Назир Хубиев мой народ

Карачай – нейтральный народ, живущий

у подошвы Эльбруса, отличается своей

верностью, красотой и храбростью.

Лев Толстой

На крыльях круч, летящих над долиной,

В снегах Эльбруса, у подошвы гор,

Поправший горы, мой народ орлиный.

Орлиный род гнездится с давних пор.

И как сейчас, так прежде, в день вчерашний,

Гостеприимной ты была, земля,

Но тень орла, парящая над пашней,

Перекрывала все твои поля.

Пером орлиным и клинком кинжала,

Серпом жнеца и тяжестью сохи

Ты, мой народ, писал на диких скалах

Разливу рек подобные стихи.

Слепых обвалов началось броженье,

Но устоял и выжил мой народ...

Звонкоголосых водопадов пенье

Проносит отзвук снеговых высот.

Эльбрусским снегом и смолой сосновой

Родная песня веет вдалеке.

Седых вершин серебряное слово

Звучит на милом сердцу языке...

На крыльях круч, летящих над долиной,

В снегах Эльбруса, у подошвы гор,

Поправший горы, мой народ орлиный,

Орлиный род гнездится с давних пор.

Хасан Айбазов уроки прожитого

Жизнь короткая и колючая...

Тяжко кроткому, невезучему.

На большой Земле люди разнятся.

Светлячком во мгле счастье дразнится.

В духе этих строк стих мой искренний.

Да простится слог мой не выспренний!

Как не вспомнить здесь в дополнение,

Мне отцовские наставления:

«Будь внимателен к обделенному,

Стань заступником оскорбленному.

Не суди вослед отошедшему,

Дай улыбки свет в мир пришедшему.

Знай, уродливо пресмыкательство.

Где угодливость, там предательство.

Красота людей не в обличий,

В простоте души их величие».

Кулина Салпагарова а другое

Любовь – не забава, в нее невозможно играть,

А если играют,

То это уже не любовь, а другое.

Влюбленным друг друга и в малом нельзя

предавать,

А коль предают вдруг,

То это уже не любовь, а другое.

В любви не мельчают поступки людей и слова,

А если мельчают,

То это уже не любовь, а другое.

И в холод, и в голод любовь остается жива,

А не остается,

То это уже не любовь, а другое.

И станет влюбленный отважнее, чище других,

А если не станет,

То это уже не любовь, а другое.

И радость, и горе – все делят в любви на двоих,

А если не делят,

То это уже не любовь, а другое.

Во всем у любви своя логика, мудрость видна.

И в людях рождает она

Состраданье и нежность.

Коль сердце полюбит, оно расцветет, как весна,

И чувства опять обретут

Первозданную свежесть.

НОГАЙСКАЯ ЛИТЕРАТУРА¹

Ногайцы проживают в Карачаево-Черкесской республике, Ставропольском крае, в Дагестане, в Астраханской области. Ногайский язык входит в кипчакскую группу тюркских языков. В XIV – XVII веках ногайский язык был распространен на огромной территории от Дуная до Иртыша, в том числе и в степях Северного Кавказа. Уже начиная с VIII века ногайцы пользовались уйгури-найманским алфавитом, который до XVIII века соседствовал с арабским, потом окончательно уступил ему свое место. Исход ногайцев в Турцию в 1780-х гг., а также в 1860-х гг. привели к гибели большей части книжной культуры, но в истории литературы остались имена Сыбры (XIV), Шал-Кийнза Тиленши Улы (XV), Досмамбета Азаулы (XVI), Аманхора (XVIII), Асана Кайглы (XVII в.) – автора стихов о Кубани (Кобан), Волге (Итиль), Урале (Яйык), Сыр-Дарье (Сыр) – и многих-многих других.

Современная литература северокавказских ногайцев стала развиваться с 1930-х гг. У ее истоков стояли А. Джанибеков, X. Булатуков, Б. Абдуллин, Ф. Абдулжалилов. Аппа Джанибеков был автором первых учебников и литературных произведений, построенных на фольклорных мотивах и сюжетах.

