях.

Высадившись на побережье Прованса, купцы поднима- лись вверх пб Роне и Соне, направляясь в Бургундию, Шампань или Нидерланды.

Итальянские и немецкие купцы никогда не отказыва- лись и от более короткого пути через Альпы, несмотря на то, что прекрасно знали, какие трудности ожидают их на этом пути. На западе они пересекали Альпы через Малый и Большой Сен-Бернар, а позднее также через Симплон, через центральные перевалы Септимер, Луко- маньо и Сплуга, а с 1236 года — через Сен-Готард. Во- сточнее из Баварии в Венето проходили через перевалы Решен и Бреннер. Наконец, из Вены через Штирию и Каринтию прибывали во Фриуль и Венецию, пользуясь перевалом Тарвизио и так называемым Балле дель Ферро.

■ Однако альпийские дороги, подобно апеннинским, бы- ли, по существу, всего лишь крутыми горными тропин- ками; здесь приходилось прибегать к помощи местных жителей, которые перевозили груз на вьючных животных или чаще переносили его на собственных плечах. Первая дорога через Альпы, пригодная для проезда повозок, была построена с 1388 года между Куром и Кьявенной, через перевал Септимер. Но и эта дорога была столь узкой, что по ней могли проехать лишь небольшие по- возки, перевозившие не более 2,5 центнера груза, то есть лишь на треть больше того груза, который можно было в среднем транспортировать на вьючном животном. Как правило, перевозом грузов в течение долгого времени за- нимались сами купцы или их агенты, которые переходили со своими товарами с одной ярмарки на другую. Но с конца XIII века как в крупных городах Италии, так и в больших городах Фландрии появляется и в следующие века начинает играть заметную роль категория лиц, сде- лавших перевозку товаров своей профессией. Эти лица часто назывались conductores ballarum, так как они спе- циализировались на перевозке тюков (balle) шерсти — как сырья, так и готовых сукон. Иной и притом строго корпоративный характер имела организация транспорта в горных областях. С начала XIII века в долинах, спу- скавшихся с Апеннин к Генуе, и на дорогах, которые вели из Болоньи в Лукку, Пизу, Флоренцию и Сиену, прово- зом товаров занимались корпорации возчиков (vectu- rales).

Жители долин, расположенных рядом с альпийскими перевалами, издавна были обязаны поставлять государю или своему феодальному сеньеру при их переездах смену лошадей или мулов для перевозки груза. В конце концов они приобрели монопольное право обслуживать купцов, паломников и других путешественников, проезжавших по их территории. Местными жителями руководили в этом отношении коммуны горного района, которые заключали соглашение относительно равномерного распределения обязанностей между жителями отдельных областей. Как правило, каждая коммуна ведала транспортом от одного привала до другого, расстояние между которыми равня- лось одному дню пути; так, например, на путешествие из Кьявенны в Кур через перевал Септимер нужно было по- тратить шесть дней.

Даже те купцы, которые, направляясь на ярмарки среднего Рейна, Шампани и Фландрии, избирали путь через южную Францию, были вынуждены пользоваться большей частью вьючными животными или небольшими двухколесными повозками, так как дороги были трудно- проходимы.

• Каждый купеческий караван сопровождало' значи- тельное число возчиков (vetturali, vecturales), которые транспортировали наиболее тяжелые, а также самые громоздкие товары, в то время как купец вез на своей собственной лошади деньги и товары, представлявшие наибольшую ценность.

Сухопутной торговле препятствовал не только гот факт, что дороги были в скверном состоянии и далеко не безопасны; еще в большей мере ей препятствовали про- должительность путешествия, материальные лишения, ко- торые приходилось переносить купцам, расходы на та- моженные и дорожные пошлины, поборы за постой и особенно транспортные издержки.

ч Недавно Сапори с редким мастерством исследовал данные торговых книг флорентийской компании дель Бене относительно транспортных издержек при перевозке опре- деленного количества тюков сукна из места их изгото- вления (различных фламандских городов и Кана) или из Парижа во Флоренцию. Сапори пришел к заключению, что в целом в исследованных им шести операциях по перевозке сукна («recate») сумма всех накладных расхо- дов (транспортных издержек при перевозе сукна по суше,

а затем морем из Нима, Марселя или Ниццы до Порто Пизано, таможенных пошлин и другого рода дорожных поборов, денег, уплаченных лицам, доставившим товары, денег за посредничество при торговой сделке, поборов за хранение товаров на складе и страховых взносов за перевоз их морем) колебалась между 11,70 и 20,34 про- цента покупной цены сукна, то есть в среднем была не- сколько ниже 16 процентов. На основании своих вычисле- ний он сделал вывод, прямо противоположный утвержде- ниям Шульте и Зомбарта, а именно, что расходы купцов, как бы значительны они ни были, все же были не на- столько велики, чтобы подорвать торговлю между отда- ленными друг от друга странами.

Несмотря на то, что примеры, приведенные Сапори, бесспорны, против сделанного им вывода можно, тем не менее, выдвинуть два возражения. Во-первых, его вычис- ления относились к тем случаям, когда товары лишь ча- стично шли по суше, и притом по почти совершенно ров- ной местности, а частично морем; при этом расходы на сухопутный транспорт и поборы, взимавшиеся на терри- тории Франции, составляли приблизительно три четверти общей суммы расходов, а несравненно меньшие издержки на морской транспорт возросли благодаря уплате стра- ховых взносов (размер которых исчислялся в соответ- ствии со стоимостью товара), оказавшихся в данный мо- мент особенно высокими из-за ожесточенной борьбы ме- жду Генуей и Пизой. Второе возражение основывается на качестве товаров, являвшихся объектом тех торговых операций, о которых говорит Сапори: во всех случаях речь идет только об очень ценных сукнах; каждая опера- ция по отправке сукна сводилась к перевозке 240 кусков фламандского сукна, упакованных в 19 тюков, общей стоимостью 6196 лир во флоринах. Следовательно, перво- начальная покупная стоимость каждой штуки сукна в среднем равнялась 17 золотым флоринам с лишним, а стоимость каждого тюка — примерно 270 фло- ринам.

Если мы возьмем в качестве примера транспорти- ровку не сукна, а не столь ценного, но, тем не менее, отнюдь не дешевого товара — английской шерсти (сырья), — мы увидим, что в 1391 году за один тюк шерсти в 149 килограммов было уплачено 20 миланских лир, а один лишь перевоз ее через Альпы — из Беллин-

доны в Констанцу обошелся в 7,5 лиры, из которых 2 лиры составила уплата таможенных и дорожных по- шлин и поборов за постой и 5,5 лиры составляли сами транспортные расходы.

Впрочем, сам Сапори в тех же книгах дель Бене на- шел данные о стоимости доставки вина из Торре дель Греко во Флоренцию, которые показывают, что транспорт- ные издержки составляли в данном случае гораздо более значительную часть всей суммы накладных расходов. Цена 58 бочек греческого вина в момент их погрузки в Неаполе на суда равнялась примерно 460 лирам во фло- ринах, а одни лишь издержки на транспорт (vettura) и на уплату многочисленных дорожных пошлин на терри- тории от Пизы до Флоренции составляли 104 лиры, то есть 22,6 процента покупной цены товара, хотя весь путь равнялся приблизительно 80 километрам, в то время как при доставке упомянутых выше фламандских сукон на- кладные расходы не превышали 0,5 процента от покуп- ной цены на каждые 80 километров пути.

Итак, остается непоколебленной издавна установив- шаяся точка зрения, согласно которой сухопутная торго- вля могла быть выгодной лишь в том случае, если торго- вля велась немногочисленными и очень ценными товарами или если товары можно было продать по цене, резко пре- вышающей их покупную цену.

Если товары шли очень медленно, то в отличие от них почту удавалось пересылать сравнительно быстро. В период городских коммун, особенно в XIV веке, мона- стыри, университеты, цехи, корпорации купцов, крупные коммуны широко пользовались услугами курьеров, пе- ших или конных, которые доставляли не только письма пославшего их цеха, или города, но также и письма ча- стных лиц. Чтобы ускорить пересылку сообщений, с на- чала XIV века стали устраивать станции, на которых находились подставы лошадей; таким образом, путеше- ствие из Венеции в Брюгге при благоприятных условиях" удавалось совершить даже в семь дней или за несколько больший срок.

3. Речные пути сообщения были для купцов 'гораздо удобнее, так как эти пути были несравненно безопаснее, а перевозить по ним товар было гораздо дешевле. Правда, в своем продвижении по реке купцы также

наталкивались на препятствия, зачастую весьма серьез- ные: местные правители, пользуясь старыми иммунитет- ными правами, затрудняли навигацию, устраивая на се- редине рек водяные и сукновальные мельницы, взимая мостовые пошлины, заставляя путешественников делать остановки или отклоняться от пути. Однако, несмотря на эти трудности, несмотря на все поборы, преимущества речного пути были столь очевидны, что купцы предпочи- тали пользоваться водным путем, даже такими реками, как Адидже и Арно, по которым в настоящее время уже давно перестали перевозить товары отчасти из-за ухуд- шения водного режима этих рек, но в гораздо большей степени благодаря тому, что стали значительно лучше сухопутные дороги.

Однако, как правило, не вся река, но только сравни- тельно небольшой участок ее был судоходен: от Брен- цоло (несколько южнее Больцано) до Венеции, от Пья- ченцы до Венеции, от Синьи до Порто Пизано, а также небольшие участки Тибра, Лири — Гарильяно и Воль- турно. Поэтому несравненно более удобным путем сооб- щения неизменно оставалось море: им предпочитали пользоваться в международной торговле и вообще при транспортировке на большие расстояния товаров, имев- ших значительный объем.

Перевозка товаров морским путем также сталкива- лась с серьезными затруднениями: в тот период, когда суда были малого тоннажа, буря была опасна для них в гораздо большей степени; кроме того, судам угрожали нападения пиратов. Печальные последствия кораблекру- шений в огромной степени усугублялись существованием берегового права (ius naufragii); но самым страшным врагом морской торговли являлось пиратство. Хроники того времени почти на каждой странице говорят о кора- блях и целых купеческих флотилиях, которые были за- хвачены в плен, ограблены, потоплены или сожжены и притом не только в открытом море, но и в гавани. В пе- риоды открытой вражды государство само давало сред- ства на ведение каперской войны, но даже в периоды мира те города, откуда происходили пираты, не только терпели морской разбой, но иногда даже и поощряли его; договоры неоднократно пытались ограничить сво- боду действий пиратов, однако морской разбой никогда, не ставился вне закона.

Эти опасности, ,а также отсутствие до XIII века на- дежных навигационных приборов заставляли морепла- вателей путешествовать только днем и останавливаться на ночь в какой-либо сравнительно безопасной гавани. Поэтому они стремились держаться ближе к берегу. Даже в тот период, когда в связи с изобретением компаса стала возможной навигация в открытом море, а также более длительные маршруты, опасность пиратских нападений вынуждала купцов, особенно в чужих морях, попрежнему объединяться в караваны, которые выходили в сопро- вождении военных кораблей или вооруженных торговых судов, особенно в том случае, если перевозились очень ценные товары.

