«Из записок B»

Вторая часть является выражением взглядов строгого этика, где доминирующий культ нравственности и долга. В этой части разъясняется возможный переход от эстетического воззрения на жизнь к этическому. Она состоит из 3-х статей:

1. О браке

2. Гармоническое развитие в человеческой личности эстетических и этических начал

3. О греховности человеческой. Ультиматум.

Спустя несколько месяцев, того же 1843 г. выходит еще ряд сочинений

• Две назидательных речи

• Страх и трепет7

• Повторение - попытки экспериментальной психологии Константина Констанциуса

• Три назидательные речи

• Четыре назидательные речи

В «Страхе и трепете» автор начинает как раз с того пункта этического развития, до которого он довел читателя в последней статье «Или-Или». Он приходит к выводу, что отдельная личность стоит выше общества, долг отдельной личности к Богу – выше общечеловеческих (эстетических) требований к нему со стороны ближних.

В «Повторении» осмысливается сила веры: благодаря вере человек становится свободным от всех земных пут

1844 г.

• Назидательные речи

• Философские крохи, или немножко философии

• Понятие страха8

• Предисловие, занимательное чтение в часы досуга для некоторых сословий

1845 г.

• Назидательные речи

• Стадии жизненного пути

• Заключительный постскриптум к философским крохам9

Темой последующих сочинений Кьеркегора являлась чаще всего религиозная проблематика.

А вообще Кьеркегором оставил огромное наследие на разные темы. Неутомимая деятельность писателя не только не принесла ему никаких материальных выгод, но, напротив, поглотила все его собственные средства, доставшиеся ему от отца. Самому Кьеркегору казалось это вполне естественным, раз писатель посвящает себя служению идей.

1.6. Тема псевдонимов

Большинство произведений Кьеркегора написано под псевдонимами :

• «Или – Или» - Виктор Эремита

• «Страх и трепет» - Иогани Молчальник

• «Повторение…» - Константин Констанциус

• «Философские крохи…» - Иогани Климакус

• «Понятие страха» - Виргилий Хауфниенс

• «Болезнь к смерти» - Анти-Климакус

• «Предисловие…» - Николай Нотабенс

• «Стадии жизненного пути» - Гиларий Переплетчик

Десятки псевдонимов иногда объединены родственной связью или напротив находятся в антагонизме, спорят между собой. См. 10 с 93-100.

Анонимность автора до сих пор является предметом исследования творческого пути Кьеркегора. Некоторые полагают, что тем самым Кьеркегор в качестве «Автора авторов» как бы поворачивается разными сторонами, в разных ролях, перевоплощается, что бы выразить различные грани человеческого существования.

Кроме того, отдельные произведения в свою очередь настолько запутанны, что простому читателю трудно во всем этом разобраться.

Так в произведении «Или – Или» автор публикует бумаги «А» и «В». А автор в свою очередь публикует обнаруженные им бумаги автора «Дневника обольстителя». Важно то, что за всеми этими литературными конструкциями стоит незримый «Единичный» Сёрен Кьеркегор.

Однако, сложность кьеркегоровских конструкций не только в самой композиции его произведений. Сложность проявляется в его стиле и слоге Кьеркегор часто излагает свои мысли преднамеренно сложно и сухо, что бы оттолкнуть этим массу поверхностных читателей и заставить "единицу", которую он называет единственным своим читателем, поглубже вдуматься в то, что он читает.

Он никогда не писал для публики, не добивался ее благосклонности, а между тем некоторые его сочинения пользовались успехом, что представляло для Кьеркегора «опасность особого рода». Ему не нужны были ученики - поклонники, которые стали бы увлекаться его личностью.

1.7. Тема смерти (эпилог)

Всю жизнь Кьеркегор чувствовал себя несчастным человеком. Его одолевала меланхолия, ипохондрия: «Я – в глубочайшем смысле несчастная личность, которая с самых ранних времен была прикован, так или иначе, к граничащему с безумием страданию»

Сделавшись знаменитостью после публикации «Или – Или», он, тем не менее вызывал нескончаемые кривотолки в свой адрес. Сатирический журнал «Корсар» (издавался в Копенгагене) сделал Кьеркегора предметом карикатур и издевательств:

• «Я – мученик насмешник»

• «Если Копенгаген вообще когда-нибудь был единого мнения о ком-нибудь, то я должен сказать, что он был единодушен обо мне: я – тунеядец, праздно шатающийся, бездельник, легковесная птичка»

• «Для целого слоя населения я действительно существую как своего рода полупомешанный»

Кьеркегор жил замкнутой жизнью, в полном одиночестве. Особенно после смерти матери, отца, братьев, он остался один (в живых был его старший брат – епископ).

Оставшееся от отца наследство он тратил на издание своих трудов, секретаря, слугу, изысканные вина и дорогие сигары.

« Я живу в своей комнате, как в осаде не желая никого видеть и постоянно опасаясь нашествия противника, т.е. какого - нибудь визита, и не желая выходить»

Но каждодневно он выходил на прогулку по улицам Копенгагена. Тощий, очкастый, со своим «верным другом» - зонтом под мышкой, с широкополым цилиндром на макушке и с сигарой в зубах, обмениваясь ироническими репликами со встречными знакомыми. Вернувшись, домой он принимался за работу.

Последние годы жизни ознаменовались неудержимым бунтом Кьеркегора против протестантской церкви. Он выступал против царящих в ней нравов и обычаев. Против религиозного лицемерия и формальной обрядности. На страницах предпринятого им на последние средства издания листка-журнала «Мгновение» Кьеркегор обрушился на официальные церковные установления и их блюстителей.

Последний 10-й номер не вышел в свет. Огромное нервное возбуждение не прошло бесследно. Однажды во время прогулки Кьеркегор упал и потерял сознание. Через несколько дней, (11 ноября 1855 г.), отказавшись от причастия, он скончался в возрасте 42 лет.

За долго до смерти была готова надгробная эпитафия:

«Где-то в Англии имеется надгробный памятник, на котором начертано одно только слово: "несчастнейший". Я могу предположить, что кто-нибудь это прочтет и подумает, что там никто не погребен и это предназначено для меня»

В другом месте «Дневника» мы узнаем, что его эпитафиею должна быть надпись: «Тот Единичный».

О жизни Кьеркегора написано множество статей, монографий… Этому посвящено не мало статей психиатров, и психоаналитиков.

Каких только болезней они не нашли у Кьеркегора: и шизофрению, и эпилепсию, и эдипов комплекс, мазохизм, нарциссизм, и бессознательный гомосексуализм, депрессивный психоз.

2. Гегель и Кьеркегор.

Большинство исследователей считают, что все учение Кьеркегора обращено против «культа» Гегеля, против модной тогда его философии.

«Гегель, несмотря на его замечательные достоинства и колоссальную ученость, своими достижениями постоянно напоминает о том, что он был профессионалом философии высшего стиля в немецком духе, ибо он любой ценой объясняет все что угодно.» ^[1

^]

За что же так не приемлет Кьеркегор Гегеля и его философию? Прежде всего, это была оппозиция индивидуальности против объективности, «рыцаря веры» и «героя познания», диалектика парадокса (абсурда) и экзистенциональной диалектики; диалектики «снятия», экзистенциальный мир и мир логический. Понятий иррационализм и рационализм, классическое (учение Декарта) и неклассическое в XIX в.

Уже в первом своем сочинении – докторской диссертации «О понятии иронии…» Кьеркегор писал:

«Мысль Гегеля никогда не ведет диалога с Другим, она сама себя вопрошает и сама же отвечает»

Возможно, поэтому Кьеркегор едет в Берлин, что бы слушать лекции Шеллинга в ноябре 1841г., который в это время был приглашен в Берлин, чтобы «поразить ужасного дракона гегельянства». И поначалу он был доволен лекциями:

«Я так рад, неописуемо рад, что послушал вторую лекцию Шеллинга… Отсюда, возможно, придет прояснение… Теперь я возложил все свои надежды на Шеллинга…»

Однако надежды Кьеркегора не оправдались. С каждой лекцией они все больше угасали. Он выслушал 36 лекций, прослушав курс до конца:

«Шеллинг болтает совершенно невыносимо… Я полагаю, что совершенно одурею, если буду продолжать слушать Шеллинга»

«В Берлине мне, стало быть, нечего делать больше… Я слишком стар, чтобы слушать лекции, а Шеллинг слишком стар, что бы их читать. Все его учение о потенциях обнаруживает полную импотенцию»

И Кьеркегор покидает Берлин, не найдя в Шеллинге ответы на свои вопросы, и он принимается за критику Гегеля.

В «Философских крохах» он подробно разбирает гегелевскую философию. Один из моментов критики – это понятие «системы». Прежде всего, критик опирается на Трендемибурга («Логические исследования»).

«Нет другого такого философа, от которого я получил бы более, чем от Трендемибурга.» 11, c. 46.

Кьеркегор приходит к выводу, что:

1. логическая система может быть дана

1. но системы Dasien дать нельзя.

Несколько слов относительно Dasien. Подлинное кьеркегоровское слово на датском языке – Tilvэerelse. Полагает, что оно прямо соответствует в немецком языке Dasien и переводится как «наличное бытие», «наличное существование» - в отличие от «существования» вообще (existenz), т.е. обозначает видимое, наблюдаемое, данное существование в феноменалогическом мире. См. 7, с. 363.

У Кьеркегора речь идет о человеческом бытии, о бытии – существующем:

Tilvэerlse = Dasein = Бытие-существующее

Итак, мы сказали устами Кьеркегора, что «системы Dasein дать нельзя» :

«Система Dasein не может быть дана. Такой не имеется? Никаким образом…Система и законченность соответствуют друг другу; однако, Dasein есть как раз противоположное. Если смотреть абстрактно, система и Dasein не меняется вместе потому, что систематическая мысль, что бы мыслить Dasein должна мыслить его как снятое, следовательно не как dasein(ое). Dasein – это то что устанавливает промежуток, разделяет; систематическое – это законченность, которая соединяет.». См. 12, с. 90.

В другом листе читаем: «Систематическая идея – это субъект-объект, единство мышления и бытия; существование же – это как раз их разделение». Из этого никаким образом не следует, что существование лишено мысли, но оно установило и устанавливает разделение между субъектом и объектом, мыслью и бытием.

3. Экзистенциальная диалектика

Почти никто из приверженцев Кьеркегора не сомневаются в диалектическом характере его философии. Такие категории как: «становление», «переход», «скачок», «количество», «качество», «историческое», «логическое» и прочие являются одними из решающих.

• «Существовать можно только „диалектически“»

• «Субъективность…всегда имеет при себе диалектику»

Однако диалектика Кьеркегора была иной по сравнению с диалектикой Гегеля. Кьеркегор хочет дать диалектическому мышлению совершенно иное направление и значение. В чем же коренное отличие экзистенциальной диалектики от диалектики Гегеля?

Рассмотрим вместе с Кьеркегором категории «количества», «качества», «скачка»:

Так Кьеркегор называет суеверием, когда в логике полагают, будто путем продолжаемой количественной определяемости возникает новое качество

Он отрицает, напрочь, значение количественной стадии как предпосылки возникновения нового качества. Так же он отрицает элемент непрерывности, при переходе в иное.

«Гегель хочет объяснить скачок, а объяснить его нельзя, он необъясним, исключает всякое опосредствование».

«Новое качество появляется со внезапностью загадочно.»

Скачок алогичен, внезапен, необъясним, иррационален : «Скачок – это то, что никакая наука не объяснила и не может объяснить.»

Скачкообразный переход в ИНОЕ не логический вывод, не умозаключение, а свободный выбор, решимость, решение, сведение моего структурного Я.

