Глава IV.

ПСИХИЧЕСКАЯ РЕГУЛЯЦИЯ

ДЕЯТЕЛЬНОСТИ.

1. ОБЩИЕ ИСХОДНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ.

1. О предпосылках и трудностях теории

психического регулирования.

Как уже упоминалось в первой части, имеются существен-

ные как внепсихологические, так и внутрипсихологические

концептуальные и эмпирико-теоретические предпосылки даль-

нейшего развития теории психического, а в его высших фор-

мах-волевого регулирования деятельности.

Внепсихологические предпосылки даны кибернетикой. Рас-

крытые ею общие принципы управления позволили предста-

вить психическое регулирование как специфическую частную

форму этих принципов, а волевое регулирование, в свою оче-

редь,- как высшую частную форму психического регулирова-

ния, т. е. в конечном счете как специфическую частную фор-

му общих закономерностей работы систем управления. Такая

возможность является необходимой предпосылкой построения

теории психической регуляции, ибо раскрыть специфичность-

значит представить все ее фактические эмпирические призна-

ки в качестве частного случая общих закономерностей.

Внутрипсихологические предпосылки построения теории,

охватывающей общей системой понятий все члены психологи-

ческой триады, состоят, как упоминалось, в единстве сенсор-

ных корней всех психических процессов-единстве, демонст-

ративно представленном явной соотнесенностью экстерорецеп-

тивных ощущений с когнитивными працессами, интерорецеп-

тивных - с эмоциональными, а кинестетически-проприорецептив-

ных - с регуляционно-волевыми. Поскольку ощущениям всех

этих классов присущи не только специфичные для каждого из

них видовые, но и общеродовые свойства, то общие характери-

стики любого ощущения как простейшего психического про-

цесса составляют единый исходный корень и, по-видимому,

универсальный компонент психических явлений всех уровней

организации.

Однако все эти вне- и внутрипсихологические свидетельст-

ва в пользу единства всех классов психологической триады,

взятые сами по себе, но не включенные в связную иерархиче-

скую концептуальную сетку, остаются лишь необходимыми,

но недостаточными предпосылками для включения регуляци-

онно-волевых актов в рамки общей теории психических про-

цессов. Недостаточны они потому, что отсутствуют промежу-

точные уровни обобщенности концептуальной сетки. Тут преж-

де всего мы сталкиваемся опять-таки с дефицитом знаний

о признаках психического процесса, составляющих тот бли-

жайший род, в рамках которого должна быть установлена ви-

довая специфичность регуляционно-волевых актов по сравне-

нию с когнитивными и эмоциональными процессами. Именно

поэтому концептуально-языковой барьер, отделяющий процес-

сы психической (в частности, волевой) регуляции от когнитив-

ных и эмоциональных процессов, до сих пор представляется

не межвидовым рубежом в рамках общего <концептуального

пространства> психики (что отвечало бы реальным различи-

ям видовой специфики), а принципиальной межродовой, если

не межсубстанциальной пограничной линией. До сих пор ос-

новные понятия феноменологии и теории волевой и вообще

психической регуляции - <мотив>, <цель>, <выбор>, <свобода>,

<воля>-внутри психологии остаются автономными, <свобод-

ными> или во всяком случае недостаточно <отягощенными>

бременем общепсихологической концептуальной схемы и науч-

ного языка, на котором описываются когнитивные и эмоци-

ональные процессы. Поскольку, однако, вся эта совокупность

понятий неизбежно входит в контекст описания и объяснения

целостной психической реальности, то по необходимости воз-

никает противоречивая концептуальная ситуация, которая

здесь, как и в сфере когнитивных и эмоциональных процессов,

приводит к отождествлению уровней обобщенности психологи-

ческих категорий и отсюда - к смешению исходных и произ-

водных компонентов психики.

Внутри психики, как и в ее внешних соотношениях с физи-

ческой реальностью, есть свои первичные и вторичные уровни.

Для того чтобы концепты, соответствующие вторичным психи-

ческим образованиям, могли быть использованы именно как

объяснительные, а не только описательные, они сами должны

быть объяснены как производные. Иначе они приобретают

функцию исходных посылок, и тогда соотношения неизбежно

оборачиваются и неопределенность не снижается, а повышает-

ся. Так, чтобы понятие <смысл> можно было адекватно и кон-

структивно использовать в теории мышления, необходимо

объяснить, что такое смысловое психическое образование, по-

скольку явно существуют и несмысловые формы психических

явлений. Если это не сделано, а <смысл> используется как

объясняющий фактор, то <смысл> (или <мысль>) автоматиче-

ски становится демиургом психической реальности. Аналогич-

ным образом, если понятие цели используется как первона-

чальное, исходное и объяснительное, то независимо от теоре-

тических установок автора, просто в силу объективной логики

соотношения концептов, <цель>, как и <смысл>, становится де-

миургом психики, и такая теоретическая позиция оказывает-

ся телеологической. Неоправданность последней, как показал

весь опыт истории науки, состоит прежде всего в том, что не-

объяснимыми, ниоткуда не выводимыми становятся факты

и закономерности, относящиеся как к исходным, так и к про-

изводным уровням психики.

Так же обстоит дело с понятием <мотив>. Здесь неизбежна

альтернатива: либо специфика мотивационных явлений долж-

на быть объяснена в качестве видовой модификации общеро-

довых свойств психических процессов, либо понятие <мотив>

утрачивает свою психологическую специфичность. В послед-

нем случае возникает новая альтернатива: либо концепт <мо-

тив> используется в своем прямом общефизическом содержа-

нии, как <источник движения>, <сила>, либо он неизбежно

приобретает смысл субстанциальной духовной силы, подобной

абсолютно свободной воле или телеологически трактуемой це-

ли. Первый вариант альтернативы лишает это понятие воз-

можности объяснить специфику <психических сил>, <психиче-

ской энергии> или <психического двигателя>, второй же вари-

ант - вариант <чисто духовной силы>, по свидетельствам ис-

торического опыта науки и философии, вообще лишен какого

бы то ни было объяснительного и тем более прогностического

потенциала.

Если же все эти основные понятия, психологически не

объясненные, используются как объяснительные, вторичное

автоматически становится первичным, производное-исход-

ным. В таком случае повторяется та концептуальная ситуация,

которая побудила И. П. Павлова наложить свой знаменитый

(хотя часто ложно трактуемый) запрет на использование пси-

хологических понятий в лабораторной практике исследования

высшей нервной деятельности. Как ясно показывает весь кон-

текст павловских работ, смысл этого запрета состоит не в от-

рицании реальности психических детерминант поведения

(трактуемых самим И. П. Павловым как первые и вторые

сигналы, т. е. регуляторы рефлекторных реакций), а в ясном

понимании фиктивности объяснения физиологических феноме-

нов с помощью психических факторов до того, как последние

получили свое научное, и в частности общефизиологическое,

объяснение. Именно с отчетливым пониманием этого соотно-

шения концептов связана павловская задача подведения <фи-

зиологического> фундамента под психические явления.

Иными словами, концепты, соответствующие производным

и частным психическим явлениям, приобретают объяснитель-

ную силу, только если они представлены как производные или

частные видовые модификации родовых признаков психиче-

ских процессов. В данном контексте этот вывод относится

к понятиям <мотив>, <цель>, <волевой акт>, <свободный выбор>.

Именно задача научно-психологического объяснения этих по-

нятий как производных и частных для последующего исполь-

зования их собственных объяснительных и прогностических

возможностей поставлена сейчас всем ходом развития пробле-

мы психической регуляции. Но решение этой задачи предпола-

гает разведение и последующее соотнесение исходных и про-

изводных компонентов и разных уровней общности в иерархии

психических явлений, а последнее, в свою очередь, требует

использовать примененную в данной монографии стратегию

абстрагирующей экстирпации, поуровневого анализа и затем

синтеза психических структур, реализуемого последовательно

сначала <снизу>, а потом <сверху>.

Логика такой стратегии не может непосредственно и пря-

мо воспроизводить последовательность этапов и звеньев пси-

хической или психически регулируемой деятельности как пред-

мета психологического исследования. Последовательность хо-

дов абстрагирующей экстирпации, анализа и синтеза не мо-

жет совпадать с реальной последовательностью фаз и стадий

изучаемого психического явления хотя бы уже потому, что на

каждом этапе развития вторичные и производные образова-

ния приобретают функции программирования и регулирова-

ния деятельности, а по отношению к определенным отдельным

ее актам эти производные, вторичные психические структуры

становятся начальными пусковыми звеньями. Так, концепту-

ально организованная мыслительная задача или вопрос, буду-

чи явно вторичным, производным психическим образованием,

является, однако, начальной, пусковой фазой мыслительного

акта. Явная вторичность и производный характер человече-

ского сознания не исключают его инициирующей роли в актах

произвольно регулируемой человеческой деятельности. Ясно,

однако, что изучение психической регуляции не может начать-

ся с сознания, если его структура не была предварительно

исследована. Аналогичным образом мотивы и цели, если они

трактуются и исследуются как феномены психической дея-

тельности индивидуума, неизбежно сами имеют определенный

процессуальный психологический состав; они состоят из опре-

деленных психических процессов, которые по отношению

к действиям индивида выступают в качестве мотивирующего

и целеполагающего фактора. Так анализ с логической неиз-

бежностью подводит к вопросу о том, каков именно этот пси-

хологический процессуальный состав феноменов мотивации

и целеполагания.

2. О процессуальном составе психических

регуляторов деятельности.

Понятие <мотив>, взятое в своем общем смысле, как дви-

жущее начало или пусковое звено акта жизнедеятельности

организма, не является психологическим. Такое побуждающее

начальное звено есть и на уровне чисто нервных гомеостати-

ческих регуляций, свободных от психического опосредствова-

ния, у человека и животных и даже в реакциях организмов,

вообще не имеющих нервной системы,- в тропизмах растений

и в таксисах одноклеточных. В этих случаях такой движущий,

пусковой фактор воплощен в сигналах нервного возбуждения

(гомеостатические реакции) или, в еще более общем случае,

в проявлениях раздражимости живой ткани (таксисы и тро-

пизмы) .

В актах поведения животных и деятельности человека мо-

тивационный фактор поднимается над порогом и становится

фактором психическим. Но что это значит? В чем состоит

этот переход через порог и подъем на психический уровень?

Ясная постановка этого вопроса сразу обнажает его двойной

смысл-переносный и прямой; упомянутый выше в обобщен-

но-переносном смысле переход через порог при подъеме моти-

ва на психический уровень имеет и прямой психофизический

смысл - психически не отраженное пусковое звено реакции

становится в поведенческом акте психически отраженным, пе-

реживаемым побуждением, которое, однако, в общем случае

может и не осознаваться. Каков же психологический состав мо-

тива в этом общем случае, когда побуждение психически отоб-

ражается, т. е. переживается, но от осмысливания и вообще

от сознания может быть <свободным>?

Поскольку мотив в общем случае - это непосредственно

отображаемое побуждение, психологический процессуальный

состав мотивационных компонентов акта психической регуля-

ции действий может быть воплощен именно в процессах, в ко-

торых непосредственно психически отражаются состояния но-

сителя психики, инициирующие поведенческий акт. Суть того

психического я[вления, которое именно переживается как мо-

тив (в отличие от мыслимого мотива), как раз и заключается

в непосредственном поихичеоком отображении соответствую-

щих состояний носителя. Такое непосредственное психическое

отображение состояний носителя представлено только двумя

психическими процессами - интерорецептивными ощущениями

и эмоциями. Таким образом, подъем мотива на психический

уровень есть превращение неощущаемого побуждения в ощу-

щаемое (или чувствуемое) и тем самым есть переход через

пороговую границу действительно уже в прямом психофизиче-

ском смысле этого понятия.

На уровне непосредственного отображения целевые компо-

ненты психической регуляции действия могут быть представ-

дящихся в сенсорно-перцептивном поле и составляющих ко-

нечный результат осуществляемого действия, а также эмоци-

ональным предвосхищением этого результата, которое в соот-

ветствии с законом <сдвига мотива на цель> само становится

целью действия (как, например, в опытах Олдса, в которых

животное нажимает на педаль, запускающую раздражение

<центров удовольствия>). Но целевые компоненты психическо-

го регулирования могут быть представлены также психиче-

скими процессами, выходящими за рамки только непосредст-

венного психического отражения, и поэтому имеют более

сложный и разноуровневый процессуальный состав.

Между непосредственным, т. е. сенсорно-перцептивным,

и опосредствованным, т. е. речемыслительным, процессуаль-

ным составом целеобразующих компонентов психических ре-

гуляторов деятельности располагаются их мнемические компо-

ненты. Последние воплощены во вторичяых образах, или пред-

ставлениях результата действия, которые здесь, однако, сдви-

нуты по оси времени и, будучи воспроизведением прошлых

воздействий, являются вместе с тем предвосхищением их пов-

торения, т. е. отнесены здесь к будущему. Обратимость пси-

хического времени, выраженная единством памяти и антиципа-

ции, превращает образ прошлого в образ будущего, воплоща-

ющий 1В себе представление о цели действия, реализующее

программирование и регуляцию соответствующего акта.

