1.3. Мировоззренческие и методологические функции философии экономики

В философии экономики ключевую роль играет антропологиче­ский подход, согласно которому человек, его потребности и инте­ресы являются определяющими в детерминации социально-эко­номической деятельности. Личность, как движущая сила общест­венной жизни, трактуется как субъект экономической деятельности. Эти фундаментальные положения лежат в основе анализа экономи­ки. Вообще следует сказать, что любой человек — это не только су­щество, но и существование. И в этом аспекте он обретает ценно­сти, идеалы, цели в окружающей социальной среде, а искусство жизни заключается в умении реализовать их в практической деятельности. По мнению Гегеля, наше существование не сводится к субъективным переживаниям. Объективность бытия человека под­тверждается его социальным статусом, семьей, имуществом и т.д. В экономической социологии получила довольно обстоятельную раз­работку модель «экономического человека» (homo economicus). Счи­тается, что определяющим его свойством выступает забота в первую очередь о своем интересе и стремлении к максимализации собствен­ной выгоды. Иначе говоря, выделяется его эгоистическая сущность. «Экономический человек» не только хорошо знает собственные по­требности, но и обладает достаточной информацией о средствах их удовлетворения.

Отметим, что экономическое поведение человека не единствен­ное по своему характеру и мотивации. Теоретики давно и продуктивно обсуждают альтернативные модели деятельности в сфере экономики. Речь идет о философско-социологической интерпретации аспектов экономического поведения. Здесь обосновываются морально-альтруис­тические ориентации, мотивы, связанные с понятием справедливо­сти, соображения престижного потребления, этика безвозмездной по­мощи и коллективного выживания.

В научных трудах отмечается, что экономические ожидания и ориентации человека во многом определяются его принадлежно­стью к различным социальным, демографическим, профессиональ­ным общностям. Характер и специфика деятельности в сфере эко­номики обусловливаются определенными социально-политическими структурами. Иначе говоря, социально-философские подходы зна­чительно расширяют и обогащают наше видение хозяйственно-эко­номических процессов и решающую роль в них человеческой лич­ности. Принцип философского антропологизма позволяет, например, раскрыть сущность понятия социально ориентированной экономи­ки, глубже разобраться в механизме экономической социализации, формировании социальных типов личности, действующих в сфере производства, обмена, распределения и потребления.

Как показала суровая жизнь, игнорирование ценностного под­хода в экономической политике всегда чревато тяжелыми социаль­но-экономическими последствиями. Скажем, что чаще всего по­добные нарушения встречаются в тоталитарных режимах. В России в 20—30-х годах при проведении преобразований в сельском хозяй­стве менее всего заботились о свободах и правах личности — кре­стьянина. Коллективизация осуществлялась на основе классово-политического подхода, который предполагал физическое подавле­ние враждебных классов.

Характеризуя специфику предмета философии экономики, сле­дует отметить ценностный компонент. Иначе говоря, эта дисцип­лина призвана дать ответ на вопрос, какие ценностные ориентации предпочтительны для человека в области экономики. И здесь преж­де всего надо выяснить содержание базовой категории «потреби­тельные блага».

Из истории социальной философии известно, что древние мыс­лители по-разному понимали благо. Например, Эпикур (341—270 до н.э.) — как наслаждение, воздержание от страстей (киники). Ари­стотель (384—322 до н.э.) различал блага трех рядов: телесные (здоровье, сила и т.п.), внешние (богатство, честь, слава) и душев­ные (нравственные добродетели, острота ума и т.п.). В средневеко­вой философии — высшее благо Бог (summum bonum—лат.) как источник всех благ и конечная цель всех человеческих устремлений. Т. Гоббс (1588-1679), Б. Спиноза (163,2—1677) понимали благо как стремление субъекта к высшим результатам деятельности. В фило­софии утилитаризма — благо сводилось к практической полезно­сти. В дальнейшем категория блага постепенно заменяется другим понятием. С середины XIX в. акцент переносится на понятие «цен­ности», складывается особое направление в философии, получив­шее название аксиология, изучающая проблемы ценностей.

В современной социально-философской литературе ценности трактуются как материальные и духовные явления, обладающие — положительной значимостью для человека, той или иной социаль­ной группы, общества в целом и служащие средствами удовлетво­рения их потребностей и интересов.

В широком, философском плане под потребительными благами разумеется все то, что необходимо человеку для жизни, без чего жизнь не может вообще состояться.

Под потребительными благами или просто благами следует по­нимать любые потребляемые (используемые) человеком вещи, ра­зумеется, при этом, что вещь — это вовсе не обязательно что-то материальное, осязаемое, видимое. Вещью в данном случае может быть услуга, и действие, и слово. Благо — не только хлеб, автомо­биль или жилище, но многое другое: от действий парикмахеров, учителей и политиков до телепередач. И любое благо, за исключе­нием природных благ, — непременно оказывается произведенным, т.е. итогом того или иного производства. Все потребительные блага создаются в процессе материально-производственной деятельности людей. Именно производительный труд непосредственно обеспечи­вает появление продукта — блага. Однако этот важнейший соци­ально-экономический процесс включает множество других аспек­тов. Скажем, феномен эксплуатации человека человеком, проблемы обмена благами, их присвоения-собственниками средств производ­ства. Конечно, весь этот круг/ глубоких вопросов анализируется преимущественно политэкономией.

