1. Понятие об исторических формах философии. «Ум» как само-собой-разумеющееся (среда понимания). Образы ума. Energeia - actualitas - действительность. Различие – сотворенность, актуализация – и вечное существование, деятельность (энергия)

Понятие об исторических формах философии

История просходит дважды: как что-то случившееся и как осмысление этого случившегося. Человек всегда внутри её. Искусство обращения заключается в том, что надо как-то так исхитриться, чтобы суметь взглянуть на себя со стороны.

Исторические формы философии, – это разные, исторически обусловленные и вместе с тем обусловливающие ход истории, попытки добраться до смысла бытия. Они обусловлены разным характером “обращения” (языческие культы, греческая пайдейя, обращение в монотеистических креационистских религиях, новоевропейское просвещение и т. д.) в конечном счете, разным “пониманием бытия”, точнее, его предпониманием, и соответствуют разным “эпохам бытия”.

Образы ума. Назовём «умом» не чью-то способность мыслить, а ту самую среду понимания, эпохальную или региональную общность мыслительных привычек, которая обеспечивает само-собой-разумеемость всего само собой разумеющегося. Философия – это профессиональная работа по идентификации образа ума, который – пока он ум действующий – образа не имеет.

Ум как само собой разумеющееся (среда понимания – горизонт предпонимания)

Идеи, само собой разумеющиеся для людей в данную эпоху. Философия же пытается осмыслить это, но когда это осмысление появляется, эпоха уходит в прошлое. Образ ума – то, что осмысливает философия:

Исторические эпохи различаются по тому, какой характер принимает в них обращение, как оно осуществляется, и как истолковывается то начало, к которому оно “возвращает”. Речь идет о серии “образов ума”, образа, строго говоря, не имеющего. Как только ум “входит в образ” [получает определение], становится умом видимым, он перестает быть само собой разумеющимся собирающим основанием, на котором держится эпоха: её мировоззрение и культура, и эпоха уходит в прошлое. По образам ума, который составили себе прошлые эпохи, мы их и различаем. Но различаем мы их из нашей эпохи, собирающее основание которой нам неведомо.

Только поняв, что ум есть что-то само-собой-разумеющееся, т. е. без-образное по сути своей, как о том и говорит Аристотель, мы сможем различить исторические формы философии, разные образы ума, продиктованные тем или иным предпониманием бытия, характеризующим разные его эпохи [идеи Хайдеггера - разные понятия в разные эпохи имеют разный смысл, Гуссерля - горизонт предпонимания, разный даже для разных наук, Гадамера - осознавая эпоху прошлого, вживаясь в эпоху, не просто выявляем ее смысл, мы привносив в нее новый смысл, исходя из нашей эпохи – рождаем новый смысл].

Но если есть понимание, то всегда уже должен быть ум как естественная среда понимания, как само-собой-разумеющееся, которое делает возможным понимание. Это само-собой-разумеющееся именно потому, что оно разумеется само собой, обычно никак не фиксируется понимающими, не замечается ими.

Образы ума, предопределенные тем или иным предпониманием бытия и историческим формам философии, таковы: аристотелевский ум-перводвижитель, его христианские версии и новоевропейский “субъект”сознание=я. Они соотносятся с разными “обращениями” – античной “заботой о себе” в ее платоновско-сократовской, эллинистической и римской формах, христианским обращением, требующим отречения от себя и покаяния, новоевропейским обращением на себя, превращающим мыслящее себя “я” в точку отсчета для удостоверения всех прочих существований.

Античность. В античной, а равно и средневековой эстетике – в этом они едины – субъект, или подлежащее, - это сама вещь, обнаруживающая себя в своём «сущностном виде», «умственном облике», каковой и есть её идея (эйдос), или форма. Вещь обнаруживает себя в своей сущности, форме, каковая есть определение вещи в двояком смысле – в смысле определённости вещи, отделяющей её от всех других вещей [единичное Аристотеля], и в смысле возможной её дефиниции – формы «в уме» [эйдос Платона]. Форма открывается стороннему наблюдателю, а стать сторонним наблюдателем целого жизни, увидеть её как жизнь целого (космос), по понятной причине невозможно, но … нужно. Аристотелева дефиниция бытия – исток и основание всей традиционной метафизики – быть это быть чем-то.

