24.03.06 (Лекция №3)

Семантическая структура речевых единиц

(едва ли не центральная часть, т.к. мы говорили о предметно-логическом ядре, о семантической совместимости и т.д.; вещи эти на уровне приемов очень важны, но дальше мы переходим к разговору о стилистической окраске)

Стилистическая окраска, как компонент семантической структуры речевых единиц Стилистическая окраска – это

(уже похоже на науку, хотя до науки еще далеко; но уже научное средство здесь использовано, средство синтаксическое, имеющее научную стилистическую окраску)

После "это" всегда опорное, ключевое, общее, родовое слово – как, через какое слово определить стилистическую окраску? Ни в коем случае не уровень языка – стилистика берет весь язык, по срезу срезов, вертикально срезает. Это значит, что стилистическая окраска присуща всем единицам всех уровней языка, и не в коем случае не составляющая одного какого-то уровня. То есть нельзя сказать, что ест лексика и есть стилистическая окраска. Полная чепуха. Что такое маркированность? Помеченность, отмеченность. Но, лучше – проще.

Стилистическая окраска - Это область семантической структуры речевой единицы

Семантика – значение, смысл. Семантика – это область смысла.

Стилистическая окраска – это область смысла всякой речевой единицы, потому что, если он нулевая (эта окраска, т.е. как бы никакая), то мы ее ощущаем как никакую. Как некую усредненную, бледную, бесполую речь. Поэтому ноль и здесь в языке (как вам известно, существуют нулевые морфемы, нулевые окончания, мы их ощущаем; так и здесь) будет ощущаться.

В принципе когда иногда говорят о стилистически окрашенных и нейтральных, делят все средства языка, условно, на стилистически окрашенные и нейтральные, то, вообще говоря, это не совсем правильно. Потому что "нейтральная" стилистическая окраска – это "стилистическая окраска" – это ноль. Поэтому, следует так сказать: выраженная стилистическая окраска и нейтральная. Это значит, что слово "это" (когда мы начали давать определение, и когда сказали "это", уже чувствуется, что здесь наука серьезная; слово "это" обладает нейтральной стилистической окраской как лексическая единица).

Кстати, это заставляет нас подумать: мы добавили слово "это", появилась научность, а слово "это" ведь нейтральное; не понятно, откуда научность-то взялась. Откуда взялась научная окраска? (Важнее шевелить мозгами, чем всё пройти, и тут же забыть) Слово "это" подразумевает какое-то определение, которое, обычно, дается в науке. Как появилось слово "это" – появилось сказуемое. Появилась синтаксическая конструкция, появился синтаксис. И эту окраску принесла не лексика, а синтаксис, синтаксическая форма, подлежащее, существительное, сказуемое. Мы еще не написали, но мы уже знаем, что сказуемое будет существительным. Мы чувствуем этот каркас синтаксический. Синтаксис как носитель стилистической окраски, и вообще, что такое синтаксис? Синтаксис – это именно структура, это как бы абстрактность мы подчеркнули (подлежащее, сказуемое), но мы об этом немножко говорили (про глокую куздру) – это как раз стилистически окрашенная будет форма синтаксическая, научно окрашенная. Это говорит о том, что стилистической окраской обладают все единицы языка и стилистическая окраска – это область смысла, но связанная с конкретными носителями этого смысла. А это могут быть носители: и фонемы, и морфемы, и словообразовательные модели, и т.д.

Структура стилистической окраски. Но в сущности, до того еще, как мы начнем говорить о структуре, давайте попробуем вернуться к определению и сдвинуться дальше. Итак, мы сказали:

Стилистическая окраска – это область смысла, или область семантической структуры речевой единицы, которая …

Скорее всего. Что будет с "которой"? Нужно говорить о причинах. Потому что смысл вещей, природа вещей – это "откуда они берутся", "как они возникают". Поэтому, если мы даем определение, нам нужно уткнуться в самую природу этого явления. Как возникает, как формируется эта стилистическая окраска?.

…которая формируется в результате…

Чего? В результате чего? Почему мы говорим, что очи – это одна стилистическая окраска; гляделки – другая; моргалы – третья; буркалы – четвертая; зенки – пятая; шары; зеницы? Относится оно не к стилям. Когда в учебниках будете читать, столкнетесь с формулировкой (опасной): слово употребляется в стиле. Не говорите так! Слово употребляется в речи, в тексте, в предложении, в словосочетании. А стиль – это некая общность речевых единиц, одинаково маркированных.

