Литературно-критическая деятельность Белинского в 1840е годы

Проявил себя как теоретик литературы и историк литературы. Работает в журналах «Отечественные записки» (1839-1846), «Современник» (1846-1848).

Для истории русской литературы Белинский хотел создать учебник. Заготовки: написал годовые обзоры русской литературы за восемь лет, цикл статей о Пушкине (1843-1846 годы, 11 статей), две статьи о Лермонтове (про лирику и «Героя нашего времени»), которые сделали Лермонтова известным, цикл статей о Гоголе, статьи «Державин», «Крылов», «Кольцов». Он хотел приложить громадную хрестоматию (всё лучшее, что есть в русской литературе), хотел назвать «Левиафан».

В планах было написать «Теоретический и критический курс русской литературы». Заготовки: три статьи. «О разделении поэзии на роды и виды», «Общее размышление о значении слова в искусстве». Устное народное творчество называл «словесностью», древнерусскую литературу — «письменностью». 4 статьи про устное народное творчество.

Эстетический кодекс Белинского (законы его творчества).

1. Теория образной специфики искусства. Статья «Горе от ума» (1839): «Поэзия есть непосредственное созерцание истины, или мышление в образах. Поэт мыслит образами. Он не доказывает истину, а показывает её. Поэзия не имеет цели вне себя, она сама себе цель». «Если противоречие между поэзией и действительностью? Конечно, нет. Действительность — вот пароль и лозунг века. Действительность — и в науке, и в искусстве… Действительность как предмет поэзии — это истина в явлении». «Что такое действительность? Это мир видимый и мир невидимый, духовный, это мир фактов и мир идей. Всё частное, случайное, неразумное в действительности — это призрачное, кажущееся, но не сущее. Сущее — разумное, общее, подлинное. Призрачное есть отрицание жизни, сущее, подлинное — утверждение жизни». «Тарас Бульба» — утверждение жизни, «Повесть о ссоре» — отрицание. Даёт определение комедии (для сравнения «Горя от ума» и «Ревизора»): «Всякое противоречие есть источник смешного и комического. Противоречие явлений с законами разумной действительности обнаруживается в призрачности, конечности и ограниченности — как в Иване Ивановиче и Иване Никифоровиче; противоречие явления с собственною его сущностью или идеи с формою представляется то как противоречие поступков человека с его убеждениями — Чацкий, то как представление себя не тем, что есть — титулярный советник Поприщин (у Гоголя, в «Записках сумасшедшего»), воображавший себя Фердинандом VIII, королем испанским, то как достолюбезность или смешная форма вследствие воспитания, привычек, субъективной ограниченности, односторонности понятий, странной наружности, манер, при достоинстве содержания, — эта сторона комического есть и в самом Тарасе Бульбе. Вообще не должно забывать, что элементы трагического и комического в поэзии смешиваются так же, как и в жизни». «Ревизор» — трагикомедия. Великое произведение. Это торжество нравственного закона, торжество подлинной действительность. «Городничий — символ мира призраков». Ревизор — сама идея ревизора, идея ревизии человеческой души — вот истина. «Перед нами целостное явление, замкнутый в самом себе мир». Д.И. Фонвизин («Бригадир», «Недоросль») — сатира, «пресмешная карикатура на глупость и невежество». Нет идеи в высшем значении этого слова, нет истины, а раз так, то это не художественное произведение. Нет противоречия между подлинной и не подлинной действительностью. А.С. Грибоедов недалеко ушёл от Фонвизина. Внешняя цель — осмеять в злой сатире общество. Нет идеи, высшего закона, истины. «Действующие лица этой комедии иной раз говорят языком автора… например, тот же Чацкий… получилась не толкьо сатира на общество, но и злейшая сатира на полоумного Чацкого, которые обвиняет всех в глупости, а сам?» О любви к Софьи: «Меркою достоинства женщины может быть только мужчина, которого она любит». Молчалин — «человек без души, ползающая тварь». Фамусовы «не есть русское общество, это какой-то кружок». «Горе от ума» — сатира, а не комедия, «не художественное произведение, неизмеримо ниже "Ревизора"». Но: «Какая широкая кисть!.. Перед нами драгоценный перл с точки зрения формы, драгоценный мрамор с дивной резьбой, но на самом-то деле это сарай». «Чацкий — крикун, фразёр, идеальный шут, который профанирует на каждом углу всё святое, о котором говорит… Мальчик на палочке верхом, который воображает, что сидит на лошади… Чацкий — лицо комическое… Грибоедов хотел изобразить в Чацком глубокий идеал человека, но вышло Бог знает что… Произведение слабое, нецельное, хотя великое в частностях».

