13 Июн 2012 в 21:46|Это спам|Ответить

Aleksandr Semenenko

"Существенно, что гаплогруппы N3 и также I не дошли до Ирана и Индии. Это может считаться ещё одним указанием на то, что миграция/миграции, распространяющая(щие) гаплогруппу R1a1, не начались в Европе. Северо-, центрально- или восточно-европейское происхождение гаплогруппы R1a1, и последующая экспансия и миграции перенесли бы с собой хромосомы и гаплогруппы I, и гаплогруппы N3, и лингвистическое сходство (affinities) с санскритом на восток по направлению к Индии. Однако, высокая частота встречаемости хромосом гаплогруппы R1a1 и близкое родство с санскритом изначально присущи только славянским и индоарийским народам. Но это сходство не распространяется на европейские или восточно-европейские генетические маркеры, такие как гаплогруппы I и N3, поскольку их нет в Индии. Также фактическое отсутствие гаплогруппы K* исключает Центральную/Среднюю Азию (central Asia) или Сибирь из списка прародин индоариев.

Как упомянуто выше, гаплогруппа N3, широко распространённая среди финноугорского населения, также часто встречается у славян в Прибалтике и Причерноморье, где частота втречаемости достигает абсолютных величин. Этот маркер, считающийся таким же старым, как и R1a1, не достиг Балкан и не мигрировал в Индию (Skulj 2007) (Figure 3).

На основании вышеизложенной информации о генетических маркерах можно сделать вывод о том, что хромосомы гаплогруппы R1a1 прибыли из Индии и достигли Балкан до того, как гаплогруппа N3 распространилась между Балтийским и Чёрным морями. Также было задержано распространение из Балкан гаплогруппы I и она не достигла Индии. Всё это согласуется с и поддерживает теорию исхода из Индии САТЕМ—говорящей ветви индоевропейской языковой семьи. Более того, одомашнивание крупного рогатого скота в долине Инда и отсутствие следов доместикации европейских быков (Edwards et al. 2007) являются дополнительными аргументами в пользу теории исхода из Индии".

13 Июн 2012 в 21:46|Это спам|Ответить

Aleksandr Semenenko

Sanghamitra Sengupta, Lev A. Zhivotovsky, Roy King, S. Q. Mehdi, Christopher A. Edmonds, Cheryl-Emiliane T. Chow, Alice A. Lin, Mitashree Mitra, Samir K. Sil, A. Ramesh, M. V. Usha Rani, Chitra M. Thakur, L. Luca Cavalli-Sforza, Partha P. Majumder, and Peter A. Underhill. Polarity and Temporality of High-Resolution Y-Chromosome Distributions in India Identify Both Indigenous and Exogenous Expansions and Reveal Minor Genetic Influence of Central Asian Pastoralists // The American Journal of Human Genetics. — Volume 78. — February 2006. — P. 202—221.

Представляют: Human Genetics Unit, Indian Statistical Institute, Kolkata, India; N. I. Vavilov Institute of General Genetics, Russian Academy of Sciences, Moscow; Department of Genetics, Stanford University, Stanford; Biomedical and Genetic Engineering Division, Dr. A. Q. Khan Research Laboratories, Islamabad; School of Studies in Anthropology, Pandit Ravishankar Shukla University, Raipur, India; University of Tripura, Tripura, India; Department of Genetics, University of Madras, Chennai, India; Department of Environmental Sciences, Bharathiar University, Coimbatore, India; and B. J. Wadia Hospital for Children, Mumbai, India

Although considerable cultural impact on social hierarchy and language in South Asia is attributable to the arrival of nomadic Central Asian pastoralists, genetic data (mitochondrial and Y chromosomal) have yielded dramatically conflicting inferences on the genetic origins of tribes and castes of South Asia. We sought to resolve this conflict, using high-resolution data on 69 informative Y-chromosome binary markers and 10 microsatellite markers from a large set of geographically, socially, and linguistically representative ethnic groups of South Asia. We found that the influence of Central Asia on the pre-existing gene pool was minor. The ages of accumulated microsatellite variation in the majority of Indian haplogroups exceed 10,000–15,000 years, which attests to the antiquity of regional differentiation. Therefore, our data do not support models that invoke a pronounced recent genetic input from Central Asia to explain the observed genetic variation in South Asia. R1a1 and R2 haplogroups indicate demographic complexity that is inconsistent with a recent single history. Associated microsatellite analyses of the high-frequency R1a1 haplogroup chromosomes indicate independent recent histories of the Indus Valley and the peninsular Indian region. Our data are also more consistent with a peninsular origin of Dravidian speakers than a source with proximity to the Indus and with significant genetic input resulting from demic diffusion associated with agriculture. Our results underscore the importance of marker ascertainment for distinguishing phylogenetic terminal branches from basal nodes when attributing ancestral composition and temporality to either indigenous or exogenous sources. Our reappraisal indicates that pre-Holocene and Holocene-era — not Indo-European — expansions have shaped the distinctive South Asian Y-chromosome landscape.