…Которая формируется за счет (или в результате)

Чего? Почему мы слышим, что очи – это очи, хотя всё это орган зрения, всё это – глаза? Потому что у них общее предметно-логическое значение, предметно-логическое ядро у них общее.

…Отверзлись вещие зеницы, как у испуганной орлицы…

Какой мощный образ! Ведь что происходит с человеком в этот момент – он ведь слепой! А …он духовной жаждою томим…, он как бы хочет прозреть, но он не догадывается, как ему хреново будет житься после этого. И через что он должен будет пройти, чтобы эти глаза открылись у него. Что потом может и пожалеть; подумать "ходил бы я с закрытыми глазами, думал бы, что всё вижу". А вот когда моих зениц коснулся он – …"отверзлись вещие зеницы, как у испуганной орлицы". Это что такое "испуганная орлица"? Ей страшно стало за то, что у нее вокруг детишки. Она раньше спокойно жила, но теперь она простерла свои крыла и у нее страшные глаза навстречу какой-то безумной опасности. Эта безумная опасность исходит от всевидения, которое дается пророком.

Моих ушей коснулся он, и их наполнил шум и звон…(ад – все это слышать; всеслышанье было мучительным для него; он хорошо знал эту муку всеслышания пророческого (Достоевский))

Как мы знаем, что это по-разному стилистически окрашенные средства (очи, зеницы, глаза, зенки). По контекстам. Не случайно мы начали с этого разговор – смысл является только в контексте. Смысл – есть порождение ситуации. Смысл контекстуален, конситуативен. Значение слова – есть его употребление. Это значит, что значение слова – его употребление на уровне, конечно, предметно-логического ядра, потому что, если я "ел глазами", но не "глотал глазами", "картошку копать нельзя глазами". Потому что переносное значение сразу снимается, невозможно подумать, что здесь переносное значение. Это сочетаемость невозможная, которая говорит о семантике предметно-логической, сочетаемость, которая бы нам сказала о стилистической окраске. Какая? Мы просто отправляем эти слова "очи, зеницы, зенки" в определенный контекст и мы чувствуем, что в одном контексте, в одной ситуации это слово звучит органически, оно чувствует себя "своим", в "своей стихии". Стилистическая окраска формируется устойчивыми контекстами употребления данной речевой единицы. Какими контекстами? (устойчивыми, типичными, культурно-значимыми). Контекстов много, но есть некие значимые типы контекстов для каждого человека. Вот я дома, и на работе – это разные вещи. Вот я сердитый – и злой; вот меня человек влечет – вот отталкивает; вот я русский – а вот прикинулся иностранцем. Вот это разные контексты.

Стилистическая окраска формируется контекстами. Это значит, что почувствовать окраску (это принципиальный момент, потому что он связан с процедурами определения стилистической окраски, которыми мы будем заниматься на практических занятиях, и что будет спрошено на экзамене), как определяется стилистическая окраска – попыткой поместить данную единицу в разные контексты, окунуть, в разную среду, и почувствовать, как она там себя проявляет. Ее эта среда отталкивает – или наоборот, она ее принимает. Родная стихия это, или чужая. (для того, чтобы по-настоящему почувствовать, как живут слова в сленге, нужно покрутиться среди сленгоговорящих; а пока вы не слышите этого – у вас нет речевого опыта; это область национально-специфичная очень; поэтому тут начинаются трудности перевода; трагедии перевода здесь начинаются; нашел точное слово, но по окраске не совпадает совершенно; можем перевести "орган зрения" – точнее всего, но это научный, и он будет мешать)

В сознании нашем эти операции происходят достаточно быстро. "Орган зрения" не нейтральное, "глаза" – нейтральное. Отправляйте в какую-то среду, контраст ищите. Где-то это "не пойдет", а где-то "пойдет". Мы это конкретизируем всё потом. Пока у нас принципиальный момент: я беру слово. Причем, не важно в каком контексте слово! Важно, что для определения стилистической окраски речевой единицы конкретный текст, конкретное его употребление не имеет существенного значения (конкретный текст, откуда он взят). Поэтому, если мы берем какой-нибудь жанр публицистики, это совсем не значит, что любое слово там будет иметь публицистическую окраску, как раз там будет полно жаргонизмов. Если мы берем художественный текст, мы там можем найти всё что угодно, хотя, в том числе и поэтизмы. "Очи" и "зеницы" естественно будут восприниматься как бы фирменными словечками для этих текстов. Но не больше. А рядом могут быть и зенки и что угодно, и орган зрения может быть там.

