§ 1.6. Четвертый тип детности – массовая добровольная бездетность

На этом этапе уровень рождаемости падает настолько низко, что появляется всё больше пар, которые навсегда остаются бездетными не потому, что НЕ МОГУТ иметь детей из-за каких-то заболеваний, а потому, что НЕ ЖЕЛАЮТ их иметь. У них нет самой ПОТРЕБНОСТИ В ДЕТЯХ. До сих пор такой тип семей ни в одной стране мира не стал основным, а если бы стал, то их население вымерло бы за очень короткие сроки или полностью заместилось бы иммигрантами из стран с более высокой рождаемостью.

Однако в США и некоторых странах Западной Европы такое репродуктивное поведение становится всё более широко распространенным⁴

По данным переписи населения 2002 года в России, только 6% женщин 40-44 лет, то есть, 1958-1962 годов рождения никогда не рожали. Эти данные относятся к женщинам всех брачных состояний, включая никогда не бывших замужем.

В условиях низкой рождаемости, высокой смертности, естественной убыли населения, высокой разводимости, снижения доли состоящих в браке среди мужчин и женщин репродуктивных возрастов, низкий уровень бездетности среди женщин, практически уже вышедших из репродуктивного возраста, это едва ли не единственный параметр, который может вызывать оптимизм. Правда, как это ни странно, не у всех, кто интересуется демографической ситуацией в России.

По оценкам Российской ассоциации планирования семьи, около 15% супружеских пар в России бесплодны⁵. Если эти цифры верны, то наша медицина, при всех ее недостатках, оказывает эффективную помощь подавляющему большинству бесплодных пар, потому что к концу репродуктивного возраста (40-44 года) остаются ни разу не рожавшими лишь 3% замужних женщин. Но более вероятно то, что такие оценки уровня бесплодия не опираются на надежную и представительную статистику⁶.

Речь тут может идти о том, какая часть женщин, обратившихся в медицинские учреждения по разным поводам, жалуется на бесплодие своего брака. Не все такие жалобы подтверждаются медицинским обследованием, да и проводится оно далеко не во всех случаях, как из-за дороговизны анализов (и лечения), так и по другим причинам. Поскольку более здоровые женщины не обращаются за медицинской помощью вообще, такую статистику нельзя считать репрезентативной для всего населения.

Уровень бездетности в России выглядит очень низким на фоне крупнейших стран Запада. В США и Великобритании в тех же поколениях женщин, родившихся в конце 1950-х годов, бездетными остались около 20%, в Германии – даже около 25%⁷. Хотя речь идет обо всех женщинах, включая незамужних, но соответствующие показатели в этих странах в три-четыре раза выше, чем в России.

Более широкое распространение бездетности в данных государствах трудно объяснить тем, что тамошняя медицина слабее российской – иначе мы не отставали бы от них по средней продолжительности жизни на десять и более лет. Скорее всего, столь высокий процент женщин, которые не родили за всю жизнь ни одного ребенка, объясняется тем, что они, в большинстве своем, просто вообще не хотели иметь детей.

Добровольная бездетность становится все более социально приемлемой, то есть, НЕ ОСУЖДАЕЕТСЯ ОБЩЕСТВЕННЫМ МНЕНИЕМ. По данным третьего раунда Европейского социального исследования 2006 года (опрос 43000 респондентов в 23 странах) 55% опрошенных относятся к людям, которые решили никогда не иметь детей, позитивно (одобрительно) или нейтрально, то есть, во всяком случае, без осуждения.

В России, которая тоже приняла участие в Европейском социальном исследовании, только 18% респондентов разделяют эту точку зрения, причем лишь 3% одобряют добровольную бездетность, а 15% относятся к ней нейтрально.

Терпимость к добровольной бездетности распространяется и на отказ от брака, однополые связи и добровольное одиночество. Если эти тенденции возобладают во всем мире, то все человечество вымрет вместе с теми поколениями, которые усвоит подобную моду на добровольную бездетность.