1. Если античная философия носила созерцательный характер, то средневековая теология – практическое действие. 2. Если в античной ф. мы ищем первоначало (архе или в заботе о себе душу), в средн. оно дано и названо (сущ-е Бога и души не вызывают сомнения). 3. Если антич. фил. начинается с сомнения, удивления, средн. – с веры. 4. Антич. фил. (Аристотель) отталикивается от существования единичных вещей или (Платон) идей, и их существование деятельность (энергия=душа) может быть вечно – а в средн. теологии вещи сотворены, вызваны к сущ-ю Богом, их начало не в них самих, поэтому их сущность не = сущ-ю, они должны получить актуальность. 4. Роль слова 5. Идея нового человека (см. тетрадь)

Главный тезис средневековой онтологии -- различие сущности и существования. Различие это было известно со времен Аристотеля, но только в Средние века различение сущности и существования(кот. совпадают только у Бога), essentia и existentia стало активно обсуждаться.

Forma, как объясняет Фома, - один из синонимов «сущности». Форма отражает аспект определенности вещи, а нечто сущее только и существует как определенное в себе и взаимодействующее с другими сущими. Стало быть, «формальное» означает существующее, действительное.

Когда «сущее» понимается в смысле объективного бытия понятий (conceptus objectivus entis), то «схватывается» всеобщее в сущем, бытие в его совершенной абстракции, и тогда оно – «пустейшее и простейшее» понятие и не может быть заключено в какую-либо дефиницию.

Сущность, согласно Фоме, это также и форма, а значит, и quidditas, чтойность, от quid, «что» из вопроса «что это такое (есть)?», т. е. более точно, по Аристотелю, to ti en einai, quod quid erat esse, «то, чем каждая вещь согласно своему содержанию уже была, прежде чем она действительно осуществилась». Это означает, что «реальность» есть некая содержательная характеристика вещи: вещь по своим «вещным» свойствам должна уже в каком-то смысле сбыться, чтобы стать действительно существующей вещью. Значит, если мы сказали вещь res, то тем самым еще не обозначили нечто действительно существующее, говоря языком схоластики, то, что существует in actu, актуально или, что то же самое, формально, т. е. на самом деле.

Теперь о существовании. К действительному существованию вещь приходит, или «устанавливается вне своих причин» (res extra causas constituitur) посредством actualitas (греч. energeia). Теперь это - “отделенный от причин результат, ergon, содеянное, сделанное», то что обладает неким само-стоянием, действительная вещь, которая существует вне своих причин и вне ничто. [акцент на процессе творения – приход к сотворенному, конечному]

Как бы ни различались позиции разных схоластических школ в вопросе о том, как следует понимать различие сущности и существования, для всех них несомненно, что различие это – свойство конечного сущего, в чем и заключается его «тварность» и, значит, контингентность, оно есть ens ab alio, т. е. получает бытие от другого, тогда как бесконечное сущее, Бог, есть a se, из себя самого. Только в Боге сущность и существование - одно и то же. История средневековой философии – это история о том, как постепенно меняла свой смысл аристотелевская energeia, превращаясь в схоластическую actualitas.

2. Идея «среднего возраста» и отношение к средневековью в европейской традиции. Исторические обстоятельства и формы существования средневековой философии. Проблемы периодизации –Источники по средневековой философии. Обзор литературы.

В европейской традиции понятие «Средневековье» стало обозначать некую совокупность феноменов, черт, особенностей – «темные века» (упадок культуры, образованности, сельского хозяйства, ремесел), феодализм, господство теологического мировоззрения и т. д., в преодолении которых видели свою задачу и ренессансные гуманисты XV-XVI вв., и мыслители эпохи научной революции XVII в., и деятели Просвещения XVIII в. Однако в XIX в. возрос интерес к Средним векам как к эпохе, породившей фундаментальные для европейской цивилиза-ции явления, такие как третье сословие в качестве самостоятельной общественной силы, университетская система образования и науки, институт парламентаризма.

Проблемы периодизации

Вхождение западного человечества в «средний возраст» связывают с победой в Риме новой религии – христианства, но и после Миланского эдикта 313 (легализация Хр. Константином) года продолжается «античность».

ЮЛИАН ОТСТУПНИК (359-361) ПОЛУЧИЛ ФИЛ. ОБРАЗОВАНИЕ (неоплатонизм – ученик Ямвлиха?), ЛИШИЛ ХР. ПОЛОЖЕНИЯ ГОС. РЕЛИГИИ. ПОПЫТКА УКРЕПИТЬ ЯЗЫЧЕСТВО.

391-392 император Федосий 1 издает эдикты, запрещающие использовать языческие культы.