За мнемическим составом целевых психических гештальтов

следуют собственно мыслительные структуры. В них отобра-

жаются не только будущие результаты приспособительных

действий, воспроизводящих ситуации, которые встречались

в прошлом опыте, но и результаты собственно преобразующих

действий, создающих новые, не встречавшиеся в прошлых си-

туациях объекты. В этом случае целевой гештальт-не про-

сто сдвинутое по оси психического времени воспроизведение

первичных образов, а результат предварительного мысленного

преобразования объектов, реализуемого системой мыслитель-

ных операций с оперативными единицами мысли. Эти психи-

ческие структуры операндов мысли, воплощающие в Себе це-

левые гештальты, могут относиться к самым разным уровням

мыслительных процессов: к общемыслительным паттернам, в ко-

торых элементами суждения являются еще первичные и вторич-

ные образы, к промежуточным переходным формам предпоня-

тийных суждений и, наконец, на высшем уровне - к иерархи-

зованным концептуальным образованиям, прогнозирующим ре-

зультат действия. Если речь идет не об отдельных действиях,

а о более крупных блоках интегральной структуры деятельно-

сти, относящихся к ориентации на дальнюю перспективу, то

процессуальный состав целеобразующих гештальтов, програм-

мирующих и регулирующих эти крупные отрезки деятельно-

сти, может быть воплощен в целостной разноуровневой систе-

ме когнитивных образований, содержащих итоги интегральной

работы интеллекта.

Все эти разноуровневые парциальные и интегральные ког-

нитивные компоненты процессуального состава целевых геш-

тальтов дополняются соответствующим эмоциональным сопро-

вождением, которое в итоговом составе психических регулято-

ров действия может нести как целеобразующую, так и моти-

вационную функциональную нагрузку.

Кроме мотивационных и целеобразующих компонентов

в общую структуру психических регуляторов действий входят

и компоненты, психически отражающие предметную ситуацию,

в которой происходит действие. Процессуальный состав этих

ситуационно-обстановочных компонентов психических регуля-

торов воплощен в когнитивных процессах, отображающих те

внешние объекты, которые образуют общую ситуацию дейст-

вия.

П, наконец, необходимым компонентом общей структуры

психических регуляторов действия является информация о ди-

намике самого действия, побуждаемого и управляемого моти-

вационными, целевыми и ситуационно-обстановочными эле-

ментами психических регуляторов. Процессуальный состав

этих компонентов, отображающих динамику самого действия,

воплощен в кинестетически-проприорецептивных и экстерорецеп-

тивных сенсорно-перцептивных процессах, объектом отраже-

ния которых является само действие.

Однако в данном пункте анализа процессуального состава

регуляционно-волевых процессов мы наталкиваемся на то же

ограничение, с которым в общей форме мы уже встречались

при постановке проблемы субъекта, а в конкретной форме-

при постановке проблемы соотношения эмоциональных про-

цессов с их субъектом-носителем. Дело в том, что пока при

анализе процессуального состава мотивационных компонентов

процессов психической регуляции речь шла о сенсорно-эмоци-

ональном отражении органических потребностей, мы имели

дело с психическим отражением исходного, соматического но-

сителя психических явлений. При всей своей специфичности

этот исходный носитель все же может трактоваться как част-

ная форма физического объекта, поскольку никакая живая

система не перестает быть вместе с тем и прежде всего объек-

том физическим. Применительно к нему проблема психическо-

го субъекта регуляционно-волевых процессов, как и вся проб-

лема иерархической структуры субъектов-носителей психиче-

ских явлений, в полном своем объеме может не вставать.

Однако далеко не все мотивационно-целевые компоненты

процессов психической регуляции, как и не все эмоциональные

процессы, имеют своим ближайшим носителем телесный суб-

страт. Легко понять, что сюда относятся все те уровни иерар-

хии мотивов, которые представляют собою психическое отра-

жение неорганических потребностей. В этом пункте проблема

субъекта, необходимым образом входящего в общую струк-

турную формулу регуляционно-волевых процессов аналогично

тому, как он входит в общую структурную формулу процессов

эмоциональных, встает уже в полном объеме. К вопросу о со-

ставе мотивационных, целевых и операционных компонентов

процессов психической регуляции деятельности здесь, таким

образом, необходимо добавляется и вопрос о процессуальном

составе психического субъекта как носителя этих вышеперечис-

ленных компонентов. Поэтому проблема психической регуляции

деятельности, как и проблема эмоций, в полном своем объеме

не может быть решена только в рамках теории психических

процессов, ибо она тесно связана с психологией личности.

Между двумя главными уровнями мотивационно-целевых

компонентов регуляции резко прочерчивается граница, отделя-

ющая органические потребности от потребностей высших

или от интересов и идеалов человека. Исходным базисом пос-

ледних также служит соматический носитель, но высшие че-

ловеческие интересы и идеалы не могут быть приписаны ему

прямо и непосредственно-они являются свойством личност-

ного носителя. Таким образом, пропуск промежуточных уров-

ней иерархии носителей здесь в такой же мере недопустим,

как и в отношении уровней эмоциональных процессов.

Поскольку высшие уровни неорганических потребностей

психического субъекта и соответствующие им уровни мотивов,

поднимаясь над порогом потребностно-мотивационной чувстви-

тельности, остаются непосредственно переживаемыми (а не-

переживаемый мотив, в отличие от мотива неосознаваемого,

перестает вообще быть психическим образованием, уходя под

порог психики), вышеуказанная граница в иерархии мотивов

отделяет также первичную центростремительно-интерорецеп-

тивную форму переживания мотивов от формы переживания

вторичной, производно-центробежной. Последняя выступает

в качестве интроспекции, поскольку здесь мы имеем дело с не-

посредственным психическим отражением мотивационно-по-

требностной сферы, относящейся уже к психическому носите-

лю актов психической регуляции. Это вполне аналогично то-

му, что имеет место и в отношении эмоций, хотя бы уже по-

тому, что мотивы психического субъекта непосредственно от-

ражаются в форме эмоций или эмоциональных переживаний,

обращенных здесь, однако, не к объекту и не к их носителю,

а именно к регулируемым действиям.

Именно в силу неизбежной включенности иерархии субъ-

ектов-носителей в процессы психической регуляции деятельно-

сти все посвященные ей теории вынуждены самой логикой

объекта включать в свой концептуальный аппарат категории,

которые в различной форме и на разных уровнях описывают

и интерпретируют внутреннюю структуру субъекта-носителя

функций и актов психической регуляции. Такова категория

отношений в концепции В. Н. Мясищева, считавшего что, во-

площая в себе целостную структуру личности как субъекта,

система отношений выполняет вместе с тем функцию регуля-

торов деятельности. В концепции В. С. Мерлина мотивы

и воплощенные в них отношения также выступают в качестве

регуляторов деятельности Подобный же регуляционный ас-

пект включен и в категорию аттитьюда в соответствующих

концепциях западноевропейской и американской психологии,

поскольку, аттитьюды трактуются как трехкомпонентная струк-

тура, которая включает в себя кроме эмоционального и когни-

тивного компонентов, несущих также и регулятивную нагрузку,

еще и компонент собственно программ поведения.

Чрезвычайно близкую к этому функциональную нагрузку

несет и категория установки, разработанная в школе Д. Н. Уз-

надзе, поскольку установка явным образом обращена к дея-

тельности, выражая вместе с тем внутреннюю структуру субъ-

етка. Так, Д. Н. Узнадзе писал: <В субъекте возникает специ-

фическое состояние, которое можно охарактеризовать как ус-

тановку его к совершению определенной деятельности, направ-

ленной на удовлетворение его актуальной потребности>

Развивая концепцию Д. Н. Узнадзе, А. С. Прангишвили фор-

мулирует еще ближе относящееся к настоящему контексту

утверждение о том, что <установку следует трактовать как

модус целостного субъекта (личности) в каждый дискретный

момент его деятельности... модус, который представляет собой

..высший уровень организации человеческих сил" (К Маркс),

как бы фокусирующий все внутренние динамические отноше-

ния, опосредствующие в индивиде психологический эффект

стимульных воздействий на него, и на базе которого возника-

ет деятельность с определенной направленностью...>". В том

же общем контексте занимает свое естественное место и раз-

работанная Ш. А. Надирашвили концепция о трех уровнях

регуляции психической активности. И наконец, в этом же

концептуальном ряду располагается и разработанная

См.: Мясищев В. Н. Основные проблемы и современное состояние

психологии отношений человека.- В кн.: Психологическая наука в СССР

М" 1960.

Си.: Мерлин В. С. Проблемы экспериментальной психологии лич-

ности. Пермь, 11968, с. 207-213.

Узнадзе Д. Н. Экспериментальные основы психологии установки.

Тбилиси, 1961, с. 170.

Прангишвили А. С. Исследования по психологии установки. Тби-

лиси, 1967, с. 21.

См.: Надирашвили Ш. А. Понятие установки в общей и соци-

альной психологии. Тбилиси, 1974.

В. А. Ядовым теория психических диспозиций личности и дис-

позиционной регуляции деятельности .

Оставляя в стороне специфическое содержание всех этих

категорий и соответствующих им концепций, анализ которых

явно выходит за рамки задач настоящего исследования, под-

черкнем лишь два существенных для данного контекста об-

стоятельства. Во-первых, во всех этих концепциях выявлена

роль целостного субъекта - носителя психических процессов

в актах психической регуляции деятельности, и, во-вторых,

в них так или иначе раскрывается внутренняя структура это-

го субъекта. Она выражена отношениями и связями между

элементами системы, воплощен.ной в самом носителе психиче-

ских явлений в отличие от отношений и связей элементов но-

сителя с элементами объекта, что имеет место в информаци-

онно-познавательных процессах, являющихся свойствами носи-

теля информации. Именно в этом пункте мы сталкиваемся

с недостаточностью теоретико-информационного подхода

к внутренней структуре субъекта-носителя и с необходимостью

обратиться к более общей системе понятий теоретико-систем-

ного подхода, поскольку здесь речь идет именно о внутренней

структуре субъекта-носителя

Наконец, в этом же общем контексте существенно и то,

что во всех упомянутых концепциях и категориях так или

иначе подчеркивается иерархическая структура субъекта. Ос-

новное содержание рассмотренных выше понятий личностных

и социальных установок, отношений, аттитьюдов и диспозиций

относится к сфере психологии личности, дифференциальной

и социальной психологии. Однако в той мере, в какой эти

дисциплины остаются именно психологией, а не социологией

или физиологией и, соответственно, в той мере, в какой выс-

шие уровни субъекта-носителя регуляционно-волевых процес-

сов остаются в рамках интегральных, но именно психических

структур, они неизбежно остаются в пределах родовых

свойств психических явлений. Но это, в свою очередь, означа-

ет, что субъект-носитель именно как психическое образование,

обладающее родовыми свойствами всякой психики, включает-

ся в структуру основной единицы регуляционно-волевых про-

цессов. Структура основной единицы этих процессов и вклю-

См.: Самоорганизация и прогнозирование социального пове-

дения личности/Под ред. В. А. Ядова. Л., 1979.

" Здесь также в обобщенао-схематичсской форме следует указать и на

то требующее дальнейшего анализа обстоятельство, что доминирование от-

ношен.ий и связей между элементами системы носителя, т. е. преобладание

именно внутренних связей между его элементами, особенно прозрачяо и де-

монстративно выявляется при внимательном изучении экспериментальных

фактов грузинской школы, относящихся к иерархической системе устано-

вок-моторных, сенсорных, перцептивных, мыслительных, личностных и со-

циальных

чеииость субъектного компонента в эту единицу возвраща-

ют пас к вопросу о тех частных модификациях родовых

свойств психических явлений, которые определяют видовую

специфичность процессов психической регуляции деятельности.

Поскольку этот вопрос может быть решен только на адекват-

ном ему эмпирическом базисе, теоретический анализ общей

постановки проблемы подводит нас здесь к конкретной зада-

че выявления основных эмпирических характеристик регуля-

цпоипо-волевых процессов.

2. ОБ ЭМПИРИЧЕСКИХ ХАРАКТЕРИСТИКАХ

РЕГУЛЯЦИОННО-ВОЛЕВЫХ ПРОЦЕССОВ.

Составление перечня основных эмпирических характери-

стик кроме своего главного эмпирико-теоретического значения,

которое оно имело и во всех предшествующих разделах эмпи-

рического описания и следующего за ним теоретического

анализа, здесь приобретает еще и очень существенный методи-

ко-стратегический смысл. Он определяется тем, что по отно-

шению к регулируемому действию все ранее рассмотренные

когнитивные и эмоциональные процессы являются его мотива-

горами и программами. О свойствах и структуре этих программ

мы можем заключать по особенностям действия как их объек-

тивного индикатора. Такой путь исследования отвечает прин-

ципиальной сущности всякого объективного метода, состоящего

в том, что о свойствах п структуре объекта, скрытого от пря-

мого наблюдения, мы судим по его воздействиям на объект-

индикатор, открывающийся прямому наблюдению, или по раз-

личным формам регистрирующих эти воздействия измерений

Таким образом, строго объективному исследованию, не при-

бегающему к прямым показаниям субъекта, здесь подверга-

ются сочетания тех же психических процессов, которые, будучи

взятыми по их отношению к объекту, открывают исследователю

свою структуру как процессы когнитивные, а по их отношению

к субъекту-носителю описываются и интерпретируются как

потребности, интересы, идеалы и другие его свойства именно

как субъекта. Поэтому, если полученные нами преимущественно

психологическими методами эмпирические характеристики ког-

нитивных и эмоциональных процессов отвечают реальности,

есть основания ожидать, что они проявятся и там, где эти про-

цессы выступают в качестве программ-мотиваторов и программ-

регуляторов деятельности, т. е. в характеристиках, полученных

строго объективными методами в общенаучном смысле этого

понятия.