Бездетность заслуживает ещё более негативной оценки, чем малодетность. В условиях малодетности процесс вымирания населения растягивается на несколько веков. За это время общество может успеть ощутить на себе негативные последствия данного процесса (например, старение населения), проявить беспокойство по данному поводу (судя по современной российской прессе, немалая часть общественности явно встревожена депопуляцией) и найти какие-то механизмы противодействия естественной убыли населения. Но в условиях массовой, добровольной и социально приемлемой бездетности население вымрет так быстро, что ни государство, ни общество не успеют ничего этому противопоставить.

Чем отличаются друг от друга социально-экономические контексты преобладающей малодетности и массовой добровольной бездетности? Малодетность характерна, как для индустриального, так и для постиндустриального общества. Добровольная бездетность получает широкое распространение только в постиндустриальном обществе. В таком обществе хорошо развита система социального обеспечения. Это проявляется не только в высоком размере пенсий, которые позволяют пожилым людям стать полностью экономически независимыми от своих детей, но и в развитии системы социального обслуживания пожилых людей на дому и в стационарных учреждениях, то есть, домах для престарелых.

Данная система не только избавляет взрослых детей от необходимости оказывать пожилым родителям материальную помощь, но и частично снимает с них обязанность заботиться о родителях во время болезней. Это усугубляет разобщение старшего и среднего поколений, из-за чего многие пожилые люди, имеющие детей, фактически становятся столь же одинокими, как и бездетные. Когда этим пожилым людям становится трудно самим себя обслуживать, они не переезжают в дома своих детей или поближе к детям, а уходят в дома престарелых, где о них заботятся чужие люди – врачи, медицинские сестры, социальные работники (а свои дети не заботятся).

Если рассматривать вопрос о детности семей только с точки зрения материальной заинтересованности супругов в том или ином числе детей, то в традиционном аграрном обществе семьям было экономически выгодно иметь много детей, а в современном постиндустриальном обществе им выгоднее всего НЕ ИМЕТЬ ДЕТЕЙ ВООБЩЕ. Все прочие варианты детности (как среднедетность (3-4 ребенка), так и малодетность (1-2 ребенка)) – это просто ПЕРЕХОДНЫЕ ТИПЫ от многодетности к бездетности.

Если до сих пор даже в странах, где добровольная бездетность получила весьма широкое распространение, большинство семей все-таки имеют хотя бы одного ребенка, то это объясняется не материальными соображениями, не экономической «полезностью» детей для родителей, а действием прежних социальных норм, осуждающих бездетность, то есть неписаными законами, согласно которым не иметь ни одного ребенка значит быть «не таким, как все».

Но сами эти социальные нормы, утратившие свою экономическую основу, не могут сохраняться неограниченно долгое время и постепенно теряют силу, что и показывают данные Европейского социального исследования.

К счастью, в настоящее время в мире еще нет ни одной страны, в которой добровольная бездетность была бы характерна для большинства семей. Однако в США и некоторых европейских странах, с высоким уровнем жизни и экономического развития и сильной иммиграционной притягательностью для выходцев из более бедных стран масштабы бездетности, в том числе и добровольной, уже весьма велики. Это не может не настораживать, поскольку демографические тенденции, характерные для этих стран, со временем распространяются на Россию, да и на все прочие экономически развитые и даже не очень развитые страны.

По данным переписи населения 2002 года в России, только 6% среди женщин 40-44 лет, то есть, 1958-1962 годов рождения никогда не рожали детей. Эти данные относятся к женщинам всех брачных состояний, включая никогда не бывших замужем.

В условиях низкой рождаемости, высокой смертности, естественной убыли населения, высокой разводимости, снижения доли состоящих в браке среди мужчин и женщин репродуктивных возрастов, низкий уровень бездетности среди женщин, практически уже вышедших из репродуктивного возраста, это едва ли не единственный параметр, который может вызывать оптимизм. Правда, как это ни странно, не у всех, кто интересуется демографической ситуацией в России.