ХАЛКИДОНСКИЙ СОБОР 451 г. окончательно закрепил Хр. как гос религию (Рим и Византия).

Нехрист. ФИЛ. ШК. (Плат. академия) ЗАКРЫТЫ ПО ДЕКРЕТУ Юстиниана в 529 г.

Говоря о взаимопроникновении философии и религии, о христианской экзегезе и т.д. мы видим, что хронологический порядок античность-средневековье применительно к формированию средневекового мирочувствия нарушается: это не следование, а длительное, занявшее несколько (порядка восьми) сотен лет сосуществование.

Проблема периодизации - с Филона, патристики (Тертуллиан – первые догматы о троице и символ веры), Никейского собора 325, либо тогда, когда учение более менее оформилось?

Зарождение средневековой философии происходит в первые века христианства; учения апологетов (II-IV вв.). Происходит создание целостной философской системы из стремления защитить основоположения христианства в условиях господства древних культов и античных школ. Фраза «Философия – служанка теологии», автором которой является Климент Ал., (ок.150 – ок. 215) определила дух апологетики. Его ученик Ориген основатель экзегезы, аллегорич. толкования библии. Одновременно утверждение христ. традиции мысли идёт через противопоставление разума и веры, философии и религии, «Афины» и «Иерусалима». (Юстин: мудрость язычников противопоставляется мудрости хр.-н; Тертуллиан (ок. 160 – ок. 220) непримиримое разногласие м/д религией, бож. откровением и чел. мудрости. «Филосософия – слишком поспешный толкователь природы, помысла божия и мудрости мира.»

Апологетика -- первый этап патристики, содержание которой составили богословские и философские учения отцов церкви. К патристике примыкают философы и богословы, явившиеся посредниками между позднеантичной\ раннесредневековой мыслью и схоластикой. (Марциан Капелла (410- 440), Торкват Северин Боэций (480-524), Беда Достопочтенный (672-735).

Обзор литературы позволяет выделить след. основные мировоззренческие черты средневековой философии:

1. креационизм (сотворение Богом всего из ничего).

2. теоцентризм (полагание Бога единственным источником и причиной всего сущего), антропоцентризм (полагание человека главной фигурой среди сотворенного).

3. провиденциализм (управление божественного провидения всеми мировыми событиями – от истории в целом до волевых актов отдельных людей).

Главная форма ср. ф. – схоластика:

1. неразрывная связь философии и теологии, проявляющаяся и во включенности философии в богословские споры и иерархизацию способов познания (например, философия – «служанка» теологии), от иерархии мира.

2. ретроспективность (обращенность к прошлому «–» при поиске источников мудрости) и экзегетика как её следствие (наука (с теор. принципами, логикой «+») об истолковании древних текстов, преимущественно библейских). Придание особой значимости слову.

3. догматизм (положения библ. не допускают критики «-», опора на постоянные принципы +)

4. дидактический характер (форма наставления, поучения) – выработка традиций образования+.

5. отсутствие установок на самостоятельность (т. к. истина уже высказана…), а также отказ от авторства (и даже «плагиат наоборот», т. е. приписывание своих текстов более древним и признанным авторам).

6. Экстатизм. (Культивирование высот созерцания)

Раскрытие всех этих черт средневекового типа мышления происходит преимущественно в рамках схоластического дискурса. Схоластика унаследовала рационализм античности и проблематику раннехристианской мысли. У её истоков стояли такие мыслители как Боэций и Иоанн Скотт Эриугена (810 – 877). Хронологически принято выделять раннюю схоластику (11-12 вв.), высокую (12-13 вв.) и позднюю (13-15 вв.). Отдельно рассматривается вторая схоластика – последняя форма средневекового мышления, сложившаяся в 16 в. В эпоху ранней схоластики складывается традиция школы – как схоластики и как системы трансляции систематических философско-богословских и научных знаний, что в первую очередь связано с появляющимися в Европе университетами. Высокая сх. уже в полной мере является университетской философией, ведущий центр – теологический факультет Парижского университета - Абеляр.

Основные дискуссии схоластики – о путях познания истины (вера и знания: теория двойственной истины Ф. Акв.), об универсалиях (общих идеях) и вещах (реализм и номинализм), о сущности и сущ-нии, о свободе воли и теологических основаниях морали.

Источники (обязательный минимум):

1. Библия. Книга Бытия

2. Евангелие от Матфея. Главы 5, 6, 7

3. Тертуллиан. О прескрипции [против] еретиков; О плоти Христа (Квинт Септимий Флорент Тертуллиан. Избранные сочинения. М. 1994. С. 108-109, 115, 165-166.