Ввиду опасностей, подстерегавших мореплавателя, риск, связанный с морской навигацией, обычно делили между многихми лицами. Как правило, этот раздел при- нимал следующую форму: корабль, отправлявшийся в плавание, никогда не являлся собственностью одного лишь судовладельца (даже если он и носил его имя), но представлял собой собственность членов ассоциации. Ко- рабль обычно делился на 16 долей, и каждый из совла- дельцев мог владеть определенным числом этих долей или даже частью доли; он разделял риск и прибыль от судо- ходства и от продажи корабля в зависимости от того, какое количество долей ему принадлежало'.

Однако не только участники ассоциации, владевшей кораблем, разделяли между собой риск, связанный с мор- ской торговлей; капиталисты часто предоставляли таким ассоциациям ссуды, которые не только увеличивали объем капиталов, помещенных в предприятие, но и были средством частично возложить риск, связанный с море- плаванием, на такого капиталиста, не имевшего доли в корабле. Весьма вероятно, что именно широкое распро- странение этих ссуд и привело к возникновению морского страхования, получившего большое развитие с начала

XIV века и практиковавшегося, по крайней мере в XIV—

XV веках, отдельными капиталистами.

Несмотря на опасности, морской транспорт играл не- сравненно более важную роль, чем сухопутный, не только в международной торговле, но зачастую также и во вну- тренней торговле отдельных стран. Морской путь обла- дал одним неоспоримым преимуществом даже в торговле С теми областями, куда можно было добраться по суше;

морем можно было перевозить большие массы тяжелых, громоздких и сравнительно дешевых товаров. Правда, тоннаж торговых кораблей был еще крайне мал, но на- чиная с XIII века, то есть в период, когда с появлением компаса стали возможны более длительные путешествия в открытом море, тоннаж кораблей начал заметно уве- личиваться, по крайней мере тех весьма немногочислен- ных судов, которые предназначались для плавания в более отдаленных морях (особенно после того, как ге- нуэзцы и венецианцы отважились выйти из Гибралтар- ского пролива в океан, чтобы, почти не останавливаясь в пути, достичь берегов Ла-Манша и Северного моря). Двумя основными типами кораблей были: 1) галера (galera) — военный корабль, длинный, с небольшой осад- кой; она передвигалась при помощи весел и парусов, игравших лишь вспомогательную роль; 2) транспортное судно или собственно корабль (nave), то есть неф, за- кругленной формы, с высокими бортами, передвигав- шийся исключительно при помощи парусов; он использо- вался главным образом для торговых целей. Промежу- точным типом судна была так называемая «торговая галера» (galera da mercato), которая была больше по своему объему и глубже сидела в воде, чем мелкая га- лера; поэтому, помимо места для гребцов и вооружен- ных людей, в ней оставалось место, правда, ограничен- ное, для ценных товаров небольшого объема. Торговые корабли были различных типов; главными из них были тариды (taride) или тартаны (tartane), бучи (buci) и кокки (cocche); причем последние имели больший тон- наж и использовались также в качестве вспомогатель- ных военных судов.

По данным морских статутов Венеции первой поло- вины XIII века, грузоподъемность торговых кораблей ко- лебалась от 200 тысяч фунтов до 1 миллиона фунтов, то есть примерно от 94 до 470 тонн. Однако в последующие века грузоподъемность галер и торговых кораблей типа кокки, предназначавшихся для рейсов во Фландрию, Сирию, Константинополь и Черное море, значительно увеличилась: в начале XV века грузоподъемность галер превышала 750 тонн, а грузоподъемность кокки колеба- лась между 600 и 800 тоннами.

Согласно венецианским морским статутам, экипаж корабля набирался из расчета один человек на каждые

4,5 тонны груза, в то время как при переправке товаров того же веса сушей потребовалось бы, по крайней мере, 15 человек, даже если бы на двух вьючных животных приходилось всего лишь по одному погонщику.

Таким образом, поскольку на один корабль можно было погрузить большое количество товаров, при пере- возке морем требовалось несравненно меньшее число людей, чем при сухопутных перевозках; кроме того, мо- рем можно было совершать продолжительные рейсы, не уплачивая никаких поборов за провоз товаров. Все это резко снижало стоимость транспорта. Пеголотти, весьма осведомленный в этих вопросах, сообщает, что венециан- ская коммуна за перевоз шелка из Венеции во Фландрию взимала фрахт в размере 2 процентов от цены шелка. Правда, к этому следует прибавить страховой взнос, но, поскольку речь идет о путешествии на вооруженных га- лерах, страховая сумма, очевидно, не была очень высо- кой; во всяком случае, даже если мы допустим, что Ве- неция взимала в общей сложности сумму, достигавшую 5 или 6 процентов стоимости груза, эти накладные рас- ходы были значительно ниже тех 15—20 процентов, ко- торые, по вычислениям Сапори, составляли общую сумму издержек при доставке сукна сухопутным и морским путем из Фландрии во Флоренцию. Таким образом, не только такие ценные товары, как пряности, благовония, лекарства, красящие вещества, ткани, шелк-сырец, шерсть в виде сырья и хлопок, но и сравнительно недо- рогие и громоздкие товары, такие, как соль, лес, металлы и зерно, было выгодно перевозить морским путем даже на большие расстояния.

Столь интенсивные морские сношения вызвали не- обходимость в организации значительно более сложной транспортной службы. Когда товары шли морем, купец почти всегда либо сам сопровождал их, либо посылал с ними своего компаньона или агента. Теперь, однако, купец, за редким исключением, уже не мог одновременно являться и судовладельцем. В тех случаях, когда путе- шествия совершались в интересах государства, когда в рейсе в качестве охраны и даже для транспорта товаров принимали участие военные суда, оснащение судов и служба транспорта находились в ведении государства. Чаще всего, однако, этим занимались отдельные компа- нии, которые строили или приобретали корабль и осна-

щали его для определенного рейса или для ряда рейсов. Членами компаний обычно были купцы, но, как правило, даже в этих случаях судовладельцы и купцы действовали в различных экономических сферах. Судовладелец полу- чал прибыль в виде фрахта, уплачивавшегося, согласно условиям договора, за наем целого корабля в течение определенного рейса, или же — как часто случалось при регулярном курсировании судов по твердо установлен- ным маршрутам — за провоз отдельных товаров, при- надлежавших разным купцам.

Широко распространенное мнение о том, что морским путем шло лишь крайне незначительное количество това- ров, основывается на недоразумении: сторонники этого мнения принимают во внимание только те периодические рейсы, которые организовывало и регулировало государ- ство'. Это были рейсы, связывавшие Италию с крупней- шими центрами Средиземноморья, а позднее и бассейна Северного моря. Если бы вся морская торговля или боль- шая ее часть действительно исчерпывалась этими свя- зями, следовало бы прийти к выводу, что размеры тор- говли были поразительно ничтожны. Так, например, Фло- ренция, которая приобрела Порто Пизано и Ливорно и после 1421 года приложила все усилия к тому, чтобы стать крупной морской державой, поставила своей целью создать по образцу Венеции и Генуи постоянные рейсы, по которым должны были регулярно курсировать корабли, направлявшиеся в Левант и на Запад. Эти корабли строило и оснащало государство, которое затем сдавало их в наем частным лицам (на определенный рейс). Но скоро Флоренции пришлось сократить транспортную службу до двух галер, отправлявшихся во Фландрию и Англию, и одной галеры, которая ходила в Константино- поль. Если считать, что общая грузоподъемность этих га- лер должна была в среднем составлять 500 тонн и то- вары занимали менее половины этого груза, то следует прийти к выводу, что ежегодный товарооборот не превы- шал 750 тонн.

Генуя и Венеция, несомненно, перевозили на своих галерах несколько большее количество товаров, однако и оно оставалось довольно умеренным. В начале XV века венецианские корабли ежегодно совершали от 5 до 7 рей- сов, причем каждый караван состоял из двух, трех или — правда, в виде исключения — четырех галер. За 16 дет—.

с 1440 по 1455 год —общее число галер, нанимаемых ежегодно частными лицами, колебалось от 9 (что, впро- чем, являлось исключением) до 20 и в среднем равня- лось 14; следовательно, общий груз этих галер составлял весьма приблизительно 3—4 тысячи тонн.

Несмотря на незначительность приведенных цифр, мы не должны, разумеется, недооценивать значения, которое линейное судоходство, по справедливому мнению иссле- дователей, играло в экономике того времени. Организа- цию транспортной службы и руководство ею государство брало на себя: оно определяло число вооруженных лю- дей на каждой галере, назначало главу каравана и раз- решало все мелкие вопросы, связанные с поездкой. Это делалось не только по военным и политическим сообра- жениям, но и в интересах фиска: государство стремилось обеспечить взимание пошлин на ввоз и вывоз наиболее ценных товаров. Именно по этой причине право на пере- воз пряностей, шелка и других товаров, представлявших собой большую ценность при незначительном объеме, было закреплено за судами, совершавшими постоянные рейсы."Венецианские хронисты XV века часто указывают величину стоимости груза, прибывавшего на галерах из Александрии и Бейрута; таким образом, нам известно, что стоимость груза каждой из этих галер, неоднократно достигала суммы 200 тысяч дукатов (700 килограммов чистого золота) и даже превышала ее. Естественно, что в эти грузы вкладывалась большая часть имевшегося в городе свободного капитала. Во многих контрактах о заключении ссуды или сделки купли-продажи отмечалось, что уплата должна производиться по прибытии галер; это прибытие вызывало наибольшее оживление деловой жизни крупного международного рынка Риальто.

Однако, несмотря на бесспорность вышеприведенных фактов, было бы .абсурдным полагать, что 14 галер, пере- возивших 3000—4000 тонн груза, исчерпывали всю мор- скую торговлю Венеции. В своей знаменитой речи-заве- щании, являющейся ценнейшим источником статистиче- ских сведений, дож Мочениго указывает, что в Венеции, кроме 45 больших и мелких галер, на которых было за- нято 11 тысяч матросов и солдат, имелось также 300 не- фов (nave) грузоподъемностью более 120 тоны, которые обслуживало 8 тысяч матросов, а также 3 тысячи неболь- ших кораблей грузоподъемностью от 6 до 120 тонн. Даже

если допустить, что последняя категория кораблей при- менялась только для перевозок товаров в лагунах, для речного транспорта и малого каботажного плавания, остается 300 торговых кораблей, многие из которых (и в первую очередь, как уже указывалось, кокки) имели довольно значительный тоннаж.