По оценкам Российской ассоциации планирования семьи, около 15% супружеских пар в России бесплодны⁸. Если эти цифры верны, то наша медицина, при всех ее недостатках, оказывает эффективную помощь подавляющему большинству бесплодных пар, потому что к концу репродуктивного возраста (40-44 года) остаются бездетными лишь 3% замужних женщин. Но более вероятно то, что такие оценки уровня бесплодия не опираются на надежную и представительную статистику⁹.

Речь тут может идти о том, какая часть женщин, обратившихся в медицинские учреждения по разным поводам, жалуется на бесплодие своего брака. Не все такие жалобы подтверждаются медицинским обследованием, да и проводится оно далеко не во всех случаях, как из-за дороговизны анализов (и лечения), так и по другим причинам. Поскольку более здоровые женщины не обращаются за медицинской помощью вообще, такую статистику нельзя считать репрезентативной для всего населения.

Уровень бездетности в России выглядит очень низким на фоне крупнейших стран Запада. В США и Великобритании в тех же поколениях женщин, родившихся в конце 1950-х годов, бездетными остались около 20%, в Германии – даже около 25%¹⁰. Хотя речь идет обо всех женщинах, включая незамужних, но соответствующие показатели в этих странах в три-четыре раза выше, чем в России.

Более широкое распространение бездетности в данных государствах трудно объяснить тем, что тамошняя медицина слабее российской – иначе мы не отставали бы от них по средней продолжительности жизни на десять и более лет. Скорее всего, столь высокий процент женщин, которые не родили за всю жизнь ни одного ребенка, объясняется тем, что они, в большинстве своем, просто вообще не хотели иметь детей.

В этих странах (и не только в них), добровольная бездетность чаще всего встречается у богатых и высокообразованных женщин, то есть в тех социальных группах, которые моделируют демографическое поведение основной массы населения в не таком уж далеком будущем. Для этих элитных групп была характерна малодетность и высокая разводимость еще тогда, когда показатели рождаемости и прочности браков в целом для всего населения выглядели вполне благополучными.

Лев Толстой в романе «Анна Каренина» писал, что «перебирая в воспоминании все известные случаи разводов (их было очень много в самом высшем, ему хорошо известном обществе), Алексей Александрович не нашел ни одного, где бы цель развода была та, которую он имел в виду». А ведь в это время (конец XIX века) во всей России при населении около 80 миллионов человек регистрировалось лишь около тысячи разводов в год (сейчас 600-700 тысяч разводов при 142 миллионах населения). Однако если для простых людей развод тогда был крайне маловероятным, то в среде элиты он уже получил широкое распространение и не рассматривался как нечто из ряда вон выходящее.

В «Анне Карениной» и в других произведениях Льва Толстого (например, в «Крейцеровой сонате»), упоминаются и внутрисемейное регулирование деторождения (в том числе и с помощью абортов), и малодетность семей, причем опять-таки, это описывается Толстым как явление, характерное для высших слоев общества. Однако через несколько десятков лет, это явление, как и разводы, распространилось в средних, и даже в низших слоях российского общества. То же самое вполне может произойти и с добровольной бездетностью.

Широкое распространение добровольной бездетности возможно лишь в обществе, для которого само это явление СОЦИАЛЬНО ПРИЕМЛЕМО, то есть, НЕ ОСУЖДАЕТСЯ ОБЩЕСТВЕННЫМ МНЕНИЕМ. Данные исследований, проведенных российским социологом Т.А. Гурко, показывают, что лишь 19% мужчин и 15% женщин осуждают те супружеские пары, которые могут, но не хотят иметь детей, а среди молодых респондентов в возрасте от 18 до 29 лет – соответственно только 10% и 7%. Сама Т.А. Гурко, комментируя эти данные, не без одобрения отмечает, что «обязательность рождения детей в браке, как социальная норма, обусловленная в значительной мере традициями сельского образа жизни и стимулированная социальной политикой советского времени, постепенно уходит из российской культуры»¹¹.

