Романова И.В.

Особенности историко-литературного процесса в России в 1970-2000 гг.

Разгром журнала «Новый мир» в 70-х гг и смерть самого Твардовского в 1971 провели резкую черт у между двумя эпохами: 60 и 70х. Потому что журнал Твардовского воплощал собой прорыв к демократии, свободе личности, который страна переживала после смерти Сталина и разоблачения его культа личности. Сразу после расправы с журналом и его редактором процесс вытеснения из советской литературы людей 60-х гг и идеологии 60-х пошел быстро и безостановочно.

Выглядело это так: в 72 г заставили эмигрировать Бродского, из ком.партии был исключен Виктор Некрасов, вступивший в нее еще на фронте в 44 году. В 74 все его рукописи были конфискованы госбезопасностью, его лишили советского гражданства и выслали из СССР. После этого он обосновался в Париже и стал одним из редакторов, издателей журнал континент. Этот журнал начал выходить с 74 года и сразу завоевал репутацию самого авторитетного издания 3-ей эмиграции. В нем публиковали свои произведения и Солженицын, Бродский Синявский, Галич и многие другие писатели.

В 1973 г. получил возможность эмигрировать Андрей Синявский. С его именем был связан нашумевший в 65 году судебный процесс, так называемое «дело Синявского», после чего он был осужден на 7 лет лагерей. И после отсидки он принял решение эмигрировать. Стал профессором Сорбонны.

В начале 1974 года был лишен советского гражданства Солженицын, а его архив был заранее конфискован КГБ. Предшествовало этому событие - событие не менее важное: 5 сентября 1973 года он написал так называемое «письмо вождям советского союза» и отправил его Брежневу. В нем он выдвинул целую программу освобождения страны от главных, по мнению писателя, катастроф, которые он предсказывал на ближайшие 10-летия. К числу этих катастроф относилась война с коммунистическим Китаем, глобальный экономический кризис из-за истощения природных ресурсов и перепроизводства. Он не только описывал эти неблаговидные перспективы, он предлагал и выход. В частности – отказ от марксистской идеологии, отказ от гигантизма экономики и возвращение к традиционным ценностям. Это письмо – сам по себе удивительный документ, который реализовал идею Солженицына о писателе как о втором правительстве. Он был убежден, что писатель с большой буквы может быть идеологом страны, и может составить важную альтернативу для правительства. Небольшое по объему это письмо по своей насыщенности могло бы соперничать с тем, чем обычно занимаются исследовательские социологические институты. Традиция таких писем восходит к публицистике Льва Толстого. Девиз, который Солженицын выдвинул для себя и для страны «жить не по лжи», тоже восходит к Толстому. Брежнев не собирался всерьез рассматривать это письмо Солженицына, он счел это бредом. Резкое отрицательное отношение к Солженицыну старательно формировал Андропов. И, собственно, именно Андропов подал идею о выдворении Солженицына, всячески прорабатывал Брежнева по этому вопросу. Официально причиной изгнания стало не это письмо, а книга Солженицына «Архипелаг ГУЛаг». Андропов занял позицию, что это совершенно не художественное произведение, а политический пасквиль - опасность. Брежнев в конце -концов в феврале 74 года санкционировал арест Солженицына. 12 февраля Солженицын был арестован, обвинён в измене Родине и лишён советского гражданства. 13 февраля он был выслан из СССР (доставлен в ФРГ на самолёте), затем живет в Цюрихе, Швейцария, потом в Нью-Йорке.

В том же 1974 КГБ вынуждает покинуть Родину Галича.

В 1978 в США иммигрировал Сергей Довлатов и только там он получил возможность публиковать свои произведения, занялся издательской деятельностью. Еще в СССР Довлатов впитал в себя идеи либерализма и эти идеи он попытался применить уже в Нью-Йорке, где в 1980 он организовал эмигрантский русскоязычный еженедельник «Новый американец». Просуществовал он недолго, но оказался вехой в истории свободной журналистики, в первую очередь потому, что Довлатов принципиально отказался от методов «партийной, идеологической политики». Членами его редколлегии были Борис Меттер, Александр Генис, Пётр Вайль.

