III. Эстетические категории, отражающие духовно-практическое освоение мира

Эти группы эстетических категорий, будучи более непосредствен­ным отражением духовно-практического освоения действитель­ности человеком, специфически соединяют в себе содержание категорий объективного состояния и мира субъекта социально-ду­ховной жизни.

Вместе с тем первая категория этой группы — эстетический идеал — как бы впитывает в себя содержание категорий эстети­ческого вкуса и эстетического чувства, становясь по объему и со­держанию наиболее широкой, и тем самым, в обратной субор­динации, воздействует на них и корректирует их содержание и объем.

Эстетический идеал является такой категорией в этом ряду, в которой еще основательно выражена объективная социальная и духовная сущность человека.

Онтологическая сущность эстетического идеала заключается в том, что в нем концентрированно выражено поступательное раз­витие общества в конкретно-чувственном, образном раскрытии совершенства человека и природы. Социально-объективное еще определяет здесь критерии совершенства и гармонии (прекрас­ного) .

В этом смысле эстетический идеал является своеобразной до­минантой, организующей структуру эстетического сознания оп­ределенной эпохи. И это делает его единством действительного и должного при определяющей роли последнего.

Но идеал вообще, а эстетический идеал в особенности как кон­кретно-чувственное бытие сущности, не может быть только долж­ным. Эстетический идеал это не только «путеводная звезда», но и самая действительность, понятая в развитии; в этом диалекти­ческая основа его существования.

В том же случае, когда в эстетическом идеале начинает доми­нировать момент идеализации или приземления объективной ре­альности, его онтологическая структура разрушается.

Как верно замечает О.В. Лармин: «Когда для отражения бе­рутся абстрактные, не выделенные из анализа объективных зако­номерностей возможности, возникают утопические, а иногда и просто ложные идеалы» [85.14].

Так, например, если эпоха Возрождения создает идеал цель­ного, гармонического человека, то в романтической эстетике до­минирует идеализация прошлого, а следовательно, снятие момен­та развития, непонимание настоящего.

Таким образом, те социальные конкретно-исторические эпохи, в которых эстетический идеал выражается наиболее полно, явля­ются объективными носителями социального и духовного про­гресса.

Та или иная структура эстетического идеала с теми или иными доминантами проецируется не только на человека и общество, но и на природу.

Так, например, идеал Человека эпохи Возрождения органичес­ки слит с идеалом Природы. Особенно глубоко он выражен в изумительном творении Джорджоне «Спящая Венера», в котором раскрыто единение и гармоническое единство Человека и При­роды. Умиротворенно спит молодая женщина, ее лицо полно покоя и счастья, и такой же умиротворенный пейзаж — такой же совершенный и гармоничный — как бы вторит совершенству человеческого бытия.

Это возможно, конечно, на уровне определенного овладения природой, осознания ее сущности, когда человек смог увидеть ре­ально, объективно живущую красоту природы глазами, с которых сброшены шоры страха и преклонения перед неведомыми силами.

Таким образом, в категории эстетического идеала в онтологи­ческом аспекте наряду с его социальным значением определенно нарастают элементы познания и оценки природы.

Феноменологически эстетический идеал существует как исто­рически конкретный образ совершенной жизни, человека и при­роды.

Наиболее полно феноменология эстетического идеала, конечно, выражается в искусстве, в образах совершенного человека как социально-природного существа.

В гносеологическом аспекте эстетический идеал есть представ­ление о совершенной жизни, т.е. конкретно-обобщенное. Это нечто аналогичное конкретному, которое в понимании К. Маркса возникает в процессе научного познания, идущего от конкретно-отдельного к абстрактному и от него к конкретно-всеобщему. Но, в отличие от научного конкретно-всеобщего, конкретно-обобщен­ное в эстетическом идеале есть единство чувственного и абстракт­ного, в котором действительность не принижается, но и не пре­вращается в нечто эфемерное. В истинном эстетическом идеале воплощено единство познания действительности и предвосхище­ние будущего. В таком понимании эстетического идеала снима­ется кантовская антиномия должного и действительного.

Будучи представлением о совершенной жизни, человеке и при­роде, эстетический идеал является такой гносеологической струк­турой, в которой запечатлено конкретно-обобщенное и индиви­дуальное.

Именно это дает возможность объединить в эстетическом идеале индивидуальные представления о совершенном с всеоб­щим, через наш индивидуальный эстетический вкус подняться к общечеловеческим эстетическим ценностям.