С.Ф. Иванов, приводя данные о широкой распространенности бездетности в США, Великобритании, Германии и странах Северной Европы, рассматривает высокий процент таких семей как положительное явление. Эту точку зрения он обосновывает тем, что в США высокий уровень бездетности сочетается с довольно высоким (по сравнению с Россией) суммарным коэффициентом рождаемости и относительно большой долей многодетных семей. По его мнению, это свидетельствует об устойчивости такой демографической модели¹².

Однако такое сочетание, скорее всего, объясняется социальной, этнической и религиозной неоднородностью американского общества. Добровольная бездетность характерна для богатых, образованных и нерелигиозных или лишь формально религиозных семей европейского происхождения, живущих в самых больших городах и в их урбанизированных пригородах, застроенных виллами и коттеджами для обеспеченных людей. Многодетность же чаще встречается в небогатых провинциальных, особенно фермерских, т.е., крестьянских семьях, а также в семьях, в жизни которых религия занимает очень важное место. К их числу относятся и семьи выходцев из стран с более высокой рождаемостью, то есть, из Латинской Америки, а также из мусульманских государств.

С.Ф. Иванов предсказывает рост доли бездетных женщин в России (до 15%), в странах Южной Европы (до 25-30%) и в других регионах мира¹³.

Главным аргументом в пользу добровольной бездетности со стороны тех специалистов, которые позитивно оценивают этот демографический феномен, является либерализм и демократичность общества, поскольку оно предоставляет людям СВОБОДУ ВЫБОРА ДЕМОГРАФИЧЕСКОГО ПОВЕДЕНИЯ. В таком обществе люди в качестве одного из социально приемлемых вариантов этого поведения могут выбрать бездетный брак, равно как и однополый «брак», либо отказ от брака вообще и (или) полное одиночество.

Это не рассуждения каких-то теоретиков, оторванных от реальной жизни. В 1960-х, 1970-х и 1980-х годах снижение рождаемости в России происходило только за счет уменьшения числа вторых, третьих и всех последующих рождений, а суммарный коэффициент первых рождений был близок к единице, то есть, хотя бы одного ребенка рожали почти все женщины. Однако в 1990-х годах снижение рождаемости приняло более резкий характер и затронуло также и первые рождения. В этот период суммарный коэффициент первых рождений, то есть тот компонент суммарного коэффициента рождаемости, который формируется за счет первенцев, опустился примерно до 0,7¹⁴.

При такой частоте первых рождений примерно 30% женщин вообще останутся бездетными, если суммарный коэффициент первых рождений со временем не повысится. Правда, снижение данного суммарного коэффициента во многом было обусловлено ОТКЛАДЫВАНИЕМ первых рождений, а не ОТКАЗОМ иметь детей вообще. Это подтверждается как данными о повышении среднего возраста матери при рождении первенцев, так и небольшим ростом суммарного коэффициента рождаемости в России с 1,16 в 1999 г. до 1,34 в 2004 г. и 1,41 в 2007 г., за счет реализации части отложенных рождений, в том числе и первых.

Такое откладывание не всегда можно считать ДОБРОВОЛЬНЫМ. Руководители многих фирм, предприятий и учреждений, в том числе и государственных, принимая на работу молодых женщин, ставят им условие – не рожать детей под угрозой увольнения. Это незаконно, но начальство всегда найдет повод, чтобы уволить того, кого оно хочет уволить. Есть основания предполагать, что такая практика весьма распространена в России.

Одни женщины, отработав в таких условиях несколько лет и накопив достаточно большую денежную сумму, все-таки рожают, хотя и теряют выгодную работу. Другие откладывают рождение первенца так надолго, что в итоге многие из них не могут его иметь уже по медицинским причинам¹⁵, в том числе и из-за последствий абортов. Нередко рождение ребенка откладывается до покупки квартиры, но при нынешних ценах на жилье, особенно в больших городах, сама покупка квартиры тоже может откладываться до бесконечности. Вообще, чем больше срок, на который откладывается рождение ребенка, тем меньше шансов на то, что он вообще когда-нибудь появится на свет. Это относится не только к первенцам, но и к детям всех последующих очередностей.