Прирожденный редактор, Довлатов вместе со своими единомышленниками, молодыми литературными критиками Петром Вайлем и Александром Генисом, решительно вычищал из своего еженедельника крикливый и топорный антисоветизм, который был им столь же малоприятен, как и обязательные просоветские эмоции в media на родине. Довлатов говорил: «Удивительно похоже рассуждают фанатики. Будь то рассуждения за или анти...» Автору, предложившему написать для «Нового Американца» репортаж с открытия выставки цветов «с антикоммунистических позиций», Довлатов ответил: «Напишите без всяких позиций». Эта неортодоксальная позиция Довлатова была встречена многими консервативно настроенными эмигрантами в штыки, его даже обвиняли в сотрудничестве с КГБ. После «Нового Американца» Довлатов, а через некоторое время и Вайль с Генисом оказались в нью-йоркском бюро радио «Свобода», где уже работал эссеист Борис Парамонов.

В 1979 году в Москве была произведена расправа над авторами альманаха «Метрополь». (сборник неподцензурных текстов известных литераторов (Белла Ахмадулина, Андрей Вознесенский, Евгений Рейн, Владимир Высоцкий, Юз Алешковский, Генрих Сапгир, Юрий Карабчиевский, Юрий Кублановский и другие) и авторов, не допускавшихся к официальной печати). Прежде чем этот журнал вышел в свет, всех его авторов допрашивали и пытались заставить отказаться от написанного. Главное обвинение – «порнография духов» и популяризация всех пороков. Кто-то был выслан, изгнан, кто-то обречен на нищенское существование.

Из СССР были выдворены многие люди.

Как ответ – третья волна эмиграции.

В стране нарастало правозащитное демократическое движение. Лидером его был Сахаров Андрей Дмитриевич - советский физик, академик АН СССР. Сахаров был удостоен межд.нобелевской премией мира. Выступил с рядом заявлений против ввода советских войск в Афганистан. Из-за того, что он владел секретной информацией, выдворить его из страны было не возможно. Поэтому уже в 80-е гг. его отправили в ссылку.

Литература развивалась даже в таких условиях, существовала в двух потоках:

литературе официальной и так называемой «второй культуре», т.е. самиздат.

Официальная литература по-прежнему творила миф о благополучной социальной действительности. Во многом был продолжен путь лит-ры 60-х гг:

• военная проза

• городская проза

• деревенская (на западе не ценилась)

• антисталинская – отличие

в литературный процесс входила «секретарская» лит-ра, проза. Выделялись большие издательские деньги на абсолютно ангажированные книги, в основном на производственную тему. (кто-то не выполнял план и т.д.).

В САМиздат проникала почти никому неизвестная эмигрантская литература, писатели 30-х гг., новые произведения мировой лит-ры (Натали Саррот, Борхерс, Генри Миллер). Такой диапазон лит-ры очень расширял представление о лит-ом процессе, формировал совершенно другой худ.вкус и уровень, т.к. сюда входили произведения, показывающие новые новаторские манипуляции с сюжетом, с худ.языком.

В 70-м году, когда язык лит-ры с ее героем с активной жизненной позицией стал восприниматься как лживый и лицемерный, несколько поменялась проблематика литературы. Писатели повернулись от проблем общественных, к проблемам быта. Это принципиально новая тема. Соответственно, произошло изменение концепции героя. Любопытно, что герой, полностью замкнутый на бытовых проблемах, был и в литературе официозной и в лит-ре другого варианта. Но оценки этого героя были различны.

В офиц. лит-ре такой персонаж клеймился, его обзывали мещанином и обывателем. А писатели неофициального сообщества именно в быте высматривали основу. Хорошо эту ситуацию иллюстрирует полемика вокруг повестей Юрия Трифонова, которого критика представляла как главного борца против мещанства. А сам Трифонов всячески от этого ярлыка отмежевывался. Он говорил, что мещане - все мы.