2. Единосущность формы и содержания. Неразличимость. Художественность = целостность (=единосущность формы и содержания). «Истинный художник не подыскивает форму как костюм — это тело, которое с идеей (истиной) составляет один организм». «Форма делает идею созерцаемой». «Форма, художественность — это не внешнее украшение, не погремушки слов и выражений, а саморазвитие характеров — независимо от воли автора». Внешняя форма — «костюм». Ей он придавал огромное значение в поэзии. В прозе — чем проще, тем лучше. «Без стиха поэзия есть навоз, а не искусство». Если в стихе нет поэзии, в нём не может быть прекрасных мыслей, вопросов. «Без поэзии искусство — холодная аллегория, мёртвая диссертация».

3. Бессознательное и сознательное в искусстве. В 1830^е годы, в период развития и даже торжества романтизма Белинский считает, что искусство бессознательно. Находится под влиянием идеалистической философии, и его эстетика этого времени тоже идеалистическая. Художник бессознательно воспринимает красоту, по наитию, по экстазу. Рассудок не участвует. «Искусство — самовыражение абсолютной идеи». «Художник только медиум». Позже Белинский начинает считать, что истинному художнику дано особое состояние творчества — вдохновение. Особая творческая энергия (у таланта) или творческая энергия в высшей степени концентрации (у гения). Гении — немногие: Гёте, Шекспир, Пушкин. Творческая энергия — это инстинкт, но не тела, а духа. Инстинкт этот — это откуда-то взявшаяся «способность художника знать всякое состояние, даже если его не было в личном опыте». Больше всего поражался этой способности у Лермонтова. Например, «Казачья колыбельная песня»: «Как мог этот этот молодой человек передать состояние души матери?» Про аравийскую степь он мог хотя бы читать или видеть. Достоевский в речи о Пушкине назовёт это «всемирной отзывчивостью».

В 1840^е годы («век рефлексии», «век философствующего духа» — из статьи о Лермонтове) Белинский не может не обратить внимание на сознательную мысль художника. «В наш век рефлексии философствующего духа созерцательная поэзия была бы никому не нужна. В наш век мысль для поэзии что масло для лампады». Не было никакого социологизма, «служение общественным интересам» — атрибут любого искусства.

Таланты бывают двух родов: у одних «ум ушёл в талант» (Гоголь, Гончаров, Пушкин — «непосредственная сила творчества»), у других — «талант ушёл в ум» (Герцен, молодой Достоевский). Белинский в пылу борьбы с оппонентами часто позволял себе категоричные фразы.

4. Идея творческой фантазии — инструмент художника. Но она имеет границы: что может быть в духовной жизни человека и чего быть не может. Терпеть не мог Гофмана, Тика и т.п. Он создаёт цепь причин и следствий, освобождает золото действительности, освобождает действительность от случайностей. Создаёт теорию типического, возводит явления жизни до общеродового, типического значения. «Типизм — гербовая печать автора. На портрете великого художника человек похож на себя больше, чем на даггеротипе». Художник проявляет типическое в индивидуальном. «Художник проявляет на портрете то, что таится внутри и что, может быть, составляет тайну для самого человека». «У истинного таланта каждое лицо — тип, и каждый тип для читателя — знакомый незнакомец».

Теория идеальной и реальной поэзии в эстетике Белинского (по статье «О русской повести и повестях господина Гоголя»).

«Идеальная поэзия — это вся внутренняя, задушевная жизнь человека». То есть как качество она пронизывает всё искусство. «Наша вечная потребность просветления в самых естественных человеческих отношениях».

