21.04.06 (Лекция №5)

Защита курсовых работ для вечерников в необязательном порядке (у кого такие замыслы) – 28 мая в 13-10 в ауд. 109 (участники будут особо отмечены).

Функционально-стилевая окраска речевых единиц. Фактически, на семинарских занятиях мы уже отрабатываем это. Вы какую-то информацию получаете через учебник, потому что в нем описаны функциональные стили русского языка. Фактически, это та часть курса, которой уделено основное место в вашем основном учебном пособие. Поэтому мне важно указать на основные процедуры обнаружения и на перспективу того, что такое функционально-стилевая окраска.

Напоминаю вам, что мы продолжаем разговор о семантической структуре речевых единиц, где есть предметно-логическое ядро и 3 основные сферы стилистической окраски. И я хочу, чтобы очень ясен был основной тезис – зачем, что такое этот "смысл", который мы называем "стилистическая окраска"; зачем он, и вообще, почему это интересно и важно. Да потому что, вот, важно – в галстуке я или без галстука. В каком-то смысле всё равно, конечно. (как в анекдоте про 2 кирпича: летят и один другому говорит: "лишь бы человек какой-нибудь попался"). Но мы себя реализуем. Всякая вещь себя функционально реализует в этом мире. Она действует. И входит, "варится" так сказать, как бы, действуя в определенных типовых контекстах, которые являются постоянными, универсальными для данной культуры.

То, что мы говорили про социально-жанровую окраску – это типичные контексты, важные контексты, но они не обладают одним существенным признаком, они не обладают универсальностью в данной культурной среде, в социо-культурной среде точнее.

Что касается эмоционально-оценочных смыслов, они формируются, конечно, тоже в определенных типичных контекстах: это в одном случае контексты одобрения, где я постоянно употребляю какие-то ласковые слова, они становятся уже ласковыми в силу этого, и наоборот, они как бы намагничиваются – слова, конструкции, формы словообразовательные. Намагничиваются в своей среде. Они начинают притягивать в соответствии с этим какие-то элементы.

Но, когда мы доходим до функционально-стилевой окраски – здесь главный момент – это универсальность этих контекстов по отношению ко всякому носителю литературного языка.

Вас не смущает, что я говорю про стилистическую окраску, а одновременно – про контексты? Вы должны понимать, что единицы языка, пропитанные контекстом, получающие свой дух (как приезжаете из леса, приносите грибы, а грибы лесом пахнут; и этот запах им не просто потому, что они там случайно выросли, а в общем-то потому что этот запах уже в суть их входит; мы говорим, конечно: "главное гриб это то, что от съестной"; не важно, в конечном итоге,вырос ли этот гриб в подвале, искусственно, главное, чтобы был вкусный, полезный и какой-то там еще"; да; но половина удовольствия собирания грибов именно в том, что он и растет под елкой, или под сосной; потому что вы хорошо знаете – пришел с корзинкой домой – уже никто чистить не хочет; а там – какая радость! да? но уже всё, это ушло из этого контекста! дальше кастрюльки, очистки, черви – не надо, уже не хочется его трогать, пускай там черви – он прекрасен сам по себе, как факт искусства, как факт своей среды!; и грибы мы собираем , мы дышим средой – не потому, что голодно или хотим попробовать, какого вкуса, вот эта окраска становится самой главной; а мы переместили – и он как бы потерял может быть свой вкус). Но со словами и другими речевыми средствами так не происходит. Этот шлейф, этот запах, привкус среды, тянется за вещами всюду, куда бы они не попали. И в этом, я напоминаю вам, что стилистическая окраска – это те смыслы, которые нам даны не в тексте, а на уровне языка.

Функционально-стилевая окраска (также как и всякая окраска) – есть область смысла (или область семантики) речевых единиц, вид (один из трех основных видов) стилистической окраски (или семантики), который формируется в результате устойчивого употребления данной речевой единицы в одном или нескольких из типовых универсальных социо-культурных контекстов (разговорном, книжных: научном, официально-деловом и прочих) и используется для индикации среды, как показателя среды общения (хотя далеко не всегда, они в прямом назначении используются) и реализации (индикации) соответствующих речевых ролей.