Третий элемент литературы – «несоветская». Наиболее яркими фигурами этой стороны были поэт Бродский, кинорежиссер Тарковский, композитор Альфред Шнитке. Между собой они дружны не были, но все трое находились под сильным влиянием западной культуры, быта. Они были максималистами, и они могли себе позволить очень редкое свойство – вести себя свободно в несвободной стране. Их расхождение с советским государством было не идеологическое. Они жили и творили в другой стилистике. Они ввели (каждый в своем искусстве) непривычный язык. В этой нестандартной стилистике власти чувствовали угрозу. Что касается того поколения, которое в конце-концов представляло рубеж 70-х-80-хх гг, пожалуй лучше всего его описал Юрий Трифонов..

Таким образом, конец 70-х – начало 80-х гг. отличается поворотом от резко социальной проблематики к проблематике нравственной: вопросам добра и зла, духовных ценностей.

В середине 80-х начались резкие преобразования в политике страны и наконец, была отменена цензура, что резко сказалось в литературной жизни. Толстые журналы начали активную публикацию произведений советских писателей, которые были написаны в 70-е гг или даже ранее, но по различным идеологическим соображениям вовремя не напечатаны. Опубликованы в первую очередь романы Александра Берга «Новое назначение» (86 год), «Дети Арбата» Анатолия Рыбакова (87), «ночевала тучка золота»я Приставкина (87), «белые одежды» Владимира Дудинцева (87 год), «жизнь и судьба» Василия Гроссмана (87). До перестройки этих романов никто не читал и не подозревал об их существовании.

Первую позицию в это время занимает антисталинская, лагерная тема.

Легендарные публикации – «Доктор Живаго» Пастернака и Александр Солженицын «Архипелаг ГУЛаг».

Все эти произведения были отнесены к так называемой задержанной лит-ре. Журнальные тиражи этого времени имели необыкновенные цифры: они приближались к миллионным отметкам. Главным образом соревновались в опубликовании «Новый мир», «Знамя» и «Октябрь».

Еще один поток литературного процесса 80-го года составили произведения 20-30-х гг, когда впервые были опубликованы «большие» вещи Андрея Платонова, Замятина, Булгакова. Столь же мощно оказалась представлена литература русского зарубежья: Набоков, Зайцев, Шмелев, Ремезов, Ходасевич.

Тогда же наши толстые издания перепечатывали произведения, ходившие в самиздате 60-х – 70-х гг. «Пушкинский дом» А.Битова, Венедикт Ерофеев "МОСКВА - ПЕТУШКИ" и др.

Под мощным натиском первоклассных произведений прошлого, впервые широкодоступных отечественному читателю, современная литература как будто замирает.

Литературная критика тоже освобождается от идеологических пут и начинает демонстрировать широкий диапазон суждений и оценок и начиная с середины 70-х гг происходит размежевание литературной критики на так называемых «левых» (новаторов) – журналы «Октябрь», «Знамя», «Звезда»; «правых» (консерваторы) – «Молодая гвардия», «Наш современник», «Москва».

Понятия «современный литературный процесс» и «современная литература» не совпадают: с 1986 по 1990 современный литературный процесс составляет литература прошлого.

Бывшая раньше в подполье современная литература, прежде существовавшая в формате самиздата, вдруг выходит на всеобщее обозрение. Долгие годы андеграунд составлял оппозицию официальной литературе. Как только он легализовался, оказалось, что этих писателей мало что связывает. Эти писатели ищут себе новые ниши. Продолжают искать себя в новых свободных условиях. Прежде всего, это поколение писателей Татьяны Толстой, Попова и т.д.

В 1990-х годах и в начале 2000-х продолжается процесс дифференциации лит-ры, она больше не делится на два противопоставленных потока. А делится на множество стилевых течений, жанровых образований, которые существует как феномен исключительно эстетический.

Состояние литературы рубежа 1990-2000 гг в какой-то степени можно сравнить с «броуновское движением» (беспорядочное движение).