Ї Концепция Н. А. Бернштейна, объясняющая закономерности построе-

ния движений и действий, основана на таком именно эмпирико-теорстиче-

ском подходе к психическим программам-регуляторам.

Однако такая возможность исследовать при помощи строго

объективных методов внутреннюю структуру программ через ее

проявления в структуре действий может быть реализована пре-

имущественно по отношению к предметным, объектным компо-

нентам общей структуры регуляционных процессов, т. е. к тем

компонентам, которые непосредственно проявляются в структу-

ре управляемых ими действий. Поэтому задача составления об-

щего эмпирического перечня, охватывающего характеристики

всех трех основных компонентов структуры регуляционных про-

цессов, еще более сложна, чем в области проблемы эмоций.

Эта большая сложность определяется рядом моментов. Первый

нз них - большее число членов структурной единицы (трех-

компонентность) процессов регуляции действия. Второй ослож-

няющий момент состоит в том, что большая часть эксперимен-

тального материала, относящегося к субъектно-мотивационным

компонентам регуляции, получена в общем контексте психо-

логии личности и социальной психологии. Для настоящего же

контекста главное значение имеют общепсихологические харак-

теристики, т. е. такие, в которых выражены свойства этих про-

цессов именно как программ психического регулирования.

С этими моментами связано то упомянутое обстоятельство,

что внутренняя структура программ-регуляторов проявляется

преимущественно в их предметных компонентах.

По отношению к общепсихологическим задачам настоящего

исследования отсюда вытекает определенная тактика. Она со-

стоит в том, чтобы вначале выявить и описать в обобщенном

виде эмпирические характеристики процесса психической регу-

ляции в целом, не раскрывая внутренней структуры ее отдель-

ных компонентов. Это позволит выявить общую структурную

формулу и основные характеристики регуляционных процессов,

относящиеся ко всей иерархии их уровней, взятой в целом.

Представляя ниже такой краткий общепсихологический экст-

ракт эмпирического описания, укажем здесь лишь на три эм-

пирических обобщения, под феноменологической поверхностью

которых достаточно определенно проявляется трехкомпонент-

ность структурной формулы регуляционных процессов.

Первое из них воплощено в упоминавшемся уже многократ-

но общем законе Иеркса-Додсона, эмпирический базис кото-

рого охватывает действительно все уровни иерархии процессов

психического регулирования. Эмпирико-теоретическое обобще-

ние, содержащееся в этом законе, включает в себя две части.

В рамках анализа проблемы эмоций была использована та

часть обобщения, которая касается соотношения мотивационно-

субъектного и когнитивно-объектного компонентов общей струк-

туры эмоций. Вторая часть закона Иеркса-Додсона касается

уже не каждой из кривых (см. рис. 10) в отдельности, а именно

соотношения их между собой. Конкретно здесь речь идет о за-

висимости оптимальной силы мотива от структурной сложности

реализуемого акта. Как ясно видно из соотношения располо-

жений минимумов на трех кривых рис. 10, эта зависимость

такова, что увеличение трудности задачи связано с уменьше-

нием оптимальной силы мотива, что и составляет вторую часть

закона Иеркса-Додсона. Если же взять этот закон в его пол-

ном объеме, то он охватывает соотношения таких трех перемен-

ных, как сила мотива, интенсивность когнитивного компонента,

представленного различением двух яркостей, и трудность испол-

нения, представленная числом проб, необходимых для научения.

Очень симптоматично, что Поль Фресс, описывая соотноше-

ния этих переменных в контексте анализа эмоций, связывает

общий характер закономерностей, сформулированных йерксом

и Додсоном, не просто со структурой самих эмоций, а именно

с регуляцией поведения. Комментируя представленные соотно-

шения, он пишет, что в случае трудной задачи оптимум дости-

гается при слабой мотивации, тогда как при легкой задаче он

соответствует мотивации сильной. <Очевидно, что при легкой за-

даче избыточная мотивация не вызывает нарушений поведения,

но такая возможность возникает при трудных задачах>". Если

принять во внимание универсальность этого вывода, полученно-

го Иерксом и Додсоном, как уже упоминалось, на представите-

лях разных стадий эволюции, а затем многосторонне и много-

кратно -подкрепленного в различных, в том числе современных

экспериментальных исследованиях, то можно предположить, что

за соотношением этих трех переменных скрываются отношения

трех членов структурной формулы регуляционно-волевых про-

цессов, т. е. мотивационно-субъектного, когнитивно-объектного

и собственно исполнительного компонентов (в последнем полу-

чает свое выражение общая продуктивность акта).

Обоснованность такого предположения подкрепляется не

только законом Иеркса-Додсона, но и следующими эмпириче-

скими обобщениями. Первое из них относится не ко всей иерар-

хии регуляционных процессов, а преимущественно к личност-

ному уровню и касается исследований уровня притязаний. Эти

исследования выявили соотношение таких трех переменных ре-

гуляционных процессов, как желаемый результат, ожидаемый

результат и качественная оценка фактического исполнения, пе-

реживаемая как успех или неудача (в зависимости от уровня

притязаний) Ї. Представляется, что соотнесенность желаемого

результата с субъектно-мотивационным компонентом, резуль-

тата ожидаемого - с компонентом когнитивно-предметным,

а оценки фактических результатов - с отражением исполни-

тельного компонента общей структуры процесса психической

регуляции является еще более определенной, чем в описанных

" Фресс П. Эмоции.-В кн.: Экспериментальная психология/Под ред.

П. Фресса и Ж. Пиаже, вып. 5. М., 1975, с. 124.

ЇСм.: Нюттен Ж. Мотивация.-В кн.: Экспериментальная психоло-

гия/Под ред. П. Фресса и Ж. Пиаже, вып. 5, с. 124.

выше соотношениях трех переменных в законе Иеркса-Дод-

сона. Общий же качественный эмпирический смысл обоих обоб-

щений раскрывает очертания одной и той же структуры этих

процессов.

Наконец, еще одно эмпирическое обобщение, полученное на

совершенно иных теоретико-концептуальных основаниях и со-

вершенно другими методами, относится к исследованиям

Н. А. Бернштейна. Общую структуру всей иерархической систе-

мы уровней построения движений и действий Н. А. Бернштейн

описывает на примере одного и того же человеческого движе-

ния, совершаемого, однако, на самых разных уровнях. Так,

можно описать круг рукой в воздухе, выполняя гимнастическое

упражнение, или хореографическое движение. Таким же движе-

нием руки можно срисовывать круг, находящийся в поле зрения,

или обводить карандашом вытесненный или нарисованный на

бумаге круг. Можно, далее, совершать аналогичное круговое

движение, распутывая узел. И можно, наконец, доказывая

геометрическую теорему, изобразить на доске круг, являющий-

ся составной частью чертежа, применяемого при доказательст-

ве. <Все это будут круги или их более или менее близкие

подобия,- пишет А. Н. Бернштейн,- но тем не менее во всех

перечисленных примерах их центрально-нервные корни, их...

уровни построения будут совершенно разными. Во всех упомя-

нутых вариантах мы встретимся и с различиями в механике

движения, в его внешней пространственно-динамической карти-

не и, что еще более важно, с глубокими различиями координа-

ционных механизмов, определяющих эти движения> ".

Ссылаясь на чрезвычайно демонстративный опыт восстано-

вительной терапии движений, осуществленный А. Н. Леонтье-

вым и А. В. Запорожцем 12, Н. А. Бернштейн указывает на то,

что в зависимости от различных уровней построения одного

и того же движения эффекты такой терапии и диапазоны вос-

становления оказываются существенно разными. Это доказа-

тельно свидетельствует о разноуровневости психофизиологиче-

ской организации и регуляции одного и того же двигательного

эффекта. Далее Н. А. Бернштейн сначала схематически, а за-

тем и конкретно описывает различия предметной структуры

тех психических программ, по которым строится и регулиру-

ется одно итожено своей конечной структуре (но не по уров-

ням построения) движение.

В описании, таким образом, совершенно явно представлены,

во-первых, когнитивно-объектные компоненты общей струк-

туры психической регуляции, выраженные в разноуровневых

предметных программах (или в разных уровнях афферентации,

" Вер дштейн Н. А. О построении движений. М.., 1947, с. 35.

См.: Леонтьев А. Н., Запорожец А. В. Восстановление дви-

жений. М" 1945.

как их обозначает Н. А. Бернштейн, связывая, однако, эти

уровни афферентации с разными формами их именно психи-

ческой организации). Эти компоненты обозначаются Берн-

штейном как soil wert, т. е. как то, что должно быть построено.

Во-вторых, здесь явно представлен тот компонент общей струк-

туры процесса построения движения и его регуляции, который

воплощает в себе психическое отражение фактического хода

исполнения. Вслед за немецкими авторами Н. А. Бернштейн

обозначает его как 1st wert, т. е. то, что фактически осущест-

вляется.

Однако здесь имеется и третий компонент общего состава,

который в фактическом описании Н. А. Бернштейна представ-

лен а существенно более редуцированной форме, а иногда

и скрыт вовсе, но тем не менее явно проступает в самой при-

роде описываемого материала. Достаточно даже бегло сопо-

ставить различные программы, по которым строится круговое

движение (от гимнастического упражнения до зарисовки круга

в процессе доказательства теоремы), чтобы сразу бросилось

в глаза явное различие субъектно-мотивационных компонен-

тов построения движения и регуляции этого акта, осуществляе-

мого на разных уровнях. Наличие этого третьего компонента,

редуцированное и скрытое в конкретных описаниях, проступает,

однако, с большой определенностью в итоговых эмпирических

обобщениях Н. А. Бернштейна. Так, он пишет, что когда препо-

даватель математики изображает круг на доске, <ведущим

моментом является не столько воспроизведение геометрической

формы круга (как было бы, если на кафедре вместо учителя

математики находился бы учитель рисования), сколько полу-

условное изображение соотношений рисуемой окружности

с другими элементами математического чертежа. Искажение

правильной формы круга не нарушит замысла автора и не про-

будит в его моторике никаких коррекционных импульсов, ко-

торые, наоборот, немедленно возникли бы в этой же ситуации

у учителя рисования> Такие коррекционные импульсы по-

буждаются и пробуждаются не только предметными, по и соб-

ственно мотивационными компонентами регуляции.

Таким образом, и в этом эмпирическом обобщении на совер-

шенно иных по сравнению с вышеизложенными эмпирико-тео-

ретических основаниях представлены те же три основных ком-

понента структуры процессов психической регуляции, хотя

с. различной степенью полноты и конкретности их описания. То

обстоятельство, что субъектно-мотивационный компонент, суще-

ственно менее ясный по своей внутренней структуре и, кроме

того, исследуемый преимущественно в контексте психологии

личности, представлен в работе Н. А. Бернштейна в наиболее

редуцированной форме, естественно определяется задачами

Б с р и ill т с йн Н. А. О построении движений, с. 36.

физиологического анализа закономерностей построения движе-

ний и действий. Вместе с тем по отношению к предметно-ког-

нитивным компонентам программ психической регуляции дея-

тельности подобные эмпирические результаты исследований

II. А. Бернштейна позволяют подвергнуть строго объективной

проверке полученные нами выводы об эмпирических характе-

ристиках психических процессов, регулирующих деятельность,

и, с другой стороны, выявить эмпирические характеристики

этих процессов, взятых в их специфическом качестве программ

психического регулирования.

Исходя из всех указанных оснований, приводимый ниже пе-

речень конкретных эмпирических характеристик психической

регуляции включает в себя главным образом характеристики

ее когнитивно-предметных компонентов . Что же касается ее

субъектно-мотивационных компонентов, то, не имея по указан-

ным выше причинам возможности свести их эмпирические

характеристики в конкретный перечень, мы будем в дальней-

шем кратком анализе исходить только из тех их универсальных

общепсихологических особенностей, которые проявляются в их

общей трехкомпонентной структурной формуле и относятся ко

всей иерархии процессов психической регуляции деятельности.

Итак, обратимся к перечню эмпирических характеристик

психической регуляции, а затем дадим последовательное крат-

кое описание каждой из них.

Исходные характеристики

Пространственно-временная струк-

тура.

Модалыю-интенсивностные свойства.

Производные характери-

стики

Предметность.

Целостная связность.

Обобщенность.

Эти характеристики получены в экспериментальных исследованиях

Н. А. Бернштеййа, в серии экспериментальных исследований Д. А. Ошани-

на и его сотрудников, а также в наших предшествующих исследованиях

психической регуляции деятельности, базирующихся на теоретических поло-

жениях И. М. Сеченова о восприятии как регуляторе движения.-См.:

Ананьев Б. Г., Веккер Л. М" Ломов Б. Ф., Ярмоленко А. В.

Осязание в процессах дознания .и труда. М" 1959, гл. 4; Веккер Л. М.

1) Восприятие и основы его моделирования. Л" 1964. 2) Сравнительный

анализ психической регуляции действий и регулирования в автоматах.-

Вопросы философии, 1963, ,№ 2.

