_ 4. Результат

Предыдущее рассуждение оказалось несколько пространным и сложным. Без него едва ли, однако, возможно было рассчитывать на более или менее полное освещение и понимание дела - воззрений римских юристов в затронутой нами материи, существа и значения их спора между собой. Теперь же, после всего сказанного, нетрудно дать и ответ на главнейший вопрос, помещенный в заголовке к настоящему отделу,- вопрос, интересующий нас здесь прежде всего.

Из предшествующего, третьего, параграфа нашего исследования отношение стипуляции о неустойке к абстрактному обязательству вытекает уже само собою. Получаемая в данном случае фигура вовне имеет форму двучленной стипуляции. Из нее предметом принуждения и иска способен стать только второй член, второе, под отлагательным условием заключенное обязательство. Что касается первого члена или первого обещания, то вся его роль исчерпывается, как мною уже указывалось, одною функцией: это не более как средство для должника сложить с себя всякую ответственность, выполнив действие, выговоренное от него в этом первом и главном обязательстве*(46).

Исходя из такой точки зрения, Юлиану, Марцеллу и Ульпиану казалось, что и вообще in obligatione имеется только один предмет. Это - денежная сумма, centum. Другой же предмет - penus или fundus, смотря потому,- по их мнению, вовce не находится in obligatione, a только in praestatione или in solutione. Спешу прибавить, что и такое представление имеет, конечно, достаточное основание, a потому точно так же заслуживает признания. Необходимо только твердо помнить одно, без чего немыслимо правильное ориентирование в нашей области: что три названных юриста исходили из иска или, точнее, из способности служить объектом иска и одну лишь эту способность и принимали в расчет в своих изречениях. Такое отношение (характерное для "судебного" взгляда римлян) и приводило их с необходимостью к теории единства обязательства*(47).

В заключение настоящего отдела скажем еще пару слов по адресу так называемого пандектного права. Волею судеб это право в настоящее время почти совершенно лишено значения, как право действующее*(48). Но все же поучительно задуматься над вопросом: каков для пандектного права итог и вывод из всего до сих пор сказанного?

Этот вывод, думается,- отрицательный. Все отношение договора о неустойке к абстрактной стипуляции должно было в так наз. современном римском праве утратить какой бы то ни было смысл, безразлично, принять ли конструкцию Павла, или конструкцию его противников.

Новый оборот не знает и не знал стипуляции, a наш необходимо абстрактный, отрешенный от своей causa договор - я, конечно, имею в виду, главным образом, вексель - не допускает включения придаточного условия о неустойке. A потому нельзя не видеть, что та юридическая фигура, которою мы были заняты, в новом гражданском праве должна была исчезнуть. Отсюда вместе с тем ясно, что в новое время вопрос о взаимном отношении неустоичного договора и основного обязательства всегда регулируется согласно началам, определяющим отношение договора о неустойке к главному обязательству материального или каузального свойства. И, следовательно, ответ на этот вопрос будет почерпаться непременно из тех положений, разбору которых посвящен следующий отдел настоящего исследования*(49).