Раздел 3 субъекты политической жизни

Характер и тенденции политической жизни зависят не только от социально-исторических условий, но и от деятельности людей. В ка­честве субъектов политической жизни люди делятся на ряд взаимо­связанных категорий: элиты и массы, администрацию и обществен­ность, политические партии и избиратели.

Глава 7. Элиты и массы

7.1. Теории политических элит

В ходе изучения предшествующих тем курса мы выяснили, что большинство населения обычно не только не придает политике большого значения, но и почти не участвует в ней (или же участ­вуют эпизодически). Это порождает проблему взаимоотношения рядовых граждан и правящей элиты. Элита (от франц. elite — от­борная, лучшая часть) представляет собой высший, относительно замкнутый слой общества, господствующий над всеми остальными слоями в силу своего преобладания по объему экономического, политического или культурного капитала. Элита состоит из «луч­ших людей» по богатству, престижу, рождению, заслугам, положе­нию, образованию и т.д. Обычно выделяют экономическую, поли­тическую и интеллектуальную элиту. Политической элитой называ­ют людей, занимающих наилучшие позиции в сфере государствен­ной власти и доминирующих на этой основе над всеми остальны­ми людьми (массами). Элита и массы образуют парные категории, теряющие свой смысл вне сопоставления. Действительно «лучшую часть» людей можно выделить только из их общей массы (если бы не было этой массы, то не с кем было бы сравнивать). Поэтому противопоставление элиты массам является основным методологи­ческим принципом всех элитистских теорий. В то же время во многих этих теориях используется дополнительный принцип противопоставления элиты классу, социально-профессиональной груп­пе, партии и движению.

Таким образом, лучшую часть можно выделять в любом сооб­ществе людей. В этом смысле можно говорить о бизнес-элите, военной элите, шахтерской элите, партийной элите, профсоюзной элите, региональных элитах и т.д. Так как «лучшие» выделяются из значительного множества людей на основе того или иного типа капитала, а капиталы конвертируются, то экономическая, полити­ческая и интеллектуальная элиты могут перемешиваться между собой. Поэтому правящая элита фактически состоит из представи­телей этих трех элит, у каждого из которых преобладает экономи­ческий (состояние), политический (влияние) или культурный (специальные знания и навыки) капитал. Вместе с тем для допуска в круг правящих лиц человек должен тем или иным способом овла­деть символическим капиталом — завоевать моральное право гос­подствовать над людьми. Лишь в этом случае правящая элита при­мет его как «человека своего круга» — круга власти.

В основе современных теорий правящей элиты лежат класси­ческие разработки Г. Моски, В. Парето, Р. Михельса, М. Остро­горского и др. Гаэтано Моска (1858—1941) рассматривал элиту как немногочисленный правящий класс, монополизирующий полити­ческую власть. Этот класс может формироваться аристократичес­ким или демократическим путем, но всегда остается правящей верхушкой, противостоящей основной массе населения. В ходе ис­тории власть переходит от одних элит к другим, никогда не доста­ваясь массам. Вильфредо Парето (1848—1923) считал элиту группой прирожденных руководителей нации, обладающих личными каче­ствами, обеспечивающими им превосходство над другими людьми. Он утверждал, что в обществе всегда есть элита и контрэлита, т.е. что группа «прирожденных руководителей нации» внутренне рас­щеплена на правящую и оппозиционную части, непрерывно борю­щиеся друг с другом. Поэтому он называл историю «кладбищем аристократий». Роберт Михельс (1876—1936) и Моисей Острогор­ский (1854—1919) дополнили теорию правящей элиты теорией пар­тийной элиты. Они обобщили опыт создания массовых партий в различных странах мира. Создавая эти партии в XIX в., люди счи­тали, что с их помощью им удастся подчинить своему контролю правящую верхушку государства. Однако в этих структурах граж­данского общества так же, как и в структурах государства, возник­ло влиятельное меньшинство, присвоившее себе право принимать нажнейшие партийные решения и фактически отстранившее «пар­тийные массы» от участия в партийных делах. Р. Михельс назвал эту тенденцию «олигархизацией» политических партий (олигархия в переводе с греческого означает власть немногих). Это партийное меньшинство срастается с правящей элитой, становится ее составной частью, противостоящей не только основной массе членов своих партий, но и всему населению. Надежды на демократизацию государственной власти рушатся.

Русский политолог М. Острогорский на основе сравнительного анализа партийных систем Великобритании и США [Острогор­ский М. Демократия и политические партии. Т. 1, 2. М., 1929—1930] еще в начале XX в. пришел к выводу о том, что для преодоления «партийного ига» необходимо создавать временные инициативные объединения граждан, не способные обюрократиться. Такие струк­туры могут служить противовесом системе «постоянных партий», поскольку они позволяют всем активным гражданам оказывать влияние на политическую жизнь. Острогорский рассматривал активного гражданина как «краеугольный камень демократии».

От классического элитизма отличается так называемый демократический элитизм М. Вебера, который не считал представи­тельную демократию неспособной противостоять власти меньшин­ства. Он выделил в самом правящем меньшинстве избираемую и назначаемую части. Первая часть придает власти легитимность, а вторая обеспечивает ее эффективность. Первая часть (партийные лидеры) контролирует деятельность второй (чиновников), а дея­тельность ее самой контролируется народом с помощью механизма выборов. Гарантией демократии служит наличие множества пар­тий, конкурирующих друг с другом в борьбе за контроль над бюрократией. В этой борьбе формируются лидеры, способные подчинить себе бюрократию на основе мобилизации граждан.