4. Василий Великий. Беседы на Шестоднев. Беседы 1. 2 // Творения св. Василия Великого. Любое издание.

5. Григорий Нисский. Об устроении человека. СПб., 1995. С. 19-31

6. Аврелий Августин. Исповедь. Книга 11. Главы III-XXIX

7. Боэций. Комментарий к Порфирию. Аниций Манлий Торкват Северин Боэций “Утешение философией” и другие трактаты. М., 1990. С. 12-30

8. Исидор Севильский. Этимологии, или Начала в XX книгах. СПб., 2006. Книга 3. О четырёх математических дисциплинах. С. 113-158

9. Ансельм Кентерберийский. Прослогион. Главы 1-7. Сочинения. М., 1995. С. 123-131

10. Абеляр. Логика «для начинающих». 22-72. Петр Абеляр Тео-логические трактаты. М., 1995. С.61-97

11. Бонавентура Дж.Ф. Путеводитель души к Богу. М., 1993

12. Фома Аквинский. Сумма теологии. Ч.1, вопрос 1, разделы 1-8. Киев-М., 2002 С. 3-15

13. Дунс Скот. «Оксфордское сочинение». «О первом начале всех вещей» Антология средневековой мысли. Т2. 2002. С. 296-318

14. Уильям Оккам. «Избранные диспуты» («Распорядок», «Свод всей логики»). Антология… С. 319-387

3. Греческая «литература» и ближневосточная «словесность». Смысл ритуала. Ритуальное священнодействие и древнегреческая трагедия. Религия, богословие, философия.

Греческая «литература» и ближневосточная «словесность» (Аверинцев).

В Греции литература осознала себя литературой как особым видом деятельности, отгородив себя от вещания, обряда, жизни… однако, она осталась укоренённой в полисном бытии. Только так могла возникнуть теория литературы. Литература создала некий греческий универсум с особым методом мышления (например, «Эллада» и «Царь Эдип» вполне вписываются в методы Аристотеля).

1. В греч. фил. предметом является бытие, а не жизнь, сущность, а не существование, категории. Греки из­влекли из жизненного потока явлений неподвижно-самотождественную «сущность» и начали с ней интел­лектуально манипулировать, положив тем самым начало философии. Они высвободили для автономного бытия теоретическое мышление. В их руках оно впервые превратилось из мышления-в-мире в мышление-о-мире.

Обрацом восточной литературы можно назвать «Книгу Иова», которую занимает не бытие, а жизнь. Поэтому литература библейская может быть названа «поэзией», «писанием», но не литературой. Существенно, что в обоих культурных мирах — ближневосточном и эллинском — совершенно различен социальный статус литературного творчества. Восток знает тип «мудреца»-многоопытного книжного человека на службе у царя в должности писца, развлекающегося загадками и иносказаниями. Палестина знала еще тип «пророка» — экстатического провозвестника народных судеб, несравнимо более склонного к нонконформизму, чем «мудре­цы», кормившиеся из рук сильных мира сего. Когда речения «проро­ков» получали письменную фиксацию, возникали своеобычные произведения, без которых немыслим облик Библии.

2. Что же касается Греции, то черты литературы можно увидеть ещё в Гомере. В эту профессию вкладывается смысл отрешенной созерцательнос­ти, жизни только для своего искусства. Поэтому в Греции царствует образ непризнанного гения (Ксенофан обижался на «грубых атлетов», Еврипид - образец одиночества). Человек же в Биб­лии никогда не остается по-настоящему один, ибо даже тогда, когда рядом с ним нет людей, его утешающий или грозящий Бог всегда рядом, и его присутствие дано как нечто до крайности насущное, конкретное, ощутимое, так что для холодной интеллектуальной отстраненности от всего сущего просто не остается места.

3. Каждое слово Библии говорится всякий раз внутри непосредст­венно-жизненного общения говорящего со своим Богом и с себе подоб­ными: так, пророк отнюдь не имеет претензий «создать» некий шедевр на века, но зато желает быть по-челове­чески услышанным, и притом незамедлительно. Потому это слово — принципиально неавторское слово. В раз­говоре неважно, кто сказал слово: у любого творца слишком много сотворцов — прежде всего, разумеется, его Бог. Отсюда вытекает сущностная «анонимность» литературы ветхоза­ветного типа. В древнееврейской литерату­ре много своеобычнейших «личностей», но нет ни одной «индивиду­альности». На Востоке индивидуальное авторство заменяет «авторитет» личности.