"В глухих металлургических лесах, где шел процесс созданья хлорофилла…" Это стихи Еременко.

Почему нет? Кто сказал, что поэтической речи чужды эти средства? Она всё способна переварить, но под своим соусом, преследуя свои эстетические задачи. Поэтому, если мы взяли слово "металлургический" – конечно, это не поэтический текст. И мы в результате обманулись – это поэтический текст, это слово использовано в поэтическом тексте. Но это совсем не значит, что это поэтизм. Т.о. когда мы определяем стилистическую окраску, мы не смотрим на данный текст. Потому что стилистическая окраска – есть смысл данной речевой единицы на уровне языка, на уровне языковой способности. Это мой репертуар, мой фон. Это словарь, в котором есть слова научные, книжные, разговорные, слова грубые, ласковые, профессионализмы, слова заимствованные. Это уровень словаря – стилистическая окраска. Поэтому мы вырываем это слово из данного текста и отправляем в некую гипотетическую ситуацию = в разговор влюбленных на скамейке – не пойдет; студентов в курилке – нет; брата и сестры на кухне – не годится; а в разговор подчиненного и начальника – пойдет. Почему нет? Какой-нибудь Новокузнецкий металлургический комбинат. В научный – может быть, отчасти. В идеологической тоже, может быть, пожалуй. Но, конечно, прежде всего – в официально-деловой. А в художественном контексте это нетипично, это будет выглядеть приемом, т.к. здесь "металлургический" использовано как именно неожиданное средство. Т.е. экспрессивное.

\\\\\

Я определяю это гипотетическими ситуациями. Как бы вырываю слово из контекста конкретного и примериваю: раз – опустил в среду щелочную = не пойдет, оно там кипит; а в кислотной среде – чувствует себя прекрасно, отлично. Следовательно, само это слово – кислотное.

Мы объявили, что говорим о структуре окраске, но похоже, что мы сначала сказали о ее природе, о ее происхождении. Надо зачеркнуть "структура стилистической окраски" и написать "происхождение стилистической окраски", "природа стилистической окраски".

Структура

Рисуем наше предметно-логическое ядро.

Рисуем область, которая его окружает, которую мы так и обозначили "стилистическая окраска" – это область смысла. Напоминаю, что мы будем говорить еще об одной области, которая пока остается вне обсуждения – коннотация.

Нас интересует ближайшее окружение предметно-логического ядра. Очень важное для общения. Стилистическая окраска не может быть однородна, да потому что она отображает многообразие контекстов.

Соответственно, структура стилистической окраски будет определятся универсальными типами контекстов, которые маркируют (придают соответствующий вкус, привкус) данной речевой единице. Структура будет определяться типами контекстов, которые придают вкус данной речевой единице.

Каковы они?

3 основных области. 3 основных типа контекстов (условно), которые определяют структуру стилистической окраски. Назовем их по важности (можно так; важность такая вещь абстрактная).

1. Начнем с того, что мы знаем как "функционально-стилевая окраска", которая образуется с одной стороны:

а) разговорной средой, (разговорная среда ее определяет, соответственно, разговорная окраска) и, с другой стороны, –

б) книжная среда (очень обширная, среда книжной коммуникации), которая в свою очередь делится на:

– официально-деловую

– идеологическую

– научную

– художественную

– религиозную

В соответствии с чем выделяются и функциональные стили.

Итак, 1-я – функционально-стилевая окраска.

Что отличает эти типы контекстов, эти типы средств? Определяет очень большая устойчивость и очень высокая степень универсальности в обществе, в культуре. Можно сказать так: "ни один человек не проходит мимо научной среды, служебной среды, личных отношений само собой, и т.д. Конечно, религиозной терминологией ты можешь не владеть, но в общем-то любой культурный человек все равно ощущает вообще говоря эти вещи (практически любой культурный человек). А художественный, научный тем более.