Пространственно-временная структура психических про-

грамм. На основе анализа и эмпирического описания огромно-

го многообразия форм движения животных и человека

Н. А. Бернштейн выделил совокупность уровней построения

движений и действий. Для настоящего контекста чрезвычайно

показательно, что, продвигаясь от задач описания и анализа

проблем физиологии движений, Н. А. Бернштейн пришел к не-

обходимости избрать в качестве критериев, по которым выде-

лены уровни их построения, не особенности самих по себе дви-

гательных актов и тем более не особенности соответствующих

анатомо-физиологических механизмов, лежащих в их основе,

а именно особенности форм организации тех программ, по ко-

торым строятся и регулируются движения и действия. При этом

весь смысл и основной пафос эмпирического описания и по-

строенного на нем теоретического анализа, произведенного

Н. А. Бернштейном, состоит в том, что эти программы относят-

ся именно к нервно-психическому уровню организации, посколь-

ку на основе циркуляции афферентных и эффекторных нервных

кодов самих по себе, не подымающихся над порогом их психо-

логического уровня, невозможно не только объяснить, но даже

эмпирически описать характеристики и закономерности построе-

ния и протекания двигательных актов. Эти уровни построения

обозначаются Н. А. Бернштейном как синтетические сенсор-

ные поля, поскольку в их базисе лежат афферентные синтезы

исходных форм сенсорных сигналов.

Однако синтетическая организация этих полей, сохраняя

на всех уровнях различные модификации их собственно сенсор-

ных основ, является не просто совокупностью и не только син-

тезом ощущений, а продуктом их глубокой интеграционной

переработки. Таким образом, в этих программах мы имеем

дело не просто с сенсорными, а с сохраняющими свою сенсор-

ную основу психическими, образованиями разных уровней орга-

низации. Для данного эмпирического описания принципиально

существенно то обстоятельство, что наиболее общим компонен-

том всех уровней иерархии программ, начиная с ее исходного

палеокинетического уровня и кончая уровнем символическим,

являются характеристики их пространственно-временной струк-

туры. Важно подчеркнуть, что, хотя Н. А. Бернштейн шел

к описанию программ-регуляторов не от психологии, а от фи-

зиологии, речь у него идет не о физическом пространстве и фи-

зическом времени, что было бы в его контексте естественно,

а именно, как он сам специально указывает, о субъективном

пространстве и субъективном времени, т. е. именно о психиче-

Ї См.: Бернштейн Н. А. О построении движений, с. 34.

ских пространственно-временных образованиях. При этом па

разных уровнях иерархии психических программ ее простран-

ственно-временная структура представлена разными частными

модификациями н степенями сложности.

Рассмотрим последовательно сначала пространственные,.

а затем временные характеристики этой структуры.

Пространственные характеристики. На исход-

ном палеокинетическом уровне простейшая структура психиче-

ского пространства воспроизводит по преимуществу такие ха-

рактеристики, как положение и направленность тела в поле

тяготения. Структура психического пространства на следую-

щем уровне организации программ (так называемом уровне

синергий и штампов), несколько расширяясь по своему объему,

остается, однако, жестко связанной с системой координат соб-

ственного тела, а не с объективированной структурой окружа-

ющего евклидова пространства. На следующем уровне (уров-

не пространственного поля) психическое пространство выходит

за пределы системы координат собственного тела и воспроиз-

водит характеристики объективного физического пространства.

Поэтому главное свойство психического пространства, относя-

щегося к этому уровню организации, Н. А. Бернштейн обозна-

чает именно как его объективированность. Оно обширно,

несдвигаемо, гомогенно и, в отличие от большей сохранности

временных ритмических компонентов на предшествующих уров-

нях, апериодично, т. е. не содержит в своей симультанной струк-

туре никаких элементов циклической повторяемости. Для дан-

ного описания опять-таки чрезвычайно существенно, что на

нижнем подуровне психических программ этого уровня доми-

нирует точное, доходящее до конгруэнтности воспроизведение

расстояний, размеров, т.е. метрических характеристик, а на

верхнем подуровне-воспроизведение формы н, соответственно,

геометрического подобия.

Психическое пространство следующего уровня-уровня дей-

ствий <эволюционирует в сторону схематизации и, выигрывая

в смысловой упорядоченности, несомненно теряет зато в строго

объективном, фотографическом соответствии действительным

метрическим соотношениям>. Таким образом, психическое

пространство этого уровня, сохраняя свою мстричность и гео-

метричность, поднимается, однако, в некоторых случаях до

преимущественного проявления топологических характеристик.

И наконец, на высшем уровне иерархии психических программ

их топологическая структура становится доминирующей . Та-

" См.: Бернштейн 1-1. А. О построении движений, с. 126.

См. там же, с. 72.

" См. там же, с. 91.

1" Там же, с. 83.

"Ї См. там же, с. 148.

ким образом, пространственная структура является действитель-

но сквозным свойством программ всех уровней.

В этом пункте эмпирического описания необходимо указать

на одно принципиально существенное обстоятельство. В рас-

смотренных выше пространственных характеристиках психиче-

ских программ, полученных строго объективным методом на

основе анализа регулируемых ими движений и действий, отчет-

ливейшим образом проступает та же иерархия уровней инва-

риантного воспроизведения пространственных свойств (продви-

гающаяся от метрической конгруэнтности до топологической

схемы через уровень геометрического подобия), которая была

получена по преимуществу собственно психологическими мето-

дами и подробно описана в предшествующих томах моногра-

фии. Для оценки степени общности данного описания простран-

ственных характеристик существенно добавить также и то, что

аналогичное соотношение уровней и тенденция продвижения от

метрики к топологии выявлены и в серии проведенных под ру-

ководством Д. А. Ошанина экспериментальных исследований

оперативного образа и в некоторых других работах. Таким

образом, многосторонний эмпирический материал, полученный

в контексте решения самых разнообразных экспериментально-

теоретических задач и путем применения самых различных ме-

тодических приемов, однозначно свидетельствует о сквозном

характере пространственных характеристик психических про-

грамм-регуляторов и об иерархии этих пространственных струк-

тур, на базальном уровне которой воспроизводятся метриче-

ские, а на вершинном уровне-топологические пространствен-

ные свойства .

Временные компоненты. Описывая на основе ог-

ромного эмпирического материала особенности психической

программы или, как ее часто называет Н. А. Бернштейн, про-

екта движения, он приходит к выводу, что такая программа

носит двойственный характер. <С одной стороны,- пишет

Н. А. Бернштейн,- она обязана содержать в себе как нечто

единое и одновременно существующее, как зародыш в яйце

" См., напр.: Ошанин Д. А., Козлов В. И. Эффективдый опера-

тивный образ.-Вопросы психологии, 1971, № 3: Психологические

вопросы регуляции деятельности/Под ред. Д. А. Ошанина и О. А. Коноп-

кина. М" 1973; Рбахин В. Ф. 1) Деятельность оператора-дешифровщика

в системе обработки информации.- В кн.: Военная инженерная психоло-

гия. М., 1970; 2) Эвристические аспекты процессов восприятия.-В кн.:

Проблемы инженерной психологии, вып. 2. М., 11968.

"" Напомним, что Курт Левин, попытавшийся в своих известных экс-

периментах раскрыть внутреннюю структуру регуляционных процессов, так-

же пришел к выводу о целесообразности и необходимости описывать их

характеристики в терминах пространственного поля с доминированием осо-

бенностей его топологической структуры, что получило свое отчетливое вы-

ражение даже в заголовке его книги <Принципы топологической психологии>

(1936).

или как запись на граммофонной пластинке, всю схему развер-

тывания движения во времени. С другой стороны, должна обес-

печивать порядок и ритмичность в реализации этой схемы...>.

В качестве сквозной характеристики временной структуры пси-

хических программ Н. А. Бернштейн здесь проницательно ука-

зывает на действительно специфичнейшую для психического

времени особенность сочетания в нем одновременной представ-

ленности всей структуры совместно с ее последовательным раз-

вертыванием, т. е. сочетания одновременности с временной по-

следовательностью .

Кроме этой общей сквозной характеристики временной

структуры психических программ Н. А. Бернштейн описывает

и ее поуровневые видовые модификации. Так, на уровне синер-

гий и штампов временная структура психической программы

движения и действия выступает преимущественно как ритм, на

уровне пространственного поля--преимущественно как одно-

временность, длительность и скорость, а на уровне действий -

преимущественно как смысловая временная последовательность,

как <связь сукцессивных элементов цепи, из которых слагается

действие>. На нижних уровнях иерархии структур временных

компонентов психических программ Н. А. Бернштейн опять-та-

ки обнаруживает преобладание метрических, а на высших уров-

нях этой иерархии - топологических временных характеристик.

Это, как и в случае пространственных компонентов структуры

психических программ, вполне соответствует результатам, полу-

ченным собственно психологическими методами при анализе

временной структуры психических процессов разных уровней

организации и описанным в предшествующих разделах настоя-

щей монографии.

И наконец, заслуживает упоминания и даже подчеркивания

еще одно совпадение эмпирических обобщений, полученных со-

вершенно различными методами при решении разных экспери-

ментально-теоретических задач. Совпадение это включает в се-

бя два момента. Первый из них состоит в том, что аналогично

многим собственно психологическим исследованиям, но продви-

гаясь в совершенно другом направлении (со стороны физиоло-

гии), Н. А. Бернштейн делает заключение об особенно интим-

ной связи временной структуры психических программ с вос-

приятием движения и, соответственно, с эффекторикой и ее

проприорецептивно-кинестетическим психическим отражением.

Это важно подчеркнуть потому, что в собственно пространствен-

ных компонентах психических программ действий непосред-

ственная связь с отражением движения оказывается уже более

См.: Бернштейн Н. А. Очерки по физиологии движений и физио-

логии активности. М.., 1966, с. 60.

Подробнее см. последнюю часть данного тома.

Бернштейн Н. А. О построении движений, с. 125.

скрытой и компоненты временной последовательности отраже-

ния хода движения уже замаскированы .

Второй момент указанного совпадения эмпирических обоб-

щений, полученных разными методами, касается связи времен-

ной структуры психических программ с высшими уровнями пси-

хической организации. Из многочисленных данных общей пси-

хологии, патопсихологии и психиатрии хорошо известна орга-

ническая связь врф1енной организации психических явлений

через память с высшими уровнями личностного синтеза, с инте-

гральной структуроц субъекта психической деятельности. Про-

двигаясь опять-таки \со стороны физиологического и психофи-

зиологического анализа закономерностей построения движений

II действий, Н. А. Бернштейн приходит к аналогичному обоб-

щенному выводу. <Цз эффекторики,- пишет он,- вырастает

субъективное время, Цз времени - смысловое действование: из

последнего на наиболее высоких уровнях - поведение; наконец,

верховный синтез поведения - личность или субъект>. Соот-

нося далее особенность временных и пространственных харак-

теристик психических Программ-регуляторов и предвосхищая

этим результаты последующих исследований А. Р. Лурия,

Н. А. Бернштейн делает заключение о преимущественной свя-

зи пространственных компонентов этих программ с задними

половинами больших полушарий, а временных компонентов -

с передними половинами. Все эти взаимосвязи здесь особенно

важно подчеркнуть в связи с обсуждавшимся выше вопросом

о том, как проявляется трехкомпонентность структурной фор-

мулы процессов психической регуляции деятельности в эмпири-

ческом материале психологических и психофизиологических ис-

следований.

В приведенных выводах Н. А. Бернштейна, полученных на

обширном эмпирическом материале, трехкомпонентность струк-

туры процессов психической регуляции проступает достаточно

отчетливо. В пространственно-предметных компонентах этих

программ получает свое прямое выражение по преимуществу

когнитивный компонент процессов регуляции, во временных

компонентах, прямо и непосредственно вырастающих из эффек-

торики и представляющих психическое отражение хода самих

регулируемых действий,- компонент, относящийся к самой

структуре движений, действий и целостной деятельности. С вре-

менными же характеристиками этих программ, относящихся

к более высоким уровням психической организации, связана

структура субъектно-мотивационного компонента этой трехчлен-

ной структурной формулы. Описанным выше характеристикам

пространственно-временной структуры психических программ

вполне аналогичны показатели и особенности этой структуры,

См. та1м же, с. 126.

" Там же.

полученные в наших предшествующих исследованиях процессов

психической регуляции деятельности, а также в исследованиях

Б. Ф. Ломова.

Модально-интенсивностные характеристики психических про-

грамм. Анализируя разноуровневые программы - регуляторы

действия, подробно описанные Н. А. БерннЬ-ейном, легко обна-

ружить в их психологическом составе не трлько пространствен-

но-временные, но и модальные характеристики. Из описаний

Н. А. Бернштейна следует, что эти характеристики, во-первых,

являются сквозными, общими и имеют есто на всех уровнях

иерархии программ. Во-вторых, по мере (Продвижения от низо-

вых уровней к верхним модальные характеристики программ

становятся все более полимодальными и вместе с тем обобщен-

но-схематическими, что ведет к их большей замаскированности.

В-третьих, каждый уровень этих программ имеет свою модаль-

ную специфичность.

Так, исходный уровень палеокинетиеских программ-регуля-

торов содержит древнейшие компоненты проприорецептивной,

тангорецептивной или тактильной модальности . Это обстоя-

тельство должно быть специально подчеркнуто потому, что ис-

ходный характер тактильных и проприорецептивных ощущений

стойко и многосторонне обнаруживается и в самых разнообраз-

ных общепсихологических, генетико-психологических и экспе-

риментально-психологических исследованиях, проводимых по

преимуществу собственно психологическими методами. Здесь

же исходный характер того же сочетания модальностей обна-

руживает себя в исследованиях, проведенных строго объектив-

ными методами, при помощи которых изучаются не сами пси-

хические явления, а регулируемые ими двигательные акты.

