97 Spradley j.P. Paticipant observation. N.Y.: Holt, Rinehart and Winston, 1980. Р.78.

(с.347) - пространство: физическое местоположение;

- людей - участников ситуации: их социально-демог­рафические характеристики, содержание деятельности; официальный статус в группе; неофициальное положение в группе (дружеские связи, авторитет, неформальное ли­дерство);

- действия людей в изучаемой ситуации: их интенсивность, практические результаты;

- цель действий: то, что люди стремятся достичь; одоб­ряемые и неодобряемые цели, согласованность целей уча­стников или их конфликт;

- время: временное упорядочивание происходящего;

- чувства: ощущаемые и выражаемые эмоции.

Включенное наблюдение, в отличие от невключенного, преимущественно визуального, предполагает прямую регистрацию событий с помощью разных источников ин­формации. Наблюдатель «явно и неявно соучаствует в по­вседневной жизни людей в течение достаточно продолжи­тельного времени, наблюдая за происходящим, прислуши­ваясь к сказанному, задавая вопросы. В сущности, он со­бирает любые доступные данные, которые могут пролить свет на интересующие вопросы».⁹⁸

Документом такого вида наблюдения выступает Днев­ник наблюдения, в котором в свободной форме исследова­тель записывает наблюдаемые события, реплики, обрыв­ки разговоров, фрагменты интервью, а также свои впечат­ления, размышления, аналитические пометки.

Мы уже говорили ранее, что результат качественного исследования в большинстве своем - всегда исследователь­ская интерпретация повседневных интерпретаций изучае­мых людей, всегда попытка на равных «увязать» эти два вида интерпретаций в конечном продукте исследования;

_______________

98 Hummersly м., Atkinson р. Ethnography: Principles in Practice. L.: Tavistock, 1983. Р.2

(с.348) исключение составляют лишь собственно постмодернист­ское и гуманистическое направления (см. тему 4 части 1). Применительно к нашему разговору это означает, что, с одной стороны, Дневник должен сохранять «естественный словарь» участников, Т.е. реальный ситуативно-привя­занный язык, которым участники наблюдаемой ситуации пользуются: это дает возможность исследователю понять, как изучаемые люди определяют, «категоризируют» соци­альную реальность, какие они используют «ярлыки», клас­сификации, конструируя ее. С другой стороны, записывая фрагменты услышанного, исследователь всегда осуществ­ляет отбор (это может происходить и неосознанно), все­гда «подправляет», «подчищает» их, т.е. так или иначе подвергает их интерпретации. Даже транскрибируя тек­сты, записанные на диктофон, социолог вольно или неволь­но неизбежно интерпретирует их.

Фактически интерпретация социолога, его конструи­рование наблюдаемой ситуации всегда так или иначе при­сутствуют в полевых заметках, фиксируемых в Дневнике. Вместе с тем глубина понимания изучаемой ситуации, ви­димо, может быть большей, если в Дневнике наблюдения социолог будет стремиться четче отделить первичный «естественный» текст и свои интерпретации. Для этой цели пространство Дневника должно быть так организовано, чтобы эти два вида интерпретации не накладывались друг на друга, не поглощались одна другой.

При ведении полевых заметок (Дневника наблюдения) важную роль играет фиксация невербального поведения: мимики, жестов, позы. Зачастую именно такие формы луч­ше говорят о намерениях участников, смыслах их поступ­ков, чем слова. Кроме того, в Дневнике наблюдения мо­жет фиксироваться пространственное расположение как участников наблюдаемой ситуации, так и отдельных «ве­щественных» ее элементов: рабочих зон и зон рекреации, например, в организации пространства цеха или приемной (с.349) начальника; отдельных табличек, портретов, картин на стенах коридоров и кабинетов руководителей. Все эти «немые участники» ситуации порой могут рассказать боль­ше о мотивах и предпочтениях людей, чем они сами с по­мощью слов и жестов.

Включенное наблюдение, может быть, единственный из социологических методов, «в полную мощь» поставив­ший проблему этики социолога. В самом деле, корректно ли в «чужой маске» проникать в ту или иную социальную общность, становиться в ней «своим» только для того, что­бы изучать ее? Ответ на этот вопрос не так прост. Уста­новление дружеских отношений, порой «привязывание» к себе некоторых из участников группы только с корыстной познавательной целью, может быть, не самое благород­ное дело. В конце концов, как говорил Маленький Принц Антуана де-Сент-Экзюпери: «Мы в ответе за тех, кого при­ручили». В то же время, если полученное таким образом знание не используется против изучаемых людей, не спо­собствует усилению контроля над ними, уменьшению их свободы, не ухудшает их социального самочувствия в це­лом, в этом случае, видимо, использование включенного наблюдения вполне оправдано.

В западной и отечественной социологии есть немало примеров использования включенного наблюдения. Это и знаменитое исследование У.Ф.Уайта, описавшего струк­туры взаимодействия, а также неписанные правила, орга­низующие повседневную жизнь бедного итальянского рай­она одного из крупных американских городов.

С конца 50-х годов в знаменитом институте демоскопии Алленсбах, который возглавляет Элизабет Ноэль-Нойман, включенное наблюдение стало использоваться в маркетинговых исследованиях. Здесь социологи стано­вились покупателями и в этой роли общались с продавца­ми, записывая потом свои наблюдения и ответы продавцов на вопросы.

(с.350) В отечественной социологии в последние годы можно выделить крестьяноведческий проект под руководством Т. Шанина, о котором мы уже говорили. Вот как говорит об этом один из участников проекта В.Г.Виноградский: «В один прекрасный момент я заметил за собой и своими коллегами, что мы, основательно вработавшись в деревен­скую повседневность, вдруг превратились в неких робо­тов с полностью включенными механизмами и прибора­ми тотального наблюдения за реальностью. Мы стреми­лись фиксировать каждый наблюдаемый нами элемент ре­альности на диктофон, на видеоленту, в дневник, который мы называли «бортовым журналом». Для нас не было не­ких незначимых или второстепенных фактов. Из этого то­тального отслеживания вдруг как-то самопроизвольно на­чинают появляться некие обобщения».⁹⁹ Главным откры­тием этой исследовательской группы, более двух лет ра­ботавшей на Кубани, было обнаружение микросхем повседневного взаимодействия людей, которые на языке науки называются неформальной экономикой. Именно благодаря таким отношениям, не отражаемым в официальной отчет­ности и не фиксируемым в формальных контрактах, и осу­ществляется рутина повседневной жизни, обеспечивается «полнота органического существования»,

Речь идет о межсемейной выручке (дать деньги в долг, одолжить инструмент для работы, помочь построить дом), а также о тех неформальных, но взаимовыгодных связях, когда происходят специализация семейного производства и обмен его продуктами. Исследователи установили, что внедрение рыночных отношений, элементов «расчетливой» экономики не разорвали сеть межсемейной поддержки

________________

⁹⁹ Виноградский В.Г. Как определять и наблюдать факты неформаль­ной экономики домохозяйств // Методологический потенциал качественной социологии и способы его реализации в социологических исследованиях. Самара, 2000.

(с.351) и обменов, не сузили круг общения людей, разделив их на богатых и бедных, а, наоборот, сделали ее более раз­ветвленной: «объективно проходящая сейчас в деревне стратификация стихийно ремонтируется и нейтрализует­ся сетями межсемейных обменов, которые идут сквозь стратификационную решетку. Это инстинктивное жела­ние людей не потерять связи, которые были прежде» ¹⁰⁰ .