2-я область стилистической окраски – эмоционально-оценочная окраска. Вы скажете, а что же это за среда такая эмоционально-оценочная? Где это она в обществе? На улице, где ругаются, что ли? Там среда, где бранные слова могут употребляться? В общем, да. Но здесь можно так сказать – я нахожусь в состоянии, допустим, аффекта, я нахожусь в состоянии неприятия чего-то. Это типичные как бы внутренние контексты человека. Я нахожусь в состоянии, меня охватывает (не случайно есть такое выражение: "охватывает состояние гнева", я активно не воспринимаю, хочу отторгнуть что-то. И, соответственно, из меня льются какие-то слова и конструкции выскакивают, которых не будет в состоянии покоя, или, наоборот, доброжелательного участия, или ласки и любви. Это разные состояния человеческой души. Очень важные, потому что мы люди живые, мы все чего-то чувствуем. И эти чувства, вообще говоря, завязаны на простейших вещах, которые присуще уже микроорганизмам (притягивание и отталкивание) – нас "искрит" в каком-то случае, а в каком-то случае происходит то, что можно назвать симпатией, и т.д. Это вторая.

Я сразу только хочу сказать: "не называйте эмоционально-оценочную окраску "экспрессивной"". Мы не будем так называть. Мы сегодня уже сказали – экспрессивно, например, употребление слова "металлургический" в художественном тексте. Вот это экспрессивно! Вызывать смех, оживленную реакцию какую-то, интерес, ощущение парадокса возникает – вот, что такое "экспрессивность". Экспрессивность – это неожиданность. Экспрессивность – это результат приема, это эффект. Но не смысл, который несет в себе речевая единица. О видах эмоционально-оценочной окраски позвольте мне сказать позже, если мы сегодня дойдем до этого. План такой у меня есть, не уверен, что до этого дойдет, но, все-таки, у меня такая задача сегодня есть.

И последнее. Мы назовем эту область – социально-жанровая окраска. Мне лично очень симпатично само по себе выделение вот этой области стилистической окраски, оно совершенно не представляется бесспорным. Хотя в других концепциях в стилистике почему-то это остается где-то за пределами. Ну, например, у Ирины Борисовны только речь идет об оценочных и функционально-стилевых окрасках. А об этом говорится отдельно, как будто это к стилистической окраске – использование профессионализмов. Профессионализмы – это же смысл! Это тот же смысл, который мы ощущаем у речевой единицы. Только, в одном случае – это термин, а в другом случае – это профессиональный термин, а в другом случае – это жаргонизм, но он тоже имеет дух, так сказать, пропитан духом своей среды. (Как я хорошо сказал – "пропитан духом своей среды"!) Стилистически окрашенное средство – то, что пропитано духом своей среды, в которой средство варится. Еще из этого следует одна вещь – стилистическая окраска может быть индикатором этой среды. Т.е. мне сказали "металлургический", я еще текста не читал, но я уже готов к тому, что это будет текст, допустим, официально-деловой, и, вдруг, ба-бах – этот текст оказывается художественным. Неожиданно. Экспрессивно. Но социально-жанровая окраска это вот про это, про то, что вы знаете под, так сказать, вывеской "социально-ограниченная", "профессионально-ограниченная", причем, почему-то только "лексика". Почему лексика? А синтаксис? Не может быть профессионально ограниченный? Это тоже возможно. Фразеология, само-собой. А словообразование? Почему нет?! Почему не могут быть жаргонные типы словообразования? Запросто. А уж про диалектные я вообще не говорю! Про диалектное словообразования. Все это конечно, естественно, по непонятным причинам как-то оказалось за пределами разговора о стилистической окраске. Мы должны это вернуть в русло нашей общей проблемы. Это вид стилистической окраски. Какой? И вот теперь, в общем-то, я пожалуй что вот начну уже более конкретный разговор, вот с этой, третьей области стилистической окраски, которая, может быть, наименее, так сказать, вам известна под этим родовым словосочетанием, но это важно очень.

Итак, структура социально-жанровой окраски. Соответственно, когда мы говорим о структуре конкретной окраски, значит мы должны опять выделить некие типовые контексты, типовые среды для этих элементов. Что это за типы среды?