Начиная ,с XIV века правительство Венеции стреми- лось сделать все галеры своей собственностью и поэтому во все большем масштабе поручало их постройку своему арсеналу. Но нефы (с прямыми парусами), предназна- чавшиеся для транспорта товаров, были обычно собствен- ностью частных лиц. Иногда в годы наибольшего расцвета левантийской торговли они использовались дополнительно к галерам в линейном судоходстве или же снаряжались для самостоятельного', но носившего специальный харак- тер плавания по постоянным линиям. Так, например, ежегодно весной и осенью снаряжался так называемый «караван хлопка» (muda die cotone), состоявший из 5— 12 кокк, которые принадлежали частным лицам; эти суда грузоподъемностью от 600 до 800 с лишним тонн, направлялись на Кипр и в порты залива Александретта. Они находились под командованием капитана, назначен- ного государством, и подчинялись обычно дисциплинар- ным нормам, установленным для флотилий.

Однако, помимо этой вспомогательной транспортной службы, которая также была организована государством и находилась под его контролем, в Венеции развивалось совершенно независимое от государства мореплавание, в котором принимало участие большое количество ко- раблей и которое как по объему, так и по весу транспор- тируемых товаров оставляло далеко позади линейное судоходство.

Ежедневно в Венецию с обоих берегов Адриатиче- ского моря прибывали мелкие суда, груженные вином, оливковым маслом, зерном, скотом, лесом и другими строительными материалами. Основными статьями вене- цианского импорта были зерно и соль. Эти продукты большей частью покупали на рынках Апулии, Сицилии, Крита, Кипра, Черного моря, Сардинии и Балеарских островов венецианские купцы, которые перевозили их на судах, принадлежавших им совместно с другими членами ассоциации или же зафрахтованных ими. Мы не распола- гаем статистическими данными о ввозе этих товаров, но

об их объеме говорит тот факт, что Венеции принадле- жало почти монопольное право снабжать солью все районы Паданской равнины, а импортируемое ею зерно удовлетворяло потребности основной массы населения города, уже в XIV веке насчитывавшего 150 тысяч человек, причем это зерно нередко вывозилось также в города и области материковой части Италии, страдавшие от голода.

Кроме этих кораблей, каждый из которых самостоя- тельно занимался импортом съестных припасов и пред- метов, необходимых для городской промышленности, в Венеции, как и в Генуе, имелись мореходы, которые в течение трех, четырех или пяти лет пребывали вдали от родного города, став свободными мореплавателями в самом полном смысле этого слова. Так, например, ко- рабль, принявший в Венеции груз леса, выгружал его в Трапани или Шакке, брал груз сицилийского зерна, пере- возил его на Балеарские острова, оттуда направлялся к Сардинии и из Сардинии с грузом соли возвращался, наконец, в Венецию. Вино из Каыдии и зерно из Сицилии перевозили большей частью венецианские и генуэзские корабли, которые не только приставали к материковой части Италии, Сардинии и к Балеарским островам, но добирались даже до Севильи и Эгморта.

Некоторое время, особенно с конца XIV века, ге- нуэзские корабли курсировали не столько между Генуей и другими странами, сколько' перевозили грузы других стран; это были, таким образом, предшественники совре- менных «морских бродяг».

4. Все вышесказанное относительно сухопутного и морского транспорта не означает, однако, что крупные города Италии стали с XIII века центрами настоящей мировой торговли; тем не менее темп обращения товаров значительно увеличился, сами товары стали более разно- образными. Разумеется, если бы мы располагали стати- стическими данными о том, какое количество товаров проходило через порты Генуи и Венеции в момент макси- мального расцвета этих городов в средние века, и срав- нили бы эти данные со статистическими данными о то- варообороте в портах не только Лондона, Нью-Йорка, Антверпена, Роттердама и Гамбурга, но даже тех же итальянских портовых городов в наиболее благоприят- ные для них годы XX века, мы быди бы поражены огром?

ной разницей между этими цифрами; вполне вероятно),, что в исследуемый нами период размер тоннажа кора- блей, прибывавших в порт, и вес погружаемых и разгру- жаемых товаров относился к соответствующим совре- менным цифрам, как 1 : 20 или 1 : 30. Но даже если со- отношение является именно таким, мы не можем на этом основании прийти к выводу, что торговля периода средне- вековых коммун уступает современной торговле, так как в настоящее время объем торговли в огромной степени возрос из-за таких крайне дешевых и тяжелых товаров, как каменный уголь, нефть, железная руда, фосфаты, цементное сырье и т. д., которые в средние века были либо вообще неизвестны, либо не являлись объектами крупной международной торговли. В те времена потреб- ность в импорте товаров из отдаленных стран была очень скромной, так как плотность населения была гораздо меньше, кроме того, низшие слои сельского, а в пода- вляющей своей части также и городского населения фак- тически не принимали в этой торговле никакого участия. Так, например, тот факт, что во всех мелких городах и даже во всех укрепленных пунктах производство сукна достигло значительного развития, объяснялся необходи- мостью удовлетворить местной продукцией нужды бед- нейшей части населения, которая довольствовалась изде- лиями довольно низкого качества, выработанными из местной шерсти. Импортировавшаяся из Африки, Испа- нии и Англии шерсть более высокого качества и дорогие французские и фламандские шерстяные ткани предна- значались только для высших классов общества.

Однако было бы ошибкой делать на этом основании вывод, что расцвет итальянских городов XIII—XV веков был результатом только торговли ценными товарами и что громоздкие и малоценные товары были полностью исключены из торговли. Всякого, кто знакомится с источ- никами: с каким-либо из многочисленных таможенных та- рифов, с перечнем товаров, составленным Пеголотти или содержащимся в других торговых книгах, или же с го- раздо более полным списком наименований товаров, со- ставленных современными историками на основании дру- гих источников, — поражает количество наименований и разнообразие товаров, составлявших в эти столетия пред- мет экспорта и импорта. Наряду с обычно привозимыми товарами — пряностями, благовониями, драгоценными

камнями, лекарственными веществами (которые с антич-' ных времен составляли предмет средиземноморской тор- говли), наряду с золотом и рабами, вывозившимися с середины XIII века в довольно значительном количестве с северного побережья Черного моря, мы находим в этих перечнях огромное число других товаров. Их легко раз- бить на те категории, которые применяются в современ- ной статистике импортной и экспортной торговли: сырье для промышленности, полуфабрикаты, съестные припасы и готовые изделия. Среди последних преобладали наи- более дорогие ткани; кроме того, перевозили, хотя и в значительно меньшем количестве, оружие и другие метал- лические изделия, а также бумагу; в первых двух кате- гориях, напротив, преобладали товары широкого потреб- ления. Для текстильного производства ввозили шерсть, хлопок, лен и шелк-сырец. Первое место среди них, есте- ственно, занимала шерсть; шерсть .более низкого каче- ства импортировалась из стран Балканского полуострова и из Берберии, шерсть более высокого качества — из об- ластей «Гарбо» (Магриб), Испании, Франции, Германии и Англии. Шерсть не только вывозилась из стран, распо» ложенных к северу от Альп, из-за моря и из тех обла- стей Италии, где было особенно развито овцеводство, главным образом из Апулии, Абруцц и Сардинии; упо- требляли также и местную шерсть.

Итак», те возражения, которые Зомбарт, иронизируя над Виллани, выдвигал против приводимых им широко известных цифр, выражавших объем флорентийской про- дукции сукон, оказываются лишенными основания.

¹ В 1466 году одни лишь прибывшие в Порто Пизано флорентий- ские галеры выгрузили 2253 тюка английской шерсти (Grundz- weig, Les fonds du consulat de la mer).

Стремясь опровергнуть данные, согласно которым Флоренция ежегодно: производила 100 тысяч кусков сукна, Зомбарт указывает, что ежегодный импорт англий- ской шерсти для всей Италии не превышал 4 тысяч меш- ков шерсти, из которой можно было выработать не бо- лее 12 тысяч кусков сукна. Даже если эти цифровые дан- ные и верны, они еще ничего не доказывают. Зомбарт забывает, что во Флоренцию шерсть импортировалась также и из района тоокано-эмилианских Апеннин и дру- гих областей Италии, а также, и притом нередко' в боль- шем объеме, чем из Англии из «Гарбо» и Испании;

эта шерсть служила основным сырьем при производстве наиболее ценных видов сукон.

Упоминания о ввозе льна встречаются 'гораздо реже. Значительно более важными являются известия об им- порте шелка-сырца и хлопка. В большом количестве многочисленные сорта шелка-сырца ввозились из восточ- ных стран — от Сирии до Китая. Объем импортируемого хлопка все более возрастал на протяжении XIV века, когда, как указывалось выше, в одной лишь Вене- ции примерно 12 кораблей грузоподъемностью в среднем 700 тонн предназначались исключительно для перевозки этого сырья с Кипра, из Сирии и Малой Армении.

Развивавшаяся текстильная промышленность нужда- лась в большом количестве красителей. Некоторые из них, такие, например, как резеда, марена и шафран, раз- водились в самой Италии; шафран из Аквилы даже в значительном количестве экспортировался с конца XIV века в Германию, в то время как другие красители, такие, как кошениль и индиго, приходилось вывозить из далеких стран (кошениль — из Европы и Передней Азии, индиго — из Восточной Индии, Месопотамии и Се- верного- Египта).

Снабжение промышленности красителями было* свя- зано со снабжением ее квасцами, которые в средние века применялись не столько в медицине, сколько в процессе окраски сукон. До того как в XV веке началась эксплуа- тация квасцовых копей в папской области (Тольфа), квасцы в небольшом количестве получали в области Вольтерры и на острове Искья. Поэтому Италии при- шлось начиная с XIII века расширить импорт квасцов из северного Египта и Малой Азии, где богатыми месторож- дениями квасцов в Фокее завладела генуэзская семья Захария; таким образом, итальянским купцам удавалось не только удовлетворять возрастающий спрос итальянской промышленности, но- и экспортировать значительные ко- личества квасцов в Нидерланды.

Из металлов источники упоминают серебро, добывав- шееся в рудниках Тосканы, Сардинии, Трентино и Агордо, а позднее в значительно больших масштабах ввозившееся из Центральной Европы; медь из Валь ди Чечина и в зна- чительно большем объеме — из стран, расположенных по ту сторону Альп; свинец из Сардинии; олово' из Корнуэлла;

ртуть, повидимому,. Из Йдрии; железо с острова Эльба, из Штирии и Каринтии. Часть металлов посту- пала в продажу в виде 'готовых изделий, часть — в необ- работанном виде. В общем товарообороте металл занимал небольшое место. Это объяснялось отчасти тем, что до тех пор, пока не получила широкого применения артилле- рия, спрос на металлы был еще ограниченным, а отчасти тем, что месторождения находились во> внутренних, боль- шей частью высокогорных районах, и длительная, сопря- женная с трудностями перевозка их по суше способство- вала резкому вздорожанию металлов.

Несравненно' более широкое применение находил лес, необходимый для строительства зданий и судостроения; его в большом количестве доставляли из районов Альп, Предальп, Апеннин, а также из еще уцелевших лесов зоны равнин и холмов. Лес сплавляли по рекам до горо- дов внутренних областей или портов и отсюда перевозили морем в портовые города и области Леванта, особенно в Египет, который начиная с этого периода особенно остро нуждался в лесе.