Книги Ветхого Завета начинаются с «и», показывая, что начала в книге нет. Вступление же у греков небезразлично к тексту, оно едино с ним; такой текст имеет чёткий объём, а книги пророков обрываются. Замкнутость же обеспечивает авторство.

Индивидуум как бы смотрит со стороны, созерцает, именно поэтому существенной частью искусства оказывается описание. Конечно, без описания можно легко обойтись, но именно оно специфично для художественной литературы. Оно как бы отстраняет читателя, увлекая его за собой, и он оказывается созерцателем.

4. Греческий диалог отделён от жизненного общения; разговор подстраивается под литературу.. В этом и состоит недиалогичность греческой литературы, и диалоги Платона — яркий образец этого (изложение позиции только Сократа- нет истинного диалога).

Чтобы быть раскрытым для сущностного диалога, надо как раз не дов­леть себе, надо искать «источник жизни» вне себя, в другом, будь этот другой человек или Бог, «я» должно нуждаться в «ты». В Библии никто не стыдится нуждаться в другом; человек жаждет преданности другого человека.

5. Слова, пере­дающие в «классических» языках понятие личности (лат. регsоnа), означают театральную маску и театральную роль. Мас­ка — это смысловой предел непрерывно выявля­ющегося лица. У лица есть своя история; маска — это чистая структура, очистившаяся от истории и через это достигшая полной самоопределенности. Лицо живет, но маска(=характер) пребывает.

Восток же больше интересует психология лжи, а не лжеца. На Востоке есть образ, но нет характера…Йахве-Бог незримый… У греков же облик отлит в слове. Многозначные же эпитеты Ветхого Завета дают нам не облик героя, но его место в бытии, жизни. (Пчсихологические состояния как бы освобождены от характера).

6.С Гомера начинается греческая литература классической древности, кончается же она где-то во времена Юстиниана. Для древнегреческого мира характерно быть космосом, для древнееврейского же - историей, когда всё оказывается уникальным и необратимым.

7. (внутри - со стороны) Если в Библии душевное состояние дается как всена-полняющая стихия страдания или ликования, добра или зла, как один из общих модусов человеческой вселенной, внутри которой ощущают себя и автор, и читатель, то у греков оно гораздо более однозначно и жестко локализуется в замкнутом, пластично-выпуклом «индивидуу­ме», как объект философского или художнического рассмотрения со стороны, а то и мысленного эксперимента.

8. Высшая мудрость античного человека состоит в том, чтобы доверять не времени, а пространству… он живёт «сегодня». «Сегодняшние» же блага в Библии второстепенны; большой достоверностью обладает будущее.

Смысл ритуала. Ритуальное священнодействие и древнегреческая трагедия. Театр – место, где ритуальное действо (священнодействие) становится зрелищем.¹ Но ритуал в его отвлечённой чистоте есть жертвоприношение, «делание священного»,² центральная процедура «возобновления мира» и «реальная» космогония, отражённая в космогонических мифах. Ритуал – действие, и все его участники суть действующие лица, и только потом - зрители.

Ритуал представляет собой «изначальное» действие, которое учреждает саму возможность существования и действования, бытия в целом, т. е. артикулированном, мире, событие артикуляции (со-членения) которого и воспроизводит ритуальное действо. Мир сбывается как целый и всегда впервые. В этом событии выделяются три такта, или шага: анализ (соответствует расчленению жертвы-микрокосмоса на «системные» части), идентификация частей, синтез (артикуляция целого как целого, теперь уже восстановленного в своей «бытийной силе» и правильности-красоте космоса).

Все зрители ритуала являются одновременно его соучастниками, на всех лежит общая ответственность за это преступное, ибо преступающее все границы (которые как раз и нужно заново провести, подтвердить) деяние, за то, чтобы оно удалось, все разделяют общее эмоциональное напряжение. Поэтому, когда ритуал в древнегреческой трагедии превращается в зрелище, происходит метаморфоза: выделяется позиция зрителя, который не является одновременно действующим лицом, он отделён от происходящего, от действования, которое, будучи вынесенным на сцену, обретает характер фиктивного, становится подражанием,³ а его зритель - наблюдателем, способным – в принципе – вычленить структуру, или форму этого события – форму уни-версума.⁴ В Греции стало возможным «отстранение» культового ритуального действия, сторонний взгляд на него и изображение священнодействия в действии театральном.