1. Профессиональные, например. (ну, все равно с чего начинать; сейчас начинают с социальных, мы начнем с профессиональных). Профессиональные среды, т.е. это какие-нибудь там: профессионализмы типографских работников, профессионализмы агроном, и т.д., что угодно. Какое-нибудь "пасынковать" – что это такое? А вот тот, кто на шести сотках чего-то делает, он знает такое слово! А какой-нибудь "подвал" и "шахта" – это из области более близкой нам. Это профессионализмы. Но, тогда мы должны сказать: профессионализмы, во-первых, могут быть не только лексические, и во-вторых, надо подчеркнуть, профессионализм – это и значит "средство, имеющее социально-жанровую, а именно профессиональную окрашенность".

Дальше. Социальная окраска – это то, что связано с социальной стратификацией общества, сословной прежде всего. Сословная в свою очередь связано с возрастной. Потому что не случайно, вот во Франции, студенты бунтуют, тут же появилась всякая молодежь, которая никогда рядом со студентами может быть и не стояла, но, это их тусовка, они чувствуют друг друга, что тут можно похулиганить; по большому счету – это молодежное выступление. Молодежное антиповедение известно как феномен социальный. Далее, условно, речь молодежная и речь пожилых людей, стариковская речь. Есть такая? Ну, конечно! Запишите разговор бабушек на скамейке и чего? Даже, если вы измените их старческие голоса на молодые, всё равно всё поймете, кто это говорит. Потому что там сами категории, и синтаксис, и всё – там будет своеобразное; вы поймете, что там нет каких-то слов, что это явно совершенно не молодежная тусовка. Вы это почувствуете. А стало быть, это стилистически окрашенные вещи, это относится к социальной стратификации.

Ну, можно говорить об интеллигентской речи. Конечно. Как их назвать? Интеллигетизмы. Как хотите. Какое-нибудь "разумеется", "безусловно" или "как бы", кстати! Из интеллигентской среды пошло. "Априорно", да. Конечно, оно научное (мы об этом еще успеем сказать), о том, что, конечно, в эту речь втягиваются средства с функционально-стилевой определенной окраской. И вообще, что окрашенность такая, такая и вот такая (1, 2, и 3) друг другу никак не мешают. Т.е. у меня может быть какое-нибудь априори и я про него говорю, что "априори" – это функционально-стилевая окраска научная; эмоционально-оценочная, я бы сказал, что это модальность важности здесь присутствует, и это средство социально-жанровой окраски какой – профессионализма здесь нет, а социальный момент присутствует – это интеллигентская речь (априорные суждения) (a priori вообще это "до опыта", т.е. приоритетно, еще до непосредственно самого процесса, может быть, познания; априори, приоритет, предварительный). Скажите, пожалуйста, всё здесь будет (мы еще вернемся к нему)? Давайте перечислим дальше. Итак: профессиональная среда определяет, социальная среда определяет привкус социально-жанровый, территориальная (какие-нибудь там, "синенькие" – баклажаны, синики, поребрик (бордюр; обрыв, ребро тротуара – русское слово, главное, придумали ведь; еще услышал от человека, который "р" не произносил), шаверма, кутила, парадная, батон – булка). Кстати, насчет питерских, вы приходите в булочную, вас спрашивают: "вам хлеб или булку"? У нас хлеб – это черный и белый. Для коренного питерца хлеб – только черный, а белый – это булка. А для нас булка – это только сдобная, белая. А черный хлеб – он всегда; ну черный, серый бывает, хлеб – из ржаной муки (у питерцев). Мы слышим это? Конечно! А вологодские говорят (через "о"), так-то вот. Растягивание, долгое певучее "а" это, скорее, наше. "Та ты шоо? Я так за тобой соскучилась". А надо говорить без тебя, по-русски-то?! А "за тобой"? Должок! Вот это я понимаю. Это какой диалектизм? Не лексический, правда? Грамматический диалектизм, потому что здесь форма управления другая. И словообразовательные диалектизмы есть, синтаксические диалектизмы, конечно, фонетические есть, естественно ("сидит баба на боцчке продает грибоцчки" – у нас во Псковской губернии (фрикативный элемент между "ч" и "ц", это не совсем "ц", хоть и называют "цоканье" – "доцчка, подай цчулоцчки). "Да ты побледневши вся, да никак ты уставши; я смодевши (похудев; это лексический)"; "а я слушая и ничего не зная" (псковские так говорят). Уже всё меньше, но знаете, как приятно слышать эту чистую речь. Диалектные. Но тут внимание, трагический мотив, потому что здесь очень важный момент, что противник включения диалектической окраски в социально-жанровую скажет нам следующее: "дорогой товарищ, вы не понимаете, что диалектизмы не относятся к литературному языку, профессионализмы не входят в литературный язык – это слова общенационального языка, да, но его разновидностей, которые не относятся к литературному языку и не освоены всеми". Поэтому, когда вы говорите "сидит баба на боцчке продает грибоцчки" – это диалект, я абсолютно соглашаюсь, это за пределами литературного языка. А поребрик, а хлеб и булка, а хлеб белый и черный? Извините, здесь уже воздействие языка может быть достаточно сильным. И синенькие? Извините! Если пол-Москвы говорит, называет это "синенькими" – это никакой ни диалектизм уже, чистый. Что же получается?