Из числа полуфабрикатов, помимо кож, в больших количествах импортировавшихся из различных стран, среди которых первое место (по крайней мере, по каче- ству кож) занимали области, расположенные к северу от Черного моря, источники сравнительно часто упоминают льняную и хлопчатобумажную пряжу, крученый шелк, железную и медную проволоку.

Продукты питания, составлявшие предмет торговли, были гораздо более разнообразны. Эти продукты, за исключением вина и оливкового масла, в небольшом ко- личестве экспортировавшихся в Константинополь, со- ставляли главным образом статью импорта и ввозились в основном из других областей Италии и с островов. К их числу принадлежали: различные фрукты и орехи (вино- град, сушеные фиги, миндаль, грецкие и другие орехи, каштаны, апельсины и финики), мед, консервированное мясо, сыр, соленая рыба (различные сорта этой рыбы при- возили с Черного моря и рек России), воск и сахар (им- порт сахара с Кипра, из Сирии и Египта резко возрос с начала XIV века; это заставляет нас предположить, что сахар стали употреблять уже не только в качестве лекар- ства), оливковое масло и в первую очередь вино, зерно и соль, которые составляли наряду с текстильным сырьем

и изделиями ткацкой промышленности основные статьи крупной средневековой торговли.

Жители Италии эпохи городских коммун, очевидно, потребляли вино в чрезвычайно большом количестве: несмотря на широкое распространение в Италии и на островах виноградарства, потребление настолько превы- шало местную продукцию, что делало необходимым зна- чительный ввоз вина из Греции, Кандии, Родоса и Кипра. Для лиц, занимавшихся морскими перевозками незави- симо от государства, перевозка вина часто представля- лась делом наиболее выгодным.

¹ Ср. цитировавшиеся выше „Dispacci di Pietro Cornaro".

Торговля зерном даже превышала ж> своему объему торговлю вином. Иногда в числе зерновых, являвшихся предметами импорта, упоминаются рожь, овес, ячмень, но большинство сведений, и притом самых достоверных, от- носится к торговле пшеницей. Жесткая регламентация, которой в интересах городского населения подвергался вывоз зерна за пределы территории, подчиненной ком- муне, не привела к полному прекращению торговли зер- ном. Самые крупные земельные собственники, в особен- ности в том случае, если они были облечены политической властью, всегда находили способ уклониться от законов о продовольствии и вывезти часть своего зерна, если его было много. Приведем лишь один пример: в 1379 и 1380 годах, когда подступы к Венеции с моря были бло- кированы генуэзским флотом, сеньеры Милана, Фер- рары и Мантуи продали ей большие партии зерна Обычно, однако, крупные перенаселенные города, жители которых кормились за счет подвластной городам сельской местности, должны были прибегать к закупке зерна в отдаленных областях, где было широко развито зерновое хозяйство', плотность населения была меньше и где почти совершенно не было крупных городских центров. Флорен- ция и Генуя закупали зерно прежде всего в Тосканской Маремме, а затем в Сардинии, Сицилии и районе Черного моря, Венеция — на всем итальянском побережье Адриа- тического' моря, и в особенности в Апулии (где, как уже говорилось, у нее одно время был опасный конкурент в лице Флоренции); одновременно Венеция обращалась также к Сицилии, Криту, Румынии, а иногда и Сардинии. У нас нет статистических данных относительно торговли

зерном; однако представление о ее интенсивности могут дать слова Марино Санудо, который писал в конце XV века:

«В этой земле ничто не произрастает, и все же всего имеется в изобилии, ибо сюда с товарами и особенно съестными припасами приезжают из всех стран и из всех частей света, и всякий приехавший легко находит поку- пателей, так как здесь у всех есть деньги К

Изобилие предметов потребления в Венеции пред- ставляется особенно знаменательным фактом, если при- нять во внимание, что население города во времена Са- нудо достигало 190 тысяч человек, что, кроме того, в го- роде постоянно пребывало огромное число чужеземных купцов, паломников и других путешественников, останав- ливавшихся здесь проездом; тем не менее большие пар- тии привозимого зерна переправлялись дальше, во вну- тренние области Италии.

¹ Marino Sanudo, Cronachetta, ed. Ftilin (Papadopoli — Hel- lembach), Venezia, 1880.

В течение всего средневековья первое место (по своему объему) среди товаров, транспортировавшихся морским и сухопутным путем, занимали соль и пшеница. В крупных 'городах внутренних областей операции по снабжению населения солью — столь необходимым пред- метом питания — не предоставлялись целиком в руки частных лиц; города стремились обеспечить достаточное количество соли, заключая торговые договоры, а иногда даже принимая непосредственное участие в ее закупке. Милан покупал соль у Генуи и Венеции; флорентийские купцы в качестве покупателей соли являлись в Романью и Марке; Сиена приобретала соль в Маремме. В союзном договоре, заключенном между Бернабо Висконти и Вене- цианской республикой в 1377 году, накануне войны, за- кончившейся битвой при Кьодже, Венеция обязалась удовлетворить потребность миланского тирана в соли, предоставив ему 5 тысяч венецианских модиев (по 666 литров в модии) на каждые два года, и не повышать цены на соль, равнявшейся примерно 8 золотым дукатам за 1 модий соли высшего качества. Три года спустя, в са- мый острый момент войны, когда враждебный Венеции флот стоял в лагуне, сеньера Брешии Реджина делла Скала потребовала, чтобы ей было предоставлено, по

крайней мере, 2 тысячи модиев соли, угрожая Венеции разрывом дружеских отношений.

Эти факты показывают, насколько важным как в тор- говом, так и в финансовом отношении было для крупных приморских городов располагать огромными запасами соли, ибо это ставило их в привилегированное положе- ние в отношениях с городами и тиранами значительной территории внутренней области. В особенно выгодном по- ложении в этом отношении оказалась Венеция, так как ей довольно рано удалось получить в свое полное распо- ряжение соляные разработки Къоджи, Истрии и Червии, а также ввозить соль во внутренние области по речному пути, что- было значительно дешевле. Торговля Венеции вскоре приняла такие масштабы, что республика путем особых вознаграждений стала поощрять крупнейших купцов и помогать им делать широкие закупки, иногда даже приобретать всю соляную продукцию Кипра и со- перничать с купцами Генуи, Пизы и Каталонии в покупке соли в Сардинии, Сицилии, на Балеарских островах и в Северной Африке.

Венеция создала специальный орган для руководства торговлей солью — Camera del sale; уже тот факт, что он превратился в самый мощный из всех финансовых органов республики, свидетельствует о том, какого объема достигла торговля солью.

Итак, пряности и самые дорогие шерстяные и шелко- вые ткани составляли в течение всего средневековья наи- более прибыльную статью международной торговли, бо- лее всего привлекавшую купцов; ж> наряду с ней уже развилась торговля менее ценными товарами, причем торговля некоторыми из этих товаров, такими, например, как шерсть и хлопок, квасцы, вино и особенно зерно и соль, приняла весьма значительные для того времени размеры.

5. Основываясь главным образом на фактах, почерп- нутых из истории итальянских городов, Зомбарт посвя- тил блестящие, ярко написанные страницы типичной фи- гуре купца, который посещал множество стран — от Англии до Армении, а иногда и до Дальнего Востока — и торговал как предметами роскоши, так и имевшими ши- рокий сбыт предметами первой необходимости. Зомбарт считает, что составить правильное представление о

деятельности купца можно только в том случае, если при- нять во внимание, что при крайне узком круге торговых сделок в них принимало участие большое число купцов. Так, например, в экспорте из Англии 30 тысяч центнеров шерсти участвовало 252 купца; следовательно, на долю каждого из этих «крупных» купцов приходился ежегод- ный экспорт в размере 119 центнеров. Далее, по мнению Зомбарта, следует обратить внимание на огромное число договоров о создании коменды ^!, причем в каждую из них вносился незначительный капитал, который в среднем равнялся 1000—1100 золотых марок (по курсу 1914 года), а также на крайне медленное обращение товаров, мед- ленный темп ведения дел, на ничтожный тоннаж кораб- лей и незначительную стоимость их груза. Приведя много- численные другие примеры, касающиеся не только мел- ких, но и крупнейших торговых центров Италии и даже могущественной компании Барди, примеры, подтверждаю- щие, с его точки зрения, мизерные масштабы торговой деятельности, Зомбарт заканчивает свои рассуждения хорошо известным отождествлением купца с ремесленни- ком: «Величина торговых предприятий свидетельствует о том, что носитель профессиональной торговли в докапи- талистическую эпоху был не чем иным, как ремесленни- ком. Весь образ их мыслей, весь строй их чувств, их со- циальное положение, формы их деятельности — все это роднит их с мелкими и средними производителями того времени. В самом деле, нет ничего более нелепого, чем населять средние века капиталистически чувствующими и экономически вышколенными купцами. Ремесленная сущность старого¹ торговца обнаруживается прежде всего в своеобразии его целей. Стремление к наживе, свой- ственное современным предпринимателям, как нельзя бо- лее чуждо его сердцу; он не хочет ничего иного, как тру- дами рук своих добывать себе средства на приличное его сословию существование —- не меньше, но и не больше; над всей его деятельностью господствует идея про- питания»².

¹ См. стр. 309 h сл. — Прим. ред.

² В. Зомбарт, Совоеменный капитализм, т. I, М. — Л., 1931, стр. 291.

Мы изложили, быть может, слишком подробно точку зрения Зомбарта не потому, что считаем целесообразным

вступать здесь в полемику с ним, но по той причине, что эта точка зрения является, с одной стороны, отголоском широко распространенного мнения, а с другой стороны, естественной реакцией на очевидное заблуждение тех историков, которые в своей оценке средневековой тор- говли не -замечают никакой существенной разницы между ней и торговлей XIX—XX веков. Стремление подчерк- нуть не столько¹ действительные или мнимые черты сход- ства, сколько- резкое различие между ними, является весьма своевременным; однако' чрезмерная привержен- ность этому тезису завлекла немецкого экономиста слиш- ком далеко', и он, несомненно, впал в сильное преувели- чение.