Басиру Абдуллину принадлежит роман «Герой степей» о батраке Явгийтаде и его товарищах. Герой в своей нищете завидует даже собаке, и единственная его радость – изливать душу игрой на свирели (ведущий мотив произведения: звуки свирели далеко разносятся по степи, с помощью ветра долетают до слуха таких же бедняков, как он, скрашивая их жизнь).

Фазиль Абдулжалилов (1913 – 1972) вступил в Союз советских писателей одним из первых – в 1935 г. В предвоенное десятилетие были опубликованы его пьеса «Побежденные враги», сборник стихов «Много видевшая Кубань», рассказы для детей. Позже он – участник Великой Отечественной войны. Абдулжалилов – автор более 30 книг – поэзии, прозы, драматургии; его стихи были положены на музыку, как, например, известная песня о Ленине, интересная иллюстрация к факту мифологизации образа вождя:

Во тьме легенды создавая,

С далеких пор мечтал народ:

Ударит час, и, словно в сказке,

Батыр неведомый придет

(Пер. В. Марьинского).

Ф. Абдулжалилову принадлежат роман «Бурный поток» (1959), повесть о подвиге народа в Великой Отечественной войне («Семья сильных»), произведения молодежной тематики («Хорошая примета», «Когда приходит весна»). Обращаясь к новым для ногайской литературы жанрам прозы, Абдулжалилов отстаивал реалистические принципы. Его произведениям чаще свойственен объективно-эпический тон повествования. Поэтому даже в описании портрета отрицательных персонажей он никогда не выходит за рамки правдоподобия. Длинное худое лицо Зекерьи в «Бурном потоке», его гусиная, вся в синих жилах шея, его хитро сощуренные, беспокойно бегающие, глубоко сидящие под низким и узким лбом маленькие глаза, безусловно, не вызывают симпатии и достаточно выразительны. И все же в этом описании нет ничего гротескного, преувеличенного, хотя портрет дан через восприятие Ульмес, страстно ненавидящей Зекерью и, казалось бы, имевшей все основания воспринимать этого человека более субъективно. У Абдулжалилова скорее встречается как бы «нейтральный» портрет, не несущий в себе никаких оценочных моментов и просто «схватывающий» индивидуальность героя. Так, несколько комическая внешность председателя колхоза Абдулкерима («Крутые повороты») никак не связана с его характером. Порой идущая от фольклора красочность портретных описаний, хотя и в несколько более будничном преломлении, проявляется в раскрытии образа Айши из повести «Крутые повороты». О том, что Айша – «худая, высокая, с большими грустными глазами и усталым смуглым лицом», мы узнаем в связи с тем, что Разият испытывает к Айше нечто среднее между неприязнью и жалостью, и черты внешности служат убедительным аргументом. Далее говорится о постоянно поджатых (то ли от пренебрежения, то ли от обиды) губах Айши, намекающих на замкнутость, на сложность характера. Сообщаемые ниже подробности – «неприступное, неулыбчивое лицо» – объясняют, почему так отчужденно держатся с женщиной ее товарки. Когда Айша слышит свое имя, «от неожиданности вздрогнули ее худые плечи». Наконец, на вопрос Разият женщина «грустно улыбнулась, и в этой улыбке было столько печали, столько тоски...»: Заметим, что до сих пор Айша не произнесла ни одного слова. Портретная характеристика красноречиво говорит о том, что переживает героиня, отмечает оттенки чувств и настроений. И вместе с тем портретная характеристика не исчерпана до конца: через несколько страниц мы узнаем новые подробности о героине: «черные тугие косы заброшены на грудь и двумя змейками уходят под стол». Но эта новая портретная деталь могла появиться только в результате того, что Айша приняла особую позу, в какой мы ее еще не видели: села за стол, сняла платок.

Реалистичны в произведениях Ф. Абдулжалилова и описания природы. Он так изображает степной пейзаж: «пыльный и душный ветер», не стихнувший даже к ночи. Но картины природы в его социально-психологической прозе подчиняются человеческим переживаниям. В той же повести Абдулжалилова «Крутые повороты» специально подчеркнута субъективность восприятия природы героем, получившим жизненный урок: «Азрету казалось, что даже ветер, пыльный и душный, хлещет его по лицу, словно тоже обвиняет в чем-то, и луна, холодная, равнодушная, прячется от него в облаках».

