5. Эстетический идеал — модель совершенного мира

Эстетический вкус художника, о котором мы говорили выше, формируется, развивается и совершенствуется на основе его идеа­лов и в первую очередь на основе эстетического идеала.

При всей сложности и диалектическом взаимодействии эсте­тического идеала и вкуса определяющим все же является эстети­ческий идеал как наиболее универсальная, всеобщая модель со­вершенного мира.

Но что же такое совершенное в его эстетическом сущностном смысле? То совершенное, которое должно запечатлеться в эсте­тическом идеале художника?

Эстетическое в его сущностном, онтологическом смысле, по нашему мнению, и есть совершенное в своем роде. Совершенство предполагает полноту бытия. А это свойство такого объекта дей­ствительности, в котором наиболее явно выражены признаки рода объекта — природного, социального или духовного. Поэто­му свойством эстетического вообще обладает не только гармони­ческое бытие (прекрасное, эстетический идеал, изящное, граци­озное и т.д.), но и дисгармоническое (возвышенное, трагическое, ужасное, уродливое, низменное и т.д.), так как и в том и в другом наиболее полно выражается сущность данного рода явлений. Именно это многообразие позитивного и негативного в совер­шенном и отражается в категории «эстетическое». В общем под­ходе к пониманию совершенного следует согласиться с М.А. Лифшицем с одним лишь уточнением: не всякое совершенное есть идеал [164.123].

Если говорить об эстетическом в природе, то в первую очередь следует отметить фундаментальные процессы, связанные с ее раз­витием, запечатленным в гармонии, которая сталкивается с дис­гармонией, с хаосом, стремящимся разрушить ее. Полнота выра­жения того и другого и делает их эстетически значимыми. Поэ­тому не только гармония, но и дисгармония, достигшая своего апогея, совершенна, так как в этом состоянии наиболее полно выражена ее сущность. И вместе с тем этот апогей есть момент перелома, движения к восстановлению гармонии, которая, как писал К. Маркс, «всегда является лишь результатом [выделено мною. — Е.Я.] движения, уничтожающего существующую дисгармонию» [165.588].

В искусстве это ярко выражено в панно Л. Бакста «Древний ужас» (Terror antiguus), в котором запечатлен миф о гибели Ат­лантиды. В панно показан момент свершившейся катастрофы, ее финал. Но статуя Афродиты на переднем плане как бы символи­зирует неизбежность возрождения гармонии, всепобеждающую силу жизни, любви и искусства.

Действительно, природа не может не восстанавливать свои по­зитивные начала, в этом ее сущность. Совершенное в природе вместе с тем возникает во времени и существует в пространстве, которые выражены определенным ритмом, протяженностью, объемом. На Земле это времена года (зима, весна, лето, осень), которые осваиваются человеком практически, осознаются духовно и конкретно выражаются, например, в искусстве. Вспомним за­мечательный музыкальный цикл П.И. Чайковского «Времена года», в котором с изумительным обаянием раскрыты прелесть русской природы, дыхание и очарование ее полей, долин, лесов...

Для жизни биологических видов ритм, протяженность и объем также имеют огромное значение. Ритм, например, «является час­тью физиологического бытия любого живого существа... Некото­рые функциональные процессы протекают нормально только в том случае, когда они подчинены определенному ритму...» [166.208].

Однако здесь важно подчеркнуть, что совершенное еще не вы­ражено окончательно в процессе бытия природы, так как в нем нет еще полноты и завершенности, не выявлены всё ее возмож­ности. Процесс — это формирование, возникновение совершен­ного, оно же окончательный его результат. Поэтому совершен­ное — это состояние, в абсолютной форме выразившее сущность, полноту данного явления.

В совершенном заключены процесс, время и движение, в ко­торых оно возникло, они в нем реализованы. Но само совершен­ное уже состояние, вершина и абсолют, существующий как та­ковой. В совершенном есть некая тайна, как в улыбке «Джокон­ды» Леонардо да Винчи. Казалось бы, в этом шедевре все завер­шено и ясно, но что-то остается в нем неуловимое, зовущее нас в глубины бытия. Это та абсолютная полнота, которая все время ускользает от нас и заставляет вновь и вновь погружаться в него. В этом смысле нам кажется правомерным универсальное пони­мание эстетического А.Ф. Лосевым. «...Эстетическое, — пишет он, — есть выражение той или иной предметности, данной как самодовлеющая созерцательная ценность и обработанной как сгусток общественно-исторических отношений» [167.223].

