Глава III

Почему именно туризм? Потому что туризм, утверждает

Каллер, "выявляет то, что может оказаться главнейшей чертой

современной капиталистической культуры: культурный консенсус,

создающий скорее враждебность, нежели общность среди инди-

видуумов"; потому что "производство туристических знаков осно-

вано на семиотических механизмах, действие которых может по-

казаться локальным и случайным, но общая структура, как и ко-

нечный результат этих обозначающих механизмов, представляет

собой современный консенсус широкого масштаба, систематизиро-

ванное, ценностное познание

мира" (там же, с. 158, 166).

Изучение "культурных практик"

Таким образом, преимуще-

ственным предметом изучения

этой относительно новой (почему

относительно -- об этом ниже)

тенденции гуманитарных наук, получившей терминологическое

определение "культурных исследований", стал анализ воздействия

на мышление и поведение людей "культурных практик", их сис-

тем обозначения и общественно-духовных институтов, обеспечи-

вающих функционирование этих практик в обществе.

Хотя радикальный перелом в исследовательском сознании

произошел, как отмечают многие теоретики критики и культуро-

логи, в 80-х годах, однако теоретическое обоснование подобному

подходу к изучаемому материалу было дано гораздо раньше --

еще в 60-х годах, когда французский философ Жак Деррида

впервые сформулировал свою концепцию деконструкции, тем са-

мым заложив основы постструктурализма. Но многое из методи-

ки того, что сегодня называют деконструкцией, было, если не

впервые, то в историческом плане гораздо раньше, концептуально

отрефлексировано в трудах основателей "Школы анналов" --

Люсьена Февра и Марка Блока и продолжено в трудах Фернана

Броделя, Жака Ле Гоффа и других. А. Гуревич, с точки зрения

историка, следующим образом характеризует задачу исследования

"анналистов", -- ту же самую задачу, которую на другом уров-

не, с другими акцентами, другими методиками и аналитическими

приемами и в другое время, решал и постструктуралист Мишель

Фуко: "Историк должен стремиться к тому, чтобы обнаружить

те мыслительные процедуры, способы мировосприятия, привычки

сознания, которые были присущи людям данной эпохи и о кото-

рых сами эти люди могли и не отдавать себе ясного отчета, при-

меняя их как бы автоматически, не рассуждая о них, а потому и

не подвергая их критике. При таком подходе удалось бы про-

173

ПОСТМОДЕРНЫЙ ЛИК СОВРЕМЕННОСТИ

биться к более глубокому пласту сознания, теснейшим образом

связанному с социальным поведением людей, подслушать то, о

чем эти люди самое большее могли только проговориться незави-

симо от своей воли" (16, с. 48).

Гуревич называет подобный подход непривычным для исто-

рической науки, хотя непривычность его скорее относится к рус-

скому научному сознанию, нежели к западному, где традиции

духовно-исторического подхода или работы культурологов типа

Хейзинги имеют достаточно давние и прочные корни. Не говоря

уже о том, что более чем тридцатилетняя практика поструктура-

листских исследований развивалась именно в этом направлении.

Гуревича как историка интересуют прежде всего новые возмож-

ности изучения прошлого: "Этот подход... коренным образом

изменяет исследование сознания и поведения людей: от поверхно-

сти явлений он ведет историка в неизведанные глубины. История

высказываний великих людей потеснена историей потаенных мыс-

лительных структур, которые присущи всем членам данного об-

щества... Исследуя эти социально-психологические механизмы,

историк из области идеологии переходит в иную область, где

мысли тесно связаны с эмоциями, а учения, верования, идеи ко-

ренятся в более расплывчатых и неформулированных комплексах

коллективных представлений. Историк вступает здесь в сферу

"коллективного неосознанного" (я предпочитаю этот термин по-

нятию "коллективного бессознательного", поскольку оно отягоще-

но идеологическими и мистиче-

скими обертонами)" (там же).

"Культурное бессознательное"

За исключением акцента на

исторической перспективе и

весьма знаменательного для тра-

диционного академического соз-

нания нежелания затрагивать подозрительную сферу бессозна-

тельного, описываемый Гуревичем "новый подход" является ос-

новой той методологической процедуры, которая получила назва-

ние деконструкции. Собственно выявлением бессознательных ме-

ханизмов, обуславливающих мысли и поведение людей, неважно,

в прошлом ли (хотя и в прошлом тоже -- вспомним труды

М. Фуко и П. де Мана, посвященные историческому культурно-

му бессознательному), или в нынешнем сегодня, теми поисками

"детерминации невысказанного" (19, с. 159), по определению

Ж. Дерриды, и занята многочисленная рать зарубежных и отече-

ственных деконструктивистов, подчеркивающих, в отличие от

174