Философский подход нацелен на выяснение отношения людей к потребительным благам, к ценностям. Речь идет об их способно­сти оценивать разного рода блага, чему отдавать предпочтение. Этот процесс связан с ситуацией выбора, который не всегда носит осознанный характер. Здесь нередко срабатывают инерция стерео­типов и консерватизм стандартов потребления. Следует подчерк­нуть, что от характера ценностных ориентации зависит социальная активность людей, или наоборот — пассивность, иждивенчество.

В рамках общей философии вопросы ценностных ориентации традиционно связывались с пониманием смысла жизни, с выясне­нием сократовского вопроса «что есть благо?», с категориями добра и зла. В истории прослеживаются две диаметрально противополож­ные концепции смысла человеческой жизни: «иметь или быть?». Причем в зависимости от характера общества и его экономической основы складывается та или иная генеральная ценностная установ­ка. С появлением частной собственности возникла и распространи­лась жизненная установка на обладание вещами, имуществом, стремление как можно больше иметь материальных благ и привиле­гий. Подобная жизненная позиция не одобрялась и не одобряется как светским гуманизмом, так и религиозными учениями. В хри­стианстве этот способ поведения именуется алчностью. Кроме того, установка, императивная цель: «иметь», «обладать», «приобретать» в конечном счете превращает человека в раба вещей, жизненная энергия которого тратится в основном на их обладание. Отец пси­хоанализа, австрийский философ 3. Фрейд (1856—1939) назвал лич­ность, ориентированную в своих интересах преимущественно на обла­дание и владение, как невротическую, больную.

В отличие от установки «иметь», «обладать» смысложизненная позиция «быть» предполагает более высокий уровень социально-духовных потребностей, строится на реализации широких интере­сов, созидательного, честного труда и социальной активности. Ко­нечно, в каждом человеке как биосоциальном существе от природы заложены эти две тенденции и предпосылки. Но все дело в том, какая из них возьмет верх, и это зависит не только от индивидуаль­ных свойств личности, но и от непосредственного социального ок­ружения (семьи, сверстников, школы, вуза и т.д.).

Установлено, что обладание собственностью, большим денеж­ным капиталом, недвижимостью способно оказывать не столько благотворное, сколько отрицательное, разлагающее воздействие на личность. В нашей современной жизни появление многих так на­зываемых «новых русских» на практике показывает, на что они способны. Для подобных субъектов характерны склонности к кор­рупции, игнорированию законов и моральных норм в предпринимательской деятельности. А главное — самодовольство и пренебре­жение по отношению к общенародным, государственным интере­сам. Справедливости ради следует отметить, что многое здесь зави­сит от того, как образуется капитал-собственность: законно нравст­венным путем или грязно-криминальным. Встречаются собствен­ники-предприниматели, которые сотрудничают с государственными органами, тратят немалые средства на спонсорские или благотвори­тельные цели, обеспечивают рабочие места на своих предприятиях и фирмах.

Философия экономики не обходит вниманием и вопросы по­требительства, возникновения и развития у людей паразитических склонностей, стремления как можно больше потреблять, растущей тяги некоторых молодых людей к реализации нездоровых потребно­стей (алкоголь, наркотики, порнографическая продукция). Эта важная проблематика будет рассматриваться более подробно в со­ответствующих разделах. Поэтому скажем кратко, что здесь задача состоит в формировании высших социально-духовных запросов лю­дей, воспитании разумных потребностей и культуры потребления.

Характер, особенности ценностных ориентации обусловливают не только образ жизни отдельного человека, но и сказываются на результатах социально-экономического развития общества в целом-. В научной литературе довольно обстоятельно описаны истори­ческие периоды, в которых ключевую роль играли различные цен­ности. Считается, что стремление к материальному благополучию, к личной выгоде — это родовая черта человека. Эта неуемная тяга к потребительным благам, к достатку, к преуспеянию осуществлялась разными путями и средствами: через обман, спекуляцию, корруп­цию, подчинение других людей. Подобная деятельность стала особен­но распространенной с возникновением капиталистического общества.

