Илас Арнигон отец завещает сыну

Пока в своих повадках человек,

Увы, ушел недалеко от зверя,

Хочу, чтоб козней вражьих ты избег,

Будь тверд, как я, не ведай легковерья.

Как птице крылья, человеку мил

Оседланный скакун неутомимый.

Я, уходя, прошу, чтоб дорожил

Конем ты и седлом, о, сын любимый!

Нежнейших лунных, благодатных снов

Лишен младенец с матерью в разлуке...

Мать поддержи и обними без слов,

Пойми ее волнения и муки.

Есть родина у всех! Её любя,

Летит и птица из чужого края.

Что может быть, о, сын мой, для тебя

Дороже, чем страна твоя родная?

О, пусть в загробном мире не пройдет

Твой иноходец по глухим теснинам,

Коль ты не будешь средь родных высот

Осетии своей достойным сыном!

Георгий Дзугаев орел

В горах его буря настигла,

Злой ливень крыла его сёк,

Глаза его молния выжгла,

Чтоб больше летать он не смог.

Присел он на горную кручу,

Из глаз его – каплями кровь,

И перьев поломанных туча

Кружилась по воле ветров.

Но солнца лучи обогрели

Его и сказали: «Лети!»

И смятые крылья сумели

И мощь, и размах обрести.

Все выше, все выше, все выше...

Гляжу я на вольный полет,

И кажется мне, что я вижу

Мой маленький Ир, мой народ.

Изломанный страшной войною,

Израненный, словно орел,

Он выжил. И светлою новью

На горных отрогах расцвел.

Нафи Джусойты стихи, несказанные матери

(Отрывок)

В мой смертный час

Кто мать ко мне позовет?

Из народной песни.

1

Солнце рухнуло наземь,

рассыпались звезды-осколки,

В небо немо гляжу,

но беде не поможешь моей.

В эту землю ушло солнце,

путь оборвавшее долгий, –

Мне уж мать не позвать

и вовек не откликнуться ей.

День мой светлый ушел,

и в кромешной ночи сиротою

Стал седой человек...

Под ногами скользит гололедь...

Люди, как добрести,

как вернуться в жилище пустое,

Как мне вас обходить,

чтоб своею бедой не задеть?

Странно: слезы не мерзнут,

хоть стужа сковала округу,

Женский плач – словно клин

рассекающих высь журавлей.

Отзывается вьюга, как друг, сострадающий другу,

Да уж мать не позвать,

мне вовек не откликнуться ей...

Хазби Дзаболаты осетинский танец

Звучала хонга тихо и прощально,

Дрожала песня – причитанье горя,

Как будто мир приговорен к печали,

И к смерти – человек, и к ночи – горы.

Но времени для слез и горя – нет!

Не исцеляют слезы и молитвы!

Кто ждет рассвета – настает рассвет;

Кто жаждет жизни – не минует битвы!

Умолкла хонги траурная песнь,

Звучит фандыр, тревогою объятый,

И, как орел, сорвавшийся с небес,

В широкий круг влетел танцор крылатый.

На крыльях рук летит по кругу он,

И крики «арц», и звук ладоней ладных

Сливаются в один могучий звон,

Как будто слышен звон мечей булатных!

Ирина Гурджибекова горянка

Какая ты – я до сих пор не знаю.

Стыдлива ли, как яблоня зимой?

Стремительна, как наши реки в мае?

А может, осень – верный образ твой?

В губах улыбку скроешь через силу,

Заслышав счастья своего шаги.

А в час беды, мешая слезы с сыром,

Ты испечешь соседям пироги.

Как в поле, провожала на войну,

На пункте призывном ушла в сторонку,

И это ты, совсем еще девчонка,

Взмывала в самолете в вышину.

Своих теряла, а чужих растила.

Конечно, средь людей, а все ж одна.

И русский парень звал тебя нана,

А ты звала его, по-русски, сыном.

Двадцатый век. Парение мечты.

Изломы мод. Больных сердец «морзянка».

Но неизменной остаешься ты,

Застенчивая гордая горянка.

...Не засмеешься шутке неуместной.

И в танце взор опустишь до земли.

Но управлять стихиями оркестра

Умеют руки сильные твои.

...Какая ты – я до сих пор не знаю.

Мужской характер – и девичья стать.

Осетия!.. Горянка молодая.

Невеста ты и мать моя седая.

Мала ты, а вершины – не достать.