1.2. Современные ориентации

Существующие в настоящее время методологии опираются на ряд положений первоначального периода развития социологии, од­нако они существенно видоизменяют их и придают им характер технологий социологического исследования, доводя общие теоре­тические положения до инструментального уровня (методики сбора, обработки, анализа, обобщения и интерпретации эмпири­ческих данных). Отдельные современные социологи могут быть в большей степени теоретиками или эмпириками, но в целом для сегодняшней социологии характерно соединение теоретического и эмпирического анализа при изучении социальных проблем. При проведении эмпирических исследований социологам приходится использовать принципы, характерные для различных методологий, и осуществлять таким образом их синтез. Известный американ­ский социолог Н.-Дж. Смелзер отмечает, что в настоящее время типичным в социологии стал «спокойный плюрализм» [Смелзер, 21]. Рассмотрим различные методологические ориентации, прису­щие современной социологии, в их преемственности с изученными нами первоначальными подходами и в их взаимосвязи.

Существующие в современной социологии методологические ориентации можно распределить по двум направлениям: детерми­низм и конструктивизм. Детерминизм исходит из принципа при­чинной обусловленности одних явлений социальной реальности другими. Так, например, у Конта социальное действие обусловли­вается естественными социальными законами, складывающимися на основе биологических, у Маркса — экономическими отноше­ниями, у Дюркгейма — надындивидуальными структурами. Кон­структивизм основан на том, что социальное действие создает и изменяет общественные отношения и институты. Поэтому он из­бегает причинных схем объяснения социальной реальности и стре­мится выявить внутренние механизмы повседневного осознанного или неосознанного поведения людей.

К первому направлению относится, прежде всего, бихевиоризм (от англ. behaviour — поведение). Представители этой методологи­ческой ориентации считают, что социология должна заниматься изучением наблюдаемых фактов человеческого поведения. Перво­начально этот подход возник в психологии, а затем стал использо­ваться в социологии в модифицированной форме (социальный би­хевиоризм). Эта ориентация полнее всего выражает принципы со­временного позитивистского подхода (неопозитивизма):

• использование в социологии методов естественных наук (сциентизм);

• преобразование понятий в переменные (редукционизм);

• полное количественное выражение социальных явлений; (квантификация);

• проверка истинности научных утверждений с помощью эмпирических процедур (верификация);

• описательность изучения человеческого поведения и освобождение социологии от оценочных суждений (объективизм).

К числу главных представителей этой методологии можно отнести американских ученых Джона Уотсона (1878—1958) и Берреса Скинера (р. 1904). Классический бихевиоризм рассматривает поведение людей как совокупность их реакций на воздействия окружающей среды по схеме: стимул — реакция. С этой точки зрения социология может изучать только то, что связано с открытым по­ведением людей; исследование процессов, протекающих в их сознании, ей недоступно. Дж. Уотсон подчеркивал, что при объективном изучении человека ученый «не наблюдает ничего такого, что он мог бы назвать сознанием, чувствованием, ощущением, воображением, волей...» [Уотсон Дж. Бихевиоризм. Хрестоматия по истории психологии. М., 1980. С. 35—36]. Осуществленная сторонниками подобных взглядов научная революция (30-е года XX в.) означала переход от изучения сознания к изучению поведения людей. Даже мышление бихевиористы стали трактовать как поведение — как «двигательную активность», выражающуюся в скрытых или открытых кинестатических (мануальных), вербаль­ных (речевых) или висцеральных (эмоциональных) реакциях (Там же, 43—44].