Важно подчеркнуть, что в эстетическом идеале оценивается не только позитивно-эстетическое (прекрасное, возвышенное), но он является критерием в понимании эстетической дисгармонии (трагического, комического, ужасного, низменного и т.д.), явля­ется основанием анализа и соотнесения познания и оценки эс­тетических явлений с его позитивным содержанием. Поэтому едва ли «своеобразие эстетического идеала состоит в том, что он... действует... только [выделено мной. — Е.Я.] в процессе оценки прекрасного» [2.9—10].

Движение от индивидуального к всеобщему в эстетическом идеале особенно ярко и наглядно демонстрируется искусством; познание произведения искусства всегда начинается с нашего ин­дивидуального, субъективного отношения, которое в процессе восприятия, познания и оценки перерастает в контекст общеэс­тетический, в процесс приобщения к высоким ценностям худо­жественной культуры, к обретению ценностного представления о значимости данного произведения искусства и эстетических цен­ностей вообще.

Социальное значение эстетического идеала заключается в том, что он, как это следует из всего рассмотрения проблемы, ориен­тирует общество и человека на реальность, на те проблемы, ко­торые встают перед обществом. Именно в этом аспекте следует понимать мысль К. Маркса о том, что реальное движение важнее всяческих идеалов, так как оно и есть реализация исторических задач, стоящих перед прогрессивным слоем, создающим в прак­тике социальной жизни и социальной борьбы совершенное об­щество.

Здесь эстетический идеал выступает как определенная реальная цель и стимул жизни и деятельности человека, и общества в целом, приобретая для них мировоззренческий смысл, становится основанием поведения и определения эстетических ценностей и значений.

Поэтому в эстетическом идеале наиболее полно выражается степень свободы человеческой деятельности и жизни, так как «эс­тетический идеал берет все... виды свободы в их совокупности и конкретно-чувственном проявлении...» [85.47]. Вместе с тем эс­тетический идеал органически входит в мировоззрение и практи­ческие действия человека. Общее и индивидуальное в подлинном эстетическом идеале должны совпадать и реализовываться в ду­ховно-практической деятельности человека.

Социальное назначение идеала реализуется также и через вос­питание в человеке «идеального» отношения к природе.

В общем процессе поступательного развития эстетический идеал является тем, что совершенствует духовный мир человека, приобщает его к всеобщему, развертывая творческие потенции, делая человека социально активным и духовно богатым, способ­ным обнаружить собственное совершенство, совершенство при­роды и общества.

Эстетический вкус является такой категорией, которая объ­единяет в себе эстетический идеал и эстетическое чувство, это как бы связующее звено между социальным миром, природой и человеком.

Особенно полно это выражается в онтологии эстетического вкуса, который, с одной стороны, является способностью выска­зывать суждение об эстетических достоинствах предмета, с дру­гой — переживанием, рефлексией, эмоцией, в которой реализу­ется субъективное и индивидуальная неповторимость личности. Это свойство эстетического вкуса связано и с психологическими уровнями отражения, так как «в отношении творчества вполне применима гегелевская триада, где тезисом является бессознатель­ное (невербальное мышление), антитезисом — сознание, а син­тезом — их взаимодополнение» [85.74].

На онтологическом уровне эстетический вкус наиболее полно отражает это единство сознательного и интуиции (рефлексии), их своеобразный гармонический синтез. Следовательно, эстети­ческий вкус не может быть только рациональным (суждение), но он не может быть и только чувством. Это рационально-эмо­циональное освоение действительности и в этом смысле эстетический вкус — такая категория, в которой отражена гармония социальной и природной сущности человека.

Единство эмоционально-рационального в эстетическом вкусе подчеркивается также и тем, что в нем объединяется всеобщность эстетического идеала и индивидуальность эстетического чувства.

Сущность эстетического вкуса все же заключается в том, что это гармоническое единство суждения и переживания, и именно это делает его общесоциальнььм, а в определенных исторических условиях — социальным явлением и вместе с тем индивидуально неповторимым качеством личности, обеспечивающим богатство и многообразие эстетического отношения к миру на основе единой доминанты — эстетического идеала.

Феноменологически эстетический вкус выражается в многооб­разии индивидуальных рационально-эмоциональных оценок, в «антиномии» всеобщего и единичного, которая разрешается через диалектическое единство воплощенных в нем эстетического идеа­ла и эстетического чувства. Всеобщность идеала здесь оказывается необходимым условием существования эстетического вкуса лич­ности, социальной группы. И в этом смысле обыденное суждение о том, что о вкусах не спорят, верно на уровне суждения об индивидуальном эстетическом вкусе, но оно неверно в принципе, когда речь идет о социально-природной сущности эстетического вкуса.

