Алим Кешоков на мчащемся коне

Конь мой летит, и гремучие камни

Сыплются с кручи, чтоб дна не найти...

Друг, пожелай, если хочешь, добра мне, –

Пусть бесконечно я буду в пути!

Лишь бы по взгорьям, росою покрытым,

Мчаться в простор кабардинских степей...

Непревзойденным в заездах джигитом

Спорить с друзьями: кто ветра быстрей?

И, обгоняя товарищей, с маху,

Вихрем папаху с кого-то сорвать,

Пусть бы догнал он и отнял папаху,

И разучился в пути отставать.

Счастья достигнет лишь тот, кто с дороги

Передохнуть на часок не свернёт.

С честью послужит скакун быстроногий

Только тому, кто стремится вперёд.

Сила реки, сокрушающей скалы,

Лишь в неустанно бегущей волне...

Где бы в пути меня смерть ни застала,

Встречу конец на летящем коне!

Алим Кешоков я видел смерть

Я видел смерть и понимал всегда,

Когда со мною смерть в пути встречалась.

Неправда, что она немолода.

Как пред землей, пред ней бессильна старость.

На тропках тонких, словно лезвие,

Она не раз брала меня за плечи,

Каким-то чудом, обойдя ее,

Я не хотел дожить до новой встречи.

И ныне бродит смерть недалеко,

Неся свои немалые заботы,

Проходит сквозь игольное ушко,

Равно, как сквозь дворцовые ворота.

В свой час она всех свозит на погост,

Уравнивая стройных и горбатых,

Тех, кто чванлив, и тех, кто слишком прост,

Глупцов и умных, бедных и богатых.

Но нету злобы к ней, как нет любви,

Хоть нас она своею метит метой,

Она добра – живется, так живи,

А если час твой пробил, так не сетуй.

Жалея глупый, ей подвластный люд,

Порой не в силах побороть испуга,

Она глядит, как смертные куют

Оружье грозное друг против друга.

И, видя, как безумцы и глупцы

Стремятся к ней, наперекор стихии,

Горюет смерть: «Мне жаль вас, мертвецы,

По доброй воле к нам спешат живые!»

Адам Шогенцуков некрасивая девчонка

Неказистая девчонка

У реки Баксан живет,

Но когда смеется звонко,

То цветет.

Но когда за руль возьмется –

И железо оживет.

В поле птицам не поется,

Если песню запоет.

У реки живет девица

Под одной из гладких крыш.

Про нее не скажешь: «Птица!»

С розой тоже не сравнишь.

Не сравнишь глаза с зарницей,

Брови с крыльями вразлет.

Неказистая девица

У реки Баксан живет.

Но за ней следит счастливый,

Восхищенный чей-то взгляд.

«Кто любимый – тот красивый!» –

Кабардинцы говорят.

Фаусат Балкарова

НА РОДИНЕ ВСЕ КАМНИ – ЗЛАТО

Любите Родину свою,

Страну единственного сердца.

Легко дышать в родном краю,

У очага родного греться.

В чужом краю постель жестка,

В чужом краю крута дорога.

Жизнь человека коротка,

А Родина подобна богу.

Здесь предков прах в земле лежит,

Здесь счастье новое зачато...

Чужое злато не блестит,

На Родине все камни – злато.

Борис Кагермазов

ПАГАНИНИ

В Италии помнят поныне

Старик и мальчишка любой

Тот самый концерт Паганини,

Который похож был на бой.

Я память народную славлю

За то, что опять сквозь века

Смычок поднимает, как саблю,

Над скрипкой худая рука.

И зал переполненный замер,

Как будто бы мир онемел.

Сверкнул Паганини глазами

И – сразу же гром загремел!

Но буря легко укротилась,

И солнце зажглось в облаках...

Земля целиком уместилась

На двух его смуглых руках.

Творит чудеса Паганини.

Но, завистью ослеплены,

На скрипке враги подпилили

Подряд три живые струны.

Вот первая мёртвая птаха,

Которой уже не летать...

Весь зал всколыхнулся от страха:

– А как же он будет играть?!

– Объявят антракт непременно...

– У гениев тоже предел...

Но снова смычок вдохновенно

Над раненой скрипкой взлетел!

Вновь зал заворожен игрою.

Но нету предела для зла:

Свершилось убийство второе –

Вторая струна умерла.

Как будто бы зала не стало –

Такая стоит тишина.

Но снова и снова взлетала

Над скрипкой рука колдуна.

Рука человека, безумца,

Артиста, творца и борца.

Пусть струны, как ниточки, рвутся,

Но надо сыграть до конца!

И вдруг обрывается третья...

И вот остаётся одна...

И помнят недаром столетья,

Как эта звучала струна.

Вся музыка мира воскресла,

Разбужена этой струной.

Напрасно искали оркестра

Враги у него за спиной.

Играл виртуоз Паганини

Один на один со струной

На сцене, как будто в пустыне,

Где только предательства зной.

Но имя его не померкло,

И ноты его не умрут.

А это и есть та победа,

Которую славой зовут.