«Реальная поэзия вскрывает действительность анатомическим ножом, вскрывает поэзию жизни из прозы жизни». Поэтому Белинский не принял «Графа Нулина» и «Повести Белкина» Пушкина. Это для него проза жизни, «листочки в лавровом венке Пушкина», а нужен ему был весь венок. А «Евгения Онегина», в отличие от Надеждина, признал «величайшим художественным созданием, в котором жизнь наша со всеми её дрязгами». Очень высоко ставил Гоголя за «Петербургские повести»: увидел там поэзию, философию, истину. «Нагота действия» — отсутствие литературщины, «мелочность и обыкновенность описываемых событий», «скудость драматизма», при этом вершатся судьбы героев. «Не один поэт никогда не может быть велик только через свои страдания и собственное блаженство… он орган общества своего времени и человечества». «Художник может служить высокому и прекрасному, даже не упоминая о них, а только верно воспроизводя явления жизни».

Белинский о народности, национальной самобытности, национальности русской литературы.

Народ и нация — синонимы. «Литературные мечтания»: «Народность — вот альфа и омега нашего времени». Это русскость, «идея народа», «психея народа», «сгиб русского ума», «физиономия народа» — национальный характер, способ его мыслей, чувствований. «Самобытность каждого народа состоит в особом, одному ему принадлежащем образе мыслей и взгляде на предметы, религии, языке и более всего – в обычаях». Иван Ильин: «Русский характер чрезвычайно противоречив… хладен и спокоен в мирных условиях, быстр и грозен на войне, удал и разгулен в пиру… смышлён… в нужде. Русский не любит ждать». Белинский: «Русский народ всегда хотел учиться, но надо было начинать с азбуки, а не с философии». Трагедия эпохи Петра — в том, что часть народа пошла за Петром, забыв русское. Это «общество». Про сказки Пушкина и Ершова: «Из-под зипуна виден фрак», «удачное подражание слову площадей и харчевен». Про Державина: «…народность, состоящая не в подборе мужицких слов или насильственной подделке под лад песен и сказок, но в сгибе ума русского, в русском образе взгляда на вещи».

В 1840^е годы: у нас есть литература. Появилась «Капитанская дочка», опубликованы «Медный всадник», «Памятник» + Гоголь, Лермонтов. Белинский много пишет про общечеловеческое, но не космополитическое в литературе: «Разве русские сами по себе, а человечество само по себе?» Как народного художника на первое место ставит Лермонтова: «Обнаружил кровное родство с духом своего отечества». Но ещё строже относится к Дельвигу: «Не виден в этих песнях русский человек, в них русского — одни только слова, это чистая подделка». Пушкин народен «при изображении и низших, и средних, и высших сословий». Одиннадцать статей о Пушкине, и во всех пишет о народности Пушкина. Пятая статья: национальный поэт, отразивший субстанциальную стихию народа. Другая: «высшие стороны национального духа… Огонь национальной жизни, погасший…» Восьмая: «народность заключается не в одежде и кухне, а в манере понимать вещи». Против «квасной» народности, то есть натуральности. «Наши самозванные патриоты [славянофилы] не видят в простоте ума и сердца своего, что, непрестанно боясь за русскую национальность, они тем самым жестоко оскорбляют её».

Обзоры 1846 и 1847 годов: Белинский объясняет свою позицию на натуральную школу, образцы которой вышли в сборниках под ред. Некрасова в «Современнике» (в 1846 году Белинский уходит из «Отечественных записок» и приходит к Некрасову в «Современник»). «Современник» начал именно с пропаганды натуральной школы. Лозунги времени: «Действительность, социальность, опыт», «век рефлексии», «общественные вопросы» (Фейербах, Маркс, Энгельс, Оуэн). Романтизм — «риторическая школа».

К 1840^м гг.: 11-томник сочинений Пушкина, «Герой нашего времени», сборник стихотворений Лермонтова, «Мёртвые души», «Выбранные места», Достоевский «Бедные люди», Тургенев «Помещик», «Параша», Некрасов «Петербургские углы», Григорович «Деревня». Некрасов собирает всё это в два альманаха: «Физиология Петербурга» и «Петербургский сборник». Белинский пишет вступительную статью на первый и рецензию на второй.

