Святой Матфей и ангел. 1602 г.

С в. апостол Матфей — автор первого евангелия, один из ближайщих сподвижников Христа.

Интересная история вышла с главной надалтарной картиной, которая изображает просто св. ап. Матфея. Его следовало изобразить пишущим евангелие под диктовку ангела.

П ервая картина была отвергнута заказчиком и духовенством церкви. Это произведение затем было продано в частное собрание, попало в Германию и погибло во время последней войны (остался лишь черно-белый снимок).

Посмотрите (54:50), как он написал апостола в виде оборванного босого крестьянина, который сидит в нерпиличной позе, положив ногу на ногу (кстати, монахам в монастырях запрещалось так сидеть). Босые грязные ноги торчат на зрителя над алтарем. У него простое крестьянское лицо, недоуменное выражение, наморщен лоб, в грубых его руках — перо, и ангел в виде трогательного отрока, положив свою руку на его, водит его рукой. Вещь достаточно трогательная, хотя весьма своеобразная. Позу, типаж, одежду, все сочли неприличным.

Поэтому пришлось написать другую версию, изобразив апостола босым, но уже с более облагороженным типажом.

П ризвание апостола Матфея. 1600 г.

Выглядит это произведение весьма необычно среди традиционных старых изображений на религиозную тему и на фоне работ болонских академистов.

Апостол Матфей был мытарем до своего призвания. Как правило, это были богатые люди, но не пользовавшиеся большим уважением. Здесь нет центрально-перспективной композиции, на которой держалась вся живопись высокого возрождения и живопись болонцев.

Христос изображен справа. Только профиль его лица и его рука выхвачены потоком света из тьмы и над ним виден тонкий нимб.

А Матфей изображен третьим слева, показывает на себя пальцем. Если мы проведем диагонали, в центре оказывается пустая стена. Некая пространственная цензура между двумя группами персонажей, которые резко противопоставлены друг другу. Необычно и место действия. Как правило, персонажей священной истории помещали в какую-то возвышенную среду с антикизированной архитектурой. Здесь действие происходит в обычной комнате с голыми стенами, с единственным окном, в которой Матфей с четырьмя своими товарищами занят то ли подсчетом денег, то ли игрой на деньги.

Надо сказать, что Караваджо сам вел довольно беспорядочную жизнь в Риме и был авантюристом. Он то работал с утра до вечера, то получив какие-то деньги, он снимал себе роскошную комнату, заводил слуг, покупал костюм, шляпу с перьями, закатывал пиры для всех, кто попадался на пути. Естественно, деньги у него быстро уходили. В общем, жил в атмосфере улицы и таверны.

И вот, атмосфера, окружающая этих персонажей, она тоже близка миру жанровых работ Караваджо, атмосфере улицы и таверны.

Все опять таки написано с предельным иллюзионизмом и виртуозной передачей фактуры бархата, меха, шелка, перьев на шляпе и т. д. Группа наделена богатством пластики, достоверностью лиц, поз, жестов и особое возмущение вызвало тогда то, что он написал их в костюмах того времени (рубежа 16-17 вв) в камзолах, при шпагах, в штанах и т. д., а не в условных антикизированных одеяниях.

Если убрать две фигуры справа, то остается лишь жанровая сцена в таверне. В эту комнату внезапно врывается, согласно системе Караваджо, яркий направленный поток света и в ней появляются Христос и сопровождающий его святой апостол Петр.

Д вое юношей, сидящих ближе к ним, удивлены и приготовились дать отпор. В глубине двое считают деньги и не замечают входящих. Матфей приложив руку к груди как бы вопрошает, за ним ли явились вошедшие. Эфект моментальной фотографии, удивительная конкретность, моментальность, напряженность. Он пытается поместить в современность библейские события. Делает это резко, дает срез события, застигнутого в определенный момент и за счет этого, обладающего определенной напряженностью. В какой-то степени он близок к барокко, потому что в барокко все на контрастах. Вторжение божественного в обыденную повседневную жизнь.

Чуть позже был исполнен другой цикл картин на религиозные сюжеты для другой капеллы, капеллы Черази в римской церкви Санта-Марии дель Пополо. Здесь над алтарем уже знакомое нам «Вознесение Марии» одного из болонских академистов. А по бокам две картины Караваджо, посвященные истории двух первоверховных апостолов, Петра и Павла. Слева мы видим распятье св. ап. Петра, а справа — изображение эпизода из жития св. ап. Павла.