Следует лишь добавить, что выразительность эстетически зна­чимой предметности есть проявление ее значимых свойств, т.е. состояние, которое доступно не только созерцанию, но и обна­ружению через него этих свойств. И, конечно, общественно-ис­торические отношения оказывают влияние на эту предметность, обрабатывают ее в процессе человеческой деятельности. Но и не обрабатывая предметность, они раскрывают ее объективно суще­ствующие качества, которые не включаются в эти отношения.

Так, природа предстоит перед нами как вечная данность. И как бы мы ее ни преобразовывали, ее бытие во времени и про­странстве бесконечно и безгранично, т.е. неисчерпаемо. И дана нам эта вечность именно в созерцании, которое непосредственно не включено в общественно-исторические отношения. Поэтому эти природные состояния являются носителями абсолютного со­вершенства. Конечно, совершенное как состояние может реали­зовываться и в развертывающихся единицах времени и простран­ства, как бы воспроизводя, репродуцируя свою уникальность и абсолютность.

Такие природные явления, как северное сияние, восход и закат солнца, утренняя заря и вечерние сумерки, эстетически значимы в каждый момент, в каждое мгновение остановленного времени, их красота дискретна, здесь важен каждый «кадр», не разрушае­мый процессом. Эту дискретность красоты природы, ее состоя­ний блестяще передает В. Белов, говоря о конце весны: «Давно отбулькало шумное водополье. Стояли белые ночи. Последние ве­сенние дни, будто завороженные, недоуменно затихали над дере­вьями. Все гасила и сжигала зеленая тишина... В деревне быстро исчезали голубоватые ночные сумерки. Они исчезали покорно, без борьбы, словно зная о справедливости: всему свой черед и свое место. Черед пришел широкому благодатному утру. Сначала стало тихо, так тихо, что даже петухи крепились и сдерживали свой пыл. Белая ночь ушла вместе с голубыми сумерками, багря­ная заря подпалила треть горизонта, и вся деревня замерла, будто готовясь к пробуждению» [168.17].

И классическое. У А.С. Пушкина в «Полтаве»:

Тиха украинская ночь.

Прозрачно небо. Звезды блещут.

Своей дремоты превозмочь

Не хочет воздух. Чуть трепещут

Сребристых тополей листы. [169.604]

Мы выделили слова-доминанты, характеризующие состояние при­роды. В них приоткрывается для нас совершенное в природе. А «совершенство явления, — как глубоко заметил С.Л. Рубинш­тейн, — увековеченное [выделено мною. — Е.Я.] в своем непо­средственном чувственном бытии — это и есть эстетическое» [170.339].

Все вышесказанное об эстетическом универсально проявляется во всех явлениях живой и неживой природы, во всяком единич­ном и индивидуальном (минерале, цветке, растении, дереве, птице, животном и т.д.) бытии, обладающем свойством совер­шенства.

Говоря о проблеме эстетического в природе, следует подчерк­нуть еще один ее аспект.

Со времен Ч. Дарвина существует понятие «искусство приро­ды», в которое великий ученый вкладывал мысль о том, что мно­гие животные и птицы производят действия, аналогичные худо­жественному творчеству. Так, по его мнению, «птичье пение — это до некоторой степени искусство и оно значительно совершен­ствуется упражнениями» [171.440]. Сегодня подобные способ­ности приписываются и неживой природе. Скальные образова­ния, причудливые горные вершины рассматриваются как скульп­турные композиции или живописные полотна» [172.5—6].

Но едва ли все это можно рассматривать как искусство. Ведь искусство есть продукт социальной и духовной деятельности че­ловека, в которой не только воспроизводятся природные аналоги, но и создается нечто качественно новое — художественный образ. Однако сказанное, конечно, нисколько не умаляет эстети­ческих достоинств природы, напротив, эстетическое в природе богаче и многообразней эстетического и художественного в ис­кусстве. И здесь полностью можно согласиться с Н.Г. Чернышев­ским и B.C. Соловьевым, считавшими, что действительность эс­тетически намного превосходит искусство.

Поэтому сегодня, в эпоху бурного освоения земной природы и проникновения человека в космос, особо важно подчеркнуть, что обнаружение и сохранение эстетических начал в природе яв­ляется необходимым условием гармонического развития самого человека, ибо «человек черпает идеалы красоты из самой же при­роды. Так складывается его единство с ней и на эстетическом уровне» [173.25]. Именно поэтому «кто ничего не чувствует перед лицом природы, когда она развертывает перед нами все свое великолепие [выделено мною. — Е.Я.] ...тот не вправе счи­тать себя выше серой и плоской толпы» [174.557].

В своем развитии природа порождает свой «высший цвет — мыслящий дух» [175.363] — человечество, которое начинает развиваться и жить не только по ее законам, но и по законам социальным, свойственным только ему.