И здесь мы опять-таки имеем выразительное совпадение эмпи-

рических обобщений, продвигающихся по противоположным на-

правлениям и идущих навстречу друг другу.

В программах уровня синергий и штампов ведущая модаль-

ность или, по терминологии Н. А. Бернштейна, ведущая аффе-

рентация остается еще по преимуществу проприорецептивной,

однако приобретает другие компоненты и соответственно другой

характер ее общего модального психологического состава.

В ней доминирует суставно-угловая геометрическая проприоре-

цепторика скоростей и положений, к которой, однако, уже при-

См.: Ананьев Б. Г., Веккер Л. М., Ломов Б. Ф., Ярмо-

ленко А. В. Осязание в процессах познания и труда, гл. 3, 4, 6; Век-

кер Л. М. Восприятие и основы его моделирования, гл. 3; Ломов Б. Ф.

Человек и техника. М., 1966, гл. 6.

См.: Бернштейн Н. А. О построении движений, с. 49.

соединяется обширный класс экстерорецептивных модальных

компонентов, такрх, как рецепция прикосновения, давления,

глубинного осязания с входящими в нее вибрационными и тем-

пературными компонентами. Здесь, таким образом, по сравне-

нию с предшествующим уровнем программ существенно усили-

вается удельный вс экстерорецептивных модальностей.

Описывая ведущую афферентацию уровня пространственно-

го поля, Бернштейю специально и настойчиво подчеркивает, что

при продвижении пц уровням снизу вверх синтетичность и по-

лимодальность компонентов психических программ становятся

все более явно выраженными. В модальном составе психиче-

ских программ уровне пространственного поля, во-первых, со-

храняется исходная форма тангорецепторики, представленная,

однако, здесь уже в существенно преобразованном виде. Это

принципиально важной потому, что опять-таки свидетельствует

о том, что исходные фрмы модальностей при продвижении по

иерархии уровней снизу вверх модифицируются и перестраива-

ются, но не исчезают полностью, а входят компонентами в син-

тетический модальный фстав каждого следующего уровня. Так,

в этот полимодальный остав с существенно возросшим удель-

ным весом входят вестибулярные, осязательно-проприорецептив-

ные, слуховые и главным образом зрительные компоненты. Та-

кой полимодальный состав пространственных компонентов

перцептивных процессов был отчетливо выявлен и собственно

психологическими методами, например, в работах Б. Г. Ананье-

ва, а также в наших предшествующих исследованиях.

Если теперь обратиться к краткому рассмотрению модаль-

ного состава психических программ уровня предметных и сим-

волических действий, где, по описаниям Н. А. Бернштейна, син-

тетичность ведущей афферентации и тем самым полимодаль-

ность программ резко возрастает, то легко сделать следующее

эмпирическое обобщение. Хотя психические программы этих

двух уровней высоко подымаются над собственно сенсорно-пер-

цептивными или вторичными мнемическими образами (в кото-

рых естественно еще ожидать явные проявления модальных

компонентов) и опосредствованы речемыслительными процесса-

ми и высшими формами организации интеллекта (которые

обычно с чувственно-модальными характеристиками уже не свя-

зываются), эмпирический материал свидетельствует о том, что,

подвергаясь перестройкам и синтезированию, эти характеристи-

ки достигают самых высших уровней организации психических

программ-регуляторов действий. Если сопоставить этот вы-

вод, полученный строго объективными методами анализа выс-

ших уровней психических программ-регуляторов, с представлен-

"" См,: А и а. н ь ев Б.

2) Теория ощущений. Л.,

его моделирования, гл. 2;

Г. 1) Простраиствйнное различение. Л., 1955;

il961; Веккер Л. М. 1) Восприятие и основы

2) Психические процессы, т. 1, ч. II. гл. 2, 3, 4.

ными во втором томе описаниями модальных характеристик

речемыслительных процессов, в частности абстрактных концеп-

тов, то и здесь обнаруживается высокая степень близости, не-

смотря на резкое различие методов и разяонаправленность

исходных теоретико-экспериментальных заДач исследования.

Положение здесь, таким образом, вполне аналогично тому, что

имеет место в области пространственно-временной структуры

психических программ, а именно: модальные характеристики

оказываются общим свойством программ рсех уровней, имею-

щим, однако, на каждом из них свою явую конкретную спе-

Что касается интенсивностных характеристик психических

программ-регуляторов, то здесь необходимо сказать следующее.

В когнитивных компонентах трехкомпонентной структуры про-

цессов психической регуляции интенсивнстные характеристики,

по-видимому, в силу их количественной однородной природы

недостаточно отдифференцированы в исследовании от компо-

нентов модальных, с которыми они представлены в целостном

единстве. Именно поэтому в рассматриваемом перечне они не

были выделены в самостоятельную характеристику. В общем

же описании трехкомпонентной структуры процессов психиче-

ской регуляции эти интенсивностные характеристики представ-

лены по преимуществу в связи с анализом субъектно-мотиваци-

онных компонентов этой структуры, но только со стороны их

самых универсальных свойств, относящихся ко всей иерархии

уровней психической регуляции, что также, по-видимому, выте-

кает из количественной природы этих интенсивностных харак-

теристик. Поэтому описание интенсивностных характеристик

было приведено выше только в обобщенно-схематической фор-

ме в связи с рассмотрением полного состава закона Иеркса -

Додсона, который характеризует силу именно мотивационных

компонентов общей структуры процессов психической регу-

ляции.

Возвращаясь здесь к этим описаниям, укажем дополнитель-

но на то, что в экспериментально-психологическом материале

ннтенсивностно-силовые характеристики процессов психической

регуляции представлены в связи с анализом не только силы

мотива, но и таких проявлений психической регуляции; как

волевое усилие, сила воли и сила Я. Сила Я является характе-

ристикой внутренней структуры субъектного компонента про-

цессов психической регуляции и поэтому относится к сфере

психологии личности, а не к общепсихологическим аспектам

регуляции. Что же касается волевого усилия и вообще силы

воли, то здесь пока можно сказать только следующее. Экспе-

риментальные исследования этих явлений начал Н. Ах, про-

тивопоставивший интенсивность волевого усилия, связанного

Ach N. Ober die Begriftsbildung. Bamberg, 1921.

с детерминирующей тенденцией, интенсивности тенденции ассо-

циативной. Однако дальнейшие экспериментальные работы

в этой области, во-первых, крайне малочисленны и, во-вторых,

чрезвычайно поверхностны. В них не удалось вскрыть сколько-

нибудь определенной закономерности, которой подчиняются

специфические уровни этих интенсивностных характеристик.

Такое положение дел обусловлено, по-видимому, фактически не

снятой неопределенностью самого понятия <воля>, нераскры-

тостью внутренней структуры волевой регуляции и невыяснен-

ностью того, какое место она занимает в общей иерархии про-

грамм психического регулирования. Именно поэтому об интен-

сивностных характеристиках волевого регулирования будет ска-

зано в краткой форме несколько ниже, в связи с рассмотрени-

ем вопроса об иерархии уровней психического регулирования

деятельности.

Таковы самые основные моменты эмпирических характери-

стик первой подгруппы приведенного перечня, в которую вхо-

дят базальные, исходные свойства психических программ. Обра-

тимся теперь к краткому описанию их производных характе-

ристик.

Предметность психических программ-регуляторов деятель-

ности. В общем контексте всей применяемой здесь эмпирико-

теоретической стратегии чрезвычайно показательно, что

Н. А. Бернштейн, проявляя высокую исследовательскую чув-

ствительность к логике изучаемого объекта, сразу же после

итогового .описания пространственно-временной структуры пси-

хических программ переходит к рассмотрению их предметности.

И тут обнаруживается, что хотя образ предмета именно как

объекта действия представляет ведущую афферентацию только

на уровне предметных действий, в своей более обобщенной

форме предметность является общим свойством психических

программ, относящихся ко всей иерархии уровней психической

регуляции деятельности. <Точно так же, как пространство и вре-

мя, предмет,- пишет Н. А. Бернштейн,- не впервые появляет-

ся на сцену в двигательных актах уровня действий. Наоборот,

взаимоотношения движущегося органа с предметом имеют по

необходимости место на всех уровнях построения, но только

строятся во всех них по-разному>.

В контексте используемой нами стратегии принципиально

важно, что разным формам предметности соответствуют раз-

личные классы регулируемых движений, которые и являются

строго объективными индикаторами соответствующих предмет-

Бернштейн Н. А. О построении движений, с. 126.

ных психических программ. Это принципиально важно потому,

что психически регулируемые движения, действия и целостная

деятельность обращены не к пустому пространственно-времен-

ному континууму окружающей реальности, а к континууму, за-

полненному теми предметами, которые и являются прямыми

объектами деятельности. Именно поэтому свойство предметно-

сти обнаруживает свою общность и вместе с тем разноуровне-

вость также и в собственно психологических исследованиях ког-

нитивных и эмоциональных психических процессов на всех

уровнях их организации.

На исходных уровнях построения движений и соответству-

ющих им психических программ предмет, по описаниям

Н. А. Бернштейна, фигурирует как материальная точка, т.е.

не как объект собственно действия, а как перемещающийся

объект или объект, относительно которого осуществляется про-

странственное перемещение. С точки зрения организации соот-

ветствующих психических программ это означает, что предмет

здесь представлен не своей внутренней пространственной орга-

низацией, не фигурой, которая редуцирована в пределе до точ-

ки, а своими координатами, изменяющимися или стабильными

в общей метрике пространственного фона или поля.

На обоих подуровнях уровня пространственного поля пред-

метность достигает геометрической полноты. Редуцированная

на предшествующем уровне фигура развертывается до метри-

чески адекватного воспроизведения контура или формы, что

доводит воспроизведение не только пространственного фона, но

и пространственной структуры расположенной на нем предмет-

ной фигуры до максимальной адекватности. Именно поэтому

психическое пространство данного уровня построения движений

Бернштейн называет максимально объективным .

Между редуцированным (в пределе до материальной точ-

ки) воспроизведением структуры предмета и развернутым вос-

произведением его фигуры как формы с определенным конту-

ром располагается промежуточный уровень обобщенной топо-

логической схемы, развернувшейся уже из точки в некую диф-

фузную пространственную структуру. Это именно первично ге-

нерализованная, не доведенная до конкретности, а не вторично

обобщенная схема, т. е. топология предметной структуры, не вы-

члененная из геометрии предметного образа. Предметность

психической программы на уровне пространственного поля вос-

производит не предметы как объекты или орудия действования,

как это происходит на следующих, более высоких уровнях,

а <вещи из уровня пространственного поля, обладающие опре-

деленной формой и консистенцией, весомые и смещаемые>.

Бернштейн Н. А. О построении движений, с. 83.

Там же, с. 127.

Именно поэтому классы действий, регулируемых психическими

программами рассмотренных уровней, включая уровень прост-

ранственного поля, вполне доступны, как справедливо подчер-

кивает Н. А. Бернштейн, не только маленькому ребенку, но

даже и высшим животным.

Сопоставляя эти формы предметности психических программ

с выявленными в собственно психологических исследованиях,

легко заключить, что мы имеем здесь дело с теми же формами

первосигнальной предметности сенсорно-перцептипных образов,

располагающихся междутопологией и метрикой на разных уро-

внях инвариантности, которые были описаны в первом томе

настоящей монографии на эмпирическом базисе многосторон-

них психологических исследований актуального перцептогенеза.

и онтогенеза восприятия.

На следующем уровне-уровне действий-предметность

соответствующей психической программы выражена опять-таки

топологической схемой, которая здесь является уже не диффуз-

ной топологией внутри метрики, а схематическим носителем

функционального смысла. Как подчеркивает Н. А. Бернштейн

<движения в уровне предметного действия представляют собой

смысловые акты, т. е. это не столько движения, сколько уже

элементарные поступки, определяемые смыслом поставленной

задачи>. Речь идет здесь, таким образом, о второсигнальной,

осмысленной предметности психического образа, являющегося

носителем программы, регулирующей действие. На символиче-

ском уровне психических программ предметность также пред-

ставлена, однако здесь она относится к действиям, <для кото-

рых предмет является уже не непосредственным объектом,

а вспомогательным средством для воспроизведения в нем или

с его помощью абстрагированных непредметных соотноше-

ний>.

Итак, в психических программах уровня предметных дей-

ствий мы имеем дело с осмысленной предметностью внутри

наглядно-образной схемы, отображающей функциональное зна-

чение предмета, а в психических программах самого высшего

уровня-с представленными в структуре программ межпред-

метными соотношениями, абстрагированными с помощью сим-

волических средств. Если сопоставить образно-смысловую

и символически-смысловую формы предметности психических

программ с теми проявлениями второсигнальной предметности

мыслительных процессов, которые выявлены в психологических

исследованиях, то естественно напрашивается вывод о чрезвы-

чайной структурной близости этих двух форм предметности

к структурно-предметным особенностям двух языков мышле-

Бернштейн Н. А. О построении движений,

Там же, с. 114.

См. там же, с. 144.

пня, взаимодействие которых определяет динамику мыслитель-

ного процесса как межъязыкового перевода информации.

