18

11.

Взгляд в прошлое

"Чужая душа - потемки" - гласит русская пословица, подчер­­­кивая трудности проникновения в сложный, неповторимый, особенный внутренний мир любого из живущих. А есть ли возможность заглянуть в "душу" человека, покинувшего землю, скажем, 10-15 тысяч лет ому назад? Во многом решить зада­­­чу позволяют материалы исследований, принадлежащие тем наукам, которые зани­­­маются изучением, реконструкцией наиболее древних пластов человеческой мате­­­риальной и духовной культуры ( к этим наукам относится антропология, исследующая процесс выделения человека из мира животных, его становление и развитие в историческом плане; этнография, изучающая жизнь народов мира на различных, в том числе и наиболее ранних, ступенях своего развития; археоло­­­гия, анализирующая остатки материальной культ ры древних людей; лингвистика, занимающаяся языковыми формами. письменными и устными; фольклористика, соби­­­рающая сказки. легенды и другие памятники народного творчества, и т. п.). Анализируя приводимые в этих исследованиях факты, философы, психологи, врачи, каждый со стороны своего предмета, стре­­­мятся понять и объяснить становление и развитие регуляционных механизмов че­­­ловеческого сознания, психики, вскрыть основные факторы и причины, вызвавшие их качественное из изменение, смену функций.

Целый ряд данных обратил на себя особо пристальное внимание исследователей этой проблемы. И среди них такое странное на первый взгляд явление, которое советский невропатолог С. Н. Да­­­выденков назвал "парадоксом нервно-психической эволюции". Существо лежащего в основе парадокса противоречия, долгое время не поддававшегося объяснению, заключалось в следующем. Совершенствуясь в процессе эволюции, центральная нервная система усложнялась и дела­­­лась все более гибкой и приспособляемой.

Исходя из теории естественного от­­­бора, можно было ожидать, что человек в результате эволюции должен был полу­­­чить наиболее совершенный тип нервной системы, обладающей надлежащей силой, уравновешенностью и под ижностью нервных процессов. Факты же говорят о дру­­­гом: психика человека оказалась подверженной срывам, отказам при возникнове­­­нии тех или иных трудностей, то есть эти свойства весьма далеки от теорети­­­ческих представлений. Виной тому, как обнаружилось, медлительность, инерт­­­ность, слабая подвижность нервных процессов.

Почему же это произошло с орга­­­ном, регулятивные функции которого шлифовались в процессе длительной эволю­­­ции? Исследователями был высказан целый ряд ответов на этот непростой воп­­­рос. Одни, как, например, английский психолог и антрополог Ф. Гальтон, считали, что психика человека "возвышалась с такой быстротой, за которой не могла поспеть натура его природы". Другие, например советский антрополог Я. Я. Рогинский, полагали, что кора головного мозга человека - образование молодое, поэтому и неустойчива в работе, излишне быстро истощаема, ранима. Отсюда, высокая невротизируемость психики. Однако обе точки зрения всего лишь констатация, но не объяснение причин озадачивающих несовершенств созданного в процессе трудной эволюции важнейшего человеческого органа. Прекращение ес­­­тественного отбора - вот главное событие, анализ которого позволяет открыть, по мнению С. Н. Давыденкова, реальные обстоятельства и особенности организа­­­ции психики человека, причины сбоев в ее работе.

Как известно, действие ес­­­тественного отбора в процессе выделения человека из мира животных неуклонно сокращалось, свертывалось, уступая место новому фактору эволюции - труду, жестко связанному с научением, в том числе и индивидуальным. До какого-то момента оба фактора, вероятно, еще действовали параллельно. Естественный отбор как бы создавал и постепенно совершенствовал врожденную способность человека к "преемственности", то есть "отвечал" за наследственно-биологическую основу, на которой обучаемость, особенно индивидуальное научение, развернули свое мощное поступательное движение. Можно сказать, биологическая эволюция некоторое время шла своим "дарвиновс­­­ким" путем, путем реализации принципов "неопределенной изменчивости" и "вы­­­живания наиболее приспособленных".

Естественный же отбор ограничивал коли­­­чество вариантов нервной системы, давая жизнь только сильным, приспособлен­­­ным. Он отказывал в праве на существование многим разновидностям, выдающимся в каком-то определенном плане, но слабо приспособленным к существующей по­­­лузвериной жизненной практике. С расширением собственно человеческой, инди­­­видуальной деятельности возрастала потребность во все более гибких и тонких психологических инструментах, большее значение приобретал баланс подвижности и устойчивос и нервных процессов. Помимо научения, шаблонно-репродуктивного копирования трудно доставшихся образцов поведения и деятельности постепенно, сначала в очень узких областях, стали расширяться самостоятельные изобрета­­­тельно-продуктивные типы этих

действий. Последние требовали особо тонкой, собственно человеческой, настройки, сочетающей устойчивость нервных процес­­­сов с их подвижностью. Происходил постепенный переход от "звериной" чувстви­­­тельности к человеческой эмоциональности, от непосредственной включенности в среду обитания ко все более осознанному выделению из нее, переход от преиму­­­щественно инстинктивного поведения (опирающегося на первую сигнальную систе­­­му) к поведению, основанному на знаково-символических средствах, в основном закрепленных речью, то есть средствах опосредования (вторая сигнальная сис­­­тема).

Начался этот переход, как указывает антропология, в "эпоху питекант­­­ропа" и закончился с превращением неандертальца в homo sapiens. Манипулиро­­­вание с первыми же орудиями труда, общение в стабильно возрастающих группах требовали подвижности нервных процессов гораздо больше той, которая имелась у обезьян. Способность к быстрым перенастройкам была очень нужна первобытно­­­му человеку. Именно подвижность нервных процессов, продолжая рас и дальше, и дала резкий скачок при образова­­­нии современного человека с его развитой речью, требующей уже совершенно исключительной быстроты смены возбудительных процессов на тормозные и обрат­­­но.

Современная форма сверхподвижности нервных процессов и развитая речь, уравновешенная с системой органов чувств,- приобретения наиболее поздние, наложившие последний штрих на человеческую психику. Как же это произошло? Какие факторы определили эти отличительные особенности человеческой психики? Каким образом они повлияли на само функционирование мозга и его строение? Вот неполный перечень вопросов, на которые необходимо ответить, чтобы ближе подойти к объяснению парадокса "нервно-психической эволюции" и, в свою оче­­­редь, на новой основе вернуться к исследованию механизма саморефлексии, ана­­­лизу основных структур, а анатомии человеческого сознания.