3.1. Понятие движения

Понятие движения так же алогично у Кьеркегора. Это понятие не может иметь места в логике. Оно неотъемлемый атрибут наличного существования. Существование не мыслимо без движения.

3.2. Проблема абстрактного и конкретного.

Существование. Действительность – что абстрактное мышление с точки зрения вечности, оно отказывается от конкретного: от временности, от становления экзистенции, от того, что существующий должен существовать как соединение временного и вечного.

Если же полагать, что абстрактное мышление это нечто высочайшее, то отсюда следует, что научные мыслители гордо отстраняются от экзистенции и нам, другим людям, предоставляют выносить наихудшее. См. 13, с. 159.

3.3. Категории «возможности» и «действительности»

Опять же, по Кьеркегору между возможностью и действительностью существует коренное, качественное различие. «…Сколь бесконечно различие, между пониманием чего-либо в в возможности и пониманием того же самого в действительности».

В отличие от возможности действительность, не может быть объектом логического понимания. «Мыслимая реальность – это возможность и всякий вопрос о том, действительно ли нечто, мышление должно отклонить». То есть Кьеркегор разрывает возможность и действительность.

3.4. Принцип противоречия

«…гегелевская философия, как известно, сняла принцип противоречия». См. 14, с. 101.

«Гегель абсолютно прав, говоря, что на языке абстракции, в чистом мышлении и чистом бытии…нет autlaut… Как же ему там быть, если абстракция устранила противоречие!»

«С другой стороны, Гегель совершенно не прав, когда он, забывая об абстракции, бросается от нее экзистенцию для того, чтобы дьявольской властью снять двойное aut. Но как раз это он в экзистенции сделать не может, потому что тем самым он одновременно снимает экзистенцию.»

«Если я убираю экзистенцию, то нет никакого autlaut; если я отнимаю у экзистенции autlaut, это означает, что я убираю экзистенцию…»

Вместе с тем, категория противоречия проходит сквозь все мировоззрение Кьеркегора: «Всюду, где есть жизнь, есть противоречие».

Да и главная работа Кьеркегора называется «Или-Или». Где нет жизни, нет страсти, там нет и противоречия. Вне экзистенции нет и противоречия.

«Опосредствование – это химера, которая у Гегеля должна все объяснить».

Абсолютные противоположности не могут быть опосредованы. И вообще подводя итог «экзистенциальная диалектики» Кьеркегора мы должны отметить:

• отрицание исключает утверждение

• скачок - последовательность

• противоречие - единство

• становление - бытие

• конкретное - абстрактное

• время - вечность

• возможность - действительность

• свобода - необходимость

• сущность - существование

Но здесь мы вступаем в область общих рассуждений об экзистенциальной диалектике Кьеркегора.

Кьеркегоровская диалектика – это диалектика беспокойства, волнения, страха и трепета, неудовлетворенности, беспокойство самосознания. Поэтому нужно быть очень осторожным, связываясь с гегельянцем, и, прежде всего, следует удостовериться, с кем, собственно, имеешь честь: человек ли это, т.е. существующий человек?... или он – чистое Я. Следует быть очень осторожным с абстрактным мыслителем, который утверждает, что мышление является высочайшим человеческим мышлением и вообще есть для человека Высочайшее?

Поэтому абстрактно мыслить легче, чем существовать

«чистое мышление привело к самоубийству; так как самоубийство это единственное экзистенциальное следствие чистого мышления, если последнее (чистое мышление) должно быть всем и Высочайшим», т.о. согласно Кьеркегору абстрактный мыслитель «убивает в человеке – человека».

Абстрактный мыслитель является действительным существом:

1. фантастическим существом, которое живет в чистом бытии абстракции.

Рассматривая жизнь такого мыслителя (его сочинения могут быть превосходны) иногда становится жутко при мысли , что это и называется быть человеком. «все его мышление – это результат дарования, но не результат человека, который в подлинном смысле существует как человек».

1. абстрактный мыслитель все таки тоже является существующим, экзистенциальным мыслителем. Однако, абстрактное мышление упускает экзистенцию. Язык абстракции, в сущности, полагает Кьеркегор, не позволяет разрешить трудности экзистенции и существующего.

Мыслитель ничего общего с человеком - существующем не имеет.

Мыслить экзистенцию в абстракции – значит снять ее т.о., можно, пожалуй с полным правом сказать, что имеется нечто, мыслить нельзя, а именно – существующее. Вместе с тем Кьеркегор не отрицает, того, что мыслящий в качестве мыслящего существует и, следовательно, должен все – таки мыслить свою экзистенцию! Кьеркегор довольно точно улавливает уязвимые места гегелевской философии: ее чрезвычайно абстрактный схематизм, логицизм, абстрактный историзм, апологетику существующего, абстрактность в прошлом, господство тотальности, всеобщего над индивидуальным, объективности над субъективным.

Все выше сказанное нельзя понимать в том смысле, что Кьеркегор противник диалектики. Отмежевываясь от гегелевской диалектики, он выдвигает в противовес ей свою диалектику – «диалектику существования» (экзистенциальную, диалектику мгновения).

4. Три «сферы существования» человека.

Иногда вместо слова «сферы» Кьеркегор дает другие названия: три «стадии», три «облика» человека, три типа мировоззрений, или жизнепониманий, стадии на жизненном пути…

Но как бы не называл Кьеркегор «сферы существования» человека – это прежде всего попытка определить типы людей по их отношению к жизни:

• Какая жизнь отвечает их идеалам?

• Какую жизнь отвергают они, и к какой жизни стремятся?

• В чем вообще видят они (люди разные) смысл жизни; смысл своего собственного существования?

Вот какие вопросы мучают Кьеркегора на протяжении его размышлений о сути человека.

4.1. Эстетический тип людей

Термин «эстетика» употреблял Кьеркегор в кантовском смысле, как «чувственность». Все 8 статей первой части «Или-Или» раскрывают мировоззрение эстетика. Эстетика признает один культ, культ красоты и наслаждения. Она резюмируется общим девизом эстетиков всех времен и народов: «Нужно наслаждаться жизнью».

«Как ни разнообразны различные категории эстетиков, все они имеют между собой то существенное сходство, что непременным условием принадлежности к каждой из них является не сознательное умственное или душевное развитие человеческой личности, а непосредственность». (См. 2, с. 257.)

«Непосредственность человеческой личности лежит не в ее духовной природе, но в физической. Отсюда взгляд на здоровье, как величайшее благо в жизни.»

Более поэтический, но однородный с первым взглядом: «Выше всего на свете красота» (См. 2, с. 257.)

Типы эстетиков:

1. Красавчики

1. Влюбленные (целенаправленные)

2. Талантливые

3. Эстеты-аристократы (разносторонние натуры)

4. Нарцисисты

5. Циники

6. Отчаянные

4.2. Этическая стадия

«Жизнь этика – выполнение долга (но не внешнего, а внутреннего долга), по отношению к самому себе; Этика можно сравнить с тихим, но глубоким озером, эстетика же, напротив, с мелководным, но задорно бурлящим ручейком» (См. 2, с. 336.)

Эстетик основывает свою жизнь на том, что есть, этик – на том, что должно быть.

4.3. Религиозная стадия

Таковы два противоположных, несовместимых, взаимоисключающих пути: «Либо-Либо» («Наслаждение и долг»).

Однако, этическая стадия не высшая, завершающая стадия на жизненном пути. Оказавшись перед выбором человек, стоит на перекрестке. Перед ним не две, а три дороги. Этическая стадия так же несовершенна, как и эстетическая. Это лишь переходящая стадия.

Кьеркегор не останавливается на формуле: либо-либо, третьего не дано. Он призывает пойти по иному, третьему пути. Но третий путь – это отрицание двух предыдущих. Третий путь не есть синтез первых двух и не есть их снятие (в гегелевском смысле). Это прорыв в новую сферу бытия.

Здесь «либо-либо» заменяется на «ни-ни». Предшествующие стадии отбрасываются, отвергаются. Наиболее четко концепция третьего пути разработана в книге «Страх и трепет», где «либо-либо» заменяется на «ни-ни». Олицетворением третьей стадии выступает библейский Авраам, приносящий в жертву Богу своего возлюбленного, единственного, родного сына Исаака. Краткий сюжет:

Авраам, услышал голос Бога, который повелел принести ему в жертву его любимого сына Исаака. Трепет и страх овладели Авраамом. Ведь нравственный закон говорит, что отец должен оберегать своих детей, во что бы то ни стало. С другой стороны, будучи верующим, Авраам должен повиноваться Богу.

В сложившейся ситуации сталкиваются два требования, одинаково священные для него и в тоже время исключающие друг друга. Страх и сомнение терзают душу Авраама, и никто не может ему помочь. Он сам должен сделать свой выбор из самой глубины своего существования.

И если Авраам, в конце концов, решается принести своего сына в жертву, то единственным оправданием этому может быть только принцип философии Кьеркегора: индивидуальное выше общего.

Поэтому то общее правило нравственности не всегда может быть обязательным для меня. Только я сам могу решить, что я буду делать в каждом отдельном случае.

Итак, творчество Кьеркегора — это диалог автора с самим собой, а потому всякая попытка однозначной расшифровки, превращения в монолог мешает проникнуть в его истинное содержание и адекватно сформулировать поставленные в нем проблемы. Вместе с тем такая попытка чрезвычайно соблазнительна, ибо дает интерпретатору возможность использовать для обоснования своих идей богатую и тонкую аргументацию Кьеркегора, заставить работать созданный датским мыслителем мир образов, включить в определенную систему описанные им экзистенциалы (если пользоваться термином, возникшим уже в XX веке). Вот почему в современной буржуазной философии существует так много интерпретаций учения Кьеркегора: экзистенциалистская, протестантско - теологическая, фрейдистская и даже католическая (несмотря на то, что Кьеркегор, как протестант, дает для нее слишком мало оснований).

^[1] В первоначальном наброске предисловия к «Понятию страха» были следующие слова: «Моей заслугой (так же как и Фейербаха) является серьезное отношение к делу разрыва с Гегелем».

^{Литература}

1. С. Кьеркегор «О понимании иронии»/Логос, 1993,№4.

1. С. Кьеркегор «Наслаждение и долг»,Киев, 1994

2. Страх и трепет, M. 1993

3. Понятие страха, M. 1993

4. Заключительный постскриптум к философским крохам, перевод Т. Щитцовой

5. Подорога В.А. Метафизика ландшафта.

6. Мир Кьеркегора, М., 1994

7. «Послесловие к философским крохам» Диалог. Карнавал. Хронотоп.1994, №3

8. Кьеркегор и современность. Минск, 1996

9. «Послание к философским крохам»//философский поиск, 1995, №1

Лекция 10 "Идеалреализм" г.Лотце

1. Жизнь, творчество и место в истории европейской философии.

2. Генезис философских взглядов Лотце.

3. «Микрокосмос» — итог философии романтизма.

4. Мир(природа) — Человек — Бог — в системе Лотце.

5. Человек.

1. Жизнь, творчество и место в истории европейской философии.

Он родился 21 мая 1817 года в Баутцене, той самой местности, откуда происходили Лессинг и Фихте. В Лейпцигском университете изучал он медицину, физику и философию. Философия не была впрочем первою его специальностью, и в университете он готовился к званию врача. Но, как сам он говорил, «склонность к искусству и любовь к изящному» увлекли его к занятиям философией. он с таким успехом занялся ею, что получил приглашение читать лекции на обоих факультетах: медицинском и философском (1841). В 1844 г. он был приглашен в Геттинген, где занял кафедру философии, сменив Гербарта. За год до смерти Лотце был приглашен в Берлин, где вскоре умер от болезни. Он вел тихую жизнь, посвященную науке, размышлению и академическому преподаванию. Соединенное в одном лице всесторонность и основательность сделало Лотце «ключевой фигурой истории философии ХІХ века»(Шнедельбах). От строго научных трудов своих он отдыхал в занятиях искусством и литературой. Так он перевел в стихах Антигону (Софокла) на латинский язык.