•* В действительности в итальянских городах, игравших ведущую роль в международной торговле, одновременно сосуществовали две категории купцов, резко отличав- шихся друг от друга как по характеру своей деятельности и по образу жизни, так и по тем экономическим целям, которые они перед собой ставили. Мелкий торговец, про- водивший целый день в своей лавке и продававший в розницу самые разнообразные товары узкому кругу покупателей (который в общем не менялся в течение года и даже на протяжении ряда лет), был ограничен в своей деятельности жесткими предписаниями уставов, контролем со стороны цеха и должностных лиц, ведав- ших деятельностью рынка; он не имел права ни изме- нять по своему желанию цены, ни торговать дольше, чем это было положено, ни каким-либо иным образом кон- курировать с другими торговцами своего цеха. В дей- ствительности такого торговца по образу его жизни, по тем экономическим целям, которые он перед собой ста- вил, можно сравнить с ремесленником: он знает, что его лавка принесет ему ежедневный скромный доход, доста- точный для содержания семьи, и вряд ли может рассчи- тывать на расширение сферы своей деятельности и изме- нение своего положения. На ежедневных и еженедельных рынках — такие рынки были во всех городах и укреплен- ных пунктах — торговали частично мелкие торговцы, частично — производители из окрестных деревень. Еже- дневные рынки предназначались главным образом для продажи съестных припасов, поставлявшихся крестья- нами городскому населению, а также самых грубых ре- месленных изделий — тканей, обуви, одежды, железного

й деревянного инвентаря, различных предметов по- вседневного обихода, которые ремесленники и городские мелкие розничные торговцы давали взамен сельскому населению; на еженедельных рынках в основном торго- вали скотом, растениями для посадки, семенами и сель- скохозяйственными орудиями, необходимыми для кре- стьян. Мы менее осведомлены о том, какой характер и какое значение имели в Италии ежегодные ярмарки. Ученые, занимающиеся экономической историей средне- вековья, до сих пор уделяли мало внимания этому пред- мету, может быть, потому, что до XVI века ярмарки не играли в Италии сколько-нибудь значительной роли в качестве центров международной торговли. Молчание ученых в значительной степени объясняется молчанием источников: торговые книги наиболее крупных предприя- тий, мемориалы, нотариальные акты богатых купцов содержат, насколько нам известно до сих пор, лишь очень редкие упоминания о посещениях этими купцами той или другой итальянской ярмарки.

С другой стороны, если источники, что случается несравненно чаще, сообщают, что итальянские купцы отправляются «на ярмарки», не делая при этом какие- либо дополнительные указания, речь идет всегда о шам- панских ярмарках. Следовательно, нотариусы и государ- ственные должностные лица не допускали возможности, что эти столь широко известные ярмарки можно смешать с итальянскими ярмарками.

Это различие отнюдь не является признаком эконо- мической отсталости Италии. Оно объясняется не только тем обстоятельством, что итальянские купцы посещали все крупнейшие международные ярмарки Средиземно- морья, а также Западной и Центральной Европы, но и превращением в XIII—XVI веках больших торговых городов Италии, в первую очередь Генуи, Венеции, Милана и Флоренции, в крупные и постоянные ярмарки. „ В лавках, фондако и на складах этих городов чужезем- ные купцы могли приобретать разнообразные, самые редкие и ценные товары, шедшие сюда со всех концов света; здесь купцы любой страны и любой националь- ности могли каждое утро встречаться на рыночной пло- щади (которую можно было бы с почти полным основа- нием назвать своего рода биржей) и заключать здесь торговые сделки.

Зо8

Правильность этого объяснения подтверждается тем фактом, что ярмарки достигли определенного развития уже в XIII—XIV веках только в Марке, Абруццах, Апу- лии и некоторых других областях Южной Италии, то есть там, где почти совсем не было крупных горо- дов, а торговые сношения сушей были значительно более затруднены. Однако и эти ярмарки являлись, на- сколько нам известно, не столько центрами междуна- родной торговли, сколько центрами товарообмена внутри данной области или между отдельными обла- стями.

Исключение составляли некоторые города, располо- женные в бассейне нижнего течения По и у выхода ряда альпийских долин. Благодаря своему положению им уда- лось добиться того, что купеческие караваны, проходив- шие через них, останавливались здесь на несколько дней на отдых и продавали покупателям, по крайней мере, часть своих товаров. К таким городам принадлежали Пьяченца, Болонья, Феррара, Тренто, Больцано и Ме- рано. Наибольшей известностью среди этих ярмарок пользовались ярмарки Феррары —■ города, расположен- ного в месте пересечения речного пути по реке По с сухо- путными дорогами из Романьи, Тосканы, областей Веро- ны и Мантуи. Феррарские ярмарки открывались дважды в год — на пасху и в день св. Мартина; сюда съезжались купцы из Болоньи, Мантуи, Милана и других ломбард- ских городов, тосканские, а иногда и некоторые чужезем- ные купцы для торговли сукном, кожами, железными изделиями и прочими товарами. Города, где собирались ярмарки, в значительной степени именно им и были обя- заны своим расцветом; но, тем не менее, эти ярмарки нельзя сравнить по своему значению с французскими и фламандскими. Недаром ярмарки верхнего Адидже и позднее знаменитая ярмарка Сенигаллии вступили в пе- риод своего высшего расцвета лишь в XVI веке, когда в крупных европейских государствах победила политика протекционизма, препятствовавшего свободному продви» жению итальянских и европейских купцов через Альпы: протекционизм заставил купцов обратиться к ярмаркам Италии, доступным в равной мере для всех. Таким обра- зом, международная торговля продолжала развиваться, а Италия избежала опасности полностью остаться в сто- роне от нее.

Итальянские ярмарки, несмотря на то, что они играли второстепенную роль, все же служили в какой-то степени связующим звеном между мелкой локальной и крупной международной торговлей. Международная тор- говля была сферой деятельности исключительно высшего слоя итальянских купцов, по характеру своих занятий, социальному положению и экономическим целям резко отличавшихся от мелких торговцев, продававших товар только в розницу. В цеховом строе итальянских городов, а равным образом в повседневной деятельности торгов- цев собственно не существовало четкого разграничения между оптовой и розничной торговлей. Правда, были и отдельные исключения: так, например, в уставе флорен- тийского цеха врачей, аптекарей и мелочных торговцев идет речь о купцах, продававших товары оптом (in gros- sum), и торговцах, продававших товары в розницу (ad minutum). Но в большинстве случаев, если в городе су- ществовал цех купцов (mercatores), в него входили лишь те купцы, которые торговали сукнами и другими тка- нями; не ограничиваясь продажей в розницу местной продукции, они приобретали, а иногда даже сами вво- зили чужеземные сукна, полотна и fustagni с целью их перепродажи.

Там же, где торговля была особенно интенсивной, принимала наиболее дифференцированный характер и где наряду с торговлей существовала довольно развитая промышленность, вместо одного цеха купцов существо- вало несколько корпораций, члены которых занимались тем или иным видом торговли, а иногда, одновременно с этим, и соответствующим видом промышленной дея- тельности. В таких городах объединение купцов (mer- canzia) было не цехом, а органом управления коммуны или же, как во Флоренции, органом управления пяти старших цехов — Калимала, Лана, «Ворот св. Марии», менял и цеха врачей, аптекарей и мелочных торговцев. Два из них — Калимала и цех врачей, аптекарей и ме- лочных торговцев — можно считать корпорациями круп- ных купцов, ведущих торговлю в международных мас- штабах (в особенности цех Калимала). Но даже члены могущественного цеха Калимала, к которому принад- лежали самые богатые семьи Флоренции, занимавшиеся

наряду с импортом сукон (из стран, расположенных к северу от Альп) также их окончательной отделкой, тор- говлей другими товарами и банковским делом, вели, правда в ограниченных масштабах, одновременно и роз- ничную торговлю в лавках, расположенных на узкой улице Калимала. В Венеции и Генуе, где сама коммуна представляла собой организацию купеческой аристокра- тии, крупные купцы не были заинтересованы в создании корпораций, но использовали уже существовавшие цехи (особенно в Венеции) как орудие своего господства над превосходившим их по своей численности классом ремес- ленников. Уже самый тот факт, что в Венеции и Генуе, где имелись цехи галантерейных торговцев, аптекарей, мелочных торговцев, не было цехов менял, банкиров, тор- говцев тканями, судовладельцев и вообще всех купцов, ведущих торговлю в международном масштабе, показы- вает, насколько глубоко ощущалась всеми разница между мелким торговцем, который во всех отношениях походил на ремесленника и занимал в коммуне скромное положение подданного, и купцом в полном смысле этого слова, пользовавшимся всеми политическими правами и участвовавшим лично и своим капиталом в международ- ной торговле, в особенности в торговле с далекими заморскими странами.

^А Купцы различных городов, участвовавшие в крупной международной торговле, в отличие от мелких торговцев были сходны друг с другом уже по одному тому, как они готовились к своей будущей профессии, как вступали на это поприще, их сближала также и их дальнейшая деятельность.

Еще в очень юном возрасте, закончив краткий курс грамматики и арифметики (большей частью в частных школах), купец начинал свою карьеру длительными путешествиями по морям и суше и зачастую долго жил вдали от родного города. Иногда, особенно в Венеции, эти начинающие купцы совершали свои первые путеше- ствия в качестве каких-либо скромных государственных должностных лиц во флоте или в колониях, но даже в таких случаях они занимались главным образом делами своего торгового дома. Некоторые из купцов, объехав весь известный тогда мир, оставались навсегда в каком-либо чужеземном городе. Нередко даже купцы, занимавшие известное положение, всю жизнь проводили

на море; так, венецианец Майрано более 40 лет, если не считать коротких периодов отдыха, лично сопро- вождал свои товары, следовавшие с одного побережья Средиземного моря на другое; в 1190 году, когда ему было уже шестьдесят лет, он сохранил еще достаточно сил, чтобы командовать кораблем в этих длительных, трудных и опасных путешествиях. В большинстве слу- чаев, однако, по достижении зрелого возраста купец воз- вращался на родину, где и жил до самой смерти. Отка- завшись от странствований, купец отнюдь не прекращал сношений с чужеземными купцами: в любом случае — принимал ли купец, вновь ставший гражданином своего родногб города, активное участие в его общественной жизни, или замыкался в своем узком семейном кругу — он управлял своим торговым предприятием один или совместно с другими. То, чем он занимался в юности, он предоставлял теперь делать сыновьям и племянникам или своим агентам; они посещали вместо него между- народные ярмарки, управляли филиалами его торгового дома в крупнейших центрах Прованса и Фландрии, в Париже и Лондоне, в Испании и на Балеарских остро- вах, в больших итальянских городах и городах Леванта, причем в управлении им помогал многочисленный тех- нический персонал; административная организация этих предприятий и система счетоводства были построены на чисто рациональных началах.

Итак, если мы, опровергая точку зрения Зомбарта, вправе сделать вывод, что по самому своему облику и образу жизни крупный купец прямо противоположен ремесленнику, ограниченному в своих стремлениях, при- выкшему к однообразному труду, никогда не выходив- шему за рамки, установленные цеховым уставом и дли- тельной привычкой, то. и другие возражения Зомбарта также нельзя считать обоснованными. Зомбарт считает, что не может быть и речи о крупной торговле, а глав- ное — товарооборот был столь медленным, что частные лица не могли создавать значительные состояния, зани- маясь только торговлей. Следует признать, что купцы действительно часто затрачивали много усилий, чтобы приобрести небольшое количество сукна, или затевали длительную переписку по поводу сделки, сводившейся к нескольким десяткам золотых дукатов, а иногда даже велц по поводу этой сделки бесконечные судебные тяжбы.