Необихевиоризм (Джордж Хоманс — р. 1910 г. и Питер Блау — р. 1918 г.), разделяя основные принципы классического бихевио­ризма, предлагает другую схему поведения: стимул — интерпрета­ция — реакция. Он вводит в процесс изучения человеческого по­ведения «промежуточные переменные» психологического характе­ра, выражающие ненаблюдаемые элементы механизма мотивации этого поведения. Однако сторонники данного подхода уклоняют­ся от анализа самого процесса интерпретации, ограничиваясь ре­гистрацией внешних воздействий на психику и внешних поведен­ческих ее ответов на эти воздействия. Основными методами изучения поведения представители этого подхода считают наблюде­ние и эксперимент, с помощью которого можно преднамеренно вызвать поведенческую реакцию людей и зафиксировать ее харак­теристики.

В сфере политической социологии бихевиористы (Чарльз Мерриам, Гарольд Лассуэлл, Пауль Лазарсфельд и др.) добились значи­тельных успехов при изучении электорального поведения, разра­ботке методики массовых анкетных опросов и лабораторных экс­периментов. Основным достоинством этого подхода служит точ­ность воспроизведения актов социального действия и обусловлен­ная этим возможность их математического моделирования. Недо­статком данной методологии является недооценка значения внут­ренних механизмов мотивации социального действия. Д. Уолш пра­вильно отмечает, что «человеческая деятельность и социальные процессы не могут быть сведены к наблюдаемым и измеряемым поведенческим характеристикам, рассматриваемым как прямой ре­зультат внешних воздействий» [Новые направления..., 86]. Поэтому бихевиоризм можно отнести скорее к детерминистскому, чем к конструктивистскому типу методологических ориентаций.

К числу детерминистских методологий принадлежит и марксизм. Вслед за Марксом современные его последователи считают, что для объяснения поведения людей изучение их общественного по­ложения имеет главное значение, а анализ их представлений и мо­тивов — второстепенное. Современный марксизм включает в себямножество различных течений, однако у него есть ряд общих по­ложений, благодаря которым он отличается от других подходов. Преодолев экономический редукционизм («экономизм») первона­чального марксизма, современный марксизм исходит из того, что основой существования и развития общества является практика (материальная деятельность людей) и что она осуществляется под воздействием различных факторов (экономических, социальных, политических и духовных). Однако все эти факторы образуют не внешний, а внутренний момент самой практики, которая склады­вается из продолжительных действий значительных масс людей (народов и классов).

Сведение индивидуального к социальному, а социального к классовому остается отличительным признаком марксистской ори­ентации. Классовый подход помогает выявлять объективные и субъективные факторы, порождающие кризисы и конфликты в развитии общественных систем, а также находить пути их устране­ния. Современная теория социальных конфликтов многим обязана марксизму, который разрабатывался не только как методология со­циального познания, но и как технология практического социаль­ного действия, обеспечивающего поступательный переход от одних форм организации общественной жизни к другим. Недостатком марксистской методологии является деперсонификация практики, обусловливающая недооценку роли ее личностных факторов.

Функционализм представляет собой другой вариант методологи­ческой ориентации детерминистского направления, акцентирую­щей внимание социологов на институциональных аспектах соци­ального действия. Наиболее яркие представители этой ориента­ции — американские социологи Толкотт Пирсонс (1902—1979) и Роберт Мертон (р. 1910). Опираясь на ряд идей, сформулирован­ных Контом и Дюркгеймом, Парсонс разработал методологию системного функционализма [Американская социологическая мысль, 448—479]. Он исходил из того, что общество представляет собой систему социального действия, все элементы которой осу­ществляют взаимосвязанные задачи, или функции (от лат. functio — исполнение). В процессе взаимодействия с окружающей средой общество способно поддерживать состояние динамического равно­весия с помощью изменения своих параметров в соответствии с изменениями среды. Основными функциями социальной системы являются:

• адаптация к изменению внешней среды;

• целедостижение;

• интеграция;

• поддержание образцов поведения.