Перечень сочинений Лотце многогранен.

В 1841г. выходит его «Метафизика».

В 1844г. — «Логика».

В 1847г. — «Патология и терапия».

В 1851г. — «Медицинская психология».

В 1852г. — «Общая физиология телесной жизни».

В 1856- 1864 гг. — «Микрокосмос», 3 тома.

В 1868г. — « История эстетики в Германии».

В 1874- 1879 гг. — Система философии:

1. Логика.

1. Метафизика.

Кроме того в разное время Лотце были написаны небольшие по объему, но очень важные по содержанию сочинения: «О понятии прекрасного» и «Условия прекрасного», «Полемические сочинения» и, наконец, разные статьи в «Физиологическом словаре»: «Жизнь, жизненная сила», «Душа, душевная жизнь», «Инстинкт». Несмотря на обширную ученую деятельность, Лотце не оставил особой философской школы (типа Гегеля или Гербарта).

Причины есть. И одна из них состоит в том, что свои сочинения он предназначал или для врачей, которые не имеют особых симпатий к метафизике, или для обыкновенной образованной публики, для которой затруднительно усвоение высших философских понятий.

Во-вторых, философская система Лотце перед лицом современности не имела (не видела) той специфики, вторая бы отличала его систему от систем, скажем, Гегеля или Гербарта. Это стало ясно только к концу ХІХ в. и в ХХ в.

Оттого Лотце долго считался последователем Гербарта, Гегеля. На самом деле это деле это не так. Лотце сам заявлял, что он далеко не разделяет многих убеждений этих авторов. Более того многие идеи Лотце оказали влияние на представителей самых различных направлений философии ХІХ и ХХ веков:

— некоторые идеи Лотце неокантианскую методологию (жизнь, ценность, etc.)

— Вундт, Дильтей, Брентано, У. Джемс, Виндельбанд, Фреге, Штупф, Гуссерль, Ласк, Хайдеггер и др. испытали значительное воздействие учения Лотце.

Каринский(1871): «Лотце всеми признается одним из самых замечательных (если не самым замечательным) мыслителем нашего времени в Германии; он и поныне состоит профессором Геттенгенского университета и собирает в своей аудитории едва ли не столько же слушателей, сколько имеет в Йене Куно Фишер, хотя Лотце и не отличается теми особенностями таланта преподавателя, которые производят такой сильный эффект при чтении Куно Фишера»(Каринский М.М. Критический обзор последнего периода германской философии.— Пб:1873.— С.194.).

Имеется рецепция идей Лотце и на американскую философию первой половины ХХ в. — Русские философы благосклонно восприняли учение Лотце. Михаил Владиславцев не только слушал его лекции, но и стал его правоверным учеником и последователем.

2. Генезис философских взглядов Лотце.

Философское развитие и образование Лотце началось под влиянием трансцендентальной философии Фихте Шеллинга и Гегеля. Они были первыми философами, к изучению которых обратился Лотце. И хотя рано, буквально в первые же годы своей философской деятельности, Лотце стал в независимое отношение к упомянутым философам, тем не менее, несомненно, влияние Гегеля на его убеждения весьма заметно.

Это проявилось в его первом философском произведении «Метафизика»(1841). Гегелевская Логика здесь явно присутствует, в том отношении, что за общими понятиями ( или «основаниями», как их назвал Лотце), признается истинное Бытие.

Однако, признавая заслуги Гегеля для разработки понятий, Лотце в то же время видит недостатки абсолютного метода Гегеля и системы в целом.

Во введении к «Метафизике» мы читаем: «Много говорят о какой-то особенной спекулятивной методе. Но как, ни в ходу это слово, — она такая же неясная мысль, как если бы кто-нибудь стал обещать такую методу действий, которая делала бы только хорошие дела, а не худые или посредственные. Она есть ни что иное как результат смутных разглагольствий о двойстве познания, по которым только важное спекулятивное познание может приближаться к спекулятивным таинствам, а обыкновенное гражданское — не философской интеллигенции — оставляется на всякого рода потребления».(см. Владиславцев, с. 155).

Уже тогда Лотце исключал возможность какого-либо исключительного метода, типа спекулятивного, который существенно отличался бы от общих форм и методов обыкновенного познания.

А относительно способности понятий переходить в свою противоположность и примиряться затем в высшем единстве Лотце замечал: «… чем более понятия общи, отвлечены, тем более можно находить противоположные ему; следовательно, тем более может быть здесь произвола и тем менее имманентного движения понятий».

Короче говоря, гегелизм оказал влияние на Лотце более всего тем, что возбудил его к умственной критической работе. Гораздо менее Лотце обязан своим философским развитием философии Герберта, хотя долгое время он считался его последователем.

Во всех главных пунктах «Метафизики» Лотце — в учении о бытии и первых качествах, субстанции, формах пространства и времени, движении, взглядах на материю, происхождение и значение категорий — Лотце стал в противоречие с Гербартом.

Противоречие это позднее смягчилось, но только потому, что Лотце подчинился влиянию Лейбница, который в свою очередь повлиял на Гербартовскую систему.

Положительное влияние на развитее взглядов Лотце оказало «младогегельянство». Лотце сам себя все время причислял к этой школе, называя ее «идеальнореальною».

Развитие философских взглядов Лотце показывает, что он является человеком, который воплотил в себе как идеальные мотивы, на которые опиралась философия романтизма, так и строгое проведение механического миропонимания, которое выработалось в науке в середине ХІХ века.

Его идеалом было то же, что мерещилось философии романтизма: вывести развитие и смысл мира из вечной идеи, которая заключала бы в себе конечную основу как всех явлений, так и того значения, каким обладают эти явления.

Однако он понимал, что подобная задача превышает силы человеческого ума. У Лотце художественный, естественнонаучный и философский элементы тесно соединены. Т.о. в нем мы имеем воссоздание идеалистической философии на реалистической основе.

3. «Микрокосмос» — итог философии романтизма.

Мысли о естественной и бытовой истории человечества. Опыт антропологии.

Часть 1.:(1)Тело. (2)Душа. (3)Жизнь.

Часть 2.:(4)Человек. (5)Дух. (6)Дух мира.

Часть 3.:(7)История. (8)Прогресс. (9)Общая связь вещей между собою.

Произведение выходит в 1856 — 1864 гг. Оно задумано им наподобие «Космоса» Гумбольдта и «Идея человечества» Гердера.

Справка: 1. Александр Гумбольдт (1769 — 1859) — знаменитый ученый и путешественник. Он выпустил 5 томов своего замечательного труда «Космос» (1845 — 1859). Это был замечательный труд, представляющий свод знаний первой половины ХІХ века о земле и ее жизни. Подвел итог этим знаниям.

Научность, художественное изложение, богатство мысли, широкое обобщение сделали «Космос» одним из самых замечательных явлений ХІХ века. Он оказал влияние на дальнейший прогресс науки и возбуждение интереса к естествознанию.

2.Иоганн Гердер (1744 — 1803) — знаменитый немецкий писатель, философ. В 1784 — 1791 гг. Гердер выпустил знаменитые 4 тома «Идеи к философии истории человечества». Они имели громадное значение в истории учения о прогрессе: в центре прогресса должно быть развитие человечности (Humanität)

Здесь прослеживается тесная связь психологии с физиологией и историей культуры и заканчивается изложением космологических и религиознофилософских идей Лотце.

Ответ, который ищет Лотце в «Микрокосмосе» он формулирует сам: «Какое значение имеют во Вселенной человек и его жизнь? „Микрокосмос“ — это сам человек.» Что грозит разложению «Микрокосмоса»(самому человеку)?.

Общий ответ: Это раздвоенность «микрокосмоса» между «сердцем и знанием» и преданность чему-то.

Поэтому Лотце подвергает сомнению абсолютную ценность и науки, и души, не выступая против них абсолютно: «Нельзя ублажаться верою в задушевный мир, не пользуясь на каждом шагу действительной жизни выгодами, представляемыми наукой, и, стало быть, не признавая в втихомолку ее истины; точно так же нельзя жить и наукой, не ощущая радостей и бед существования и не чувствуя себя окутанным со всех сторон нитями иного миропорядка, на который наука едва дает нам только самые скудные пояснения»(с.xxv)

Лотце хочет убедить, что систематика положительного знания является всегда поздно, и история не ждет ее («Сова Минервы начинает свой полет в сумерках»). Люди давно говорили, прежде, чем сложилась грамматика, давно жили земледелием, прежде, чем сложилась наука сельского хозяйства.

Т.о., по Лотце, наука только завершает жизненный подвиг, и будь это иначе, она бы не содействовала ему (жизни), а скорее перечила и мешала.

Итак, идея Лотце — подчиненность антропологическому вопросу («Что такое человек?») всех тех проблем ( трех кантовских вопросов), которые предопределили программу трансцендентальной философии.

Иначе говоря: все производно от целостности человеческой жизни, как высшей ценности бытия.

4. Мир(природа) — Человек — Бог — в системе Лотце.

Что собой представляет, по Лотце, природа?

«Природа вовсе не какой-нибудь сбор разных приспособлений и орудий, пригодных к удовлетворению тех или других требований идеального мира6 она прежде всего связное в себе целое, — организм, домохозяйство в огромных размерах, готовое, правда, всею совокупностью своей служить и совокупности идей, принимать от них предначертание задач общей своей деятельности, но с тем, что распорядок выполнения предоставляет оно самому себе и удовлетворяет каждой отдельной потребности не вдруг и не особым мгновенным усилием или напряжением; напротив, события, по-видимому, совсем не помня своих задач, долго предаются разнообразной игре в свои собственные формы, часто проходят как бы неуказанным путем мимо предназначенных им целей, или даже наперекор тому направлению, какое, в интересе высших идеалов, хотела бы придать им наша торопливая фантазия».

«Кто, вместо маленького лоскутка природы, доступного в пространстве и времени нашему наблюдению, мог бы окинуть взглядом все целое, только тот заметил бы окончательное согласие этой кажущейся сумятицы с великими целями, имеющими безусловную свою цену.»(Лотце Г. Микрокосмос, т.2., с.19.).

Итак, Лотце убежден, что механическое понимание природы — это основа мировоззрения. «Механизм», «целое», «организм» — вот основные понятия его понимания природы (ср. с Гегелем).

Защита механического воззрения на природу и вытекающих из него следствий представляет значительную часть философии Лотце.

Однако, новаторские идеи Лотце лежат не здесь. Да, действительно Лотце убежден в истинности механического мировоззрения.

Но из него нельзя вывести смысла (сущность) природы. Почему? Потому, что механическое миропонимание везде ищет только реальные средства и причины. Оно отвечает на вопрос: «Как устроен мир(природа)?» «Что лежит в его основе?»

А вот на вопрос о смысле, предназначении природы, механическое миропонимание не в состоянии ответить. Почему следует отвечать на этот вопрос? Потому, видимо, что человечество всегда будет искать разгадку гармонии и красоты мира, его Создателя.

Поэтому, по Лотце, наряду с механическим мировоззрением, есть и другой взгляд на действительность. Он назвал его «истолковательным» (т.2 с. 7) (а механический «разъяснительным»), а мировоззрение «идеальным».