Однако в источниках встречаются такие операции купли- продажи, которые удовлетворили бы по своим масшта- бам даже крупную фирму нашего времени и были тем более значительными в период, когда скромный служа- щий торговой компании мог жить, получая жалование в размере 50 лир во флоринах (что соответствует 34V2 зо- лотых флоринов). Именно в этот период одна из наи- менее могущественных компаний, входивших в цех Калимала —■ компания дель Бене, операции которой Са- пори привел в качестве образца торговой деятельности, закупила в течение трех лет (1318—1321 годы) во Фландрии и Франции 951 кусок сукна в общей слож- ности на сумму 32 364 лиры во флоринах. В течение первой из этих поездок за сукном, в которую за счет дель Бене отправились агенты Барди, они привезли 19 тюков (содержавших 240 штук сукна), являющихся собствен- ностью дель Бене, а также 71 тюк уже в качестве соб- ственности Барди. Вполне можно предположить, что количество товаров, которое за тот же самый проме- жуток времени импортировала могущественная ком- пания Барди (в орбите которой находились дель Бе- не), по своей стоимости, по крайней мере, в 4 раза превышало импорт дель Бене. Согласно балансу ком- пании Барди, сведенному на 1 июля 1318 года, общий оборот средств компании равнялся 872 633 золотым фло- ринам.

Даже если масштабы отдельной операции кажутся очень скромными, следует иметь в виду, что большая часть купцов того периода торговала самыми разно- образными товарами. Достаточно привести следующий пример: душеприказчики венецианца Пьетро Соранцо продали все товары, находившиеся в момент его смерти на складе или в пути; перец они продали за 3 тысячи дукатов, мускатный орех, гвоздику, олово, свинец, же- лезо — за значительно меньшую сумму, золото, ввезен- ное из района Черного моря, — за 1478 дукатов, шелк- сырец— за 3810 дукатов, кожи из России — за 1900 ду- катов; стоимость сахара из Сирии и Кипра, воска, меда, жемчуга не указана, но была, несомненно, зна- чительной.

Почти з то же время (1365) братья Корнаро объеди- нились с Вито Лионом для торговли с Кипром; их совместный капитал составлял 83 275 золотых дукатов,

и за один лишь год они ввезли товаров на 67 тысяч дукатов.

Темп ведения торговых дел в то время был действи- тельно очень медленным: на перевозку тюка с сукном из Фландрии во Флоренцию требовалось в среднем четыре месяца; если письмо, отправленное из Венеции со специальным курьером, прибывало в Брюгге ранее, чем через восемь дней, это считалось чудом быстроты. Но этот темп в той или иной степени сохранялся вплоть до появления железных дорог и телеграфа и все же нисколько не помешал тому, что в XVI веке Фуггеры, а в следующем столетии крупные купцы Амстердама стали владельцами огромных состояний. Для крупного торгового дома, который обладал филиалами во всех больших торговых центрах мира, где при его участии постоянно заключались многочисленные сделки, быстрота завершения каждой из них в отдельности не имела ре- шающего значения — независимо от этого торговый дом, даже при среднем сравнительно невысоком уровне при- были (согласно Сапори, равнявшемся 10—15 процентам) при сведении баланса получал значительную прибыль. В самом начале XIV века Бартоло ди Джакопо Барди, умирая, оставил наследство, состоявшее из 17 240 флори- нов свободного капитала и из земель и другой недвижи- мости стоимостью 8400 флоринов. Менее чем через 40 лет его сыновья увеличили в пять раз это состояние (оцени- вавшееся теперь в 129 142 флорина), и притом путем одних только торговых и банковских операций.

Правда, крупные тосканские купцы в широких мас- штабах занимались банковскими операциями, как депо- зитными, которые были особенно выгодны, так и кредит- ными; но, поскольку эти ссуды предоставлялись главным образом государям и коммунам и сами операции были связаны с очень большим риском, в них нельзя видеть единственный или главный источник обогащения купцов. В то же время крупные венецианские и генуэзские купцы, по крайней мере до XV века, не уделяли особого внима- ния финансовым операциям в других странах, более того, они занимались ими лишь в виде исключения; большей частью их кредитные операции сводились к приобрете- нию на рынке ценных бумаг государственного займа и финансированию отдельных торговых предприятий дру- гих купцов или судовладельцев.

Итак, торговля была тем основным фактором, благо- даря которому прямо или косвенно возникли крупные состояния купеческой аристократии.

Наиболее полное представление о значении и в из- вестном смысле о современном характере деятельности крупного итальянского купца XIII или XIV века дает сложная и рациональная организация того предприятия, которое он возглавлял. В период с 1331 по 1343 год ком- пания Перуцци держала на жалованье в центральной резиденции и филиалах, расположенных в других стра- нах, 133 служащих, более могущественная компания Барди за 36-летний период (с 1310 по 1345 год) насчи- тывала 346 служащих. Поскольку каждый из них в сред- нем оставался на службе у компании 11 —12 лет, можно высчитать, что компания Барди ежегодно держала на жалованье от 100 до 120 служащих, труд которых опла- чивался различным образом: ученик получал 5—7 золо- тых флоринов в год, глава филиала во Фландрии и Англии — до 200 флоринов, руководители счетных дел компании — 300 флоринов.

В те же годы компания Барди учредила филиалы во всех итальянских областях — в Анконе, Аквиле, Бари, Барлетте, Кастель дель Кастро, Генуе, Неаполе, Ницце, Орвието, Палермо, Пизе и Венеции; в Леванте — на Кипре, в Константинополе, Иерусалиме и на Родосе; на Западе — в Брюгге, Лондоне, Париже, Марселе, Авиньоне, на Майорке, в Барселоне, Севилье и, наконец, Тунисе. Естественно, что не единичные торговые сделки, заключенные в той или иной области, придавали между- народный характер деятельности компании Барди: каж- дый из ее 25 филиалов, от Лондона до Иерусалима, руководил многочисленными операциями, в ходе которых обращалось большое количество товаров и вкладывался капитал, нередко — как, например, в Лондоне, Брюгге и Венеции, — принимавший значительные размеры.

Итак, даже опуская многочисленные примеры, кото- рые рисуют характерный облик крупного купца не только Флоренции, но и всех других больших торговых городов Италии, мы вправе сказать, что те цели, кото- рые ставил перед собой крупный купец, весь образ его жизни были резко отличны, если не прямо противо- положны целям и образу жизни мелкого розничного торговца. Мелкая торговля, как и ремесло, основывалась

на почти постоянно сохранявшемся равновесии между местным спросом и предложением, на отношениях между торговцем и узким, хорошо знакомым ему кругом поку- пателей, потребности которых он с легкостью мог удовле- творить. Это была торговля, не связанная с серьезным риском, но и не сулившая больших прибылей; она гаран- тировала тому, кто ею занимался, прожиточный мини- мум, возможность попрежнему вести скромный и одно- образный образ жизни. Между тем крупный купец вышел далеко за пределы замкнутой и узкой сферы городской жизни. В каком-то смысле он является наследником и преемником прежнего странствующего торговца, у кото- рого заимствовал страсть к бродячей жизни, знакомство с обычаями дальних стран, знание отдаленных рынков. Опасности и трудности скорее влекут его, чем страшат; однако он не стал от этого безрассудным игроком, ставя- щим на карту все свое состояние: эти трудности развили в нем совершенно новые организаторские и администра- тивные способности. Именно эта торговля, которую вел крупный купец, послужила толчком к быстрому развитию в Италии XIV—XV веков торгового счетоводства и бух- галтерского дела, рациональной организации предприя- тий, техники торговли и торгового права, которые были затем переняты у Италии всей Европой.

Как правило, такой купец не специализировался на продаже определенных групп товаров и вообще на опре- деленных видах деятельности. Следует, правда, указать, что наиболее видные семьи Сиены XIII века, несо- мненно¹, предпочитали заниматься банковскими опера- циями, что во Флоренции в следующем столетии они занимались одновременно финансовыми операциями и торговлей чужеземными сукнами, а во вторую очередь — и другими ценными товарами, в то время как в Венеции и Генуе кредитно-ростовщические операции до XVI века отступали на задний план перед операциями чисто тор- гового характера, в особенности перед морской торговлей. Однако в основном крупный купец являлся прежде всего дельцом в полном смысле слова, человеком, с первых шагов своей деятельности обладающим небольшим дви- жимым имуществом, а главное — смелостью, предприим- чивостью и организационными навыками. Не боясь риска, он брался за все: вел внешнюю и внутреннюю торговлю, торговал оптом и в розницу сукнами и шерстью

в виде сырья, зерном и пряностями, солью и металлами; он вкладывал деньги в производство, занимался обменом денег, давал ссуды частным лицам, государям и ком- мунам, брал на откуп сбор таможенных пошлин и других поборов. Он торговал то тем, то другим, а иногда всеми товарами одновременно, лишь бы это приносило ему при- быль и удовлетворяло жажду наживы, которая была главным импульсом его многообразной деятельности.

* 6. Размах деятельности отдельного купца, даже если этот купец был отважен, если располагал капиталом, хотел им рисковать и целиком помещал его е торговлю (что случалось нечасто), все же оставался весьма незна- чительным. Поскольку товары шли крайне медленно, а путь им предстоял очень долгий, нередко между нача- лом какой-либо торговой операции и ее завершением проходили многие месяцы, а иногда и годы. Таким обра- зом, купец, несмотря на то, что часть его капитала была вложена в недвижимость, вскоре мог оказаться вынуж- денным временно отказаться от всех других занятий, ожидая того момента, когда он вновь сможет распоря- жаться своим свободным капиталом.

Если сфера деятельности отдельного купца быстро увеличивалась и ему нехватало средств, чтобы довести операции до конца, он без особого труда находил — среди родственников или друзей, которые не вели соб- ственной торговли, а часто среди других купцов своего города или даже посещавших этот город чужеземных купцов — человека, который вкладывал в данную торго- вую операцию свой капитал или входил с этим купцом в компанию на определенный срок. Именно эта практика объединения капиталов, получившая огромное распро- странение и увеличивавшая потенциальные возможности отдельного купца, определяла бурный рост торговой дея- тельности.

Даже с чисто экономической точки зрения (ибо только она интересует нас в данной работе), эти ассоциации владельцев капитала принимали различные организа- ционые формы в зависимости от того, создавались ли они для морской торговли, сухопутной торговли или производства. В приморских городах они принимали в основном две формы: 1) объединения капиталистов, предоставлявших ссуды купцам, ведущим морскую

торговлю, и 2) коменды (commenda), называвшейся в Ве- неции коллеганцой (colleganza).

Морская ссуда сводилась к следующему: купец, от- правлявшийся в плавание, а иногда и судовладелец (nauclerus) получал у капиталиста-заимодавца опреде- ленную сумму; эта сумма должна была быть возвращена вместе с процентами, когда купец, получивший ссуду, прибывал к месту назначения или же, чаще, когда он возвращался в порт, откуда начал свое плавание. В неко- торых случаях в договоре указывался лишь первый порт, где следовало разгружать товар; оттуда купец, получив- ший ссуду, имел право продолжать свой путь в любом направлении и на любом корабле, обязуясь лишь воз- вратиться в назначенный срок и вернуть обусловленную в договоре сумму.