Поэтому развитой эстетический вкус в значительной степени определяется исторически конкретным эстетическим идеалом.

Совершенно права А.С. Молчанова, когда говорит о том, что колебания истинных вкусов определяются эстетическим идеалом и как бы корректируются им [111].

Именно это дает возможность человеку через эстетический вкус обнаружить формы бытия (а затем и сущность) не только прекрасного и возвышенного, уродливого и низменного, но и таких социально-объективных категорий, как трагическое и ко­мическое, проникать в содержание художественного образа, ис­кусства вообще, в своеобразие мышления того или иного худож­ника.

Но вместе с тем эстетический вкус предполагает индивидуаль­но неповторимое переживание воспринимаемого объекта, он не­возможен без рефлексии, в которой рождается состояние эстети­ческого охвата, обладания объектом, а не только его оценки в суждении о нем.

Наиболее ярко и сильно это свойство эстетического вкуса про­является в искусстве, когда художник в своем произведении не­повторимо передает свое отношение к предмету творчества.

Так, например, в стихотворении Райнера Марии Рильке «Ис­панская танцовщица» глубоко запечатлен не только образ, создан­ный поэтом, но и его переживание изображаемого, выраженное через его эстетический вкус:

Как спичка, чиркнув, через миг-другой

Выбрасывает языками пламя,

Так, вспыхнув, начинает танец свой

Она, в кольцо зажатая толпой,

И крутится все ярче и упрямей.

И вот — вся пламя с головы до ног.

Воспламенившись, волосы горят,

И жертвою в рискованной игре

Она сжигает платье на костре,

В котором изгибаются, как змеи,

Трепещущие руки, пламенея.

И вдруг она, зажав огонь в горстях,

Его о землю разбивает впрах

Высокомерно, плавно, величаво.

А пламя в бешенстве перед расправой

Ползет и не сдается, и грозит...

Но точно, и отточенно, и четко

Чеканя каждый жест, она разит

Огонь своей отчетливой чечеткой. [136.79]

Так в феноменологии эстетического вкуса пульсирует диалектика неповторимого эмоционального таинства личности и ее приоб­щенности к всеобщему, опосредованно восходящей к эстетичес­кому идеалу. В этом своеобразие структуры эстетического вкуса, существующее как некая неустойчивая устойчивость, как внут­ренне противоречивое и вместе с тем единое эмоционально-ра­циональное состояние, как некая чувственно-интеллектуальная духовность.

В гносеологическом аспекте эстетический вкус есть, условно го­воря, некое «абстрактное», в котором присутствует в снятом виде социальное и природное содержание эстетического чувства, так как вкус еще не есть конкретно-обобщенное, т.е. эстетический идеал.. Он является как бы субординирующим гносеологическим звеном между ними; «абстрактным моментом», тяготеющим к полноте эстетического идеала, но еще не оторвавшимся от эсте­тически-чувственного.

Это диалектическое своеобразие гносиса эстетического вкуса глубоко подметил И. Кант, для которого его диалектика высту­пает как антиномичное, неразрешимое противоречие между еди­ничностью и всеобщностью.

«Не может быть, — писал он, — никакого объективного пра­вила вкуса... Искать такой принцип вкуса, который давал бы все­общий критерий прекрасного посредством определенных поня­тий — это тщетный труд, так как то, что ищут... невозможно и само по себе противоречиво» [71.235].

И вместе с тем, по Канту, «высший образец, первообраз вкуса есть только идея... по которой он [человек. — Е.Я.] должен су­дить обо всем, что может быть объектом вкуса» [71.236]. Для Канта это противоречие в пределах человеческого сознания было неразрешимо.

Однако принципы диалектического мышления позволяют раз­решить это противоречие через категорию особенного, которое не есть всеобщее, но уже не является единичным, а находится между ними, в данном случае между эстетическим идеалом и эстетическим чувством. Это делает эстетический вкус такой ка­тегорией, в которой универсально соединяются два уровня позна­ния — живого созерцания и абстрактного мышления; делает эс­тетический вкус наиболее полным, всесторонним гносеологичес­ким и социальным эстетическим феноменом.