Итак, для зрителя древнегреческой трагедии открывается мир как космос, который не явлен участникам сценического представления, живущим в мифе. Порядок мира как результат ритуального священнодействия может быть виден лишь со стороны, с позиции зрителя.

Религия, богословие, философия. Религия есть прежде всего действие, поступок… история, , а философия есть теория, созерцание. Ещё Тертуллиан противопоставляет «Иерусалим» «Афинам», говоря, что нельзя спастись философией.

Ядром религии был и всегда останется ритуал, ритуальное священнодействие, по глубинному смыслу своему – жертвоприношение. Sacrificium, буквально, «делание священного» (В.Н.Топоров). Богословие – это выработка догматов, защищающих чистоту и смысл ритуала от неправильных истолкований – ересей. Богословие охраняет чистоту ритуала. Философия здесь выступает в роли служанки богословия. Итак, основа и ядро религии – ритуальное священнодействие, богословие возводит вокруг него защитную стену из догматов, охраняющих чистоту ритуала, философия служит богословию, помогая ему в разработке догматики.

Античная философия является по сути своей созерцательной, т. е. конституирована вопросом о сущности (которая на латинской почве стала субстанцией). Быть в этой философии понимается как быть чем-то (определённым, одним - Аристотель).

Богословие в рамках ритуала – это литургическое действие, подразумевающее вознесение хвалы божеству, пение гимнов и т.п. Но богословие некоторым образом выходит за рамки ритуала в том смысле, что стоит на страже чистоты понимания того, что происходит в таинствах, - и тогда оно становится догматическим богословием, которое не развивает священного учения, а дано людям завершённым (откровение). Но само оно (богословие) развивается – по мере отторжения толкований, признаваемых (собором) неортодоксальными, т. е. еретическими. Помощь в этом деле оказывает помощь философия. Но язык философии – язык созерцательных определений, в нём сущность – первая категория. А в христианстве (религии) изначально доминирует поступок. Таким образом, христианство в догматическом богословии пытается изъясняться с помощью изначально чуждого ему терминологического аппарата, с помощью слов, изначально обозначавших совсем другие «вещи».

Итоги. Ритуал – священнодействие по восстановлению целостности мироздания или артикуляции (= динамического порядка,структуры) мира. Прохождение подобной процедуры индивидом называется обрядом инициации. В контексте философии инициация получает смысл «введения в философию» и называется «искусством обращения» (Платон) или «обращения взгляда». Иначе говоря, утверждая приоритет созерцания, античный философ (Платон, Аристотель) знает, что «усмотрению сущностей» всегда предшествует некоторое «прозрение», реальное событие, подготовленное работой над собой, научающей «обратному зрению». Это общая основа философии и религии. Отсюда – возможность вернуться к аристотелевскому учению о складах души. Таким образом осваивается словарь позднеантичной мысли, в значительной мере уже христианской, в котором слова «теория» (созерцание), практика (действие, поступок) и поэзия (творчество), а равно душа, ум, форма, материя и другие имеют другой смысл.

4. Ветхозаветная традиция (тетрадь). Дохристианский синтез «Афин» и «Иерусалима». Септуагинта. Филон Еврей. Принципы экзегетики.

Священное писание Сефарим известно как Танах= Тора=Пятикнижие Моисея: Бытие, Исход, Левит, Числа, Второзаконие + Пророки=Невиим 21 книга рел-полит и ист-хронолог + Кетувим (Писания: Еклезиаст (т.е. проповедник), Притчи Соломоновы, Песнь Песней и др.. Самая древняя часть написана в X в. до н.э. (время 1-го храма Соломона) В основу легли шумеро-вавилонские мифы IV-III - о потопе (праведник Утнапиштим стал Ноем), сотворении 8-ми трав богиней земли Нихурсаг для излечения Нинурты (образ Евы из ребра) и др. Далее — эпическая история евр. народа.

В иудаизме особый пиетет к свящ. писанию: Божья воля открывается через Тору. Концепция единобожия и мессианства (из почитания пророков). Богоизбранность евр.народа (444 до н.э. — запрет вступать в брак с представителями др. народов, разделение иудеев и самаритян). Вера в наступление царства Божьего и принятия всеми народами истинности единого Бога и его универс. законов, закл. в Торе. Вера в бессмертие души.

Родоначальник всех семитских народов Авраам, внук Сима, 1-го сына Ноя. Авраам из Ура халдейского совершает переход в Ханаан. По пути заключает завет с Богом, обещающим отдать ему Ханаан и умножить потомство. 400 лет потомки его будут жить в земле не своей (пребывание в Египте, где они обосновались в связи с неурожаем и голодом при Иосифе Красивом), в 13 в. до н.э. Моисей выводит их из "египетского рабства" и приводит в Ханаан. Он получает скрижали с 10-ю заповедями, по-видимому отличающимися от более ранних установок патриархов.