Механизм саморегуляции социальной системы имеет четыре уровня: первичный (индивиды и коллективы), управленческий (ор­ганизации), институциональный (структуры и нормы) и социетальный (ценности). Чем выше уровень, тем больше степень целост­ности системы. Если на первичном (низшем) уровне преобладают обособленность и дифференциация, то на высшем — единство и интеграция. Интеграция обеспечивает гармоничное и согласован­ное функционирование и изменение всех частей социальной сис­темы. Индивиды принимают участие во всех процессах социально­го взаимодействия посредством выполнения различных социальных ролей — требований к поведению человека, обусловленных его со­циальным статусом. Усвоению ролей способствует социализация — приобщение индивидов к нормам и ценностям, существующим в обществе.

Современное общество сформировалось постепенно, благодаря трем революциям: промышленной (отделившей политическую подсистему от экономической), демократической (отделившей социальное сообщество от политической подсистемы) и образовательной (отделившей от социального сообщества систему поддержания культурного образца). Органическая целостность и стабильность современного общества обеспечиваются на основе согласия боль­шинства его членов с принятыми в нем базовыми ценностями. Эти и другие положения функционального подхода Парсонса ока­зали значительное влияние на всю современную социологию, не­смотря на то, что его критиковали и продолжают критиковать за излишнюю усложненность, биологизм, преувеличение роли ста­бильности и интеграции в жизни общества, а также за преумень­шение роли конфликтов и личностей (с их потребностями, интере­сами и мотивами).

Американский социолог Роберт Мертон предложил другой ва­риант функционального подхода. Он призвал социологов отказать­ся от создания общих социологических теорий и заняться разра­боткой теорий среднего уровня, связывающих эти общие теории с рабочими гипотезами, возникающими в ходе эмпирических иссле­дований. Мертон понимает под функциями наблюдаемые следст­вия приспособления системы к среде. Он конкретизировал методо­логию функционального анализа и критически переосмыслил принципы (постулаты) этого подхода: 1) функциональное единст­во; 2) функциональную универсальность; 3) функциональную необходимость [Американская социологическая мысль, 388—399]. Со­гласно первому постулату, различные устойчивые социальные и культурные образования (формы) выполняют значимые для всей общественной системы позитивные задачи, способствующие ее адаптации к условиям среды, стабилизации и интеграции ее эле-ментов. В свою очередь Мертон показал, что задачи могут иметь не только позитивный характер (повышение уровня организации и интеграция элементов социокультурной системы), но и негатив­ный (снижение уровня организации и дезинтеграция этих элементов). В первом случае эти задачи называются функциями, во вто­ром — дисфункциями. И первые, и вторые одинаково необходимы для обеспечения существования и развития общества. Дезорганиза­ция и замена нежизнеспособных элементов общественной системы в такой же степени способствуют успешной ее саморегуляции и приспособлению к меняющейся внешней среде, как образование и укрепление элементов жизнеспособных.

Из второго постулата следует, что все без исключения элементы общественной системы функциональны. В противовес этому Мер­тон доказал, что каждый элемент данной системы может быть одновременно и функциональным, и дисфункциональным. На ос­нове третьего постулата можно было сделать вывод о том, что за каждым элементом социальной системы закреплена определенная незаменимая функция. В противоположность этому положению Мертон ввел понятие функциональных альтернатив, эквивалентов и заменителей. Он также показал, что функции одних элементов проявляются в открытой (явной) форме и осознаются людьми, а функции других — в скрытой (латентной) форме и не осознаются людьми.

В отличие от Парсонса, уделявшего главное внимание изучению механизмов социальной интеграции, Мертон акцентирует внима­ние на исследовании деструктивных социальных явлений и про­цессов, обусловленных внутренними противоречиями и деформа­циями общественной системы. В разработанном им варианте тео­рии аномии (понятие ввел Дюркгейм) последняя рассматривается как кризис моральных ценностей, наблюдаемый на индустриаль­ной стадии развития общества. Под руководством Мертона были реализованы многочисленные исследовательские проекты, посвя­щенные анализу средств массовой коммуникации в США (пресса, телевидение, радио), отклоняющегося поведения и др.