Именно поэтому в социальном аспекте категория эстетичес­кого вкуса органически связана с проблемой полноты эстетичес­кого бытия личности, т.е. с проблемой эстетического воспитания, с процессом формирования социально-природного и духовного совершенства человека. Здесь очень важно подчеркнуть, что эсте­тический вкус как некая целостность, как субординация эстети­ческого идеала и эстетического чувства формируется не только искусством, но и всей духовно-практической деятельностью чело­века. И в этом смысле чеховская «формула» «В человеке все долж­но быть прекрасно: и мысли, и лицо, и одежда» раскрывает су­щественные признаки развитого эстетического вкуса. Следует лишь добавить, что и в «физическом» бытии человека (манера держаться, движения, голос, мимика, жестикуляция, органичес­кая потребность в физической культуре) не в меньшей степени, чем в духовной сфере, проявляется эстетический вкус человека.

Таким образом, в категории эстетического вкуса в социальном смысле зафиксирована практика духовно-природного совершен­ствования человека. Социальная проблема формирования всесто­ронне и гармонически развитого человека в значительной степени реализуется через развитой эстетический вкус, через богатство его социальной, духовной и физической жизни.

Будучи важнейшим элементом эстетического воспитания, эс­тетический вкус включается в общую систему воспитания чело­века, в процесс формирования богатства его социальной, физи­ческой, интеллектуальной и духовной жизни.

Эстетическое чувство как эстетическая категория являет собой удивительное сочетание природного и социального. И в этом смысле в эстетическом чувстве заключены потенциальные возможности как эстетического вкуса (а через него и эстетичес­кого идеала), так и художественно-эстетической деятельности, оно является эмоциональным выражением и побуждением к дей­ствию.

Онтологически эстетическое чувство есть способность непо­средственной эмоциональной реакции на эстетически значимый объект. Причем эта реакция не носит еще оценочного характера, она присутствует в нем в снятом виде как интуитивное обнару­жение совершенного в объективной реальности.

«Эстетическое чувство, — писал А.В. Луначарский, — это чув­ство наслаждения жизнью» [97.14], и в этом смысле в эстети­ческом чувстве его социально-практическая значимость раскры­вается через богатство эмоциональной жизни человека, через его природно-духовное отношение к миру.

Однако, акцентируя внимание на том, что эстетическое чув­ство связано в основном с положительными эмоциями, следует отметить, что в целом оно несет в себе и негативные эмоции, связанные с восприятием трагического, ужасного, низменного. «Одно и то же чувство может реализоваться в различных эмоци­ях. Так, чувство любви к Родине в зависимости от обстоятельств может породить эмоции гнева, печали, радости» [153.17].

Поэтому в сущности своей эстетическое чувство есть пережи­вание, которое включает в себя как важнейший элемент эстетическое наслаждение, но не сводится к нему [см. 186, 51], оно так же «антиномично», как и эстетический вкус. Хотя в конечном счете и отрицательное переживание должно привести в эстети­ческом чувстве к активному действию, к оптимистически-эмоци­ональному отношению к миру.

Состояние отрицательно-эстетических эмоций, приводящих все же к положительной эстетической реакции, выражено в одном из самых брутальных стихотворений Шарля Бодлера «Па­даль» :

Вы помните ли то, что видели мы летом?

Мой ангел, помните ли вы

Ту лошадь дохлую под ярким белым светом,

Среди рыжеющей травы?..

Спеша на пиршество, жужжащей тучей мухи

Над мерзкой грудою вились,

И черви ползали и копошились в брюхе,

Как черная густая слизь.

Все это двигалось, вздымалось и блестело,

Как будто, вдруг оживлено,

Росло и множилось чудовищное тело,

Дыханья смутного полно. [22.51—52]

Казалось бы, что смакование разложения и распада у Бодлера абсолютно и безгранично, но он все же остается на грани эсте­тического, все это он делает для того, чтобы утвердить через эти чувства человеческие ценности:

И вас, красавица, и вас коснется тленье,

И вы сгниете до костей,

Одетая в цветы под скорбные моленья,

Добыча гробовых гостей.

Скажите же червям, когда начнут, целуя,

Вас пожирать во тьме сырой,

Что тленной красоты — навеки сберегу я

И форму и бессмертный строй. [22.52]

Если же в эмоциональной оценке совершенно отсутствует пози­тивный момент, то и здесь эстетическое чувство разрушается и это тоже признак патологии чувств.