В итоге мы получаем существенные основания для того,

чтобы сделать заключение, подкрепляемое обширным эмпири-

ческим материалом исследования уровней построения движе-

ния, с одной стороны, и психологических исследований разно-

уровневой структуры психических процессов - с другой, что

рассмотренные выше формы предметности психических про-

грамм очень близки к описанным в предшествующих томах мо-

нографии формам предметной инвариантности сенсорных, сен-

сорно-перцептивных и речемыслительных процессов, составля-

ющих когнитивные компоненты программ-регуляторов. К этому

эмпирическому обобщению необходимо добавить, что, как сви-

детельствует весь конкретный фактический материал предшест-

вующей главы, разноуровневая предметность характеризует

и психическую структуру эмоциональных гештальтов. В психи-

ческой регуляции деятельности эта предметная структура эмо-

ций проявляется, во-первых, через посредство тех предметно-

когнитивных компонентов эмоционального гештальта, которые

участвуют в психической регуляции деятельности совместно

с собственно когнитивными компонентами психических про-

грамм, II, во-вторых, через те субъектные компоненты эмоцио-

нального гештальта, которые воплощают в себе потребностно-

мотивационные элементы трехкомпонентной структуры психиче-

ских программ регулирования.

Целостная связность психических программ. Вполне анало-

гично тому, как собственно психологическое исследование пси-

хических структур обнаруживает органическую взаимосвязь их

предметности и целостности (что особенно демонстративно было

показано при изучении перцептивных процессов в рамках геш-

тальт-психологии), разноуровневая предметность психических

программ регулирования органически сочетается с разноуров-

невой целостностью их структур. Здесь, однако, эта целостность

обращена к регулируемым действиям и получает свое выраже-

ние в характере взаимосвязи целостной структуры психических

программ с целостной же структурой двигательного состава

этих действий. Программа регулирует действие именно как це-

лостная структура. Это означает, что структура двигательного

состава, регулируемого программой действия, также является

целостно-предметной. Как показал Н. А. Бернштейн, двига-

тельный состав действия нельзя представлять как набор его

последовательно и жестко связанных друг с другом элементов,

См.: Веккер Л. М. Психические процессы, т. 2. Л., Н976, гл. 3.

ибо не существует фиксированного соответствия какого-либо

элемента целостной структуры программы определенному эле-

менту целостной структуры двигательного состава действия.

Данному элементу двигательного состава действия могут отве-

чать различные элементы структуры регулирующей программы,

а данному элементу программы могут отвечать различные эле-

менты двигательного состава действия. Регулирующая програм-

ма и двигательный состав связаны между собой именно как

целостные предметно структурированные образования. По отно-

шению к конкретному ходу реализации соответствующих дви-

гательных решений это означает, что за двигательным вопло-

щением данного элемента психической программы может сле-

довать воплощение в пределе любого другого, фактически же

многих других ее элементов. С другой стороны, в реальной

временной последовательности элементов двигательного соста-

ва за данным элементом может следовать в пределе любой дру-

гой, а фактически же многие другие элементы целостной струк-

туры регулирующей программы. Именно такому характеру этих

взаимосвязей отвечает экспериментально обнаруженная в раз-

личных исследованиях высокая степень вариативности двига-

тельного состава психически регулируемых действий.

Так, на уровне движений или перемещений в пространстве,

которые регулируются редуцированным образом предмета как

материальной точки, вариативность выражается в многообра-

зии и взаимозаменяемости различных траекторий и маршрутов

этого перемещения, в рамках, конечно, той совокупности траек-

торий, которая определяется общей структурой пространствен-

ного поля, воплощенного в данной программе. На уровне дви-

жений, регулируемых геометрической структурой предмета,

отображением его формы и контура, вариативность выражается

в разной временной последовательности и различном порядке

перемещения вдоль контура, как и в различии начальных

пунктов этого перемещения, при сохранении, однако, общей

адекватности двигательного состава обводящих или обходных

движений по отношению к целостной предметной структуре

формы или контура. На уровне активного маннпулшрования

с предметом вариативность выражается во взаимозаменяемости

поз, общих способов и конкретных приемов действия .

На уровне смысловых предметных и символических дей-

ствий вариативность двигательного состава психически регули-

руемых практических действий существенно дополняется вариа-

тивностью состава и последовательного хода тех умственных

операций, которые включены в самый процесс формирования

психической программы, регулирующей затем практическое дей-

"" Подробнее об этом см.: Бернштейн Н. А. О построении движе-

ний, гл. 6; Ананьев В. Г., Веккер Л. М., Ломов Б. ф., Ярмолен-

ко А. В. Осязание в процессах познания и труда, гл. 4, 6: Веккер Л.М.

Восприятие и основы его моделирования, гл. 4, 5, 6.

ствие. Эта форма вариативности, вытекающая из целостно-связ-

ной структуры регулирующих психических программ, была

вскрыта на одном полюсе в исследованиях Н. А. Бернштейна,

а на противоположном полюсе-в исследованиях Л. С. Выгот-

ского, раскрывших специфику вариативности действий и опе-

раций символического уровня по сравнению с вариативностью

действий, регуляция которых осуществляется на образном уров-

не психических программ. Описывая факты нарастания вариа-

тивности интеллектуальных операций, Л. С. Выготский писал,

что <освобождение от связанности числовым полем происходит

иначе, чем освобождение от связанности зрительным полем>.

Подробное эмпирическое рассмотрение разных форм вариа-

тивности психически регулируемых действий, детали которого

мы здесь опускаем, отсылая читателя к соответствующим пер-

воисточникам, позволяет раскрыть стоящие за этими формами

разные виды целостной связности психических программ регу-

лирования и сделать заключение о том, что с возрастанием

общего объема, уровня сложности и степени иерархизоранности

этих программ вместе с ростом их целостной связности возра-

стает степень вариативности регулируемых ими движений

и действий, в том числе и действий умственных.

Обобщенность психических программ регулирования. В пе-

речне эмпирических характеристик психических программ регу-

лирования действий обобщенность органически сочетается и со-

седствует с характеристиками предметности и целостности, ана-

логично тому, как это имеет место и в перечнях эмпирических

характеристик когнитивных и эмоциональных процессов. Своей

обращенностью к действию обобщенность ближе сочетается

с целостной связностью и вытекающей из нее вариативностью,

а своей внутренней структурой обобщенность ближе связана

с предметностью психических программ регулирования. За

формами предметности психических программ ясно проступают

формы и уровни их обобщенности. При этом здесь четко раз-

личаются два взаимно противоположных направления измене-

ний характера обобщенности. Между исходным уровнем струк-

туры психических программ и верхним подуровнем уровня

пространственного поля оперативный образ предмета как объ-

екта действия последовательно изменяется от его свернутости

в пределе до материальной точки на фоне метрики окружаю-

Ї В ы готски и Л. С. Мышление

гические исследования. М., 1956, с.

" О вариативности и обратимости

операций концептуального мышления,

процессы, т. 2, гл. 5, 6.

и речь.- В кв.: Избранные психоло-

304.

умственных операций, в особенности

см.: Веккер Л. М. Психические

щего пространства до максимально адекватной развернутости.

Это изменение пространственно-предметной структуры образа

субъекта действия от первичной топологии фигуры объекта до

метрически адекватного воспроизведения ее формы и контура

явным образом заключает в себе движение по пути первичной

сенсорно-перцептивной конкретизации образа фигуры объекта

действия. Тем самым первичная обобщенность скрывает в себе

дефицит конкретности и, следовательно, дефицит информации,

заключенной в структуре оперативного образа объекта дей-

ствия.

Таким образом, на этом отрезке вертикали, проходящей че-

рез иерархию уровней предметности и вместе с тем уровней

обобщенности психических программ, мы имеем дело с измене-

ниями сенсорно-перцептивной обобщенности их структуры. При

продвижении же от геометрической предметности уровня прост-

ранственного поля через образно-смысловую предметность

уровня действий к символической предметности верхних уров-

ней иерархии психических программ движение идет в обратном

направлении-от конкретно-геометрической к абстрактно-топо-

логической предметности, где мы имеем дело с абстракцией

уже не как выражением дефицита конкретности и информации,

а как с результатом абстрагирующего обобщения, за которым

уже скрывается конкретность н информированность о структу-

ре объекта действия. Таким образом, здесь возрастает уровень

обобщенности не сенсорно-перцептивной, а речемыслительной,

воплощающей в себе уже не первичную, диффузную топологию

нижележащих уровней, а вторичную, абстрагированную топо-

логию, которая на символически-пространственном языке вос-

производит главные межпредметные отношения в структуре

оперативного образа объекта действия.

Вся эта иерархия уровней обобщенности, близко соответ-

ствующая той, которая была получена нами собственно психо-

логическими методами, выявлена здесь на основе анализа

структуры регулируемых действий и их программ. И если раз-

ные формы и уровни предметности психических программ полу-

чают свое выражение в различных классах регулируемых дей-

ствий, а разные формы целостной связности этих программ реа-

лизуются в модификациях вариативности регулируемых дей-

ствий, то разные уровни обобщенности психических программ

воплощаются в разных формах переноса способов действия

и соответствующих им умений, навыков и двигательных авто-

матизмов. Положение о том, что за переносом умений, навы-

ков и автоматизмов и вообще способов действия необходимо

стоит обобщение, с его физиологической стороны раскрыто в ис-

следованиях Бериштейна, имеющих своим предметом законо-

См.: Бернштейн Н. А. О построении движений, с. 144, 148.

" См.: Веккер Л. М. Психические процессы, т. 1, ч. II, гл. 5.

мерности построения движений, а с. собственно психологической

стороны отчетливо подчеркнуто еще в работах С. Л. Рубин-

штейна .

Исследования Н. А. Бернштейна содержат в себе эмпири-

ческие доказательства этого положения. Состоят они в следую-

щем. С одной стороны, движения и действия, очень сходные по

двигательному составу, могут не давать никакого заметного

переноса умений и навыков. С другой стороны, <движения,

чрезвычайно не сходные друг с другом (например, движения

велосипедной езды и бега на коньках или даже движения фи-

гурного катания на коньках и стрельбы в цель), обнаружива-

ют перенос в очень большой мере>. Таким образом, перено-

сится не последовательность движений и действий, которая

в рамках переноса может очень существенно варьировать. Пе-

ренос осуществляется по общности ситуаций действия, отра-

женной в структуре регулирующих его психических программ.

Именно это и составляет эмпирическую основу описанных выше

уровней обобщенности психических программ.

Аналогично тому, как это было сделано при описании свой-

ства предметности психических программ, с которой обобщен-

ность теснейшим образом связана, здесь, ссылаясь на эмпири-

ческий материал главы об эмоциях, целесообразно напомнить,

что эмоциональная иерархия, взятая как со стороны ее когни-

тивных компонентов, так и со стороны заключенных в ней мо-

тивов и тем самым повернутая к регулируемому ею действию,

также отчетливым образом содержит в себе совокупность уров-

ней обобщенности. Это напоминание необходимо для того, что-

бы подчеркнуть еще раз существенную близость характеристик

психических программ-регуляторов к тем, которые были полу-

чены при исследовании различных психических процессов, вхо-

дящих в структуру этих программ. Таткая близость является

свидетельством надежности приведенного описания эмпириче-

ских характеристик психической регуляции деятельности. Пе-

рейдем теперь к краткому рассмотрению ее основных законо-

мерностей.

3. ОБ ОСНОВНЫХ ЗАКОНОМЕРНОСТЯХ

ПСИХИЧЕСКОЙ РЕГУЛЯЦИИ

И ОБЩЕЙ СТРУКТУРЕ ИЕРАРХИИ ЕЕ УРОВНЕЙ.

Представленное описание эмпирических характеристик,

относящееся, правда, главным образом к когнитивным компо-

нентам психических программ, достаточно явно обнаруживает

черты их иерархической организации. Однако закономерности

""См., напр.: Рубинштейн С. Л. Принципы и пути развития пси-

хологии. М" 1959.

Берн ill т ей н Н, А. О построении движений, с. 187.

этой иерархии могут быть раскрыты и теоретически осмыслены

только на основе соотнесения структуры составляющих ее пси-

хических программ с фактической реализацией их регулирую-

щей функции по отношению к движениям, действиям и деятель-

ности в целом. Но тут сразу же возникает вопрос о специфике

психической регуляции как частного случая общих закономер-

ностей управления. Здесь мы снова, но уже в совершенно дру-

гом контексте, подходим к рассмотренному в первом томе во-

просу о сущности того психофизиологического рубежа, который

разделяет структуру и соответственно регулирующую функцию

информационных процессов допсихического уровня и регулиру-

ющую функцию процессов психических. Так, продвигаясь через

иерархию уровней исследованных Н. А. Бернштейном и кратко

описанных выше психических программ и пересекая нижний

уровень палеокинетических регуляций, который включает в се-

бя в элементарном виде еще психические компоненты регули-

рования, ниже этого рубежа мы оказываемся в сфере теперь

уже гомеостатических регуляций, которые в своей общей форме

не предполагают включенности компонентов психического ре-

гулирования, т. е. осуществляются еще на допсихическом уров-

не. Тем самым мы пересекаем здесь психофизиологическое сече-

ние. Как хорошо известно, в этом общем случае гомеостаз

регулируется на общекодовом уровне дискретными и непрерыв-

но-градуальными сигналами нервного возбуждения. Общей

особенностью структуры и регулирующей функции нервных ко-

дов, объединяющей их с кодами техническими, является то, что

возможности регулирования необходимым образом сопряжены

здесь с фиксацией основной части структуры регулирующих

программ в конструкции рабочих органов системы. Регулиру-

ющая функция допсихических сигналов информации необходи-

мым образом сопряжена с фиксацией программы в конструк-

ции потому, что сигналы, отвечая общекодовому уровню орга-

низации, не содержат в себе инвариантного воспроизведения

предметной структуры тех объектов, на которые направлено

действие рабочих органов системы управления. Конструкция

же рабочих органов поведения по самому биологическому суще-

ству и смыслу дела не может нести в себе конкретных программ

их функционирования, которое имеет здесь предметную орга-

низацию, адекватную внешней среде. Поэтому регуляция

поведения с необходимостью требует фиксации соответствую-

щих программ в предметных структурах сигналов информации.