Совершенное здесь становится выражением целеполагающей деятельности человека и его стремления к идеалу. И это не про­тиворечит природной стороне человеческой жизни. Наоборот, со­циальный прогресс там, где он способствует развитию человека, там он совпадает с законами природы, порождая, как сказано выше, специфически человеческую форму бытия — культуру. Здесь в процессе формирования материи по законам красоты и возникают первые уровни совершенного в человеке. Но для того чтобы это произошло, человек, как уже говорилось, должен быть в какой-то степени независимым от непосредственной матери­альной потребности, что обеспечит ему свободное время, которое является продуктом социального развития и условием возникно­вения культуры.

Следовательно, культура и может возникнуть только при на­личии такого свободного времени. Именно оно дает человеку воз­можность создать «вторую природу» — условия его материальной и духовной жизни. Но и здесь человек становится совершенным тогда только, когда производит по меркам того вида, на который направлена его деятельность: создание орудий труда, жилища, предметов быта, одежды и т.д.

Совпадение идеальной цели человека с законами бытия мате­риальных объектов в процессе деятельности порождает продукты материальной культуры. Но даже в них, носителях чисто мате­риальных функций, неизбежно воплощаются те идеальные цели, которые ставит перед собой человек.

Гармонически совершенный человек возникает в лоне прогрес­сивной социальной силы, ибо он обладает исторически опреде­ленной реальной свободой.

Однако в процессе исторического развития эта прогрессивная сила становится ретроградной, реакционной, и тогда свобода трансформируется в инертное, косное, уродливое начало, порож­дающее дисгармонического человека, приобретающего эстетичес­ки характер отрицательного совершенства. Так возникают две культуры, несущие в себе социально противоположные эстетичес­кие заряды.

Совершенный человек в своем конкретно-историческом суще­ствовании может быть возвышенным не только, когда он разрушает дисгармоническое, но и когда выходит за пределы наличной гармонии. Это наиболее ярко проявляется в героическом харак­тере, который в своих действиях, разрушая существующие нормы сложившейся жизни, прорывается в будущее и, разрушая суще­ствующую гармонию, создает потенциальные возможности ее возникновения на более высоком уровне.

Отрицательное же совершенство в своем крайнем проявлении порождает низменного человека, который не просто выходит за пределы гармонии, а разрушает ее, является носителем социаль­ного хаоса, социальной деградации, в которой отсутствуют какие-либо возможности восстановления гармонии, позитивных начал человеческой жизни.

В отрицательно совершенном, дисгармоническом человеке вы­ражена наиболее полно сущность тех социальных сил, которые разрушают в нем родовое начало, подлинно человеческое. В нем свершены, завершены эти процессы, они достигли абсолютного состояния. Вспомним здесь Агасфера и Растиньяка, Сальери и Иудушку Головлева, Гобсека и Смердякова, Клима Самгина и Половцева, леди Макбет и Кабаниху.

Но между двумя полюсами совершенства простирается без­граничное поле человеческой жизни, усеянное многообразнейшими типами и характерами, в которых отражено все богатство человеческих состояний: комических и трагических, возвышенных и смешных, лирических и драматических, иронических и сардо­нических... И несть им числа. Однако эстетического уровня такие состояния достигают лишь тогда, когда в этих характерах и типах в совершенстве выражена их сущность. Будь то рефлексирующий человек переломных эпох — Гамлет или Раскольников, — несу­щий в себе ощущение разорванности времени, или активный це­лостный индивид времени социальных революций и подъемов — Спартак и Робеспьер — все они совершенны, так как в полной мере выражают богатство человеческой жизни.

А сколь многообразны человеческие пороки: скупость и стя­жательство, глупость и прожектерство, тупость и чревоугодие, ли­цемерие и ханжество! И в гениальных «Мертвых душах» Н.В. Го­голя перед нами чередой проходят совершенные воплощения этих пороков, их высшие состояния.

Так и в диалектическом противоборстве в человеческой жизни пульсирует эстетическое начало, совершенное проявление много­образных сторон материальной и духовной культуры.

Еще в конце XVIII в. Иммануил Кант, будучи истинным гу­манистом, говорил, что «...только человек... может быть идеалом красоты, так как среди всех предметов в мире только человечество в его лице как мыслящее существо может быть идеалом совер­шенства» [22.237]. И сегодня человечество не покидает уверен­ность в том, что позитивно совершенное является ведущей тен­денцией в жизни современного общества, условием сохранения нашего уникального мира. 06 этом прекрасно сказал Святослав Рерих: «В жизни есть позитивное и есть негативное. Но мы все живые существа подчиняемся закону эволюции. Эволюция — это стремление к совершенству» [176.13].