«Идеальное мировоззрение выдвигает всегда на первый план внутреннюю связность и последовательность, разумный смысл внешней природы…»(с.9).

Лотце замечает, что между двумя этими взглядами следует видеть не только борьбу, сколько соответствие и взаимосвязь.

«Эстетическое впечатление картины не зависит конечно от знания тех приемов, благодаря которым удалось художнику ее выполнить.»

Итак, мысль Лотце имеет две исходные точки: он глубоко чувствует значение духовной жизни, чувствует, что самое высокое для нас связано с духовным развитием и его идеалами. И в то же время он убежден, что система механических причин и законов необходима для осуществления даже самых высоких идеалов. Он верит в реально действующие причины, а не чудодейственные силы.

Однако обе исходные точки не стояли у него совершенно особняком. Исходя из одной, он старается доказать возможность другой.

Познать мир как выражение высокой идеи — цель Лотце. Эта же цель и философии романтизма.

Идеи придают цену (ценность) всему существующему и совершающемуся. Т.о., система Лотце имела своей задачей соединение двух направлений мысли ХІХ века: механического объяснения и идеального истолкования мировой жизни.

Уже в своей «Метафизике»(1841) Лотце заканчивает ее словами:«… начало метафизики не в ней самой, а в этике.» А позже он охотно пользовался для выражения своих убеждений формулой: мир ценностей есть ключ к пониманию мира форм.

Истина познания заключается в том, что оно раскрывает смысл и назначение мира. То что должно быть, является причиной всего существующего, а существующее служит для того, чтобы в нем реализовались ценности; добро есть единственная реальность.

5. Человек.

Книга четвертая так и озаглавлена «Человек».

Вот основные главы этой книги:

Глава 1. Природа и идеи.

Глава 2. Природа из хаоса.

Глава 3. Единство природы.

Глава 4. Человек и животные.

Глава 5. Разности человеческого рода.

«Определить человеку существенное его место в ряду созданий.» — вот цель Лотце по отношению соображений о человеке.

«И о человеке будем мы судить не иначе» … как « в своеобразности, в сравнительных выгодах или невыгодах той обстановки, с которой организации его назначено быть во взаимодействии.»

Т.е. Лотце отказывается от сложившейся традиции («сильно укоренившейся привычки»), когда все живые создания расположены на иерархической лестнице, и каждое подчиняется распорядку и очерчивается кругом этой зависимости.

Лотце отрицает сложившийся философский предрассудок о том, что «будто нельзя познать хорошо человека, не изучив наперед всех низших членов животной череды, во главе которой стоять ему предназначено».«Что за педантство воображать себе, будто человека поймет только тот, кто прежде понял инфузорию, насекомое и лягушку!..»

«Познание человеком самого себя есть прежде всего познание его предназначения, средств, данных ему для достижения последнего и перечащих тому препятствий; если же и помимо этого есть какой-нибудь интерес сравнивать человека … с жизнью тех окружающих нас созданий, которые идут каждые своим особенным путем, то это уже малоценное занятие …»

Человечность (человек) возвышается над всяким животным развитием прежде всего потому, что она ставит вопрос о своем собственном существовании, своем существе и своем предназначении.

«Какова „значимость“ ( Geltung) человека?» — вот вопрос, который мучает Лотце.

Ответ на этот вопрос Лотце дает в книге5 «Дух»:

Глава 1. Дух и душа.

Глава 2. Человеческая чувственность.

Глава 3. Язык и мышление.

Глава 4. Познание и истина.

Глава 5. Совесть и нравственность.

Ответ Лотце: «способность внутренне постигать бесконечное — есть отличительный дар человеческого духа.»(т.2, с.407).

Этим термином Лотце стремится расширить содержание таких понятий, как «действительность», «данность». Человек тоже как данность. Кроме того, что «действительность» дана («события происходят»), они еще и что-то «значат»(Geltung). Иначе говоря, помимо бытия существует принципиально иной мир, постижение «смысла бытия».

Но закономерен вопрос: Кто привил нам эту способность? Вы можете сказать: Опыт! Нет, по мнению Лотце, не опыт дал нам такую способность(не среда формирует человека). Эта способность непосредственно внедрена в природе нашего существа. Но для развития своего она («способность человека постигать бесконечное») нуждается в благоприятных условиях опыта. Выводы, к которым приходит Лотце о личности (ч.3, С.691):

Существо всякой личности, основывается не совершившемся или совершающемся противоположении Я и не-Я, но состоит в непосредственном бытии-для-себя (Fursichsein), которое есть наоборот причина возможности этого противоположения там, где оно действительно наступает. Самосознание ни что иное, как уяснение бытия-для-себя, состоявшееся с помощью средств познания, да оно вовсе не необходимо связано с саморазличением Я от противоположного ему не-Я.

«Совершенная личность — в одном Боге; всем конечным духам дано… только слабое Его подобие: конечность конечного — не порождающее условие личности, а наоборот предел, положенный ее выработки».

Глава 10. Социокультурные условия возникновения марксизма

Глава 11. Философская антропология К.Маркса: проблема отчуждения и гуманистический идеал. ("Экономическо-философские рукописи 1844 г.")

Глава 12. Маркс и Ф. Энгельс. Материалистическое понимание истории

Глава 13. Позитивизм классический. О. Конт.(1798-1857)

Глава 14. Джон Стюарт Милль [1806 - 1873]

Содержание

1. Биография и общая характеристика.

2. Основы мировоззрения Джона Стюарта Милля

3. Теория познания.

1. Биография и общая характеристика.

Генри Томас Бокль, известный автор «Истории цивилизации Англии» (60-е гг. XIX) говорит в одной из своих статей, что если-бы из величайших мыслителей Европы был составлен суд присяжных для решения вопроса, кто из всех современных писателей больше всего сделал для успехов знания, то они не усомнились бы назвать имя Джона Стюарта Милля.

Конечно, эта высокая оценка значительно преувеличена. Были современники Милля, которые оставили может быть более глубокий след в истории человеческой мысли (Конт).

Тем не менее он более, чем кто-либо другой, содействовал распространению во всём цивилизованном мире идеи понимания духа науки.

В этом сыграло особое воспитание, которому подвергся Стюарт.

В своей автобиографии Д.С.М. говорит, что история его умственного развития поучительна тем, что она показывает, каких громадных результатов ожжет достигнуть умелое воспитание, направленное исключительно к развитию мыслительных способностей ребёнка.

Всё воспитание в семье Стюарта взял на себя отец Джемс Милль. Он был старшим из 9 детей. Едва он родился, как уже началось его воспитание.

На третьем году он начал изучать греческий язык. Занятия его происходили по следующему плану. Утром он приходил в кабинет отца и вместе с ним принимался за работу. Отец писал, а сын в его присутствии переводил с греческого. Вечером он давал сыну уроки арифметики.

Но уроки составляли только небольшую часть его ежедневных занятий. Гораздо больше времени уходило у него на самостоятельное чтение и беседы о прочитанном. Стюарт делал заметки относительно каждой книги, которую он читал, и на другой день, во время прогулки с отцом должен был передать её содержание.

В 8 лет он начинает учить латинский язык. И опять как с греческим – много читает в оригинале на латинском. Почти вся классика была прочитана:

Эзоповы басни, Ксенофонт, Геродот, Диоген Лаэртский, Платон, Плутарх, Лукреций, Теренский, Цицерон, Гомер, Софокл, Аристотель. (греч.)

Кроме того отец заставлял его сочинять стихи, читал английских поэтов (Шекспир…).

Впоследствии Д.С.М. говорил с грустью, что у него не было детства, как впрчем и юности. Отец позаботился о том, чтобы любознательность ребенка не получила ложного направления. Ему нельзя было увлекаться произведениями народной фантазии, сказками, полных всяких предрассудков.

Чтобы развить в мальчике энергию и предприимчивость, отец давал ему читать такие книги, в которых описывались мужественные, непоколебимые люди, умевшие бороться и побеждать возможные затруднения – истории разных путешественников, завоевателей.

В 12 лет Стюарт начал изучать логику. Он прочёл «Органон» Аристотеля, несколько схоластических трактатов о логике, трактат Гоббея о логике. По мнению Стюарта Милля, ничто не содействовало в такой мере развитию его мыслительной способности, как это раннее знакомство с формальной логикой.

В 13 лет Стюарт начал изучать политическую экономику. Не находя ни одного руководства, Джэмс Милль (отец) в устных беседах сам излагал сыну политическую экономику. Мальчик записывал на память содержание каждой лекции и на другой день прочитывал её отцу.

Таким образом, получился систематический курс политической экономии, который в последствии был напечатан Джэмсом Миллем (отцом) подзаголовком «элементы политической экономии».

Как только появилась книга Рикардо «Начало политической экономии», Стюарт поспешил её прочесть и сравнил с книгой Адома Смита «О богатстве народов».

К этому времени ( 13г) заканчивается первый период умственного развития Милля. Отец и позднее продолжал оказывать на него сильное влияние, но уже не в качестве наставника и учителя, а в качестве опытного друга.

Итак, в 14 лет Стюарт прошел всю школу воспитания и был признан отцом достаточно зрелым, что бы самому решать свой жизненный путь.

В 1820 г. Обычное однообразие жизни Милля было нарушено событием, имевшим чрезвычайно большое значение в его жизни. Он получил от Самуэля Бентама (брата знаменитого философа Бентама) приглашение провести несколько месяцев в его поместье, в Овиньене, на юге Франции, близ Тулузы.

(зачитать о Бэнтоме из энциклопедического словаря Брокгауза + т.2, с.88-89)

По пути (в Париже) Стюарт познакомился с известным французским экономистом Жан Батистом Сэем. Здесь в семье Сэя он встречал многих выдающихся учёных и писателей.

В семье Бэнтома Стюарт провел около года. Здесь из него хотели сделать светского молодого человека. Но не очень это получалось.

Из Тулузы Миль перебрался в Монпелье. Здесь он прослушал курс по химии, зоологии и философии. Он остался очень довольным результатами своих университетских занятий, (сл. Туган-Базановский с.33). Летом 1821г. Миль вернулся на родину и его жизнь пошла прежним порядком, правда отец предоставил ему больше свободы, перестав давать уроки.

Около этого времени Миль прочел трактат Дюмона «Принципы законодательства». Он содержал подробное изложение взглядов Бэнтама. Вот как описывает впечатления он сам:

«Чтение трактата Дюмона составило эпоху в моей жизни, и было поворотным пунктом в моём умственном развитии….Когда я дочитал трактат Дюмона, я сделался другим человеком. Принцип полезности, («наибольшего счастья») как его понимает Бэнтам, сделался краеугольным камнем всей совокупности моих знаний.Теперь у меня был свой символ веры, своя философия…, распространение которой мне казалось высшей целью жизни…».

Стюарт становится бентамистом…, и образует кружок « Утилитарного общества». Кстати, таким образом был впервые введен в употребление термин получивший впоследствии такую широкую известность.

«Утилитарное общество» существовало около трёх лет. Оно было небольшое. До 10 человек. Это были близкие друзья Стюарта. Они читали рефераты в духе Бентама, и дискутировали.

С 16 лет Милль начал печатать свои произведения. В газете он поместил несколько писем в защиту экономического воззрения Риккардо. Затем он написал о Каралейле.

Но настоящая его литературная деятельность началась в 1834г., после основания бентамистами своего органа. В этом органе он пишет заметки, рецензии на актуальные темы.