С другой стороны, известно, что в эпоху раннего капитализма в Европе экономические успехи были достигнуты в значительной ме­ре благодаря духовно-нравственным ценностям. М. Вебер доказывал, что именно протестантские нормативы (самоограничение, рачи­тельность, упорный труд во имя Бога и т. д.), обеспечили своим приверженцам сравнительные материальные преимущества. Рели­гиозная мораль осуждала праздность и восхваляла мирской аске­тизм. Эти духовные приоритеты плюс рациональность, понимаемая как распространение утилитарных принципов хозяйственно-эконо­мической деятельности, лежали в основе развития западного капи­тализма. Причем в этих условиях утилитарно-нравственная практи­ка в сфере экономики допускала отношение к человеку как к сред­ству, как к источнику наживы. В конечном счете, здесь мы имеем дело с нравственным оправданием капиталистического предпринимательства, которое привело к резкому социальному расслоению об­щества на бедных и богатых и осознанию трудящимися несправед­ливости социально-экономического устройства общества1.

Однако морально-религиозные ценности не являются единст­венными факторами социально-экономического развития. Многие авторитетные ученые (Э. Дюркгейм, Г. Зиммель, С. Хаттингтон и др.) обосновывают роль множества социокультурных, политических и институциональных ценностей. Подчеркнем, что развитие и функ­ционирование социально-экономических структур общества в раз­ных странах детерминируется неодинаковыми ценностными пред­почтениями. Скажем, в восточных обществах ценности религиозные, политические, солидаристские имеют огромное значение. Здесь со­циокультурная среда носит исторически самобытный характер.

В Индии каждый человек должен реализоваться как домохозяин и семьянин. Индийская экономика исходит из приоритета буддий­ских ценностей, она сильно отличается от современной материали­стической экономики, поскольку видит суть цивилизации не в ум­ножении потребностей, а в духовном очищении самого человека. На сферу экономической деятельности распространяются базовые ценности буддизма — ненасилие (ахимса), аскеза, внутреннее само­совершенствование. Ключевым положением «буддийской экономи­ки» является учение о «срединном пути», основанное на макси­мальном благосостоянии при минимизации потребления2.

После долгого периода маоистсткой «культурной революции», отвергавшей духовно-нравственные ценности древности, современ­ный Китай идет по пути возрождения даосистско-конфуцианских традиций. Процесс модернизации экономики здесь происходит на основе учета автономии личности и национального самосознания. Возрождение конфуцианских ценностей — порядка, справедливости, единства знаний и действий и т.п. — рассматривается как непре­менное условие для социально-экономических успехов Китая.

Известно, что за последние годы в Японии достигнут высокий уровень экономического роста. Это японское «экономическое чудо» стало возможным в значительной мере потому, что этическая моти­вация хозяйственно-экономической деятельности опиралась на са­мостоятельное переосмысление национальных культурных тради­ций. Японцы не пошли по проторенному западному пути стимулирования предпринимательской деятельности через поощрение и культивирование индивидуализма. Специфика японской филосо­фии как синтеза конфуцианства, буддизма и синтоизма заключает­ся в обосновании положения о том, что человек не имеет ценности вне социума. Человек, действующий в экономике, должен быть верным социальному долгу, постоянно совершенствовать свои зна­ния, быть честным, бережливым. В японском менталитете значи­тельное место занимает дзен-буддийская и синтоистская установка на единство человека с природой, а также взаимное доверие и забо­ту друг о друге, уважение к старшим и руководителям. Особо дает о себе знать корпоративная этика с ее культом интересов фирмы, профессиональных предпочтений. В Японии синкретическое соеди­нение морально-этического учения Конфуция и важнейших эле­ментов синтоизма и буддизма составляет базу того феномена, кото­рый принято называть японским духом. По мнению некоторых ис­следователей, приверженность этим ценностям стала одним из фак­торов экономического взлета1.

Иная система ценностей сложилась в мусульманских странах. Здесь в социально-экономической сфере во главу угла поставлены нравственные постулаты, зафиксированные в Коране и в шариат­ском праве. Считается, что неукоснительное следование нравствен­ным правилам ислама первично и выше, чем стремление к матери­альному благополучию. Религиозно-этические приоритеты, такие как закят (налог в пользу бедных), запрет на получение банковско­го капитала, шариатский порядок наследования, толкуются как «столпы» исламской социально-экономической системы, ограничи­вающие право частной собственности, как способ перераспределе­ния доходов. Некоторые специалисты утверждают, что применение ислама в экономической практике приносит свои положительные плоды. Здесь обычно ссылаются на социально-экономические успе­хи Турции и Ирана. В общественном развитии этих стран подчер­кивается динамизм исламской религии, ее активное влияние на че­ловека. В отличие от западного современного обывателя мусульма­нин не вопрошает себя: «чего я хочу?», но: «чего хочет Бог?» В этом его сила. И эта сила позволяет мусульманам бросить вызов запад­ной цивилизации.

Надо отметить, что религиозно-культурное содержание ислам­ской экономики лежит в основе реформаторских тенденций обще­ственного развития. Реформаторы выступают с идеями синтеза нау­ки и религии. При этом сторонники реформации не против модер­низации и технико-экономического прогресса как таковых, они лишь против отступлений от норм ислама, которые могут быть со­пряжены с современным развитием.