Он видит «живые национальные интересы, выражение внутренней жизни народа». Пафос сборников был очевиден: ввести в литературный оборот новых героев — из низов, ввести новые стороны жизни.

А.В. Никитенко (профессор Петербургского университета): «Им беспрестанно мерещатся Ноздрёвы, Собакевичи, Чичиковы». Шевырёв: «…результат подражания неистовой французской словесности».

«Взгляд на русскую литературу 1846 г.»: «Да, есть, односторонность, крайность», но оправдывается сборники: «потребность нашего времени, этап развития России». «Одни впали в фантастическую народность, другие — в фантастический космополитизм». Белинский держится «над схваткой»: «Терпеть не могу восторженных патриотов, выезжающих вечно на междометия, но, признаюсь, мне неприятны и спокойные скептики, беспачпортные бродяги…». «Я скорее готов перейти на сторону славянофилов», чем на сторону «гуманических космополитов».

«В чём состоит отличительный характер современной русской литературы? В более тесном сближении с действительностью». «Чтобы произведение вызывало вопросы и производило на общество нравственное впечатление, нужен особый талант». Боткину: «Ты, Васенька, сибарит, сластёна» (Боткин проповедовал «искусство для искусства»).

«Взгляд на русскую литературу 1847 г.». Пишет о различии между искусством и наукой. «Философ оперирует силлогизмами, а поэт — образами и картинами… один доказывает, а другой показывает, и оба убеждают». Не принимает «поэзию мечты». Ругает стихи Огарёва (безмятежное смотрение на небо и звёзды). О поэтессе Жадовской: «Жадовская долго смотрела на небо, но ничего нового там не заметила».

Историко-литературная концепция Белинского.

Белинский называл ДРЛ «словесностью», поэтому не вводил её в свою концепцию. Это не литература, потому что литература — «это то, что имеет причинно-следственное развитие», а ДРЛ — это собрание, каталог, нет там истории». Русскую литературу XVIII века тоже считал «словесностью», «литературой общества». Выделял периоды: ломоносовский, карамзинский. Но они не составляют истории литературы, тем более национальной.

«Литературные мечтания»: пушкинский период (1820^е годы), а первая половина 1830^х  — это Гоголь, период «прозаическо-народный».

В 1840^е годы в годовых обзорах он уже выступает со своей концепцией развития литературы. Считает, что русская литература двигалась по двум направлениям: сатирическое (от Кантемира: Фонвизин, Крылов, Грибоедов, которые дали русской литературе национальное содержание) и риторическое (Ломоносов, Державин, Карамзин, Жуковский, Батюшков).

Именно сатирическое направление даёт русской литературе национальное содержание. Риторическое чужеродно, оно обогащает русскую литературу западноевропейскими формами. Дело русской литературы — ассимилировать эти формы, приспособить их к национальному содержанию. Формы под влиянием этого содержания изменяются. Именно у Пушкина эти два направления сливаются. Белинский восторгается его христианским космополитизмом, всечеловечностью, но подчёркивает, что это национальный русский художник. Пушкин — «поэт пробудившегося национального самосознания». «С него начинается принятие элементов всемирной жизни, обогащение чужеродного». «От абстрактного начала мёртвой подражательности к живому началу самобытности» — вот путь русской литературы.

Под натуральностью понимается нечто другое, чем натуральная школа. Русская литература становится естественной, становится зеркалом действительности, жизненно важной для читателя — натуральность именно в этом смысле. Доказательство — новый герой и сознательная мысль художника.

С этих размышлений Белинского возникает проблема критики — проблема героя времени (до конца XIX века).

С Пушкина началась русская литература, но во главу угла теперь Белинский ставит Гоголя. потому что у него видит исключительное обращение русской действительности, чего нет ни у Пушкина, ни у Лермонтова. У других художников это тоже есть, но это скорее приятные исключения. Именно у Гоголя — жизнь людей обыкновенных.

Отсюда – смысл полемики о натуральной школе.