Но возникает вопрос: где же проходит тот рубеж, выше ко-

торого начинается инвариантное воспроизведение предметной

структуры объектов действия в регулирующих эти действия

сигналах? Раскрытый Н. А. Бернштейном фундаментальный

См.: Веккер Л. М. 1) Восприятие и основы его моделирования,

гл. 2; 2) Психические процессы, т. 1. ч. II, гл. 1.

принцип координации движений и действий как снятия избы-

точных степеней свободы рабочих органов поведения, тщатель-

но сопоставленный с характеристиками уровней и форм психи-

ческих программ, приводит к следунжему выводу. Регуляция

деятельности приобретает специфически психический характер

там, где общекодовая структура регулирующей информации,

инвариантно воспроизводящая только общие для пространства

и времени свойства одномерной последовательности, сменяется

инвариантным воспроизведением специфики собственно прост-

ранственных и собственно временных свойств окружающей ре-

альности. Но именно с этого же начинается и специфика пси-

хической информации по сравнению с информацией допсихи-

ческой. Таким образом, граница, отделяющая психическую

регуляцию от допсихической, совпадает с границей, отделяю-

щей психическую информацию от допсихической. Этот вывод

основан на сопоставлении данных, полученных, с одной сторо-

ны, методами физиологии, а с другой - собственно психологи-

ческими методами, что является существенным свидетельством

надежности эмпирических и теоретических обобщений обоих

направлений исследования.

Поскольку, как было показано во всех предшествующих

разделах монографии, эмпирические характеристики простран-

ственно-временной структуры охватывают все классы психоло-

гической триады, у нас есть основания сделать эмпирическое

заключение о том, что рубеж, над которым располагается спе-

цифичность именно психической регуляции, охватывает все три

компонента ее трехчленной структуры. Над этим рубежом

находится вся иерархия регуляционно-волевых процессов, раз-

нообразные классификации которых фактически осуществляют-

ся по критериям, относящимся к разным компонентам трех-

членной структуры этих процессов.

С иерархией уровней, отличающихся друг от друга особен-

ностями организации когнитивного компонента психических

программ, мы уже имели дело. В самом общем и сжатом виде

классификация, соотносящая особенности когнитивных компо-

нентов программ с соответствующими им формами когнитив-

ных инвариантов, содержит следующие основные уровни.

Наиболее общий, исходный уровень-это уровень психиче-

ской регуляции пространственного перемещения отдельных

органов или компонентов скелетно-мышечной системы, а также

организма в целом, т. е. уровень регуляции локомоторных актов.

Это тот уровень, на котором, по терминологии Бернштейна,

предмет ведет движение фактически как материальная точка.

И это естественно, потому что перемещение в пространстве

есть изменение координат предмета относительно организма

" См.: Веккер Л. М. 1) Восприятие и основы его моделирования,

гл. 2, 3; 2) Психические процессы, т. 1, ч. 1, гл. 4; т. 2, гл. 3.

188

или координат перемещающегося организма относительно пред-

мета. Психическая регуляция актов перемещения именно как

изменения координат соответствующих объектов с необходи-

мостью предполагает инвариантное воспроизведение этих

изменяющихся координат, т. е. воспроизведение локализации

объекта в пространстве, что и составляет основную специфику

сенсорного уровня регулирования (поскольку все виды ощуще-

ний имеют своим основным пространственным компонентом

именно воспроизведение локализации, т. е. координаты). В этом

и заключается рассмотренная в первом томе монографии пар-

циальная метрическая инвариантность сенсорного пространства,

воспроизводящего только расположение объекта на окружаю-

щем его фоне, но не собственную метрику или фигуру этого

объекта. Объект тем самым представлен здесь в пределе имен-

но не как фигура, а как материальная точка. Такой инвари-

антный в определенном диапазоне образ окружающего прост-

ранства и ведет движение по определенным траекториям.

В этой простейшей форме инвариантности когнитивного

компонента психических программ содержится в самом общем

виде основа специфичности именно психической регуляции дей-

ствий по сравнению с допсихической. Укажем здесь лишь на

два основных момента этой специфичности. Во-первых, инвари-

антная в определенном диапазоне структура сенсорного прост-

ранства как носителя программы, регулирующей перемещение,

благодаря именно своей адекватности преодолевает избыточные

степени свободы случайных, слепых движений. Тем самым реа-

лизуется раскрытый Н. А. Бернштейном принцип координации

.движений именно как преодоления избыточных степеней сво-

боды за счет предметной структуры соответствующих про-

грамм. Второй момент специфичности психической регуляции,

органически взаимосвязанный с первым, состоит в следующем:

инвариантная структура сенсорного пространства, воспроизво-

дя всю метрику того пространственного поля, в котором про-

исходит движение, тем самым включает в себя и все метриче-

ские характеристики различных равнодоступных траекторий

движения, располагающихся в рамках этого поля. Таким обра-

зом, инвариантная структура уже самой элементарной психи-

чески организованной программы содержит в себе не един-

ственный вариант траектории или маршрута возможного пере-

мещения, а целое семейство двигательных решений. В отличие

от уровня допсихической регуляции реакций, где основная

программа фиксирована в конструкции соответствующего орга-

на, здесь принципиально неоднозначен самый способ задания

.программы, инвариантность структуры которой создает воз-

можности вариативности конкретных двигательных реше-

ний.

Таким образом, специфическая инвариантная структура пси-

хического пространства создает возможности выбора, который

189

на элементарном уровне сенсорного регулирования совершает-

ся по законам случая, а на высших уровнях регуляции перехо-

дит в сознательное произвольное, в пределе волевое поведение

человека. Тем самым свободный выбор и высшие формы воле-

вого поведения человека оказываются специфическим, социаль-

но детерминированным частным случаем общего принципа пси-

хической регуляции, при котором инвариантная структура про-

грамм задает не единственный вариант двигательного решения

или действия, а целое их семейство.

Следующий в рамках рассматриваемой классификации уро-

вень психической регуляции, общий для человека и живот-

ных,- это уровень простейших приспособительных предметных

манипуляций. Этот уровень дополнительно к сенсорному уров-

ню требует и инвариантного воспроизведения формы и разме-

ров объектов, с которыми совершаются простейшие манипуля-

ции. Такое воспроизведение отвечает также еще первосигналь-

ному, но уже перцептивному уровню интегральной метрической

инвариантности по сравнению с парциальной метрической ин-

вариантностью уровня сенсорного.

Внутри этой же классификации проходит граница между

первосигнальными и второсигнальными уровнями психической

регуляции. Над этой границей располагается уровень собствен-

но человеческих предметных действий уже не просто приспо-

собительных, а преобразующих, т. е. действий, активно изменя-

ющих окружающую реальность. Регуляция таких действий тре-

бует уже не только отображения, но и создания заново образа

результата или цели действия, а это, в свою очередь, невоз-

можно без инвариантного воспроизведения в структуре психи-

ческих программ не только поверхностных, открытых чувствен-

ному отражению, но и внутренних закономерных связей

и отношений между объектами действия. Последнее же дости-

гается, как было показано во втором томе монографии, на

уровне речемыслительных процессов в формах общемыслитель-

ной и концептуально-мыслительной инвариантности. Такое

восхождение снизу вверх по уровням инвариантности когни-

тивных компонентов психической регуляции сопровождается

увеличением числа степеней свободы выбора вариантов прак-

тического или умственного действия. Так, Л. С. Выготский,

сопоставляя различный характер динамики и регуляции ариф-

метических II алгебраических действий, пришел к выводу, что

сущность этого различия состоит в следующем: <Арифметиче-

ское понятие рассматривается как частный случай более обще-

го понятия; ...операция с ним более свободна, так как она идет

от общей формулы, в силу чего она независима от определен-

ного арифметического выражения>.

См.: Выготский Л. С.

хологическис исследования, с.

Мышление и речь.-В кн.: Избранные пси-

304.

Таковы самые общие основы классификации, построенной по

критериям, относящимся к иерархической организации главным

образом когнитивного компонента трехчленной структуры пси-

хических программ. К этому, опять-таки в самом общем виде,

необходимо добавить, что к рассмотренным формам и уровням

регуляции близко примыкают те информационно-эвристические

компоненты эмоциональной регуляции, которые через когнитив-

ные компоненты эмоционального гештальта отображают, эмо-

ционально прогнозируют и тем самым регулируют совершаемое

практическое или умственное действие.

Другая классификация форм психической регуляции дея-

тельности осуществляется по критериям иерархической орга-

низации и соответствующей ей многоуровневой интеграции

самой деятельности, и, следовательно, она относится к тому

компоненту трехчленной структурной формулы процессов пси-

хической регуляции, который содержит в себе психическое

отражение динамики и структуры самой деятельности и тем

самым входит в состав регулирующих ее психических программ.

Согласно этой классификации уровни иерархии и соответству-

ющие им степени интегрйрованности классифицируемых объек-

тов представлены хорошо известным рядом понятий: движение,

действие, деятельность. Движение составляет структурную еди-

ницу предметного действия, а предметное действие, в свою

очередь,-структурную единицу интегральной организации дея-

тельности.

Таким образом, входящие в этот ряд концепты соотносятся

между собой двояко: по горизонталям концептуальной сетки-

как часть и целое, а по ее вертикалям - как общее и частное,

поскольку высшие интегральные формы деятельности суть спе-

цифические частные случаи общих закономерностей организа-

ции и построения движений и действий. В рамках каждой из

единиц этого ряда реализуются дальнейшие более дробные

и более частные классификации. Так, классификации видов дви-

жений и действий в своих самых общих чертах были упомяну-

ты и кратко описаны выше. Соответственно этой же классифи-

кации общая психология имеет дело с различными видами дея-

тельности, выделенными преимущественно по генетическому

критерию. Таковы игровая, учебная и трудовая деятельность.

Здесь же, по-видимому, должна занять свое место и деятель-

ность коммуникативная, хотя вопрос о соотношении понятий

<общение> и <деятельность> остается чрезвычайно дискуссион-

ным. Элементарные уровни рассматриваемой иерархии, т.е. дви-

жения и действия, экспериментально и теоретически наиболее

полно исследованы в рамках концепции Н. А. Бернштейна. Выс-

ший же уровень этой иерархии-уровень целостной деятельно-

сти - исследован в контексте общепсихологической концепции

единства сознания и деятельности, разработанной С. Л. Рубин-

штейном, а наиболее полно и многосторонне-в психологиче-

ской теории деятельности А. Н. Леонтьева. К этим первоисточ-

никам мы и отсылаем читателя.

Что касается классификации, построенной по критериям

особенностей субъектного компонента трехчленной структурной

формулы регуляционных процессов, то эта классификация так-

же представляет собой иерархию, а именно, хорошо изученную

в общей психологии и в особенности в психологии личности

иерархию мотивов. В ее базисе лежит соответствующая иерар-

хия потребностей исходного, материального носителя и произ-

водного, психического субъекта психических же явлений. Непос-

редственное психическое отражение потребностей, обращенное

к их объекту, как уже упоминалось, представляет субъектный

компонент структуры эмоциональных процессов. Это же психи-

ческое отражение потребностей, связанное с психическим отра-

жением их объекта, но обращенное к действиям, направленным

на этот объект, представляет уже мотив (мотив именно как пси-

хическое явление, как непосредственное переживание побужде-

ния к действию). Поэтому субъектные компоненты двучленной

структурной формулы эмоциональных процессов и трехчленной

структурной формулы процессов психической регуляции в своих

общих чертах совпадают или во всяком случае чрезвычайно

близки друг к другу. Поскольку же о субъектных компонентах

эмоционального гештальта речь шла уже выше, мы отсылаем

читателя к предшествующим разделам этого тома и к стоящим

за ними первоисточникам по проблемам мотивации и эмоций,

не останавливаясь здесь далее на рассмотрении классификаций

этого типа. Такая стратегия определяется, во-первых, общепси-

хологическим, а не личностно-психологическим характером за-

дач настоящего исследования и, во-вторых, тем, что классифи-

кации всех трех рассмотренных типов, соотнесенных с тремя

членами структурной формулы регуляционных процессов, нуж-

даются в тщательном взаимном соотнесении и в более полном

и глубоком взаимном дополнении. При существующем положе-

нии дел та-кое соотнесение пока невозможно, оно является важ-

нейшей задачей дальнейшего развития экспериментально-теоре-

тических исследований данной проблемы.

Однако кроме этих трех относительно частных и дробных

классификаций, каждая из которых отвечает по существу лишь

одному из членов общей структурной формулы регуляционных

См.: Рубинштейн С. Л. 1) Основы общей психологии. М., 1946;

2) Бытие и сознание. М., 1957; Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознавие.

Личность. М., 1975.- Необходимо заметить, что для дальнейшего развития

общей теории эмпирико-теоретические концепции Бернштейна и Рубинштей-

на - Леонтьева, как и построенные на них основные классификации видов

движения, действий и деятельности, нуждаются в более полном и глубоком

соотнесении и во взаимном дополнении их эмпирических результатов и тео-

ретических обобщений. Такое дополнение, однако, должно быть осуществ-

лено в рамках единого концептуального аппарата.