Встречаются в произведениях Абдулжалилова символические предметы. Солнечный луч, устроившийся зайчиком на лице малыша в повести «Хорошая примета», символизирует победу теплоты и человечности в душе старого Тауби, примирившегося наконец с тем, что его внучка соединила свою судьбу с русским. Однако эта деталь получает символическое истолкование только в связи с конкретной ситуацией (солнечный луч скользнул в дверь, не прикрытую Тауби, только что покинувшим дом). Вне этой ситуации деталь могла быть истолкована как-то иначе, ибо в ней нет ничего субъективного и она точно передает реальный факт бытия. Фазиль Абдулжалилов закладывал основы новой эстетики, и по этому пути пошли другие ногайские прозаики. Творчество Ф. Абдулжалилова прочно вошло в историю ногайской литературы.

В дальнейшем ногайская литература обогатилась крупными именами: Суюн Капаев и его сын Иса Капаев олицетворяют собой содружество поколений ногайских прозаиков. Хотя у них и есть и сборники стихотворений, в поэзии лидировала караногайка Кадрия Темирбулатова.

На современном этапе ногайская поэзия обогатилась именами К. Кумратовой, В. Казакова, А. Найманова, Б. Кулунчаковой, Е. Булатуковой, Ф. Сидахметовой и др. Так, в стихах народной поэтессы Кельдихан Кумратовой остро, современно звучит тема верности родному очагу. Героиня, смело переселившаяся в девятиэтажку, сохранившая в ней свой очаг, все же вспоминает давно разрушенный «домик из самана... у ограды, убранной плющом». На девятый этаж тянутся из прошлого нити памяти, и, как говорит поэтесса, «ветер злющий свищет, и хохочут лешие во мгле» – символы безразличного и враждебного к человеку социума. Ее героиня хранит в сердце родительский наказ: «Не бросайте своего жилища (...) не бросайте, дети... и храните». Образ родного аульского очага определяет мирочувствование героини другого стихотворения – «Матери»: «...Того огня (родного очага. – Л.Е.) вовек не позабуду, любую искорку в сердце сохраню».

В поэзии Кельдихан Кумратовой сохраняется ориентация не только на свою этническую общность, но и на общую державу. О реальном прототипе героя-эмигранта из стихотворения «Скрипка» сказано, что он исполняет «ногайские сазы на дорогах, ведущих в Россию».

Ногайские писатели регулярно печатались в журнале «Половецкая луна», который выходил несколько лет (с 1991 года) и сыграл большую роль в культурной жизни ногайцев. Его редактором выступил ведущий ногайский писатель Иса Капаев. Журнал интересовали этнически обусловленные социальные установки и ценности, включающие оценку национального самочувствия ногайцев в контексте межнациональных отношений. (Как мы уже говорили, ногайцы проживают некомпактно и не имеют административной самостоятельности). Горечь утраты былого величия народа в силу его разобщенности, желание, хотя бы в ретроспективе, восстановить реальное положение своего ногайского этноса сказались на подборках материалов, публикуемых в журнале. Знаменательно, что в нем публиковались главы из книги казанского ученого М.А. Глухова (Ногайбека) «Судьба гвардейцев Сеюмбеки». В публикациях журнала преобладали тенденции консолидации с другими народами Северного Кавказа. Много места отводилось жизни карачаевцев, материалам по истории русского казачества; подчеркивалось тесное переплетение судеб русских и ногайских казаков. В номерах журнала были широко представлены русские авторы, что закладывало на новом этапе основы русско-ногайских литературных связей.

Произведения печатаются по: Антология литературы народов Северного Кавказа: В 5 т. Т. I «Поэзия». Ч. 1 / Сост. А.М. Казиева. Пятигорск: Изд-во ПЛГУ, 2003. С. 763 – 790.

Шал-Кийиз Теленши Улы