Ю.Ф. Самарин выразил точку зрения славянофилов. Боролись между собою два журнала, но суть полемики была связана с Москвой и Петербургом. Оба направления не были объективными, они Искажают мысли противников. Самарин бездоказательно пытается обвинить петербуржцев в натурализме: «Они выводят её из всего прошедшего развития русской литературы. Материал же им дан Гоголем. Это пошлая сторона нашей действительности». Белинский восхваляет натуральную школу. Москвичи сравнивали «Капитанскую дочку» Пушкина и первый том «Мёртвых душ» Гоголя: «Но у Гоголя есть мысль вечной потребности внутреннего очищения», исповеди, а у натуральной школы люди «подводятся под два разряда: бьющих и ругаемых, битых и ругающих». «Эта школа подражает французской литературе. Ею выставляется бедность, якобы доводящая до разврата и отчаяния, жестокость, предательство… литература в этой школе есть исправительное средство».

Белинский «Ответ Москвитянину»: идёт борьба за идеи. Гоголь «первым изгнал риторику». У него не «пошлая сторона нашей действительности». В конце: не желаю спорить с баричем, который знает народ через своего камердинера.

Жанровая специфика статей.

Формально это литературно-критические рецензии и статьи. На самом же деле Белинский исследовал логику жизни. Создавал психологические портреты разных личностей, забывая, что это литературные герои. Исследовал логику их поступков. Чувствуется, что для него композиция — это установление жизненных связей между событиями. И поэтому его статьи превращались в социологические очерки, очерки нравов, вообще в социологические исследования, в психологические портреты художников и героев. Первая половина XIX века — обилие шедевров, поэтому нужно было быть достойным. Тексты побуждали его к размышлениям, думам. «Белинский — это Пушкин в критике».

Писал статьи-импровизации, у него не было черновиков. Он их не пересматривал, не исправлял. Его статьи не состоят из гармонично расположенных частей. Внезапные начала, внезапные концы. «Все мои статьи — это одна неоконченная статья». Огромные выписки из своих оппонентов. В любой мысли старался дойти до конца, рассмотреть проблему со всех сторон. Крайнее увлечение, любовь к своему предмету. Манера обращения к читателю несколько фамильярна, иронична. Он читателя несколько как бы принижает в глазах самого читателя — Белинский как гувернёр общества. Ведёт доверительную беседу, в любом читателе как бы видит своего приятеля, как бы не видит вокруг врагов. Раскрепощённость. Не думает о том, как это воспримут, как поймут. Время от времени — ораторские монологи, впечатление устно произнесённого слова с трибуны.

Герцен и Тургенев написали лучшие воспоминания о Белинском. Герцен: «Слог Белинского был часто угловат, но всегда полон энергии». Белинский: «Я рождён для печатных битв, я рождён, чтобы называть вещи своими настоящими именами».

Стиль афористичен. Памфлетность, которая имеет точный адрес. Цель тоже памфлетная — прямое воздействие на мнения. Одна из статей — памфлет «Педант». «Мой педант принимает под свой покровительство всё бездарное и ложно-моральное…» Боткин — Белинскому: «Я видал Шевырёва в концерте… Как это ты мог так разительно показать всю его личность».

Любимые приёмы полемики: ироническая ремарка и притворное простодушие. Ещё — пародирование названия. «Маяк» — «Плошка всемирного просвещения, вежливости и учтивости». Описание чувств при чтении бездарного произведения (например, «Кавказских повестей» Марлинского). Пародийный пересказ творчества (например, Поля де Кока — эротического французского писателя).

Не боится признавать свои ошибки.

Осенью 1847 года вернулся из-за границы, где был только один раз. Оказался под подозрением Третьего отделения: Герцен сделала всё, чтобы письмо Белинского к Гоголю было в списках распространено в России. Но в мае 1848 году Белинский умирает. Похоронен по пятому разряду (как бедняка) на Волковом кладбище. Его жена Мария Васильевна с дочерью Ольгой уехала в Москву, получила из Литературного фонда достаточные деньги, чтобы Ольга получила достойное образование. Им понравилось жить на острове Корфу. Ольга вышла за помощника прокурора, грека. Два сына: Евгений и Владимир. Правнуки пытались наладить контакты с Россией.

У Белинского появились якобы последователи: Чернышевский, Добролюбов и Писарев — которые извратили Белинского.