В это же время он организует «общество публичных прений», где занимает ведущее место в полемике между консерваторами, радикалами (бентамисты)

Основные работы Джон Стюарта Милля

1. Система логики силлогистической и индуктивной… т.1-2. (1859)

1. О свободе (1859)

2. Утилитарианизм (1863)

3. Обзор философии сэра Вильяма Гамильтона… (1865)

4. Огюст Конт и позитивизм (1865)

5. Подчиненность женщины (1869)

6. О религии (1874)

2. Основы мировоззрения Джона Стюарта Милля

Жизнь индивидуума и общества вот постоянная тема сочинений Милля.

Он был убежден, что социальная наука не может иметь самостоятельного характера. Законы социальных явлений могут быть открыты только тогда, когда мы поймем явления, происходящие в душе отдельного человека.

Таким образом, изучение логико-исихологического процесса в отдельной личности служило ему основанием для разработки социальных вопросов.

Главной задачей своего времени Милль считал построение социальной науки. Почему?

Мы видели при описании его жизни, что надежда сделаться реформатором человечества была мечтой его юности. В зрелом возрасте Милль уже не ставил себе таких высоких и неосуществимых задач. Он убедился, что великая социальная реформа есть дело далекого будущего и что, прежде чем приступить к ней, нужно поставить на научную почву изучение социальных явлений, открыть те законы, которым человеческое общество, так же как и во всем мире, подчинено с роковой необходимостью. Нужно создать социальную науку, и это становится для Милля новой целью жизни.

Но прежде, чем приступить к исследованию, какого либо явления, необходимо знать, каким образом, при посредстве какого метода, мы должны вести исследование, чтобы прийти к истинным результатам.

Поэтому построение социальной науки невозможно до тех пор, пока не будет установлен метод исследования социального явления.

Возьмем его пример.

Очень много было споров о преимуществах и недостатках свободной торговли.

Противники Адама Смита (он за свободную торговлю) ссылаются обыкновенно на опыт тех стран, которые облагали высокими пошлинами ввозные товары, а также производимые внутри страны, и достигали при этом большого благосостояния. Так поступала Англия и Франция…

Могут ли эти примеры опровергать теорию свободной торговли?

Следует ли выводить социальные законы из наблюдения исторических фактов, как утверждают многие историки?

Или же правы экономисты школы Смита и Рикардо, которые при построении своей истории, исходят из немногих общих посылок и заботятся только о том, чтобы их посылки были верны и умозаключения построены согласно законам логики?

Пока эти вопросы не разрешены удовлетворительным образом, разногласия среди ученых, изучающих социальные явления, не могут прекратится, и социальная наука будет оставаться в таком же хаотическом состоянии, как и прежде.

Таким образом, Милль пришел к мысли, что прежде чем приступить к построению науки об обществе, необходимо исследовать логические процессы вообще. То есть определить характерные черты методов, при помощи которых современная наука достигла таких блестящих результатов в области изучения природы.

Поэтом самое значительное произведение Милля – «Система логики» было посвящено этим вопросам.

Прежде всего, что такое логика, каково ее содержание?

Все прочие науки изучают определенную область явлений природы, а логика имеет своим предметом самые науки. Она исследует сам процесс умозаключений, из которых слагаются наши знания.

Однако изучением мыслительных процессов занимается не только логика, но и психология.

Но между ними есть только одно коренное различие. Психолог стремится узнать законы, по которым в нашем духе возникают и группируются идеи, а логик ограничивает свою задачу определением того, насколько истины или ложны исследуемые им заключения. Для логики процесс умозаключения есть данный факт, происхождением которого она не интересуется.

Ее дело сделано, если она установила ясные и точные правила, с помощью которых всегда можно различить истину от лжи, доказать верно или неверно данное умозаключение.

Другими словами, «логика есть теория доказательства». Таким образом, логика не наблюдает, не изобретает, не открывает – она судит. Она есть «наука самой науки».

Глубокое убеждение Милля, а вместе с ним и всех логиков XIX века заключается в том, что логика исследует деятельность разума в науке – научного разума, а не любого мыслительного процесса вообще.

Каким же путем мы можем открывать новые истины, восходить от известных фактов к неизвестным? Средневековая логика признавала только один такой путь – силлогизм.

Силлогизм – это цепь умозаключений, построенных по известному типу: большая посылка содержит в себе какое-нибудь общее положение относительно целого класса явлений.

Например:

«Все люди смертны» – большая посылка. Меньшая посылка констатирует принадлежность к этому классу какого-либо отдельного явления например, «я человек»; вывод состоит в том, что отдельному явлению приписываются свойства класса: пример – «я смертен»

Но узнаем ли мы при помощи силлогизма что-либо новое? Когда я говорю, что все люди смертны, то этим я утверждаю смертность Ивана, Петра, Андрея… Словом - смертность каждого человека.

Следовательно, вывод «я смертен» – с самого начала заключается в большой посылке и мы не подвинулись ни на шаг в открытии истины.

Следовательно, силлогизм обращается в пустую игру слов, ненужную тавтологию. Между тем в действительности это не так. Хотя формально основанием силлогизма служит большая посылка, в сущности, мы исходим совсем из другого.

Большая посылка играет роль записной книги, куда мы, для памяти, заносим свои впечатления. Когда нам нужно сделать вывод относительно какого-нибудь отдельного случая, мы вынимаем книжку и справляемся с ее содержанием.

Так, например, когда я говорю, что я смертен, то истинным основанием моего умозаключения служит наблюдение, что все люди, жившие раньше меня, умерли. Другими словами, я делаю свой вывод не из общего положения, а из отдельных частных случаев, которые мне приходится наблюдать.

Итак, мы заключаем в силлогизме от частного к частному; большая посылка играет роль при наших умозаключениях.

Но мы можем прекрасно обходиться без ее помощи. Животные, дети и люди малообразованные всегда заключают от частных случаев к частным, не облекая своих наблюдений в форму общих положений.

Итак, мы видим, что при силлогизме источником нашего знания все-таки остается наблюдение и опыт. Другими словами, всякому силлогизму должно предшествовать обобщение частных случаев, то есть и н д у к ц и я .

Разработка теории индукции составляет главную заслугу Милля. (См. стр. 78)

3. Теория познания.

Итак, прежде всего, что же доступно нашему познанию?

Возьмем любое суждение о конкретном предмете. Например, «это яблоко вкусно». Говоря об этом яблоке, мы разумеем совершенно определенный предмет, который производит известного рода впечатление на наши органы чувств.

Яблоко имеет круглую форму; оно окрашено в желтый цвет; оно обладает некоторым весом, оно твердо и гладко, и т.д.

Мы верим, что все наше понятие о яблоке слагается из различных ощущений, совокупность которых и составляет то, что мы обозначаем этим словом. Таким образом всякое суждение о внешнем мире, который мы видим, слышим… сводится в конце концов к ощущениям.

Итак, все наше знание основано на опыте, на фактах, ибо ощущения и есть то, что мы называем фактами. Мы знаем только факты и все наши рассуждения сводятся к тому, что мы на основании известных фактов заключаем о неизвестных.

Истина есть согласие с фактами. И, следовательно, единственный критерий итсины есть опыт.

Это положение есть краеугольный камень всей философии Милля. Кто утверждал существование другого критерия, тот, по его мнению, принадлежал к метафизической школе.

Глава 15. Эволюционная философия. Герберт Спенсер (Spenser)1820-1903

Содержание

1. Жизнь Спенсера, его духовный облик.

2. Основы эволюционной философии.

3. «Синтетическая философия» Г. Спенсера.

1. Жизнь Спенсера, его духовный облик.

Герберт Спенсер для ХIХ века явление европейского значения.

Подобно Вольтеру, Канту или Шопенгауэру, он представляет собой духовную силу, выходящую далеко за пределы британской культуры.

Последователь Г. Спенсера американец Юманс следующими словами характеризует место Спенсера как философа (1868):

«… он был первым, кто на основе принципа эволюции создал обширную философскую систему…».

Жизнь Спенсера насыщена внешними фактами, в этом она противоположна (в некотором смысле) биографии Милля.

Герберт Спенсер родился в 1820 году в сердце Англии, в Дерби. В противоположность Дж. Миллю, Карлеймо и Гамельтону, которые были все шотландцами, он был чистым англичанином.

Его отец был учителем. Влияние его на сына было благотворно в том отношении, что он с ранних лет пробуждал в ребенке самодеятельность и независимость мысли.

Спенсер сам признавал, что многими характерными чертами своего образа мыслей он обязан своему отцу, и прежде всего «глубоко коренящуюся в нем склонностью во всем искать причины и именно причины физического свойства». Отец его (в отличие от Милля-отца) действовал больше примером, чем словом.

Спенсер не был с детства «wunderkinder». Напротив, его скорее считали «мало развитым», он был столь слабого здоровья, что родители несколько раз теряли надежду на то, что он выживет.

В школе он был невнимателен и ленив. И больше всего он не любил заучивание наизусть.

К тому же он был упрям и непослушен, мало поддавался наставникам. Во всем шел своим путем.

Вне школы (по рекомендации отца) он любил рисовать с натуры, собирал бабочек, жуков и цветы, проводил физические и химические опыты.

Кроме того, Герберт присутствует га регулярных диспутах, которые велись между его отцом и дядями на животрепещущие темы из области политики и религии.

В 13 лет Герберта удалили из отеческого дома. Таков английский обычай: наступает время, когда ребенка отдают в чужой дом, где он мог бы пользоваться более правильным обучением и более строгим воспитанием.

Отец избрал для него дом своего брата – священника англиканской церкви. Он готовил Герберта к поступлению в Кембриджский университет (13-16 лет).

Однако, заупрямившись, Спенсер вместо того, чтобы отправиться в Кембридж, вернулся в родительский дом.

Здесь в течение года он самостоятельно продолжал свое образование. Конечно, оно шло произвольно и не систематично: читал, что ему нравилось.

Впоследствии у Спенсера никогда не было учителей в собственном смысле слова. Но он сам никогда не жалел, что не посещал университета. Его духовное развитие, которое шло так произвольно, вряд ли было бы так привлекательно и оригинально, будь оно заключено в искусственные рамки. Общего правила для всех, в вопросах воспитания – нет!

В 17 лет Герберт по желанию отца поступает на место помощника учителя (в 1837) в той самой школе, в которой учился мальчиком и обнаруживает дарование педагога.

Но вскоре представляется случай занять место, более подходящее к его наклонностям. В Спенсере интерес к математике и естествознанию преобладал над интересом к гуманитарным наукам - каковы история и филология в том виде фактических несистематизированных данных, в каком они преподавались в то время в английских школах.

Наряду с синтетическим складом ума у Спенсера замечаются дарования практика и техника, он рано овладел методами точных наук, и потому, когда вскоре после начала его педагогической карьеры ему представилось место инженера при постройке Лондон-Бирмингемской железной дороги, он оставил учительскую карьеру и сделался инженером - чертил карты, набрасывал планы, изобрел особенный инструмент для измерения скоростей локомотивов - "велосиметр" и т. п.

Живя некоторое время вне города, он занялся собиранием ископаемых. Это привело его к изучению геологии. Он прочел знаменитое сочинение Лайеля «Принципы геологии».

Здесь впервые он наткнулся на теорию эволюции в применении к органической жизни.

Во время работы в железнодорожной компании у Спенсера были взлеты и падения. Во время кризисов он усердно изучал ботанику, изобретает, даже участвует в политической жизни (на стороне чартистов), пишет свое сочинение о роли государства…

Как мы видим, духовная жизнь Спенсера не похожа на жизнь философа. Но с другой стороны, годы, проведенные Спенсером среди практических занятий, несомненно, содействовали развитию в нем делового понимания и критического осмысления явлений.