При ссуде такого типа, которая была распространена только в морской торговле, уровень процента был зна- чительно выше того, который существовал при предоста- влении ссуды обычного, простого типа. Примерно в конце XII века, то есть в период, когда покупательная способ- ность денег, очевидно, была очень высокой, процент, взи- мавшийся при предоставлении морских ссуд, казалось, был равен проценту при ссудах обычного типа или даже был ниже его: он колебался между 20 и 25 процентами; в действительности, однако, разница была огромной, так как в простых ссудах речь шла о годовом проценте, а в морских ссудах он устанавливался только на срок плавания, который именно в тех случаях, когда процент был сравнительно небольшим, был непродолжительным (из Венеции — в Дураццо, в Арту или Коринф, из Кон- стантинополя— в Смирну, из Акра — в Александрию). В других договорах, согласно которым ссуда давалась на два года, взималось 33 процента годовых; в одном случае, когда плавание было не особенно длительным, но довольно опасным, процент возрос до 50.

К этой форме финансирования, при которой заимо- давец разделял риск, связанный с плаванием, войной, пиратством, но не риск, вытекающий из самих торговых операций, некоторые купцы прибегали (особенно в XII веке), может быть, именно потому, что она не влекла за собой никакого контроля заимодавца над тем, как данный купец ведет торговые операции, и предоставляла последнему весь доход от предприятия, если не считать

оговоренных в договоре процентов. Так обстояло дело, например, с уже упоминавшимся нами венецианцем Май- рано, который за один лишь месяц (июль 1167 года) и на одно лишь путешествие (из Константинополя в Але- ксандрию и обратно) заключил с различными лицами 8 договоров (их тексты сохранились до наших дней) о морской ссуде в общей сложности на сумму 1106 золо- тых перперов при условии выплаты заимодавцам от 40 до 50 процентов.

Однако, несмотря на широкое распространение мор- ских ссуд, наиболее распространенной формой помеще- ния капитала в морскую торговлю была коменда. Появле- ние коменды восходит к значительно более отдаленной эпохе, но именно с XIII века она превратилась в наи- более удобное средство, предоставлявшее множеству людей независимо от их социального положения возмож- ность получить долю вожделенных доходов от морской торговли, не разделяя трудностей и опасностей морского путешествия. Поэтому, по мнению Сэйу, коменду можно рассматривать как типичный для XI—XIV веков договор, касающийся морской торговли.

Нам известны два вида коменды, которые с почти одинаковой полнотой освещены многочисленными сохра- нившимися источниками: 1) двусторонняя коменда, полу- чившая в Генуе название компании (societas), в которой «остающийся» (stans), то есть компаньон, остававшийся в городе, вносил две трети капитала, а «деятель» (tractator или procertans) — купец, направлявшийся в пла- вание и осуществлявший операции, — предоставлял лишь треть капитала, в то время как прибыль делилась между ними поровну; 2) односторонняя коменда или соб- ственно коменда, в которой остающийся компаньон вно- сил весь капитал и получал три четверти прибыли. Практически оба вида коменды, по всей вероятности, сливались в один вид — в чистую и простую, или одно- стороннюю коменду, и кажущееся участие обеих сторон в помещении капитала, быть может, фиксировалось в до- говорах, с тем чтобы возможные убытки не падали цели- ком на заимодавца (как при предоставлении морской ссуды), а разделялись между обоими участниками ко- менды; две трети таких убытков приходились на долю «остающегося» и одна треть ■—■ на выполняющего пору- чения.

Взаимоотношения, устанавливавшиеся между куп- цом и лицом, финансировавшим его предприятие, по существу, были взаимоотношениями между должником и кредитором; единственное, впрочем, довольно важное, различие состояло в том, что купец — участник коменды не мог просто возвратить взятую им взаймы сумму вместе с процентами, обусловленными договором, но должен был представить финансировавшему его лицу отчет об израсходованных им суммах, полученных при организации коменды (в форме денег и товаров); если же купцу не удавалось вернуть всего полученного капитала полностью, то он обязан был объяснить причины невы- полнения обязательств ¹.

¹ Ср. GH statuti veneziani di Jacopo Tiepolo del 1242 e le lofo glosse, a cura di Cessi, Venezia, 1938, libro III, cap. 1.

Зомбарт, одержимый навязчивой идеей о ничтожном развитии деловой жизни Италии даже в период город- ских коммун, в ироническом тоне выражает сомнение в том, что можно назвать «большой» торговую операцию купца, который пускается в плавание, получив у второго участника коменды, своего соотечественника, владельца капитала, сумму в размере 100 генуэзских, венецианских или пизанских лир (равных, по вычислению Зомбарта, 1000 золотых марок по курсу его времени). В самом деле, хотя и бывали случаи, когда договоры о коменде заключались на значительно более крупные суммы, даже на 1000 лир, сумма в 100 лир действительно представляет собой средний размер вносившегося капитала, по край- ней мере в XIII веке. Однако скромные размеры этой средней суммы приобретают значение, прямо противо- положное тому, которое стремился им придать Зомбарт, если мы обратим внимание на то, что большая часть итальянских купцов, отправляясь в плавание, получала в результате договоров о коменде денежные суммы или партии товаров у широкого круга лиц, желавших раз- делить риск и прибыль предприятия. Несколько сгустив краски и допустив некоторое преувеличение, с тем же успехом мы могли бы признать ничтожным по масшта- бам современное акционерное общество, если бы нам не был известен его капитал, а было бы только известно, что номинальная стоимость каждой акции равняется, на- пример, 100 лирам.

В действительности дошедшие до нас в большом числе завещания, описи имущества и отчеты душепри- казчиков, нередко позволяющие нам определить состав имуществ частных лиц, показывают, что в XIII веке широкое распространение получил обычай вкладывать большую часть имущества в операции, проводившиеся комендой. Приведем лишь один пример: некий венециан- ский патриций, обладавший состоянием средних разме- ров, после своей смерти в 1268 году оставил состояние, пятая часть которого (или несколько более) предста- вляла собой недвижимость, а почти четыре пятых — дви- жимое имущество. Большая часть этой движимости (22 935 венецианских лир из 38 848 лир) состояла из сумм, розданных им в качестве участника компаний типа коллеганцы. Тот факт, что преобладающая часть капи- тала была вложена в коменду, приобретает еще большее значение, если принять во внимание социальное положе- ние венецианца. Речь идет о патриции преклонного воз- раста, человеке, который в течение 15 лет был дожем Венеции. Этот патриций до того, как он достиг высочай- шего поста в республике, занимал должность подеста в различных итальянских коммунах; он командовал вене- цианским флотом в экспедиции, предпринятой для отвое- вания Зары, и представлял Венецианскую республику на Лионском соборе. Это был человек, в юности сам зани- мавшийся торговлей, но к этому времени уже давно устранившийся от непосредственного участия в делах. И все же он был к моменту смерти членом 132 ассоциа- ций коллеганцы, и его взносы колебались от 100 до 970 венецианских лир, составляя в среднем 174 лиры по каждому договору.

Что престарелый дож накануне смерти оказывал пред- почтение этой форме вложения капитала, видно из его завещания: распределяя свое имущество между род- ственниками, духовными лицами, церквами и монасты- рями, он советует и даже иногда предписывает своим наследникам помещать полученный капитал в колле- ганцу. Такой способ помещения капитала практиковали жители всех приморских городов — Венеции и Генуи, Пизы, Марселя и Барселоны, что объясняется самим характером морской торговли, ибо не все, обладавшие свободным капиталом, могли принимать в ней личное участие; между тем морская торговля, в которой отдель-

ная торговая операция осуществлялась обычно в течение одного плавания, облегчала и делала более прибыльным помещение капитала в торговое дело на короткий срок (здесь, как правило, капитал вновь освобождался после окончания морской экспедиции).

Правда, компании, которые в городах внутренних областей стали, как мы вскоре увидим, преобладающей формой ассоциации владельцев капитала, вскоре начали возникать и в приморских городах; здесь они состояли из лиц, владевших долями корабля и практиковавших сдачу судов в наем; это, однако, объясняется именно тем, что владение кораблем и деятельность судовладельцев отнюдь не сводились к одной-единственной морской экспедиции.

* * *

Возможно, что эти компании, состоявшие из совла- дельцев одного корабля, положили начало появившимся в Венеции и Генуе в первой половине XII века торговым компаниям, которые занимались торгом на рыночной площади родного города, сухопутной и морской торгов- лей, хотя в морской торговле до XIV века продолжала господствовать коменда.

Торговая компания, получившая с XIII века значи- тельное распространение и в приморских городах, со- стояла из нескольких лиц — двух и больше, — вносивших одинаковые или различные доли капитала; все ком- паньоны участвовали в работе по организации предприя- тия и сообща несли полную ответственность перед третьими лицами за те операции, которые проводил каж- дый из них; исключение в отношении принципа общей ответственности составляло лишь взыскание суммы убыт- ков с отдельного члена компании. Прибыли и издержки делились между участниками пропорционально внесен- ному ими капиталу. Объединение обычно создавалось не для проведения одной какой-либо операции, а для осуществления ряда операций, которыми его участники занимались на протяжении определенного срока; по исте- чении же этого срока соглашение могло быть всякий раз возобновлено по желанию членов компании. Решив лик- видировать компанию, они подводили общий итог своей деятельности, в отличие от коменды, где один из участни- ков был обязан отчитываться перед другим.

Торговые компании достигли полного господства в эко- номике городов внутренних областей Италии, где они приобрели те же функции, которые в приморских городах выполняли ассоциации типа коменды. По своему проис- хождению и характеру они были близки к коменде. Благодаря тому, что в число компаньонов вскоре начали попадать лица, не принадлежащие к тому роду, который основал компанию, капитал компании вскоре значительно увеличился, достигая иногда крупной суммы 90—100 ты- сяч золотых флоринов. И все же компании не могли справляться с непрестанно расширяющимся кругом своих дел; поэтому им пришлось принимать депозиты у самих участников компании и у посторонних лиц, уплачивая вкладчикам твердо установленный процент, и в некото- рых случаях даже принимать вклады со стороны от лиц, не вступающих в компанию и не имеющих никакого отно- шения к ее деятельности, но желающих принять ограни- ченное участие в ее прибылях.