Общим для разных вариантов функционализма является преимущественная ориентация на изучение объективных, внешних факторов социального действия и недооценка роли субъективных, внутренних факторов такого действия, обусловленных осознанной и неосознанной активностью людей. Изучению этих факторов были посвящены разработки представителей конструктивистского направления, к которому относятся структурализм, символический интеракционизм и феноменология.

Структурализм сложился под влиянием учения Э. Дюркгейма о социальных фактах как типах мышления и разработок шведского лингвиста Фердинанда де Соссюра (1857—1913), который обратил внимание на то, что значение слов обусловлено внутренними структурами языка, а не объектами, к которым эти слова относят­ся. Кроме того, он обнаружил, что люди для создания значений в процессе общения используют не только устную и письменную речь, но и нелингвистические знаковые средства (например, запре­щающие, разрешающие, предупреждающие и направляющие знаки на дорогах, в учреждениях и т.д.). Такой подход позволял интер­претировать не только язык, но и всю культуру как систему пра­вил (структур), регулирующих взаимодействие людей.

Основным разработчиком структуралистского подхода стал французский антрополог Леви-Стросс (р. 1908), который применил его к изучению систем родства, верований, мифов первобытных народов. При этом он полагал, что в основе социального действия людей лежит коллективное бессознательное, формирующее устойчи­вые структуры общения: традиции, ритуалы, речь и т.д. Структура­лизм в отличие от бихевиоризма и функционализма раскрыл роль внутренних факторов социального действия и показал, что послед­нее детерминировано не столько средой и институтами, сколько системой передаваемых от поколения к поколению символических структур. Эта методология выделяет в качестве самостоятельного элемента социального действия обыденные схемы восприятия и оценки окружающей действительности, которые складываются в процессе исторического развития. Значительная часть человечес­кой жизни регулируется этими «неосознаваемыми схемами класси­фикации» [Шампань и др., 199], действующими в автоматическом режиме. Они не являются объектом рефлексии (размышления) и не осознаются людьми.

Структуралистский подход наиболее приемлем при исследова­нии спонтанных компонентов политической коммуникации и культуры, однако он не позволяет изучать влияние рационального выбора и осознанной личной политической позиции индивидов на характер их политического поведения.

Символический интеракционизм, как и структурализм, можно отнести к конструктивистскому направлению в методологии соци­ологических исследований. Вместе с тем интеракционизм, в отли­чие от структурализма, акцентирует внимание социологов на изу­чении осознаваемых людьми (понятных им) элементов их социаль­ного действия. Основной вклад в разработку положений этой ориентации внес американский социолог Джордж Мид (1863—1931). Как и Леви-Стросс, главным объектом своих исследований Дж. Мид сделал язык, однако он интересовался не бессознатель­ными, а осмысленными структурами, обеспечивающими взаимо­понимание и координацию поведения индивидов. Он отмечал, что «язык есть просто часть некоего кооперативного процесса — та часть, которая обеспечивает взаимное приспособление индивидов друг к другу» [Американская социологическая мысль, 221].

Мид полагал, что всякое взаимодействие (interaction) людей включает обмен символами — условными обозначениями каких-либо предметов и явлений. Символический характер человеческого взаимодействия способствует развитию самосознания участвующих в нем индивидов. Это делает индивидов личностями, понимающи­ми значение своих собственных и чужих поступков, осмысленно выполняющими различные социальные роли. Только в процессе осмысленного общения с другими людьми человек становится самостоятельным участником социального действия. В то же время благодаря такому общению в само социальное действие вносится личностный фактор, придающий этому действию целевую или ценностную ориентацию. В процессе осознанного взаимодействия люди постоянно осмысливают и переосмысливают социальные си­туации, устанавливают и пересматривают нормы своего поведения, создают и изменяют свои представления и социальные институты. Такие преднамеренные (мотивированные) поступки людей образу­ют самостоятельный фактор их социального действия, имеющий не меньшее значение, чем условия их жизни, система социальных институтов и бессознательные структуры их повседневного мышления.