В годы завоеваний евреями Ханаана и (13-12 вв.) и период межплеменной раздробленности, известный как эпоха Судей (Шофтим) 1200-1025 гг. нет культ. центра, главная святыня — Ковчег Завета, переносной храм-скиния, в кот. находились скрижали. В 1004 г. ковчег завета перенесен в Иерусалим, а в 945 г. Соломоном возведены царский дворец и храм. Указ царя Иосии от 622 г. об отмене культов всех богов, кроме единого.

После падения Израиля под ударам Ассирии в 722 г. до н.э. и захвата в 586 г. Иудеи Навуходоноссором — рассеивание иудеев по другим странам. Диаспоры, самая крупная в Вавилоне, соприкосновение с зороатризмом, откуда восприняли мифы об ангелах и сатане и вера в загробное царство и бессмертие души. Иудаизм как знамя гос. объединения. По указу царя Кира в 5 в. восстановлена Иудея с заново отстроеным Вторым храмом в Иерусалиме, Тора стала обязательным законом.

Завоевание Иудеи Римской империей сопровождалось разрушением многих палестинских городов и Второго храма (70 г. до н.э.). В горных районах Галилеи зарождается движение зелотов, объявивших Риму непримиримую войну. Фарисеи, верившие в воскрешение из мертвых, пришествие мессии, бессмертие души и возможность интерпретации письменного закона. Саддукеи из рода левитов — сохранение традиций Торы, в основном соглашательская позиция. Ессеи, жившие в уединении и верившие в пришествие мессии и воскрешение души, враждебны к Риму. Ряды зелотов пополнялись из всех трех течений.— Толчок к развитию христианства.

Традиция эллинистического иудаизма начала наводить мосты между «Афинами» и «Иерусалимом», по крайней мере, с IV-III вв. до н. э. (от Септуагинты до Филона Еврея).

При Александре Макенодском (захват Иудеи=Палестины в 322 г. до н.э.) эллинистическое влияние, большая часть евреев Средиземноморья не знала иврита - языка Торы, перевод Танаха на греч. язык. Окончательный вариант был осуществлен семьюдесятью учеными Египта и получил название Септуагинта. Канонизир. вариант — III-II в. до н.э. В 1 в. до н. э. практически вся иудейская словесность стала известна грекам. Закон Бога стал общечеловечески доступным.

Лишь в 1-2 в. иудеи покончили с универсалистским мечтаниями. В этой связи отношения к Септуагинте меняется: эллинизировать Тору больше не хотят.

В Септуагинте готовые стилистические формы окружены ореолом святости, что не могло не пригодиться основателям христианской литературы. Именно через Септуагинту и её новозаветные отголоски в европейский языковой мир вошли «библеизмы».

Знаменитое самоописание библейского Бога передано в терминах греческой философии, сосредоточенной на «существенно-Сущем» (to ontos on). Бог отвечает Моисею по-гречески «Аз есмь Сущий» (ego eimi ho on). С.С. Аверинцев отмечает, что древнегреческий глагол hjh означет не «быть», а «действенно присутствовать». У греков нет другого понятия для обозначения еврейского абсолюта. Догматическое богословие вынужденно говорит на языке греческой философии, но говорит о вещах совершенно «не греческих». Противоречия, возникающие при этом подходе, мы можем видеть у Филона Еврея.

Афины и Иерусалим – два крупных идейных комплекса, две традиции, противостояние и взаимодействие которых определило особенности философской мысли и специфику её существования в переходный период от античности к средним векам. Как «Афины» и «Иерусалим» можно поставить рядом, со-поставить? Основание для сравнения –это искусство обращения (по Платону), кот. может быть и архаическим ритуалом жертвоприношения, и философской «заботой о себе», и христианской метанойа (покаянием).

