376 Отдел четвертый.— производство относительной прибавочной стоимос ги

{ 377

«Такова слабость человеческой природы, — восклицает наш ми­лейший Юр, — что, чем рабочий искуснее, тем он своевольнее, тем труднее подчинить его дисциплине и, следовательно, тем боль­ший вред приносит он своими капризами совокупному механизму»⁸⁴. Поэтому в течение всего мануфактурного периода не прекращаются жалобы на недисциплинированность рабочих ⁸⁵. И если бы даже у нас не было показаний со стороны писателей того времени, то одни уже факты, что начиная с XVI столетия и вплоть до эпохи крупной промышленности капиталу не удавалось подчинить себе вее то рабочее время, каким располагает мануфактурный рабо­чий; что мануфактуры недолговечны и вместе с эмиграцией или иммиграцией рабочих покидают одну страну, чтобы возникнуть в другой, — уже одни эти факты говорят нам больше, чем целые библиотеки. «Порядок должен быть установлен тем или иным спо­собом», — взывает в 1770 г. неоднократно цитированный нами автор «Евзау оп Тгайе апс1 Соттегсе». «Порядок», — подхваты­вает 66 лет спустя доктор Эндрю Юр, — «порядок» отсутствовал в мануфактуре, основанной «на схоластической догме разделения труда», и «Аркрайт создал порядок».

Вместе с тем мануфактура не была в состоянии ни охватить общественное производство во всем его объеме, ни преобразовать его до самого корня. Она выделялась как архитектурное украше­ние на экономическом здании, широким основанием которого было городское ремесло и сельские побочные промыслы. Ее соб­ственный узкий технический базис вступил на известной ступени развития в противоречие с ею же самою созданными потребностями производства.

Одним из наиболее совершенных созданий мануфактуры была мастерская для производства самих орудий труда, особенно слож­ных механических аппаратов, уже применявшихся в то время. «Такая мастерская, — говорит Юр, — представляла собою кар­тину разделения труда со всеми его многочисленными ступенями. Сверло, резец, токарный станок имели каждый своего собствен­ного рабочего, иерархически связанного с другими тем или иным способом в зависимости от степени его искусства». Этот продукт мануфактурного разделения труда, в свою очередь, производил машины. Последние устраняют ремесленный тип труда как основ­ной принцип общественного производства. Этим, с одной стороны, устраняется техническая основа пожизненного прикрепления ра­бочего к данной частичной функции. С другой стороны, падают те преграды, которые этот принцип еще ставил господству капитала.

⁶¹ Иге: «РЬПоворЬу о? МапиГас1игез», стр. 20.

⁸⁵ Сказанное в тексте гораздо более применимо к Англии, чем к Фран­ции, и к Франции более, чем к Голландии.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ.

МАШИНЫ И КРУПНАЯ ПРОМЫШЛЕННОСТЬ.

1. Развитие машин.

Джон Стюарт Милль говорит в своих «Основаниях политане-ской экономии»: «Сомнительно, чтобы все сделанные до сих пор механические изобретения облегчили труд хотя бы одного челове­ческого существа» ⁸⁰. Но перед капиталистически применяемыми машинами вовсе и не ставится такой цели. Подобно всем другим методам развития производительной силы труда, они должны уде­шевлять товары, сокращать ту часть рабочего дня, которую рабо­чий употребляет на самого себя, и таким образом удлинять другую часть его рабочего дня, которую он даром отдает капиталисту. Машины — средство производства прибавочной стоимости.

В мануфактуре исходной точкой переворота в способе произ­водства служит рабочая сила, в крупной промышленности — сред­ство труда. Поэтому прежде всего необходимо исследовать, каким образом средство труда из орудия превращается в машину, или чем отличается машина от ремесленного инструмента. Конечно, речь идет лишь о крупных, общих, характерных чертах, потому что эпохи истории общества, подобно эпохам истории земли, не отделяются друг от друга абстрактно-строгими разграничитель­ными линиями.

Математики и механики — и это повторяют некоторые англий­ские экономисты — говорят, что орудие есть простая машина, а машина есть сложное орудие. Они не видят никакого существен­ного различия между ними и даже простые механические сред­ства, как рычаг, наклонную плоскость, винт, клин и т. д., называют машинами ⁸⁷. Действительно, каждая машина состоит из таких, простых средств, каковы бы ни были их изменения и сочетания. Однако с экономической точки зрения это определение совервшен-но непригодно, потому что исторический элемент в нем отсутствует. С другой стороны, различие между орудием и машиной .хотят

⁸⁶ Миллю следовало бы сказать; «хотябы одного человеческого существа, не живущего чужим трудом», потому что машины, несомненно, сильно увели­ чили число знатных бездельников.

⁸⁷ См., напр., Нииоп: «Соигзе о! Майпетаио», ГЬопйоп й9И~ 1843, т. I—П.]