Однако в этом случае возникает опасность возникновения системы олигархического господства самих партийных лидеров. Особую роль в предотвращении этой опасности Вебер отводил инсти­туту президентства. Он считал, что только всенародно избираемый глава государства, несущий прямую ответственность перед гражда­нами, являющийся руководителем административного аппарата, наделенный правом отлагательного вето, роспуска парламента и проведения всенародного референдума, может противостоять про­изволу и чиновничества, и политических клик [Социологические исследования. 1988. № 5. 139—146]. Но и в этом случае демократия выглядит не как правление народа, а как правление политиков, хотя и облеченных народным доверием. Для преодоления данного противоречия были разработаны плюралистические теории власти. Согласно этому подходу в обществе существует множество конкурирующих групп интересов, уравновешивающих друг друга в сфере власти. Они образуют множество центров власти. Демокра­тия — это баланс этих групповых интересов, автократия — доминирование одного группового интереса над остальными.

Один из основных разработчиков теории групп интересов, американский социолог А. Бентли, на основе изучения политического процесса в США показал, что для реализации своих интересов люди вынуждены объединяться в группы, которые и являются ос­новными субъектами политики. Действия этих групп имеют массо­вый характер. Они оказывают серьезное давление на правительство и друг на друга, устанавливая таким образом равновесие полити­ческих сил. Совокупность существующих в обществе неофициаль­ных групп интересов (профсоюзы, общественные движения, ассо­циации, комитеты и др.) образует среду, в рамках которой дейст­вуют официальные структуры власти (официальные группы интере­сов): парламент, правительство, суд, администрация, полиция, армия [Bentley, 260—300].

К этой теории примыкает разработанная Арендом Лейпхартом теория сообщественной демократии (consociational democracy), ос­нованной на автономии, сотрудничестве, взаимном вето и пропор­циональном участии элит в управлении государством [Лейпхарт 1992, 217—218]. Этот тип осуществления власти можно также на­звать демократией соучастия [Лейпхарт 1997, 29]. К плюралисти­ческим теориям власти можно отнести и теорию полиархии (полиархия в переводе с греческого означает власть многих) Роберта Даля. По мнению Даля, полиархией можно назвать систему пред­ставительной демократии, основанную на выборности должност­ных лиц; свободных, честных и часто проводимых выборах; свобо­де выражения; доступе к альтернативным источникам информа­ции; автономии ассоциаций и всеобщих гражданских правах [Даль, 85—86, 90]. Эта система обеспечивает эффективный и компетент­ный гражданский контроль деятельности властей [Там же, 91].

С точки зрения плюралистического подхода в обществе сущест­вует множество элит, одновременно конкурирующих и сотруднича­ющих друг с другом. В принципе каждый класс, слой, социально-профессиональная группа, территориальная и этническая общность людей могут иметь свою элиту — незначительную часть своих наи­более авторитетных представителей, наделенных правом от имени всех остальных защищать их интересы в сфере государственной власти. Базовые социальные группы могут влиять на политическую деятельность своих элит с помощью различных институтов прямой демократии: выборов, референдумов, обращений, демонстраций, пикетов и т.д. Вместе с тем плюралистический элитаризм не раз­решает проблему доминирования меньшинства над большинством Смелзер, 542—544]. Независимо от количества элит и способа их рекрутирования они остаются выделенным из массы правящим привилегированным слоем, деятельность которого лишь в незначительной мере поддается эффективному контролю со стороны боль­шинства населения, не участвующего в повседневном осуществле­нии государственной власти.

Между тем демократия — это режим, при котором существует не только контроль правящей элиты над администрацией, но и контроль рядовых граждан над самой элитой. Однако этот массо­вый контроль может осуществляться и фактически осуществляется в ограниченных пределах: во-первых, из-за политической некомпе­тентности самих масс; во-вторых, из-за их естественной политической пассивности; в-третьих, из-за столь же естественного сопротивления элит. Проблема заключается в том, что массы должны быть достаточно активными и подготовленными для воздейст­вия на элиты. Вмешательство масс в деятельность элит снижает эффективность их контроля над администрацией, что невыгодно самим массам. Элиты заинтересованы в активной массовой под­держке их руководства администрацией, поскольку значительно уступают ей по численности, организованности и сплоченности (в современных индустриальных странах в аппарате управления за­действовано более 10% занятого населения). Поэтому политическая мобилизация масс является важнейшей задачей элит при осущест­влении давления как на администрацию, так и друг на друга.

Но они не всегда могут осуществлять демобилизацию масс, после того как необходимость в их активности отпадает. Это при­обретает особое значение в кризисные периоды развития общест­ва, когда в политической жизни начинают доминировать образую­щие контрэлиту жесткие и авторитарные лидеры, закономерно сменяющие гибких и либеральных лидеров периода стабилизации. Лидеры контрэлиты (оппозиции), опирающиеся на авторитарный стиль руководства (на силу, а не на согласие), организуют массо­вые действия для отстранения от власти правящей элиты, состоя­щей из лидеров, придерживающихся либерального стиля. Однако после завоевания власти они вынуждены подавлять спровоцированную ими же самими избыточную политическую активность населения, применяя против масс силовые методы.

Точно так же вынуждены действовать и либеральные лидеры при переходе от кризиса к стабилизации. Они поднимают массы на борьбу с авторитаризмом, вытесняя из структур власти сторон­ников жесткого курса, блокируя их деятельность системой граж­данского соучастия в принятии и реализации государственных ре­шений. Но после выполнения этой задачи они вынуждены ограни­чивать политическое участие активизированной ими обществен­ности ради снижения степени ее некомпетентного вмешательства в управление и повышения уровня эффективности последнего.

В реальной политической жизни современных государств суще­ствуют специфические механизмы рекрутирования правящих элит и их взаимодействия с массами. Рассмотрим некоторые из этих механизмов.