Зарождение христианства. Кроме того, сама еврейская религия времён зарождения христианства объединяла разные редакции ветхозаветной религии. Это были мессианские религиозные движения, объединённые представлением о том, что пришествие Мессии либо уже совершилось, либо это дело ближайшего будущего. Время мессианских ожиданий – это возвращение в состояние священной войны, и мессианская аскетика превращает предусмотренные законом Моисея ограничения военного времени, такие, например, как безбрачие, в постоянную норму жизни. Позднейшее христианское монашество в IV-Vвв. подчинит жизнь подвижника воинскому уставу (организаторы: Пахомий Великий на Востоке и Бенедикт Нурсийский на Западе), подвиг личного богообщения будет введён в рамки воинской дисциплины, формируя то воинство христово, которое в эпоху крестовых походов (X-XI вв.) обретёт форму рыцарских орденов. Помимо этого существовала священническое еврейское богословие, говорившее на языке литургики и мыслившее в категориях Храма, т. е. в категориях жертвоприношения как «делания священного» (жрец-грамматик). Эта традиция получила параллель в виде мирянской традиции (фарисеи) - мышления в категориях синагоги (молитвенного собрания людей: они молятся, соблюдают обряды, но без храма, жертвоприношений и священства, потому что Храм один, и он либо далеко, либо разрушен. Фарисеи «перехватили инициативу в формировании новой религиозной идентичности иудаизма – религии Храма, из которой теперь было изъято самое главное – Храм». В результате возник раввинистический иудаизм (Талмуд). Другие направления иудаизма – священнические. Христиане сохранили приверженность «притвору Соломона» (отсюда тертуллианов «портик»), но все важнейшие храмовые обряды (Тайная Вечеря, Крещение, как Иоанново, так и Иисусово) совершались ими вне храма. В результате «новым главным и окончательным» Храмом Бога стала сама община как тело Христа-Мессии.

Столь же неоднородными были и «Афины» (понимая под «Афинами» языческую античность вообще), особенно если учесть принадлежность к ним Рима. Христианство побеждает в Римской империи. Имперская идеология отнюдь не предполагала приоритета «созерцания». Ещё дальше она была от литургики, от «делания священного». Тем не менее, римское благочестие (pietas) не было чисто формальным почитанием богов. Оно заключалось в решимости и готовности взять на себя свою судьбу и требовало «высокого искусства отречения», т. е. поступка, и, соответственно, порождало своеобразный историзм, ибо поступком считалось только общественно значимое деяние, шедшее на пользу Риму. Культом римского гражданина были гражданские добродетели.

Филон Еврей (Филон Александрийский). Основные принципы экзегетики.

Филон (ок. 25 до н. э. — ок. 50 н. э.) является автором, принадлежащим к Александрийской школе, которая придерживается аллегорического толкования Священного Писания. Филон – автор таких сочинений, как «О вечности мира», «О жизни созерцательной».

Текст – боговдохновенен, он включает в себя все. Сказанное в тесте – истина, откровение. Задача экзегета – найти символ для выражения этого знания. Так появляется вариативность толкований. В ходе экзегетической деятельности смысл обретает глубину. Важно отметить, что деятельность экзегета это именно процедура, процесс, которая важна в своей незавершенности, так как в процессе теофании (выявления изначального смысла «снятием» слоев текста) обретается состояние благочестия.

Ф. полагает, что философия является высшей формой религии и сводится к толкованию текста. Ф. трактует Пятикнижие Моисея, наиболее популярный в Средние века для экзегетов текст «Шестоднев» (творение мира). Космология под влиянием Платона, стоицизма и пифагорейских идей: Бог-Логос-Космос. Бог = сущее, Единое, благо — предстает как градостроитель, целесообразно устраивающий Космос. Умопостигаемый Космос предстает как небесный град, который воплощен в чувственном Космосе. Логос – место идей (идея – мысль Бога о мире), посредник между Богом и миром. С помощью Логоса осуществляется творение, связь материи и Бога (зародыш неоплатонич. теории эманаций). Человек - высшее их творений.

Понимание сущности Бога связано с мистическим опытом. Бог – условие существования всего. Человек сотворен Богом и через это он познает Бога. Познание невозможно без личной встречи с Богом через откровение. Из стоицизма - необходимость полного искоренения страстей (апаимя). Предпочитал теорию практике.

ПРИЦИПЫ ЭКЗЕГЕТИКИ – истолкование библейских текстов с теологических позиций (в отл. герменевтики – с фил. позиций). – Истолкование любых фактов в заранее заданном ключе подтверждения свящ. писания, отсут. критич. подхода + придание особой значимости языковым феноменам: тексту и речи. Обычно экзегетич. анализ проходил 4 стадии.

1) Этимол. анализ: происхождение слов, их изначальное и христианское значение.

2) Семантич.анализ: поиск религ. смысла.

3) Концептуальный: выявление хода мысли автора.

4) Спекулятивная стадия: следствия из известного, комментарии.