После карьеры инженера Спенсер решил предаться профессии журналиста, которая, по его мнению, могла бы оказаться более счастливой.

В 1843 г. он переезжает в Лондон. А в 1848 получает место помощника редактора журнала «Экономист».

Это был важнейший финансовый и экономический еженедельник Англии.

Это место давало ему много свободного времени для собственных занятий. За два года (с 1848 по 1850 г.г.) написал свое первое большое сочинение «Социальная статика».

Сочинение не было обращено к большому кругу читателей. Оно его и не нашло. Но среди избранной публики, оно произвело большое впечатление. Благодаря ему Спенсер знакомится с Гекли, Дж. Миллем, Карлейлем…

«Социальная статика» еще и в другом отношении имела важное значение для Спенсера: она дала ему осознание собственных сил, в котором он так нуждался.

В1852 г. Спенсер оставляет журналистскую работу в «Экономисте» и полностью отдается исключительно выработке своей системы.

Период с 1848 по 1858 г.г. и есть то время, когда у Спенсера созрел план, выполнению которого он посвятил всю оставшуюся жизнь.

В 1853 г. Спенсер выпускает «Основы психологии». Эта работа сыграла в его жизни роковую роль. Работая над ней, он совершенно расстроил здоровье и страдал бессонницей всю последующую жизнь.

Во время работы над «Психологией» у Спенсера начало созревать убеждение в том, что закон эволюции, которую он обнаружил проявлениях человеческого духа, представляет собой мировой закон такого же общего значения, как и закон тяготения.

В 1858 г. он пришел к той мысли, что этот закон должен быть положен в основание всеобщей системы.

И Спенсер предпринимает попытку осуществить такое грандиозное предприятие. Чтобы довести его до конца, по подсчетам Спенсера, требовалось не менее 20 лет. Это исполинская работа! Более того, человек, который намеревался в одиночку реализовать ее, был физически почти инвалидом (ему разрешалось работать не более 3-х часов в день и делать большие перерывы).

Кроме того Спенсер был большой публике почти неизвестен, а значит, он не мог найти себе издателя. Его друзья не советовали ему начинать такое дело. Но Спенсер не остановился перед этими доводами, в этой работе он видел задачу своей жизни. И он взялся за дело с чисто английским упорством.

Но первое препятствие, которое пришлось преодолеть Спенсеру было материального свойства. Состояние было истрачено на издание его предыдущих трудов, которые не окупились. Поэтому он обратился за помощью к Дж.Ст. Миллю, к правительству… все надежды начали рушится…

И он предпринимает попытку объявить подписку на издание еще не написанного им произведения. Для этой цели он составил план, рассчитывая сначала на 7, затем на 10 томов и в 1860 г. Опубликовал его в виде подробного «проспекта».

Этот проспект, состоящий из 33 параграфов, и представлял собой подробную программу всего сочинения, над которым Спенсер и работал в течении 35 лет своей жизни. Правда, основания и идеи в то время у него были совершенно готовы. Следует отметить, что Спенсер почти не отступал от своей первоначальной программы.

И хотя на пути к реализации встречалось масса препятствий (отсутствие денег, болезнь…), Спенсер свой грандиозный план методически воплощал.

В течение 1860-1863 гг. выходили по выпускам "Основные начала". Но издание подвигалось вперед с трудом в связи с недостатком средств автора и полным равнодушием публики. К этому присоединилось еще нервное переутомление Спенсера, лишавшее его возможности систематически работать. С горечью он заявляет публике в 1865 г., что должен приостановить выполнение своего великого замысла.

Но вскоре благодаря маленькому наследству, полученному после смерти отца, главным же образом благодаря материальной поддержке американца Юманса (оказавшего впоследствии Спенсеру и нравственную услугу популяризацией его взглядов в Америке), а также благодаря улучшению здоровья ему удалось выпустить дальнейшие тома "Описательной социологии" - труд, выполненный им при участии трех научно образованных секретарей.

В конце семидесятых годов его здоровье снова ухудшилось, и он поспешил выпустить "Data of Ethics". До 1886 г. Спенсер продолжал хворать, но затем мало-помалу силы его восстановились, и он оказался в состоянии снова работать и через пять лет закончил всю "Этику".

Все девять томов он выпустил к 1896 году, полный труд занимал более чем 6000 компактных страниц.

Огромная сила характера, синтетический склад ума и преобладание теоретических научных интересов над аффективной жизнью составляют в этом мыслителе черты, приближающие его к типу таких теоретиков мысли, как Аристотель, Кант и Гегель. Оптимизм Спенсера в его взглядах на личную жизнь и судьбы человечества составляет другую индивидуальную черту этого мыслителя.

Женат Спенсер никогда не был. Как и большинство великих философов, он был такого мнения, что нельзя служить двум господам, ведь философия – очень ревнивая госпожа.

Но его также и нельзя назвать отшельником. Пока он был здоров, он водил большое знакомство, посещал театры…

2. Основы эволюционной философии.

Шопенгауэр сказал как-то, что его философия – изложение одной только мысли. Это тем более можно сказать и о системе Спенсера.

Его главная мысль – закон развития - и все отдельные части этой философии – биология, психология, социология и этика, это только объяснение этого закона, поскольку он проявляется в различных областях бытия.

Все что, было, есть и будет – мир, наша планета, многообразные формы жизни, человеческий дух и его творения – все это интересует Спенсера, прежде всего как иллюстрация названного великого закона.

Философия Спенсера учит тому, что только тогда можно понять какую-нибудь вещь, когда знаешь, как она произошла.

Спенсер полагает, что во всех разнородных воззрениях на философию есть одно общее воззрение, которое их объединяет. Это то, что философия есть знание наивысшей общности.

«Истины философии относятся к высшим научным истинам так, как эти последние относятся к низшим научным истинам. Как каждое более обширное научное обобщение охватывает и соединяет более узкие обобщения своего отдела, так обобщения Философии охватывают и соединяют самые обширные обобщения науки. Это есть конечный продукт того процесса, который начинается простым собиранием сырых наблюдений, продолжается установлением положений, имеющих большую общность и более свободных от частностей, и кончается всеобщими положениями. Знание в своей низшей форме есть необъединенное знание; наука есть отчасти-объединенное знание; философия есть вполне-объединенное знание. С этой точки зрения можно различать две формы философии и заниматься ими отдельно. Это будут: общая философия, в которой частные истины служат для уяснения истин всеобщих, и частная философия, в которой признанные всеобщими истины служат для истолкования истин частных».

Обращаясь к изложению философии Спенсера Г. Коллинзом, далее мы будем придерживаться последовательного рассмотрения постулатов Спенсера об эволюции, в той или иной степени оформляющихся в законченные идеи.

• «Повсюду, в общем и частном, перераспределяется материя и движение.»

• «Это перераспределение - эволюция, когда преобладают интеграция материи и рассеяние движения; - разложение, когда - поглощение движения и дезинтеграция материи.» То, что Спенсер здесь называет эволюцией близко к понятию самоорганизации в современной физике и биологии. Речь идет об эволюции отдельно взятой системы, или выделенной подсистемы (если ставить акцент на слове выделенной, как в этом случае доктрина метода может определять выводы - слишком очевидно) , а не об ансамбле систем взятых в одинаковых внешних условиях при условии подозрения на существование сильных взаимодействий между ними.

• «Эволюция простая - процесс интеграции не осложнен другими процессами.»

• «Эволюция сложная - рядом с первичными изменениями от бессвязного состояния к связному, существуют вторичные изменения, вызванные несходством в положении различных частей агрегата.»Иначе говоря, перераспределение ролей, которое в общем случае зависит не только от каких-то направляющих, внешних по отношению к системе сил, но и от «взаимной договоренности» частей системы: равноправные по началу части, пользуясь одинаковыми алгоритмами поведения, могут пойти по разным, качественно разным путям развития, в дальнейшем направляя друг друга. Здесь встает до сих пор нерешенный наукой вопрос о соотношении ролей случайных и детерминированных процессов в момент потери симметрии и вопрос о полной обратимости происходящего.

• «Вторичные изменения совершают превращения однородного в разнородное.»

• «Интеграция в частном и общем соединена с дифференциацией. Это делает изменение не переходом от однородности к разнородности, но от неопределенной однородности к определенной разнородности. Возрастание определенности сопровождает возрастание разнородности везде и во всем.» Это тезис о единстве интеграции и дифференциации в естественнонаучной интерпретации этих понятий. О неопределенности однородности хотелось бы заметить, что однородное состояние обладает более высокой симметрией.

• «Перераспределение сохраненного движения (как и перераспределение материи) тоже становится более определенным и более разнородным. С современной точки зрения - оно становится все более самоопределнным, что не означает - определенным для нас. Зная все о столкновении молекул, мы, тем не менее, пользуемся для термодинамических расчетов моделью газа, где столкновения предполагаются полностью хаотичным процессом. Термодинамика говорит нам в этом случае все о том, как система ведет себя в целом и ничего о том, что происходит внутри.»

• Причины, делающие «неизбежным это перераспределение, одной из фаз которого является эволюция (это тезис о неизбежности)», таковы:

• «Неустойчивость однородного.» Превращения, отсюда вытекающие, таковы:

• «Разложение следствий. Каждая часть массы подразделяет и дифференцирует действующую на нее силу, а каждая вызванная этим перемена дает начало новым переменам. Их размножение становится тем больше, чем разнороднее становится агрегат». Но с переходом к структурообразованию, надо заметить, новый порядок требует иных критических условий, поэтому многие «перемены» на каком-то этапе будут релаксировать, о чем будет сказано далее.

• Этим причинам возрастания дифференциации способствует то, что Спенсер назвал «разделением», - «процесс, стремящийся разъединить разнородные единицы и соединить однородные, постоянно обостряя и делая более определенной дифференциацию. »Ему, в известной мере, мы этого уже коснулись, противостоит то, что Спенсер назвал «равновесием».

• «Равновесие - конечный результат превращений, испытываемых развивающимся агрегатом. По пути к окончательному равновесию процесс может пройти через переходное состояние уравновешивающих движений, но состояние покоя для неорганических тел и смерть для органических - необходимый предел всех перемен, составляющих эволюцию.» Это не следует воспринимать как отличие неорганического мира от органического, скорее, это говорит об их общем происхождении, об универсальности законов природы, в том и другом случае.

• «Разложение - процесс обратных изменений, которым подвергается каждый развивающийся агрегат. Из-за неуравновешенности внешних сил, исчерпаемости среды каждая система может быть разрушена заключенным в ней движением». Даже протоны когда-нибудь распадутся.

• «Этот ритм эволюции вечен и всеобщ. Каждая из чередующихся фаз господствует в известный момент в одном месте, в известный, в другом. »Кажется, что этот пункт совершенно избыточен в системе. Как нам тогда относиться к эволюции вселенной как целого? Существуют ли тогда другие вселенные, «в другом месте» или в другое время, тоже не снимает вопроса о существовании эволюции сверхвселенной, которая их объединяет. Придется тогда согласиться с тем, что вселенная - это то, что мы видим, то есть лишь то, что может влиять друг на друга и ничего больше (это называется замкнутость) . Тогда остается вопрос: может ли во вселенной появиться что-то, чего не было известно заранее, до рождения вселенной, - а это относится и к нашим мыслям о ней.

• «Все явления суть неизбежные последствия сохранения силы в ее формах движения и материи». Надо сказать, бывают и другие проявления «силы» - симметрия, например.