Феноменологически эстетическое чувство раскрывается через различные аспекты способности человека переживать безгранич­ное совершенство природы, богатство социальной и духовной жизни человека.

Доминантой всего этого многообразия переживаний является катарсическая природа эстетического чувства, в которой осущест­вляется переход непосредственной эмоции на уровень духовно-эмоционального отношения, на уровень «умных чувств» (Л. Вы­готский). Богатство эстетического чувства связано также с тем, что антиномичность — точнее, амбивалентность — эстетических переживаний (положительные и отрицательные эмоции) есть от­ражение специфики эстетического чувства вообще, которое «можно определить как те эмоциональные переживания, которые возникают у человека под воздействием самых разнообразных эс­тетически значимых явлений окружающей действительности...» [51.117].

Это, собственно, и порождает катарсические аспекты эстети­ческого переживания, так как катарсис — это не только мгно­венное самосгорание аффектов, это более сложное и устойчивое духовное состояние, в котором сталкиваются противоположные эмоции — радость и страдание, любовь и ненависть, счастье и горе...

Все это в катарсисе, конечно, приводит к определенным ра­циональным и социальным уровням эстетического, но в основа­нии этого процесса все же лежат эстетические чувства, диалек­тически раскрывающиеся в многообразии эстетических пережи­ваний.

В поэтической форме эту амбивалентность, диалектику чувств афористически выразил М. Горький в «Балладе о графине Эллен де Курси»:

Мучительны сердца скорби,

И часто помочь ему нечем,

Тогда мы забавною шуткой

Боль сердца успешно лечим! [45.100]

Скорбь и шутка выступают здесь как противоположные эмоции, приводящие к катарсической разрядке.

Гносеологически значение эстетического чувства заключается в том, что оно конкретно стимулирует работу воображения вообще. А в наиболее полном своем проявлении пробуждает творческое воображение, являющееся одним из стимулов художественного познания и процесса создания произведения искусства.

«...Основой эстетической реакции, — пишет Л.С. Выгот­ский, — являются вызываемые искусством аффекты, находящие себе разряд в деятельности фантазии. На этом единстве чувства и фантазии и основано всякое искусство» [34.273—274].

Таким образом, художественная фантазия, как и воображение вообще, органически вплетаются в процесс эстетического пере­живания, в природу эстетического чувства. И в этом наиболее полно проявляется структурирующая природа эстетического чув­ства, которое является как начальным этапом эстетического от­ношения к миру, так и его завершением в эстетической деятель­ности вообще и конкретно в художественном творчестве.

Именно поэтому эстетическое чувство, как единство природно-и социально-субъективного и индивидуального, в гносеологическом аспекте приобретает особое значение, так как придает процессу познания характер не только знания, но и убежденности.

Как верно заметил Герман Гессе: «Истина должна быть пере­жита, а не преподана» [96.28].

Социальный смысл эстетического чувства определяется в зна­чительной степени всеми предшествующими чертами, в которых ясно выражена объективно-субъективная природа этой эстетичес­кой категории. Социальное значение эстетического чувства заклю­чается в том, что в нем наиболее полно выражается игра «физи­ческих и интеллектуальных сил» человека. Физических — как природного индивида и интеллектуальных — как духовного со­вершенства личности.

Как говорилось выше, эстетическое чувство, будучи начальной структурой эстетического сознания, вместе с тем является и его конечным результатом. Но на этом завершающем этапе оно уже выступает не как непосредственная «природная» эмо­циональная реакция на объекты, а как чувство, пронизанное духовным и социальным содержанием. В этом смысле эстети­ческое чувство и является «умным чувством», так как оно ох­ватывает весь эмоционально-духовный мир человека, гармони­зирует и совершенствует его.

Это совершенствование и гармонизация мира человека в ко­нечном счете осуществляется только в культуре социально про­грессивного общества.

В обществе социально реакционном это совершенствование и гармонизация затруднены, в нем подлинное содержание (при­родное и социальное) эстетического чувства деформируется. Здесь начинают доминировать психофизиологические уровни, разру­шающие природные и социальные основания этого чувства, и воз­никают условия для патологии чувств.

В рассмотренных эстетических категориях, отражающих ду­ховно-практическое освоение мира, как мы видим, со всей опре­деленностью проявляется диалектическое взаимодействие объек­тивных состояний и субъекта социальной жизни.

Сущность субъекта социально-духовной жизни наиболее полно отражается в таких категориях, как искусство, художе­ственный образ и творчество, к рассмотрению которых мы и переходим.