Т.е., я забегаю вперед, но поскольку мы на семинарах уже об этом говорили, это практически вам известно. Т.е. это такие роли – в скобочках запишем (Я близкий тебе человек; Я должностное лицо (чиновник; при исполнении обязанностей); Я ученый (занимаюсь наукой); и т.д.). В соответствии с этим, мы на последнем семинаре употребили такой образ: стилистическая окраска – это 3 сегмента, соответственно – это 3 типа сред, 3 типа контекстов, в которых варятся, находятся, которыми пахнут эти речевые единицы. 3 типа контекстов. Мы решили, что мы их распределим по столам.

На одном будет эмоционально-оценочная окраска – это контексты одобрения-неодобрения, контексты уважения-неуважения.

На другом – социально-жанровые контексты. Их много – отдельные баночки-скляночки, в которые мы тоже опускаем и пытаемся определить насколько реагирует слово конкретное на эти контексты – родное оно для них, или нет.

И наконец у нас есть, вроде как главный стол, на котором стоит одна большая колба (разговорная) и рядом с ней ящичек, в котором находятся 5 еще склянок (книжные). (по-моему, хороший принцип объяснения).

Возьмем слово "целостный". Вы мне скажете: "А в каком контексте?". А я скажу: "Не скажу!". Вам не понятно слово "целостный", оно что, очень многозначно? Нет. Я его вынул и отправляю туда, где у меня лежит словарь мой. И вот это слово "целостный" я и буду сейчас проверять на его стилистическую окрашенность, функционально-стилевую окрашенность.

Первым делом, я его попытаюсь отправить в одну из основных сред. И основными средами является функционально-стилевая окраска, т.е. 2 среды основные: разговорная (или обиходно-разговорная, как хотите; обиходно-бытовая; по-разному называется) и книжная. Почему "книжная" – попозже поговорим. Слово не очень хорошее, потому что публицистика – это в основном газеты; а религиозное – это может быть и книги, но и устное молитвословие; художественное – книги, а официально-деловое – бумаги. Почему "книжное" – не знаю, так придумали. Видов разговорной окраски фактически у нас нету. Это одна целостная достаточно среда, изумительно важная, изумительно богатая среда.

Один ученый (профессор Волгоградского университета) предложил для понимания того, что называется "разговорная среда" или "обиходно-бытовая среда" предложил понятие "бытийный дискурс" (Карасик Владимир Ильич "Язык социального статуса"). Дискурс – это последовательность текстов, и последовательность речевых актов; это речевые акты и тексты, которые сцеплены друг с другом и составляют некую цепочку, некую повесть. И можно сказать, что тексты и какие-то речевые действия составляют у нас повесть личной нашей жизни и повесть жизни, которая за пределами личного находится (там на самом деле – несколько повестей: служебная, политико-идеологическая и т.д.).

Я употребляю "быт", а он предлагает "бытийный". Нам тоже интересно, потому что какое-то средство оно сразу же "светится" и получает свою ориентацию в языке. И мы чувствуем, что оно к чему-то тяготеет, и оно от чего-то произошло, и ради чего-то может быть использовано.

Значит, "бытийный" – почему здесь не "быт", а "бытие"? Я сначала возражал, а потом мне понравилось. Потому что в сущности "быт" – то, что происходит в нас на личном уровне, в том языке, который складывается из взгляда, жеста, поступка. Это язык, это познание мира в каких-то самых существенных его измерениях. И другое дело, что вот семья – это сложная система. Конечно, мы дома используем разговорные средства. Но, если уже отец, допустим, рассердился, то он вызовет вас, и скажет: "Садись", и начнет говорить каким-то языком чуть-чуть официальным; или жанр семейного совета. "Сядем" – заседание потому что. Сядем и поговорим. (Семья такая штука, понимаете (читайте Толстого, Островского), синкретична, двухполюсна: с одной стороны человек в ней выживает и укрывается от мира вранья, который его окружает, а с другой стороны – каким-то образом этот мир вранья он входит в эту среду, он ее пытается себе подчинить, потому что семья (как Маркс, Ленин? говорит) – это ячейка общества. Законы общества как-то распространяются на нее (стали жить вместе, вьете гнездышко, пора о детишках подумать), с одной стороны; с другой – всё держится на женщине, потому что стержень семейных отношений – родовые отношения. Род прежде всего. Конечно, дружба и любовь, но продолжение рода – в первую очередь. Есть философия, надо определиться по отношению к себе – чего от этой жизни нужно, от человека, который рядом с тобой; понимаешь ли ты, чего хочет он или ты любишь его за то, что он делает вид, что хочет того же что и ты. Это родовые отношения. Они определяют существо этой среды.)