• «То, что остается количественно неизменным, но вечно меняет свою форму под чувственными проявлениями, то превосходит человеческое познание и понимание и есть незнаемая и непознаваемая сила, которую мы должны считать беспредельной в пространстве и не имеющей ни конца ни начала во времени». Имеются в виду законы природы, для которых, разумеется, пространство и время - всего лишь вспомогательные понятия, и то лишь в наших формулировках этих законов. Именно в последнем смысле следует говорить об их «непознаваемости», в том смысле, в каком метод познания предполагает метафизическую доктрину, которая, порой отрицая право на самосомнения познающего, заранее определяет выводы.

3. «Синтетическая философия» г. Спенсера.

В 1860 г. Спенсер издал проспект под названием «Система синтетической философии».

1. Т.1. Основные начала

1. ч.1. Непознаваемое

2. ч.2. Законы непостижимого

3. ч.3. Эволюция в мире звезд

4. ч.4. Геологическая эволюция

5. Т.2. Принципы биологии

6. ч.1. О жизни вообще

7. ч.2. Развитие жизни вообще

8. ч.3. Развитие индивидуальных организмов

9. ч.4. Морфология

10. ч.5. Закон размножения

11. Т.3. Принципы психологии

12. Т.4. Принципы психологии

13. Т.5. Принципы социологии

14. Т.6. Принципы справедливости (личной)

15. Т.7. Принципы справедливости (социальной)

16. Т.8. Очерки

17. Т.9. Очерки

18. Т.10. Очерки

На протяжении с 1862 по 1896 г.г. вышло 10 томов, разбитых на 5 частей:

1. Часть I. Основные начала

1. Часть II. Основания биологии

2. Часть III. Основания психологии

3. Часть IV. Основания социологии

4. Часть V. Основания этики

Часть I. Основные начала. Это фрагмент о познании, его границах,, о соотношении религии и науки. Сюда вошли философские измышления Спенсера об основаниях всей его системы, на что указывает и само название этого отдела.

Попытаемся изложить основную суть. Отдел разбит на две главы: 1) Непознаваемое; 2) Познаваемое.

Первая часть как бы носит положительный характер, вторая – отрицательный.

Религия и наука. Спенсер начинает свою «Синтетическую философию» отрывком из «Непознаваемом». Он содержит в себе учение о пределах познания и учение об отношении между религией и наукой.

Ход мысли следующий: религия и наука представляют собой в новое время две антитезы. Происходит это потому, что религия хочет решать задачи, осилить которые может только наука. И наоборот, наука хочет ворваться в такие области, где место только религии.

Религия. До сих пор всякая религия старалась дать теоретические объяснения бытия, решить мировую загадку. Религия хочет быть откровением чего-то такого, что нам неизвестно.

«Религия отличалась от всего остального тем, что предметом было то, что лежит вне опыта». Центр тяжести сосредотачивается в религиях на тайне (на сокровенном), которую можно будет открыть, на чем-то абсолютном, на первопричине.

Но понятие первопричины или абсолютного полно противоречий.

Смотреть на мир атеистично, как на нечто самомуществуещее, или пантеистически, как на нечто самосотворенное, или нечто теистически, как на нечто созданное внешней силой, мы одинаково наталкиваемся на причину первопричины.

Наука. Та же участь и науки. Наука также как и религия стремится постичь тайны природы. Но наука ограничена пределами мира опыта. Наше научное познание может понимать только конечное и ограниченное.Ни начала, ни конца, ни первой причины, ни конечной цели мы не можем видеть.

Значит наука и религия выражают противоположные стороны одного и того же факта: одна (наука) – ближайшую или видимую, другая (религия) – сторону отдаленную и невидимую.

Как отыскать гармонию, как согласовать науку и религию? Вот вопрос, на который нужно найти ответ. Спор прекратится, если будут твердо установлены границы познания.

«Из всех антагонизмов мнений, - так начинает Спенсер, _ наиболее древний, общий глубокий и важный – антагонизм между религией и наукой».

Это борьба иллюстрируется Спенсером в области «сказки» о том, как два рыцаря сражались из-за разногласий относительно цвета щита, на который каждый смотрел только с одной стороны. Каждый видел только свою сторону и упрекал противника в тупоумии и бесчестности за то, что он не видел этой стороны; и ни у кого из них не было достаточно беспристрастия, чтобы перейти на сторону противника и узнать, почему тот видит щит не таким, каким видит его он.

Это интересное сравнение дает понять, что он считает возможным примирение между религией и наукой. Спенсер исходит из того убеждения, что как религия, так и наука имеют общее основание.

Этим основанием является стремление обеих истолковать факт существования мира, раскрыть его тайну.

Но возможно ли это в лице обеих? Сущность и происхождение мира объективного (наука) и субъективного (религия) непостижимы.

«Итак, мы нашли основную истину наивысшей достоверности, - истину, относительно которой согласны между собой как все религии, так и философия, оспаривающая все частные религиозные догматы. Если и могут быть примерены религия и наука, то почвой для их примирения должна бытии эта наиболее глубокая, общая и великая из всех истин, гласящая, что сила проявляющаяся во Вселенной совершенно непостижима».

Религия и наука занимаются одним и тем же вопросом, но рассматривают его с разных точек зрения, и с различными целями. В науке человек является по отношению к окружающему миру существом только познающим; в религии же – чувствующим и оценивающим.

«Основные понятия как религии, так и науки, суть только символы действительности, они не дают истинного познания ее».

Такова природа нашего познания. Спенсер предвидел, что против его непознаваемого будут направлены те же нападки, которые делались против кантовской «вещи в себе». Ему предстояло ответить на следующий вопрос (достаточно щекотливый):

если мы совершенно ничего не можем утверждать об абсолютном, то вправе ли мы ему приписывать хотя бы существование?

Не должны ли мы довольствоваться одним относительным?

Что дает нам право все-таки верить в существование чего-то выходящего за пределы относительности?

Спенсер признает, что, пока мы стоим на чисто логической точке зрения, мы не можем утверждать существование ноумена, лежащего по ту сторону мира феноменального.

В самом деле, абсолютное – это нечто совершенно отличное от наших представлений, значит мы не можем себе составить о нем представление. Оно – непостижимо.

Но дело оказывается несколько иначе, если посмотреть на него с иной точки зрения.

Что такое абсолютное? Мы не абстрагируем его от какой-нибудь частной группы мыслей и представлений. Скорее всего оно есть отвлечение от всех мыслей и представлений, т.е. от того, что мы называем существованием.

Глава 16. Гартман (Hartmann) Карл Роберт Эдуард (1842 – 1906)

1. Идейная эволюция и истоки философии бессознательного Э. Гартмана.

2. Метафизика.

3. Основа всего сущего – это бессознательное начало.

4. Сущность мирового процесса.

5. ИТОГИ:

1. Идейная эволюция и истоки философии бессознательного э. Гартмана.

Под руководством своего отца получил хорошее домашнее воспитание. Отец его был прусским генералом. Окончив гимназию (1858) в Берлине, поступил на военную службу. Однако тяжкие боли в колене вынудили его оставить ее. (1865).

В свободное время он занимался музыкой, живописью, философией.

И когда для него стало ясно, что настоящее призвание его не в области искусства, он – «банкрот во всем, только не в мысли» - посвятил себя философии.

В 1869 г. (27 лет) он выпустил прославившее его сочинение: «Философия бессознательного» («Philosophie des Unbewuessten»).

Это главное его произведение, хотя за ним последовало почти 30 больших и меньших произведений.

С начала болезни и до смерти жил в маленьком городке близ Берлина частным лицом, всецело отдаваясь ученой и писательской деятельности.

Гартман весьма плодовитый писатель: полное собрание сочинений его составило 40 томов. Назовем важнейшие из философских сочинений:

1. Неокантианство, Шопенгарианство, Гегельянство. 1877.

1. Феноменология нравственного сознания. 1879.

2. Религиозное сознание человечества в его последовательном развитии. 1881.

3. Религия духа. 1882.

4. Эстетика. 2 Т. 1886-1887.

5. Основная проблема теории познания. 1890.

6. Учение о категориях. 1896. (Время, Пространство, Причинность, финамность.)

7. История метафизики. 2 Т. 1899-1900.

8. Современная психология. 1901.

9. Мировоззрение современной физики. 1902.

10. Проблема жизни. 1906.

Гартман писал также о спиритизме, о еврейском вопросе, о немецкой политике и о воспитании.

Духовная ситуация времени (сер. XIX века): несклонное к метафизике поколение было осмыслено и увлечено системой, которая, собственно говоря, была не чем иным, как запоздалой ветвью уже засохшего дерева немецкого пессимизма и иррационализма.

Историческое положение своей философии сам Гартман определил как «синтез Гегеля и Шопенгауэра, с решительным преобладанием Гегеля, - синтез, выполненный под руководством учения о принципах, данного Шеллингом в его „положительной“ философии, и понятия о бессознательном, имеющегося в первой системе Шеллинга; первоначальные, абстрактные результаты этого синтеза слиты затем с Лейбницевским индивидуализмом и с современным естественно-научным реализмом в конкретным монизм, в котором реально – феноменалистический плюрализм становится превзойденным моментом: наконец, получающаяся таким путем система, построенная на эмпирическом основании с помощью индуктивного метода современных наук, естественных и исторических».

«Устранение умозрительной дедукции и полный отказ от аподиктической достоверности отличают мою философию от всех прежних рационалистических систем; я даю лишь вероятность, постепенно убывающую от основания моей системы к ее вершине, а потому каждый читатель может идти со мной до того пункта, до которого он хочет, и в то же время нельзя опрокинуть или хотя бы поколебать нижние и средние части системы критикой ее вершины».

Какие можно сделать пояснения?

Понятие «бессознательного» (М.И. Каринский переводит как «Несознанное», Вл. С.Соловьев как «Сверхсознательное» ) и представление о строении материи из невещественных центров силы взяты из первой системы Шеллинга. С так называемой «Негативной философии (Negative Philosophic)». В то время как вторая система Шеллинга, его «Позитивная философия» является непосредственной основой его метафизики.

Кроме того метафизика Гартмана включает принцип разумной идеи Гегеля и слепой воли Шопенгауэра.

Гартман признается, что в натурфилософском отношении наибольшее влияние оказал на него Шопенгауэр. Он же определил так же пессимизм и склонность к религии индусов.

Гегель повлиял на Гартмана, прежде всего своей философией духа, своим историческим мировоззрением.

Однако в методе своих исследований Гартман руководствуется способами изучения современной естественной и исторической науки.

Итак, Шеллинг, Гегель, Шопенгауэр предтечи Гартмана + современные науки.

2. Метафизика.

Центральное понятие метафизики Гартмана «трансцендентальный реализм»

В то время, как Кант считает возможным познавать только явления, то есть предметы нашего познания (феномены), но не вещи в себе, Гартман в противоположность этому трансцендентальному идеализму задается целью показать, что вещи в себе, их свойства и взаимоотношения возможно все же познать.

Хотя, правда и не непосредственно. А именно, явления, т.е. содержания наших восприятий, соединены с теми реальностями трансцендентною причинностью. Таким образом, вещи в себе рассматриваются, как причины явлений.

Но в таком случае различию предметов восприятия должно соответствовать различие производящих их реальностей, и, таким образом, удается не только установить вещи в себе, но иметь представления об их свойствах.

Если даже формы чувственности (время и пространство – основные понятия нашего разума) и являются, как это допускает Кант, первоначально субъективными, то они, во всяком случае, должны приобрести трансцендентное значение, если только не игнорируется всякое познание реального.

Поэтому, формы существования вещей и мыслительные формы нашего интеллекта согласуются друг с другом. Но такая гармония между нашим познанием и реальными предметами, на которые оно направлено, возможно только тогда, когда мы допустим, что там и здесь проявляется деятельность всеоохватывающего и всем управляющего Разума. Гартман сразу же обозначает его как «Бессознательное».