В период, когда акционерные общества были еще не известны, этот тип компании оказался наиболее приспо- собленным к таким операциям, как финансирование про- мышленности, сухопутной торговли с отдельными обла- стями и в особенности предоставление займов государям и коммунам, то есть к операциям, требовавшим большой концентрации капиталов и прочного положения самой компании. Можно сказать, что в период XIII—XV веков этот -тип компании господствовал в сфере крупной тор- говли: во всех больших торговых городах Тосканы и Ломбардии не существовало ни одного крупного торго- вого дома, который не был бы организован в форме ком- пании. В Сиене к числу наиболее известных компаний принадлежали Буонсиньори, Пикколомини, Салимбене, Толомеи, Санседони, Уголини, Каччамонти, Финн, Гал- лерани, Маффеи; в Асти — Альфиери, Скарампи, Мала- байла; в Лукке — Бурламакки, Ченами, Гиниги, Рапонди, Ричарди; в Пистойе —- Амманати, Канчельери, Панча- тики; в Пьяченце — Маньявакка. По сообщениям Вил- лани, во Флоренции в 1329 году существовало восемь- десят компаний, большая часть которых входила в цех Калимала. Многие статьи цеховых статутов Калималы имели в виду не столько отдельных купцов, сколько включенные в цех компании. Наряду с широко извест- ными компаниями Альбицци, Буондельмонти, Черки, дель

Бене, Фрескобальди, Моцци, Пацци, Портинари, Пульчи, Строцци (часть которых занимала в XV веке важное экономическое и политическое положение) в Калималу входили компании Альберти, Джанфильяцци, Скали, Спини и в первую очередь Аччаюоли, Барди и Перуцци, приобретшие в течение первых сорока лет XIV века характер настоящих мировых капиталистических дер- жав.

Несмотря на то, что в юридическом аспекте эти ком- пании крупных торговых и промышленных городов вну- тренних областей не отличались сколько-либо заметным образом от компаний приморских торговых городов, между ними имелись заметные различия в иных, и при- том весьма существенных, отношениях. В Генуе и Вене- ции, насколько нам известно, компании сохраняли слу- чайный характер и не препятствовали своим членам заниматься разнообразной торговой деятельностью; там компании распускались по завершению предприятия, ради которого они были организованы. В Тоскане же их главное ядро составляли объединения отдельных семейств (причем эти объединения носили всегда имя того семей- ства, которое вложило в компанию большую часть ее ка- питала); компании сосредоточивали в себе всю деятель- ность своих членов и существовали на протяжении не- скольких десятилетий под одним и тем же названием и, по крайней мере перед лицом посторонним, выступали как единые и неизменные объединения (даже в том слу- чае, если капитал компании увеличивался или умень- шался, если в нее вступали новые участники или из нее выбывали некоторые старые члены). Даже изменение состава компании не приводило к ее ликвидации: в этом случае ввиду отсутствия ежегодных балансов, еще не вошедших в употребление, сводился баланс к моменту прекращения торговли (за два года, восемь или двена- дцать лет); такого рода баланс позволял определить права на долю капитала членов, выходящих из состава компа- нии; само общество, в его частично обновленном составе, сохранялось и продолжало свою деятельность.

7. Как в центре, так и в филиалах компании было хорошо организовано счетоводство; в операциях участво- вало множество корреспондентов компаний и нотариу- сов; все это придавало компаниям характерные черты

крупных современных предприятий. Несмотря на то, что не издавалось никаких законов, предписывавших купцам обязательное ведение торговых книг, по мере увеличения числа дел и расширения их масштабов вошло в обычай систематически регистрировать операции; такого рода регистрация стала совершенно необходимой в крупных объединениях, а в них превратилось большинство тор- говых предприятий. Уже в XIV веке книги, если они велись регулярно, начали фигурировать в суде в качестве доказательства и, согласно установившемуся обычаю, были вне подозрений с точки зрения своего фактического содержания, если достоверность записей была признана магистратами купеческих цехов, которым поручались их просмотр и апробация.

Сперва книги велись главным образом для того, чтобы удержать в памяти операции; первоначально регистриро- вались лишь те сделки, где не производилось уплаты наличными, причем эти записи велись без соблюдения особых формальностей и строгого хронологического по- рядка (мемориал, книга счетов, расходная книга и т. п.). Вскоре, однако, когда появилась потребность в более систематическом ведении записей, начали переносить раз- личные операции, зарегистрированные в мемориале, в другую книгу, получившую (и сохранившую до нашего времени) название журнала (giornale); там эти опера- ции регистрировались в хронологическом порядке, день за днем, причем они разделялись на две части — дебет и кредит, и в каждом случае коротко излагалась причина данной операции. Наряду с журналом вскоре стало необ- ходимо завести главную книгу (libro maestro), в которой каждый корреспондент компании, постоянно с ней свя- занный, получал особый счет, большей частью зани- мавший одну страницу; на ней вверху записывалось имя корреспондента и его место жительства, слева по- мещался дебет (дать — dare) и справа — кредит (иметь — avere).

Эти главные книги, часто дополнявшиеся другими регистрами, в течение долгого времени велись по системе простой бухгалтерии, которая представляет собой только описание сделок, когда каждая отдельная операция отме- чается в журнале или в главной книге один-единственный раз — в графе дебета или в графе кредита — ив качестве дебиторов и кредиторов фигурируют только отдельные

лица. Но наряду с простой бухгалтерией в Италии появляется, по крайней мере с XIV века, система двой- ной бухгалтерии, в которой данная операция записы- вается дважды в один и тот же регистр —■ в дебет и в кредит, — и этот двойной аспект каждой операции стал возможным потому, что в качестве дебиторов и кредито- ров начали фигурировать не только лица, но и предметы. Так, в начале XV века в главной книге банка Филиппо Борромеи и компаньонов в Лондоне, как и в книгах его центральной резиденции («дома») в Милане и его фи- лиала в Брюгге, каждый клиент имел свой собственный счет, который разделялся на графу дебета, фиксировав- шегося на оборотной стороне каждого листа, и противо- положную графу кредита — на лицевой стороне следую- щего листа. Каждая регистрация в дебет требовала вне- сения записи в кредит другого счета: если речь шла о по- купке или продаже, запись производилась в счете «monte» того товара, который поступал в графу прихода или рас- хода; если речь шла о покупках и одновременно о произ- водившихся сделках продажи за наличные, об уплате или получении денег, также наличными, о займах, депозитах, обмене денег и так далее, регистрация производилась в счете «cassa de' contanti», денежные суммы заносились в дебитовые и кредитовые счета. Для сношений с кор- респондентами и клиентами со стороны имелись счета «для нас» и «на их счет»; в первых регистрировались операции, выполненные клиентом или такие, которые он должен произвести по поручению банка, во вторых — операции, производившиеся банком по поручению клиента.

Известно, что в течение долгого времени изобретение двойной бухгалтерии приписывали монаху Луке Пачоло из Борго Сан-Сеполькро, который в книге, изданной в Венеции в 1494 году («Summa de Arithmetica»), описы- вает с большой точностью эту систему записей. В дей- ствительности, однако, ученый тосканский монах ничего не изобрел: он только систематически изложил то, что издавна вошло в употребление в больших торговых домах Венеции («ведение книг по венецианскому образцу» — scrittura alia veneziana), Генуи и других итальянских городов (впрочем, это он и сам признает). Изданные в последние годы регистры или фрагменты регистров итальянских купцов показывают, что двойная бухгалте-

рия довольно часто применялась уже в первые десятиле- тия XIV века; возможно, что новые публикации покажут, что она начала применяться еще раньше.

В самом деле, начиная с того времени, когда у круп- ных торговых домов появились корреспонденты и фи- лиалы во всех частях света и эти дома стали заниматься множеством дел самого разнообразного характера, для центральной резиденции, управлявшей всеми предприя- тиями, должна была возникнуть необходимость в та- ком методе регистрации, который позволил бы ей в любой момент выяснить размеры имущества самой компании и положение каждого корреспондента в от- дельности.

В этот период, когда появились целые трактаты о тор- говом счетоводстве, предназначавшиеся для счетоводов

(scrivani), ведущих торговые книги, компилировались также практические руководства, содержавшие самые

разнообразные сведения и нормы, которые могли приго- диться купцу в его занятиях.

Самым полным и важным из этих руководств является уже многократно упоминавшееся нами «Искусство тор- говли», написанное в начале XIV века флорентийцем Франческо Бальдуччи Пеголотти. Это руководство сооб- щает о торговых обычаях, ярмарках и рынках, о мерах и весах, о монете, о расстояниях и продолжительности путешествий во все страны, с которыми флорентийцы поддерживали деловые сношения; книга дает, таким об- разом, подробные и ценные сведения о всей экономиче- ской жизни городских коммун периода их наивысшего расцвета. От начала XIV века или несколько более позд- него времени до нас дошли другие многочисленные руко- водства того же типа, часть которых напечатана, но большинство осталось неизданным до настоящего вре- мени.

Анализ деятельности столь крупных предприятий, весьма сложных по структуре, построенных на чисто ра- циональных началах, должен был бы уничтожить всякие сомнения в том, что уже с XIII века экономическая жизнь Италии по своему характеру приближалась к современной. Правда, против такого заключения можно возразить, что крупные предприятия составляли редкое исключение и не были в состоянии преобразовать средневековое хозяйство в его основных чертах, с его ремесленным производством,

ограничительной и уравнительной политикой цехов и гос- подством принципа «справедливой цены», целью которого было превратить все виды экономической деятельности лишь в средство обеспечить определенный, хотя и скром- ный образ жизни.

Однако такое возражение легко опровергнуть, ибо во многих итальянских городах богатые купцы-банкиры и в особенности крупные торговые компании были весьма многочисленными и приобрели большое значение, а глав- ное именно эти купцы и компании играли решающую роль в экономической жизни и направляли ее развитие по определенному руслу. Во Флоренции, как и в других больших городах, наряду с крупным купцом-банкиром существовали средние и мелкие торговцы и ремеслен- ники.

Однако все эти люди находились в сфере влияния крупных торговых компаний: они либо работали совместно с компанией, используя ее организацию для ввоза чужеземных сукон, либо разделяли в некоторой степени риск и прибыли крупного предприятия, доверяя ему свои собственные капиталы («in partecipazione») и неся огра- ниченную ответственность за судьбу данного предприя- тия, или же вносили в эту компанию деньги в депозит при условии получения твердо установленного процента (причем общая сумма вкладов была так велика, что иногда в распоряжении отдельных компаний оказывался капитал, в семь или восемь раз превышавший их основ- ной капитал); наконец, их финансировали более богатые купцы, которым эти мелкие ремесленники были целиком обязаны возможностью продолжать свою производствен- ную деятельность.

Виллани с грустью говорит о том огромном потрясе- нии, которое вызвало во всех классах общества банкрот- ство Барди и Перуцци. Современники расценивали это банкротство как большое несчастье для всей Флоренции, бедствие, быть может, более страшное, чем военное по- ражение; достаточно прочесть эти страницы, чтобы убе- диться, что именно крупные торговые и банкирские пред- приятия являлись в то время подлинными устоями эко- номики, движущей силой ее развития, именно они были главными виновниками ее кризисов. Исследователь, упорно отстаивающий ту точку зрения, что основной ха- рактерной чертой хозяйства крупных итальянских горо-

дов была ремесленная структура производства и соответ- ствующая ей организация торговли, страдает смещением перспективы. Он подобен человеку, который, основываясь на данных последней переписи промышленных предприя- тий, пришел бы к заключению, что типичным видом про- изводства и руководящей силой современной итальян- ской промышленности являются не гигантские предприя- тия, такие, как «Фиат», «Сниа вискоза», «Монтекатини» и «Эдисон», а миллионы мельчайших предприятий, в каждом из которых занято менее трех рабочих.