процессов, в психологии давно уже существует и более инте-

гральная классификация. Она, хотя и представлена в чрезвы-

чайно обобщенном II схематическом вид, все же главным сво-

им принципом по существу охватывает все три аспекта регу-

ляционных процессов. Речь идет о хорошо известной иерархии

непроизвольной, произвольной и волевой регуляции деятельно-

сти. Более интегральный характер этой классификации опреде-

ляется, по-видимому, тем, что она построена не по критериям

структуры психических программ, имеющей различные компо-

ненты и поэтому допускающей классификации по каждому us

них в отдельности, а по критериям уровней регулятивной функ-

ции этих структур. Реализуясь, эта функция по необходимости

так или иначе вовлекает в динамику все основные компоненты

психической структуры регулирующих программ. Применяемые

в этой классификации критерии произвольности - непроизволь-

ности ясно воплощают в себе соотношение программы регули-

руемого действия с ее субъектом-носителем. Это соотношение

программы с субъектом выражено степенями подкоптрольности

ему процесса реализации этой программы.

Уровень непроизвольной регуляции включает в себя два

подуровня. Первый из них располагается ниже психофизиоло-

гического сечения и относится к допсихически регулируемым

непроизвольным реакциям. Здесь программа фиксирована либо

в конструкции рабочих органов, либо в жестко алгоритмиче-

ском стереотипе первично автоматических или вторично авто-

матизированных движений и действий. Тем самым выбор

конкретного варианта действия в пределе здесь фактически

отсутствует, что сопряжено, как было показано, с общекодовым

д.опсихическим принципом организации регулирующих <чисто>

нервных сигналов.

На втором подуровне непроизвольной регуляции программы

воплощены в психических структурах первых сигналов. Это

означает, что носителями программ являются сенсорные или

перцептивные образы, регулирующие соответствующие движе-

ния и действия. На таком именно уровне регулируется акт ло-

комоции не только у животных или у маленького ребенка, но

и у взрослого человека, который, например, погружен в пере-

живание или размышление и обходит препятствие, не фиксируя

своего движения ни вниманием, ни памятью. Движение здесь

контролируется сенсорно-перцептивными образами, ведущими

это движение, но без всякого предварительного намерения, под-

отчетного и подконтрольного целостному субъекту. Мотиваци-

онные и когнитивные компоненты регулирующих программ реа-

лизуются здесь на низших парциальных уровнях, не вовлекая

в регулирование более высокие и интегральные формы психи-

ческих процессов и их психических носителей. На данном под-

уровне уже психической, но еще непроизвольной регуляции

ребенок способен оформить программу действия в речи только

после того, как действие уже. совершено.

Поскольку первосигнальные образы, являющиеся здесь носи-

телями программы действия, задают своей структурой множе-

ство вариантов двигательного решения, то тут происходит вы-

бор одного из них. Однако выбор на этом уровне не включает

в себя предварительного перебора вариантов программы, и тем

самым решение здесь в пределе фактически принимается лишь

на уровне исполнения. Поэтому действие остается психически

регулируемым, но непроизвольным.

Переход же на уровень произвольной регуляции отвечает

границе, разделяющей первосигнальный и второсигнальный, т. е.

сенсорно-перцептивный и речемыслительный, уровни регулиро-

вания. Тем самым мотивационные и объектно-целевые компо-

ненты психических программ становятся подотчетными и под-

контрольными субъекту деятельности, который предваряет здесь

практическое исполнение регулируемого действия речевым

оформлением его программ. Исследования А. Р. Лурия,

А. А. Люблинской и многих других ясно свидетельствуют о том,

что на этом уровне регулирования, взятом как генетическая

стадия развития, ребенок способен уже раньше сформулиро-

вать программу своего действия и только затем его практиче-

ски совершить. Именно так это происходит на данном уровне

регулирования и у взрослого человека, как правило, предва-

рительно оформляющего программы своих действий в виде сиг-

налов внешней или внутренней речи. Перебор возможных вари-

антов и самый процесс окончательного принятия решения про-

исходит здесь уже на уровне психической программы, предва-

ряющей действия, т.е. намеренно, в рамках степеней свободы,

открываемых структурой психической программы. Выбор кон-

кретного варианта здесь детерминируется уже не извне и не

чисто статистически, а производится предварительно самим

субъектом, что и определяет психологическую сущность именно

произвольного регулирования как психологически свободного

выбора в рамках заданного семейства возможных решений.

Таким образом, благодаря различиям как в структурах ре-

гулирующих программ, так и в самих формах регуляции, гра-

ница, отделяющая произвольное регулирование от непроизволь-

ного, прослеживается достаточно ясно.

Принципиально сложнее дело обстоит со следующей грани-

цей, отделяющей волевое регулирование как высший уровень

этой иерархии от более общей формы регулирования произ-

вольного. Обычная трактовка специфики волевого акта как

ЇЇ См.: Л ю бл и н с ка я А. А. Очерки психического развития ребенка.

К., 1965; Нюттен Ж. Мотивация.-В кн.: Экспериментальная психоло-

гия, вып. 5; см. также многочисленные экспериментальные исследования

А. Р. Лурия по проблемам регуляции деятельности.

связанного именно и только с нреодоленпем различных трудно-

стей и препятствий явно недостаточна. Возникает естественный

вопрос: в чем состоит специфика именно волевого усилия, на-

правленного на преодоление трудностей, по сравнению с усили-

ем чисто мышечным? Переводит ли преодоление препятствий,

связанное с необходимостью мышечного усилия, произвольное

действие на уровень действия собственно волевого? А если

нет, то в чем состоит различие между ними с точки зрения как

когнитивно-объектных, так и субъектных компонентов психиче-

ских программ?

Специфика когнитивных компонентов психических программ

волевого регулирования, в отличие от регулирования произволь-

ного, неясна, ибо речемыслительный характер, подотчетность

II подконтрольпость субъекту являются свойствами обоих уров-

ней регуляции. Что касается субъектного компонента трехчлен-

ной структуры регулирующих программ, то, по-ви;и[моУ1у, дале-

ко не всякое произпольное действие, даже связанное с приме-

нением больших усилий, имеет своим субъектом-носителем лич-

ность как целое. В ряде случаев такой регуляции интегрально-

личностный уровень организации психического субъекта может

и не вовлекаться в процесс регулирования. Такой процесс может

происходить, скажем, на уровне интеллекта, а другие компо-

ненты личности как целого остаются не включенными > кт

регуляции. Именно в этом, как уже упоминалось, состоит смысл

положения Б. Г. Ананьева о недопустимости отождествления

субъекта деятельности с целостной личностью. Конечно, на выс-

ших уровнях регуляции личность как интегральное психическое

образование становится субъектом деятельности, однако именно

и только на высших, а не на всех уровнях ее регуляции

Эмпирический материал и теоретические обобщения ;icvx

предшествующих частей монографии позволяют выдвинуть

следующее предположение о сущности различия между воле-

вым регулированием и регулированием общепроизвольным.

Общепроизвильный выбор альтернатив среди разных вариан-

тов программ, но относящихся к одному уровню психически

отраженной иерархии социальных ценностей, опирается на раз-

личия в энергетике, ибо реализация таких программ может

потребовать разных усилий, но не на различия в силе воли. Ее

специфика в этих условиях еще не обнаруживается. Специфика

силы воли как качества личности и, соответственно, специфика

волевого регулирования по сравнению с регулированием обще-

произвольным начинается там, где имеется минимум двухуров-

невая иерархическая структура программ и где, следовательно,

Об этом см.: Веккер Л. М. К постановке проблемы воли.-йопро-

сы психологии, 11957, № 2.

Об особенностях волевой регуляции деятельности см.: Пуни Л. Ц.

Психологические основы волевой подготовки в спооте. Л. 1977.

необходимо развести эти уровни, адекватно их соотнести и вы-

брать тот из них, который отвечает критериям интеллектуаль-

ной, эмоционально-нравственной и общесоциальной ценности.

В отличие от общепроизвольного уровня регуляции степени

свободы выбора здесь охватывают всю многоуровневую

иерархию регулирующих психических программ и предполага-

ют выбор в рамках адекватной и объективной субординации

уровней этой иерархии. Но разные уровни обобщенности когни-

тивных и эмоционально-нравственных психических структур

отвечают, как это неоднократно было показано, разным уров-

ням вероятности.

Принимая во внимание трехкомпонентность структуры пси-

хических программ, естественно заключить, что такое разведе-

ние их разнообобщенных, разноценных и разновероятных уров-

существенно превышающую негэнтропийность иерархии когни-

тивных и эмоциональных психических структур, не доводимых

до формы реальных программ действия и фактической их реа-

лизации. Эта максимальная негэнтропийность сопряжена с не-

обходимостью максимальных энергетических затрат и соответ-

ствующих им усилий, которые расходуются не только на реали-

зацию собственно исполнительной части регулируемых действий,

но именно на поддержание разноуровневости их разнообобщен-

иых, разноценных и разновероятностных психических программ.

Но это и означает, что здесь затрачиваются не просто и не

только физические, но именно психические усилия, т. е. усилия,

воплощенные в интеллектуально-волевом и эмоционально-воле-

вом психическом напряжении. Именно эта негэнтропийная на-

правленность, благодаря которой удерживается разноуровне-

вость психических программ, составляет, по-видимому, специ-

фичность волевого психического усилия по сравнению с усили-

ем мышечным, не приобретающим волевой специфичности даже

на уровне общепроизвольной регуляции действий.

Таким образом, волевое регулирование в его рассмотренной

максимальной негэнтропийной специфичности поглощает энер-

гию и соответственно требует силы, но уже не в метафориче-

ском, а в прямом энергетико-термодинамическом смысле этих

понятий. Однако в предшествующих разделах монографии было

показано, что разведение уровней разнообобщенных, разноцен-

ных и разновероятных психических структур, в данном случае

психических программ, отвечает наиболее экономным формам

энергетических трат, которые в меру возможной при этих про-

цессах энергетической обратимости не рассеивают энергию,

а расходуют ее на поддержание разности потенциалов, т.е. на

поддержание энергетического запаса. Таким образом, воля

требует энергии и силы, но она же и создает их, функционируя

См.: Веккер Л. М. Психические процессы, т. 2, гл. 6.

по принципу энергетического самообеспечения, более подробно

рассмотренного в связи с энергетикой концептуального интел-

лекта. И тогда у нас есть основания говорить не только об

энергетике и термодинамике мышления (которые уже сейчас

экспериментально и теоретически исследуются) и не только

о связанной с ней термодинамике нравственной силы, но

и о термодинамике и энергетике силы воли, которая тем самым

остается в рамках общих законов природы, сохраняя при этом

всю психологическую и социальную специфичность проявления

своих степеней свободы.

Однако такая структурно-энергетическая специфичность во-

левого регулирования может быть понята только в рамках

общих закономерностей организации психического регулирова-

ния вообще. Такое единство закономерностей иерархической

организации процессов психического регулирования определяет-

ся и создается общностью структуры психического простран-

ства-времени, охватывающего все уровни психических про-

грамм. Именно и только на основе этого единства принципов

организации всей иерархии высшие формы волевого регулиро-

вания оказываются в принципе способными подчинить себе все

нижележащие уровни психической регуляции человеческой дея-

тельности, включая и самые элементарные, исходные ее формы.

Это вполне аналогично тому, как высшие уровни организации

интеллекта, представленные закономерностями понятийного

мышления, воздействуют на все уровни когнитивных процессов,

вплоть до величин сенсорных порогов, и как высшие формы

нравственных переживаний человека оказывают свое реоргани-

зующее воздействие на все нижележащие пласты человеческих

эмоций вплоть до самых элементарных.

Проверка этих обобщений и вытекающих из них дальней-

ших конкретных вопросов и задач имеет своей важнейшей

предпосылкой развитие общей теории, которая позволяет пред-

ставить психическое регулирование во всей его специфичности

как особый частный случай общих закономерностей управления,

произвольное регулирование - как высший частный случай ре-

гулирования психического, а волевое регулирование-как выс-

ший частный случай регулирования произвольного. Для реше-

ния задач дальнейшего анализа уровня волевого регулирования

такая общая теория должна одновременно опираться на исход-

ные положения теории управления и, с другой стороны,- на

основные положения теории личности как интегрального психи-

ческого субъекта волевой деятельности человека.

В контексте общих задач настоящего исследования принци-

См. таи же.

" См.: Кобозев Н. И. Исследование в области

цессов информаилп и мышления. М., 1971.

термодинамики про-

197

пиально важно подчеркнуть, что рассмотренная в этей главе

организация высшего уровня психического регулирования, ана-

логичная принципам организации вершинных пластов иерархий

когнитивных и эмоциональных процессов, но полученная здесь

в контексте анализа регулирующей функции этих процессов,

т.е. объективными общенаучными методами, тем самым дает

дополнительную возможность проверить надежность результан-

тов не только данного раздела, но и предшествующих частей

исследования, посвященных первым двум классам психологиче-

ской триады.

Связь с личностью при изучении вос-

приятия, мышления и т. д. устанав-

ливается уже тогда, когда выявлены

общие закономерности протекания

этих процессов.

С. Л. Рубинштейн

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ПСИХИЧЕСКАЯ ИНТЕГРАЦИЯ

И ЕЕ МЕХАНИЗМЫ