Под этим он понимает неизвестный положительный субъект (Разум), которому и принадлежит этот предикат «бессознательного».

Для доказательственного значения «бессознательного» им отыскиваются факты из жизни природы и духа.

Бессознательное Гартман отождествляет с Абсолютом, Мировой основой, Всеединым.

Субстанция Спинозы, абсолютное «Я» Фихте и другие подобные понятия предшествующих ему философов представляются неясными, но имеют относительное право на существование как предварительные ступени в процессе познания нового принципа «Бессознательного».

Сознание представляется с этой точки зрения чем-то вторичным. Но в известном смысле оно должно является чем-то высшим, поскольку «всякий прогресс в увеличенной мере углубляет сферы сознания».

Таким образом, у Гартмана было вполне определенное намерение соединить несоединимое (веками): две ветви – рациональную и иррациональную. Но при этом перевесили все-таки алогические феномены. Оно выступает в роли истинного и является первоначальной сущностью. Логическое же – напротив – проявлением его.

3. Основа всего сущего – это бессознательное начало.

Выдвигая аргументы в пользу признания бессознательного, Гартман стремится определить его непреходящую ценность. Вот эти аргументы:

• Бессознательное формирует организм и поддерживает его жизнь.

• Бессознательное служит цели самосохранения всякого человеческого существа. Это своего рода инстинкт.

• Благодаря половому влечению и материнской любви бессознательное служит средством не только сохранения человеческой природы, но облагораживания ее в процессе истории развития человеческого рода.

• Бессознательное руководит человеком в тех случаях, когда его сознание не в состоянии дать полезный совет. Оно выступает в данном случае в качестве предчувствия.

• Бессознательное способствует процессу познания и ведет людей к откровению. В этом случае оно является неотъемлемым элементом любого вдохновения.

• Бессознательное является стимулом для художественного творчества и доставляет удовлетворение в созерцании прекрасного.

Таким образом «бессознательное» характеризуется по Гартману следующими атрибутивными свойствами:

1. безболезненностью

1. неутомимостью

2. безвременностью

3. непогрешимостью

4. неизменностью

5. неразрывным внутренним единством

«Сознательный разум действует отрицательно, критически, контролируя, поправляя, измеряя, сравнивая, комбинируя, упорядочивая и подчиняя, выводя общее из частного, приводя частный случай к общему правилу, но никогда он не действует производительно, творчески, никогда не изобретает. В этом отношении человек вполне зависит от бессознательного, и если он теряет бессознательное, то он теряет источник своей жизни, без которого он в сухом схематизме общего и частного будет однообразно влачить свое существование». (См. Антология. Т.3.- М., 1971. С.708)

Признавая ценность бессознательного, Гартман говорит и о тех минусах, которые свойственны бессознательному:

1. руководствуясь им, всегда бродишь в потемках, не зная, куда оно заведет:

1. следуя бессознательному, всегда ставишь себя в зависимость от случая, ибо заранее неведомо, придет ли к тебе вдохновение или нет;

2. не существует никаких критериев для выявления вдохновения через бессознательное, потому только результаты человеческой деятельности дают возможность судить об их ценности;

3. в отличие от сознания, бессознательное представляется чем-то неизвестным, туманным, чужим;

4. сознание является верным слугой человека, в то время как бессознательное заключает в себе нечто страшное, демоническое;

5. сознательной работой можно гордится, а бессознательная деятельность – вроде дара богов;

6. бессознательное всегда предуготовлено, сознание же можно изменить в зависимости от приобретенных знаний и общественных условий жизни.

7. бессознательная деятельность приводит к результатам, не поддающимся совершенству, в то время как над результатами сознательной деятельности можно продолжать работать, улучшая и совершенствуя их;

8. бессознательное зависит исключительно от аффектов, страстей и интересов людей, сознание руководствуется Разумом, его можно ориентировать в нужном направлении.

И вывод, который делает Гартман: «Из этого сравнения, несомненно, вытекает, что для нас сознание важнее…» (Гартман. Вып.1., С. 287.)

Казалось бы, вывод о важном значении сознания в жизни человека подводит к мысли о необходимости овладения бессознательным и расширения сферы сознательной деятельности. О чем говорит выше Гартман.

Однако, каждый шаг на пути к победе сознания над бессознательным расценивается Гартманом не как тождество человеческого разума, а как продвижение от жизни к Ничто, когда «безумный карнавал бытия» превращается в «мировую скорбь».

«Итак, - заключает Гартман, - полная победа логического элемента над алогическим должна совпасть с концом мирового процесса во времени, с последним днем его». (Гартман. Вып.2., С. 373.)

Таков основной вывод, вытекающий из гартмановской философии бессознательного.

Вывод, подчеркнем еще, который обосновывает важность бессознательного в жизни каждого человека и человеческого рода и вместе с тем переплетающиеся взаимосвязи между сознанием и бессознательным, которые существуют во внутреннем мире человека, но не всегда осознаются им. (См. Лейбин., 1990.,С. 48-53.)

Понятие бессознательного у Гартмана весьма многочисленно. Так, согласно его взглядам, следует различать физически, гносеологически и метафизически бессознательное.

Физическое бессознательное относится к сфере физиологической деятельности человека.

Гносеологически бессознательное рассматривается в плоскости познавательной его способности: подобно Канту, Гартман считает, что «возможность косвенного познания есть предпосылка всякой попытки проникнуть в область бессознательного». (Гартман. Новые идеи в философии.)

Метафизически бессознательное – это прерогатива «абсолютного сознания»: для отдельного человека данное бессознательное представляется чем-то чуждым, действительно бессознательным, в то время как для «абсолютного сознания» – сознательным. Это бессознательное относится к сфере «абсолютной деятельности», где властвует «бессознательного абсолютный дух».

Выявляя значительность бессознательного в жизнедеятельности каждого человека Гартман ставит своей задачей, «исходя из относительно бессознательного на почве физиологически бессознательного, через абсолютную индивидуальную деятельность, возвыситься к метафизически бессознательному в смысле функционального и субстанциального монизма». (Новые идеи в философии. Сб. 15, 1914.) (зачитать: Виндельбанд В. 1993. С. 59-60.)

4. Сущность мирового процесса.

Темология и история:

Пессимизм – оптимизм:

Гартман – Лейбниц.

Каким образом доходим мы до признания целей в природе? Таков один из основных вопросов «Философии бессознательного».

Вопросы о целесообразности в органическом мире и развитии человеческого духа составляет две параллельные задачи. И Гартман полагает, что тот, кто решит первый вопрос, должен будет сделать тоже самое и относительно второго.

Что такое природа? – спрашивает Гартман. Для кого светится звездное небо, как не для нас? Какое дело нам, собственно говоря, до объективно – реальной единой природы?

Она совсем не касалась бы нас, если бы не ее действия побуждали дух к произведению субъективного мира явлений.

Все чудеса природы, которые спокон веков поэты на тысячи ладов восхваляют на всех языках, только чудеса духа, которые он сам в себе производит.

Как электрическая искра происходит от прикосновения наэлектризованных тел, так и жизнь духа вытекает из его взаимодействия с этой самой по себе, безмолвною природой.

Она (природа) пробуждает в нем (духе) дремлющую промитеевскую искру самосознания; она же открывает ему общение с другими духами. «Чудо природы» в том, что она, нагая, бедная содержанием, чуждая поэзии и, по-видимому, лишенная духа – она открывает духу его бесконечное богатство и своим давлением побуждает его к произведению субъективных миров.

«Чудо природы» разрешается только в том случае, если сам дух бессознательного устроил эту гармонию внешнего механического мира с внутренним миром субъективных явлений, т.е. посредством темологии. (Лейбниц С. 173)

Познание природы есть только посредствующая умозаключаемая переходная стадия для самосознания духа, имеющая для нас цену только как средство, а не как цель.

От духа к духу через природу – таков девиз, которым Гартман оканчивает свой анализ природы как средства для духа.

Но тогда возникает вопрос: какова цель мирового процесса?

Целью процесса не может быть свобода, потому что она есть только страдательное понятие, т.е. отсутствие принуждения.

Если где искать цель мирового процесса, то это на путях развития сознания. Почему на пути сознания? Потому что именно здесь мы четко фиксируем решительный и постоянный прогресс, постепенное повышение (начиная с возникновения первичной клеточки до современного состояния человечества).

Но остается еще один вопрос: сознание, действительно конечная цель, т.е. цель сама по себе или же в свою очередь она служит только другой цели?

Целью само по себе сознание, разумеется, не может быть. Потому что, сознание, это боль, это страдание, в том смысле, что уже рождается она на свет через боль, страдание; не говоря о том, что через трудности и муки сознание поддерживает свое существование. Каждый новый этап в развитии сознания преисполнен и искуплен болью. И что дает оно (сознание) взамен этой боли? Пустое самоотражение?

В этом смысле можно не сомневаться, что конечная цель мирового процесса, которому сознание служит средством, состоит в том, чтобы осуществить, возможно, большее достижимое состояние счастья, т.е. безболезненность.

Итак, конечная цель мирового процесса есть отсутствие страдания, зла. Но как это возможно? Учитывая, что строй мира целесообразен, то слепая воля будет, в конце концов, побеждена и уничтожена. Это произойдет через рост сознания. Сознание вступит в борьбу с волей и искупит бытие мира через посредство коллективного самоубийства всего человечества.

Через развитие сознания и умножения числа сознательных индивидуумов, в человечестве сосредоточится большая часть проявляющегося в мире духа; и тогда исчезновение человечества уничтожит и весь мир вообще.

Таким образом, Разум должен исправить то, что испортила неразумная воля. Итак, полная победа логического над нелогическим (сознания над волей) должна совпасть с временным концом мирового процесса – со светопредставлением.

5. Итоги:

• Объемный труд Гартмана «Философия бессознательного» (1869), по сути дела, первая попытка обобщения ранее существовавших представлений об этом феномене. («бессознательного»)У Гартмана исследование бессознательного основано на синтезе разноплановых точек зрения: рационального и иррационального толка. Речь идет о переосмыслении философии Канта, Фихте, Шеллинга и Гегеля, с одной стороны, и философии размышления Шопенгауэра и его последователей с другой. Причем, такой подход к бессознательному осуществляется Гартманом через призму признания его безусловной ценности, поскольку, как замечает немецкий философ, оно необходимо для человека и «горе тому человеку, который, преувеличивая цену сознательно – разумного и желая исключительно поддержать его значение, насильственно подавляет Бессознательное». (Гартман. Сущность мирового процесса, или Философия бессознательного. М., 1873. Вып.1. С. 288.)

• Гартман принадлежит к тому широкому «романтическому» направлению немецкой философии XIX века, которое явилось реакцией против теоретико-познавательного материализма предшествующего столетия.

• Для Гартмана основной реальностью является не «сознание» (познающего субъекта), а некоторое пантеистическое понимаемое духовное бытие, а именно, конкретное «Бессознательное».

• Сознание же является для Гартмана лишь давлением производным этого основного бытия: оно возникает лишь тогда, когда возникает разлад между волей и представлением.

• Как «трансцендентальный реалист», Гартман признает метафизическую объективность априорных форм разума (которые имели у Канта лишь субъективное значение – трансцендентный идеализм). Более того он признает их совпадение с «вещами в себе»: «вещи в себе» являются «трансцендентными причинами» по отношению к сознанию. (См. Антологию. Т. 3. С. 707-708. Обращение к современности: пессимизм, все увеличивающая роль бессознательного (алогического, бездуховного).

Глоссарий