Основные положения методологии символического интеракционизма сводятся к следующему: во-первых, любое человеческое действие осуществляется на основе смысла, который вкладывают в него люди; во-вторых, этот смысл возникает только в их обще­нии; в-третьих, объяснение этого смысла возможно только на ос­нове сходного его понимания.

Символический интеракционизм имеет большое значение для изучения структуры и динамики межличностного взаимодействия. Он позволяет посредством анализа присутствующей в структуре языка саморефлексии (от лат. reflexio — отображение) участников социального действия реконструировать мотивы, которыми они руководствуются, их ориентации на определенные цели и образцы поведения (ценности). На этой основе можно выявлять те меха­низмы социального действия, которые помогают людям создавать и изменять порядок своей жизни и самих себя. Эти осознанные стремления (наряду с экономическими условиями, социальными институтами и нормами) в значительной степени определяют ха­рактер, направление и результаты социального действия.

Для выявления этих стремлений социолог должен стать участ­ником повседневного символического взаимодействия изучаемых им людей. Только таким образом можно понять «процесс интерпретации, при помощи которого люди конструируют свои дейст­вия» [Блумер Г. Общество как символическая интеракция //Современная зарубежная социальная психология. Тексты. М., 1984. С. 178]. Интеракционистская методология предполагает использо­вание методов, с помощью которых социологи могут выявлять рациональные основания поведения людей («словарь мотивов»).

Феноменологическая методология акцентирует внимание социо­логов на изучении процедур, используемых людьми в ходе повсе­дневного конструирования социального мира [Новые направле­ния..., 106—110]. Этот подход в известном смысле упраздняет про­тивопоставление бессознательных и осознанных аспектов социаль­ного действия. Он обращает внимание на технологию этого дейст­вия, включающую оба эти аспекта. В процессе восприятия, осмыс­ления и оценивания явлений социального мира люди создают кон­струкции первого порядка (на уровне обыденного знания), образую­щие основу для разработки социологами конструкций второго по­рядка (на уровне научного знания) [Американская социологичес­кая мысль, 491—494]. Социология должна сосредоточиться на «ана­лизе рутинных процедур, посредством которых индивиды в соци­альном мире интерпретируют и конструируют явления, факты, со­бытия этого мира» [Новые направления..., 127]. Воспроизводство социологами конструкций первого порядка (стереотипов обыден­ного сознания и поведения людей) становится возможным благо­даря выяснению их значения для повседневной жизни людей, по­скольку «их существование имеет свой фундамент в жизни кон­кретных индивидов и вне этих жизней не имеет никакого эмпири­ческого статуса» [Бергер и Лукман, 209].

По мнению сторонников феноменологического подхода, это обыденное значение невозможно измерить, его можно понять на основе включенного (участвующего) наблюдения за повседневной деятельностью людей.

Феноменология рассматривает социальный мир как продукт этой деятельности. Жизненный мир (мир повседневности) человека имеет интерсубъективный характер, поскольку он возникает и по­стоянно изменяется в процессе взаимодействия (коммуникации) множества индивидов. Один из разработчиков феноменологичес­кой методологии Альфред Щюц (1899—1959) писал: «Мы не могли бы быть личностями не только для других, но даже и для самих себя, если бы не обнаруживали общей для нас и других людей среды... Эта общая среда формируется путем взаимного понима­ния, которое в свою очередь основывается на том, что субъекты взаимно мотивируют друг друга... Социальность конституируется как результат коммуникативных актов, в которых «я» обращается к «другому», постигая его как личность, которая обращена к нему самому, причем оба понимают это» [Новые направления..., 215].