Как проверяется стилистическая окраска? Мы взяли слово "целостный". Давайте эту процедуру контролировать. Мы берем этот объект и опускаем в разговорную среду (кухня, скамеечка). Лучше кухня, где реализуется семейное общение (родо-бытовое общение). И как там "целостный"? "У тебя сегодня очень целостный облик в одежде". Лучше сказать "одно идет к другому". "От сегодняшнего обеда я получил целостное ощущение". Ясно, что это среда, которая слово "целостный" отторгает. О чем это говорит? Что функционально-стилевая стилистическая окраска этой речевой единицы чуждая этой среде, т.е. не разговорная. Всё. А стало быть – книжная.

Дальше, что мы будем делать? У нас есть 5 колбочек-скляночек: официально-деловая, идеологическая (под вывеской "газетно-публицистическая", но такой среды у нас нет, поэтому у нас есть среда идеологии и политики – там формируется идеологическая окраска), научная, религиозная, художественная. Вы можете говорить, что в церковь не ходите, или художественные средства не употребляете. Да. Но настает момент какой-то, который предполагает, что вы должны их употребить обязательно. В общем эта среда так или иначе предполагает ваше умение, ваше владение, хотя бы на поверхности, речевым репертуаром данной среды.

Опускаем слово "целостный" в среду официально-деловую (документ, заседание какого-нибудь президиума): необходимо рассмотреть проблему целостно. Чему заседание посвящено? Явно с научным душком. Если научно – то "в целом", а не "целостно". Официально-деловую прагматику оно никак не реализует, это слово. И в каком-то документе: "В связи с тем, что вчера у меня было целостное ощущение от моих выходных, я на работу не вышел.". Нету этого. Вы скажете: "неужели я в уже официальной обстановке не могу это употребить?". Сколько угодно! Вы можете и художественные средства употреблять, и разговорные, и чего вам хочется (конечно, есть то, что считается за пределами литературного языка, те самые нелитературные выражения; как бы нехорошо на работе посылать, надо как-то покультурней). А в принципе, нет ничего такого, в чем бы я мог себе отказывать. Я могу, только скажут: "чтой-то он из себя какого ученого корчит". Вообще, эти отношения – показуха. На уровне стиля, стилистики (почему в галстуке – завтра придем в шортах, тапочках и будем за компьютером работать); я могу гнать пургу научную совершенно независимо от того насколько я хочу, чтобы вы это поняли; я может быть даже не хочу, чтобы вы ничего понимали, потому что я сам в этом ничего не понимаю (бывает такое – вышел преподаватель и сам не понимает, что он говорит – и вот тут он будет грузить: классификации, схемы). У нас тоже схемы, куда денешься. Это научное мышление. Но иногда это необходимость, а иногда они нужны для того, чтобы на "фасаде было написано: "я ученый".

"Целостный" опустили в научную среду – да. Опустили в идеологическую – ну, в общем, нет. Оно может там употребляться, но идеология не требует этого слова. Это не то, что какое-нибудь "сепаратисты; зачистка; поборники; соратники; режим правящий; правящая верхушка" – слова пахнут возней политической. Вот это идеологизмы, слова с идеологической окраской.

Друзья, когда я говорю "слова" – вы должны понимать, что за этим стоит "и другие речевые единицы" (чтобы не было чувства, что это всё про одну лексику – так легче показывать). Хотя почему бы не показывать художественное на инверсиях, на союзах (повторяющихся). Что такое "рифма"? Это фонетическое средство. Стилистической окраской обладают не только средства, но и приемы. Ясно совершенно, что в рифму заявление написать будет как-то странно (научную работу, и прочее). Почему? Потому что это атрибут художественности. Следовательно, рифма как прием имеет художественную стилистическую окраску – это фонетический поэтизм. Также как есть лексический поэтизм (наши "очи"), также есть синтаксические поэтизмы (о ты, что в горести напрасно) – "что"; "о, ты" – форма обращения – ясно, совершенно, что это поэтизм. Современный поэт не будет так писать почему, почему современный поэт пытается даже уже от рифмы отказаться? Избито. А настоящее искусство всегда ищет нестандартного, парадоксального. Но зато если вы захотите себя показать сочинителем, т.е., например на свадьбу кому-нибудь написать поздравление – о! в стихах! (любовь, кровь, Вася и Маша, любите мать вашу). Можно было без этого обойтись! Ну нет, такой все-таки повод важный, торжественный – надо в стихах! Мы же не лыком шиты, мы сочинители, событие такое! Потому что дискурс свадебный уничтожен, текстов свадебных мы не знаем. А культура должна как-то обслуживать эту тему – мы начинаем выдумывать. Есть освоенный дискурс, но мы его не знаем по понятным причинам. Мы – люди, выброшенные за борт собственной культуры. Мы должны это понимать. Мы за что-то цепляемся, мы пережили такое, что удивительно, как еще что-то осталось. Целый век мы в безвоздушном пространстве в каком-то смысле жили. Шел процесс уничтожения, результаты которого мы сейчас пожинаем.