Значит, действительно, О стилистической окраске мы говори применительно к средствам литературного языка. Литературный язык – это только часть общенационального языка, условно говоря, это язык образованных слоев населения. Однако, среди образованных слоев, причем городских, может встретится, допустим, "синенькие" и если это слово уже входит в обиход, узнается всеми, практически, вот здесь единицы (кто еще не слышал про синенькие никогда? кто не слышал, 10 человек – 100% у всех родители с севера, ну, как бы, северные корни; только по этой причине вы могли не слышать этого слова), значит, посчитайте процент, это меньше 1/3, наверное, здесь присутствующих – значит, больше половины людей, живущих в Москве, это слово знают. Что это значит, что вы говорите на диалектном языке? Нет! Что это слово уже становится достоянием литературного языка. И вот в этот момент, когда слово, или любое речевое средство, становится уже достоянием литературного языка, вернее, лучше сказать так – "оказывается на подходе к литературному языку", уже как бы переходит порог литературного языка, в этот момент оно становится частью литературного языка, однако, обладающим ярко выраженной диалектной, т.е. территориальной социально-жанровой окраской.

В связи с этим литературный язык можно определить так.

И тогда говорят: вот литературный язык, а вот общенациональный язык.

Западно-европейская традиция, лингвистическая, предложила очень хороший термин (дополнительные разграничители): standart, non-standart (всякие специальные словечки, которых мы не знали, или жаргонные (которых мы не знали и знать не будем никогда) и область, которая соединяет их sub-standart (суб-стандарт).

Но, допустим "кинуть", кто нынче не знает, что это такое? Нет такого человека. Но ведь слово-то маркированное, мы на слух улавливаем этот контекст (слово-то с воровским привкусом); и "по понятиям" и много чего еще; "обуть", "морковку повесить" (в коммерческом языке, в принципе профессионализм, или нет; – ослу привязывают морковку впереди на палке, т.е. он едет и все время хочет эту морковку съесть, поэтому он идет: это способ заставить клиента или партнера делать бессмысленную работу, как бы, обещая ему какую-то морковку, которая вечно будет от него отодвигаться = он будет идти, а она будет отодвигаться; как-то надо привлечь (русский, лексический), когда-то должен он эту морковку съесть – а по-русски это может означать, что никакой морковки не будет – "морковка тебе приснилась") и т.д. Так что "повесить морковку" это будет область нон-стандарта. А вот "обуть" и "кинуть" это область суб-стандарта, т.е. это область литературного языка – тогда литературный язык там, где суб-стандарт. Но, где standart, конечно, его будет область наиболее важная, сердцевидная, но суб-стандарт это тоже область очень важная. Поэтому мы отвергаем всякие претензии связанные с тем, что мол это не литературный язык. Нет. Именно в литературном языке есть масса слов, которые находятся как бы уже на пороге литературного языка, т.е. перешагнули порог литературного языка, но еще сохраняют от суб-стандарта, в отличие от других, например, как слово "беспредел", в свое время вошедшее в русский язык благодаря Солженицыну (который использовал это слово в "Архипелаге ГУЛАГе", потом это слово вошло в язык интеллигенции, интеллигенция стала называть "беспределом" прежде всего чиновничий волюнтаризм и вообще всякий государственный авторитаризм, потом это слово пошло в язык газеты (в эпоху демократизации), потом стало общедоступным (т.е. соответственно идеологическим словом), идеологизмом, а теперь стало куда-то уходить Вы заметили, что это слово стало умирать. Ну есть вообще слова-однодневки: ваучер (возникло и уже нету), гласность (где она нынче как идеологический элемент? нет – она появилась в эпоху Горбачева и ушла опять). А вот "беспредел" пожалуй что остается, но в общем уходит в пассив, опять. Но, спрашивается, кто из вас знает, что это слово первоначально принадлежит воровскому жаргону? Но, эта память уже стерта для большинства людей. Стало быть, это слово уже совершенно перешло в область standart – стандартного литературного языка. И вот эту память о своем прошлом жаргонном, уже потеряло. Следовательно, мы должны сказать, слово "беспредел" для носителей литературного языка, для подавляющего большинства не является окрашенным с т.з. социальной окрашенности.