Повседневная жизнь людей включает в себя схемы типизации мотивов и целей поведения людей, которые делают возможным взаимопонимание и социальную идентификацию. Эта жизнь скла­дывается из процессов экстернализации (объективации человечес­ких представлений в системе социальных институтов) и интернализации (освоения этих институтов в ходе социализации). В про­цессе интернализации человек принимает установки и роли «зна­чимых других», идентифицирует себя с ними при одновременной ответной идентификации с их стороны [Бергер и Лукман, 214]. Идентификация имеет коммуникативный характер. В ее процессе человек занимает определенную социальную позицию, т.е. пози­цию, уже занятую вышеупомянутыми «значимыми другими».

Общество представляет собой социальное окружение индивида, в создании которого он соучаствует благодаря повседневной ком­муникации с другими индивидами. В то же время оно постоянно формирует необходимые для этой коммуникации качества индиви­да. Социология должна раскрывать смысл и значение порождае­мых вышеупомянутым коммуникативным процессом обыденных типизации и разрабатывать соответствующие научные типизации, способные трансформироваться вслед за трансформациями жиз­ненного мира людей. Это обусловливает коммуникативный харак­тер самой социологии, превращает ее из абстрактной науки об об­ществе (сверхчеловеческой реальности) в науку об общественных аспектах человеческой жизни. Феноменология рассматривает об­щество как неотъемлемую «часть человеческого мира, как создан­ное людьми, ими населяемое и в свою очередь создающее людей в непрестанном историческом процессе» [Бергер и Лукман, 302].

Методологии конструктивистского типа помогают изучать субъективные аспекты социального действия, связанные с осознанной или неосознанной активностью людей, однако они недооценивают влияния на это действие его объективных условий и социальных институтов, изучению которых способствуют методологии детер­министского типа. Конструктивистские подходы обусловливают качественные («мягкие») методы социологического исследования, которые отличаются от количественных («жестких») методов, обу­словленных детерминистскими подходами (подробнее об этом пойдет речь в гл. 3). Следует учитывать относительность противо­поставления этих методов. Дело в том, что одни и те же методы имеют качественные и количественные варианты: например, вклю­ченное и формализованное наблюдения, фокусированное и структурированное интервью, контент-анализ и анализ биографии, натурный и лабораторный эксперименты.

Таким образом, существует когерентность (связь) не только конструктивистских и детерминистских методологий, но и соответствующих им качественных и количественных методов исследования. Это еще раз свидетельствует о методологическом и методическом плюрализме современной социологии.

Известный специалист в области методологии социологического исследования Карл М. ван Метер выделяет три специфические черты нынешнего состояния этой научной дисциплины:

1) исчезновение существенных различий между «количествен­ными» и «качественными» методологиями;

2) «неуниверсальный» характер любых методологий, каждая из которых может доминировать в определенной области, где являет­ся наиболее адекватной;

3) ценность мультиметодного анализа для достижения стабиль­ных результатов и налаживания взаимодействия между социологи­ческими субдисциплинами [К. М. ван Метер. Методология социо­логии // Международный журнал социальных наук. 1994. № 3(6). Социология: состояние исследований. Вып. 1. С. 26].

Обзор классических и современных подходов к социологическо­му исследованию различных сфер человеческой жизни убеждает в том, что в каждом из них имеются положения, которые дополняют друг друга [Гидденс, 662]. В процессе изучения факторов, субъек­тов, форм, технологий и результатов социального действия в сфере политики мы должны использовать эти подходы там, где они наи­более эффективны (лучше всего работают]. В то же время мы обя­заны учитывать, что невозможно создать некий универсальный подход, включающий в себя все остальные. Речь идет о сочетании (синтезе) подходов, а не о подчинении одному из них всех прочих или об упразднении всех ради одного. Органический синтез методологий представляет собой серьезную проблему современной теоретической социологии несмотря на ряд удачных вариантов его осуществления [Социология. Основы общей теории, 38—45]. Рас­смотрим некоторые из них.