Мы все перечислили и картина функционально-стилевой окрашенности у нас есть. Но формально. Дальше: если мы обнаруживаем, что роль ученого – это одно, а ученый – это другое; это может совпадать. Но даже часто настоящий ученый не хочет – почитайте Алексея Федоровича Лосева, Бахтина, Флоренского Павла Александровича – это мощнейшая наука, но это какой-то другой язык, очищенный от терминов там, где они не нужны. Это наука получается, лишенная наукообразия. Когда я употребляю научное "мы", термин – это свидетельствует о моей роли ученого или о том, что я ученый? О роли ученого! Следовательно, функциональный стиль научный обеспечивает не научность как таковую, а наукообразие, которое в той или иной степени необходимо ученому, … но это джентльменский набор каких-то средств. Девушка с дневного отделения пишет курсовую "…происходящее показано в некотором странном пространстве, которое целостно и закончено, но вместе с тем распадается на несколько планов, планов очень разнородных, однако среди них центральный, соответствующий всему миру, который можно условно назвать…" – это разбор стихотворения. Я хочу ей сказать: "А зачем?". Это проблема всех, кто пишет курсовую работу. Это проблема ваша. С одной стороны надо овладеть стилем, а с другой стороны надо попытаться разобраться, чтобы самому не было противно. Скачать и достаточно. Тогда это наукообразие. Ученому нужно владеть пониманием того, как строится наука. Необходимо. Ему нужно понимать, что наука – это рационально-логическое познание. Хотя образность в науке очень важна. Образная точная метафора, но она как бы концентрирует в себе логику, она не размывает текст. Наука – рационально-логическое познание с помощью не стиля, а основных инструментов: логических категорий, логических построений. Это логика. Это мир, который я осваиваю с помощью логики. Это значит, что для меня важно: посылка и следствие, причина и следствие, общее и частное, целое и часть, род и вид. И вот уже ясно: сначала я скажу в общем, потом я обозначу свою проблему и начинается: "происходящее показано в неком пространстве, которое целостно и закончено…" и начинается самое любимое "не только, но и". Ничего плохого, умница большая. Но это нужно еще очистить, желательно, этот текст от ненужной научности. "…И вместе распадается на несколько планов…". А! О! Пошла наука – несколько планов, раз, два, три, четыре – я уже предчувствую этот перечень. Это что значит, что будет общее и частное (в этом перечне) – общее положение и частные его манифестации; или это целое и часть его. Вот здесь будет наука. И если вы … как в школьном синтаксисе односоставные предложения начинается почему-то не с безличного номинатива, а с определенно-личное, неопределенно-личное, обобщенно-личное. Традиция. Но что это такое? Определенно-личное: ходишь, хожу; неопределенно-личные: ходят (тут всякие), или вообще "ходят" или "ходил"; а дальше обобщенно-личные: тебе звонили, стучат в дверь. Или определенно-личная форма: любишь кататься – люби и саночки возить. Это что? Это вообще: всякий любишь кататься. Так это определенно-личное. Плюс это обобщенно-личное. Что получается? Что классификация порочна. Потому что в ней лежат наименования, в основе разные принципы деления понятия. В одном случае я делю по формам, которые могут и не могут идентифицироваться с конкретным лицом. А в другом случае – по смыслу, по содержанию. И в итоге получается, что у нас бывают юноши, девушки и блондинки, или блондины, или светловолосые. Так не должно быть. Ну сбой произошел. Вот задача ученого вот с этим разбираться. Задача ученого не противоречиво описать. Это задача науки. Что за этим открывает – сущность или оболочку красивую создает – это другой вопрос. Художественный стиль. Если я пишу стихи, может быть мне даже и рифма не нужна. Потому что надоело. А уж "очи" ваши – тем более. А вот для свадебных стихов – почему нет?!. Потому что чтобы было понятно, что это вообще стихи. Значит "как поэт" я буду говорить. Соответственно, я буду исполнять роль. О чем это говорит? Что есть наука и наукообразие. Есть собственно политика и идеология, очень тонкий хитрый язык, который распространяется не только на вербальную среду А плакат, а политтехнологии – это всё дискурс политики, это всё язык политики, язык идеологии. Он на поверхности своей имеет какие-то средства, которые мы говорим, что это идеологический стиль.