Мне надо перечислить другие измерения социально-жанровой окраски.

Следующие ограничения связаны с происхождением:

– генетические, как ни странно. Вы скажете "а это еще что за контекст"? Вы знаете, это удивительная вещь – русские всегда хотят косить под нерусских, это совершенно, это какой-то культурный, так сказать бзик, ментальный совершенно. Да, смесь французского с нижегородским – это наше нормальное состояние. Поэтому, для меня существенно, как я говорю: "языкознание" или "лингвистика"; "право" или "юриспруденция". Для меня сказать то же самое иностранным словом, соответственно, априори будет не просто интеллигентское слово, но это еще импортное словечко, не для всех, не для вашего суконного рыла; особенно приближенных к этому светлому дикому западу. Конечно, чего говорить – (рабская?) психология, вспомните Чацкого, который говорит, что хоть у китайцев бы нам занять этого нежелания подражать. Нет, обязательно мы стараемся быть не собою и в этом, к сожалению, проявляется наше своеобразие. К счастью, не только в этом.

Итак, генетически маркированные элементы это: по происхождению русские, соответственно, и заимствованные. Заимствования: старославянские, допустим, какие-нибудь англицизмы новейшие (ток, шоп) – это всё характеризует мой язык. Сама интонация современного диктора – это интонация американского варианта английского языка. Нашествие англицизмов очень мощное. Я не говорю про словообразовательные – какое-нибудь: "ток-шоу" – всё ясно, про что речь идет. Галлицизмы в какое-то время были, есть полонизмы, есть тюркизмы, есть славянизмы – это всё ощутимо. ("компьютер" – если нет своего… мы что говорим, стилистика – это вариантность; только то имеет значимость, что имеет вариант; если я не могу, если у меня ушло из языка "вычислительная машина", потому что это не точно по отношению к "компьютеру" по семантике, по этимологии точно; computer – прежде всего, который считает; но слово "вычислительная машина" совершенно ушло, поэтому мы можем уже сказать, что это слово как бы русифицировалось в этом отношении; оно стало, потеряло этот блеск; а вот какой-нибудь драйвер уже, это уже словечко, хотя, наверное, тоже) Особенно в вариантности слов это будет ощутимо.

Итак, генетическая. Дальше – хронологическая среда, как бы контексты устарели или они новые – это очень важно. Хронология, т.е. речевые средства активного и пассивного запаса – это то, что мы знаем под названием архаизмов, неологизмов и прочее. Но неологизмы могут быть и синтаксические, и т.д. Новенькое словечко – чувствуем мы это? Чувствуем. Или, "ну кто ж так нынче говорит – это не круто". Это существенный момент. И последнее, собственно жанровый компонент. Я бы сказал, давайте его оставим в стороне, просто потому что это потребует от меня неких дополнительных разъяснений. Но мы перечислили, друзья мои. Но, давайте вернемся к определению:

Стилистическая окраска – это область семантической структуры, область смысла речевых единиц, которая формируется вследствие устойчивого употребления данной речевой единицы в социально и культурно типичных универсальных контекстах, универсальных для всех носителей языка, и служащие в качестве индикаторов контекста и способов реализации соответствующей им речевой роли (ролей).

"Я ученый, я профи, я крутой, я европейски ориентированная личность". Вот что позволяет мне комбинировать средства и отбирать именно из репертуара социально окрашенных средств.