Английский социолог Энтони Гидденс (р. 1938) разработал тео­рию структурации, позволяющую нетрадиционно интерпретировать взаимосвязь структуры и действия. Он рассматривает структуру одновременно и как условие, и как результат действия. Гидденс отмечает: «В своей деятельности и посредством этой деятельности агенты воспроизводят условия, которые делают ее возможной» [Со­временная социальная теория..., 41]. Под структурой Гидденс под­разумевает регулярно воспроизводимые схемы («наборы отношений трансформации») человеческой деятельности. Эти схемы пред­ставляют собой не оторванные от самих агентов действия кон­струкции, а технологии (способы) действия, передающиеся от по­коления к поколению. Они являются условием деятельности со­временного поколения и результатом деятельности предшествую­щих поколений. В то же время технологии, созданные современ­ным поколением, служат условием деятельности последующих поколений.

Структура — это скорее совокупность самовоспроизводящихся внутренних принципов («правил»), чем внешних условий и про­дуктов действия. Гидденс подчеркивает, что «анализ структурации социальных систем означает изучение способов, которыми произ­водятся и воспроизводятся такие системы, основанные на созна­тельной (knowledgeable) деятельности актеров, которые полагаются на правила и ресурсы во всем многообразии контекстов действия» [Современная социальная теория..., 60]. Отсюда вытекает принцип дуальности структуры, согласно которому структура рассматрива­ется одновременно как средство и результат социальных практик, регулируемых ею [Там же, 61].

В отличие от функционализма теория структурации исходит из того, что структура не только оказывает принудительное воздейст­вие на людей, но и дает им возможность самореализации. Люди постоянно осуществляют рефлексивный мониторинг деятельности, который помогает им отслеживать не только ход своей деятельнос­ти, но и ее физический и социальный контексты [Там же, 43]. Теория структурации Э. Гидденса соединяет достоинства детерми­нистских и конструктивистских методологий, позволяет избавиться от противопоставления внешних и внутренних факторов социаль­ного действия и выявить механизмы их взаимных трансформаций.

Французский социолог Пьер Бурдье (р. 1930) предложил методо­логию генетического структурализма, основанную на признании относительности противопоставления объективных и субъективных факторов человеческой деятельности. Он считает, что социология должна избегать и объективистского преувеличения роли условий действия, и субъективистского преувеличения роли активности агентов действия. Для объяснения закономерностей социального мира, по мнению Бурдье, «нужно вернуться к практике, к диалек­тике opus operatum (результата действия) и modus operandi (способа действия), объективированных и инкорпорированных продуктов исторической практики; структур и габитуса» [Современная соци­альная теория..., 17]. Понятие габитус (от лат. habitus — навык, способность) является важнейшим в методологии Бурдье. Он рас­сматривает его как «систему прочных приобретенных предрасположенностей (dispositions), структурированных структур, предназна­ченных для функционирования в качестве структурирующих струк­тур, т.е. в качестве принципов, которые порождают и организуют практики и представления» [Там же, 18].

Габитус является продуктом истории и в то же время основой индивидуального и группового практического действия, порождаю­щим новую историю. Он представляет собой возникшую на основе прошлого опыта систему схем восприятия, осмысления и дейст­вия, которая обеспечивает преемственность социальной практики. В этой связи заслуживает особого внимания сформулированный Бурдье принцип двойного структурирования (объективного и субъ­ективного одновременно) социальной реальности. Объективное — это условия жизни людей, их социальный статус и траектория, субъективное — осознанные и бессознательные действия людей. Субъективное является внутренним, а объективное — внешним стимулом практической деятельности людей. Концепции габитуса способствует преодолению противопоставления «детерминизма и свободы, обусловленности средой и изобретательности, сознатель­ного и бессознательного, индивида и общества» [Там же, 20].

Приведенные примеры методологического синтеза свидетельст­вуют о его возможности и плодотворности. Вместе с тем они по­казывают, что развитие социологии сопровождается не упрощени­ем, а усложнением подходов к изучению социального действия.