Официально-деловая среда – настолько консервативна, там фактически видимость вещей. Официально-деловые понты нормальным людям не нужны. Но если начальник в самой непринужденной форме сказал "завтра это сделай, пожалуйста" и вы не сделали – тут уж простите, вы нарушили сам принцип этих отношений. Это уже другой разговор. И как я – я вывешу на доске выговор или скажу "иди ты, я с тобой разговаривать не хочу". Это другой вопрос, но я реализую служебные отношения. И если они эффективно реализуются, то, пожалуйста – употребляй какие угодно речевые средства. Зачем тебе в галстуке приходить, для того, чтобы хорошо исполнять свои обязанности? Совершенно необязательно! Также точно тебе совершенно необязательно писать заявление. Но уж простите, если вы поссорились с начальником, то пойдете и напишите (я с тобой никаких личных отношений иметь не хочу). Заявление – нас связывают только официально-деловые отношения. И это значит, что есть дискурс, или субязык официально-деловых отношений: есть нормы, есть каноны, знаки. Хоть ты в самых хороший с начальником отношениях, но столе своем, тем более его, сидеть не принято. Это по форме нарушит сам дух отношений. Ты должен напоминать, что ты помнишь про субординацию. Его статус, ты не должен позволять себе фамильярность. Какой-то предел может быть. Но чем более огосударствлена среда, тем больше всяких протоколов, пафосов, графиков посещений. Это деятельность исключительна, просто откровение для человека. А что делать – проверка. Это язык, который требует.

Не путайте по существу дискурсы или субязыки общения – это субязык родо-бытовых отношений (бытовой, по-своему бытийный), это субязык идеологии, это плакаты, имиджи, масса всяких штук; плюс, естественно, то, что мы сейчас называем газетно-публицистическим – но это в последнюю очередь. Есть язык науки – это схемы, это таблицы, это способы доказательств. Это наполовину невербальные средства. Вербальная часть этого разговорного общения – она вообще ничтожна, разве, дело в том, что я сказал. (вот не сказал, что любишь (не завтра, а сейчас) – значит не любишь; не сказал – потому что не услышал, что я хочу это услышать). По большому счету, слово только как поступок важно. Вот в книжной среде слова больше значат почему, потому что у нас не непосредственное общение. Потому что я посылаю кому-то и кто-то должен воспринять как отдельный текст. Соответственно, разговорное, бытовое общение в основном не требует – оно имеет особые принципы, оно построено на непосредственном диалоге, на устной речи, непосредственном контакте; оно интимно и, кстати, ритуализованно. А есть язык официально-деловых отношений. Я надел галстук – я при исполнении. Это только знак, но есть по существу вещи, логика официально-деловых отношений. Стол и т.д. (Гоголем описано). Дальше язык политики и идеологии мы сказали, язык науки сказали. Мы не сказали о языке искусства и еще меньше о языке религии. Язык искусства это что: живопись (реализация языка искусства), архитектура в значительной мере, естественно, музыка; словесное искусство. У них есть общие законы – они описывают семиотикой структурными лингвистическими методами. Законы религиозного мироощущения – вещи сложные, но важные. Там есть формальные обрядовые штуки. Конечно важнее внутренний диалог с вечностью, с бесконечностью, которая с пределами твоей жизни; или этот диалог бедно выглядит. Конечно, существует язык молитвословия. Опять же некие обрядовые системы, которые установились церковью. Через них человек постигает что-то.