Пятая лекция (Прочитанная 24 марта 1891 года).

_ 21. Продолжение вопроса об общественной достоверности. - Ограничения в праве распоряжения и отношение их к записи. - Наличность интереса третьих лиц. - Деление этих ограничений: а) на две группы, из противоположности частного я общественного интереса, б) на три категории по основанию их возникновения из закона, судебного решения или сделки, и в) на два, характерных типа: запрещение и ограничение в существе права собственности

_ 21. Как собственник, так и всякое лицо, обладающее вещными правами, внесенными в вотчинную книгу, может быть поражен временным или бессрочным, частичным или полным, абсолютным или. относительным ограничением в своей законной свободе распоряжаться этим правом. Вопрос о том, насколько такие ограничения могут вступить в силу независимо от записи, есть именно та сторона начала общественной достоверности, которую нам предстоит теперь изложить.

Некоторые ограничения действуют без записи; другие напротив обязательны для третьих лиц только при внесении в книгу.

Говоря об ограничениях права распоряжения с точки зрения начала общественной достоверности, мы вовсе не включаем в этот разряд ограничений тех случаев, когда записанный собственник лишен или ограничен в отношении личной дееспособности; ибо вотчинная книга никогда не дает гарантии существования личной дееспособности управомоченного ею лица. Этот случай стоит совершенно особо, так как внесение, основанное на согласии недееспособного лица, приравняется к сделке абсолютно ничтожной; а потому ипотечная книга, после такой записи, состоит в положении абсолютной неверности, последствия коей изложены были выше. Основная мысль имеющихся здесь в виду ограничений права распоряжения в тесном смысле - есть та, что лицо, в пользу которого внесенное право существует, лишается целиком или отчасти законной свободы распоряжения этим правом; причем это лишение налагается в пользу интересов другого лица, последствия этих ограничений не вполне однородны, смотря по тому, установлено ли такое ограничение в пользу общественного интереса, или в пользу частных лиц. Так, например, ограничения права распоряжения, установленные ради общественного интереса, имеют действие против всякого лица, независимо от их записи. Отговариваться их незнанием, ссылаясь на видимое содержание книг - не мыслимо, потому что самое начало общественной достоверности создано ради частного интереса; а таковой должен уступать общественному интересу. В виде примеров законных ограничений права распоряжения, с силою, не зависящей от записи, можно указать те случаи, когда известного рода участки об явлены по закону неделимые; или в случае об явления общего запрещения на имущество приговоренного за измену, или же отсутствующего осужденного, при невозможности личного взыскания. Такова тоже общая обязательность без записи всех законных ограничений вследствие соседского или водного права, лесного законодательства, или распоряжений, охватывающих целый район известной местности. Напротив, ограничения права распоряжения, существующие ряди частного интереса определенных лиц, - получают обыкновенно всеобщую обязательность только со дня внесения. Начало общественной достоверности распространяет на них свое действие в такой же степени, как изложено было выше, относительно возникновения права собственности из внешние. В отношении занимающего нас исследования начала общественной достоверности, главный интерес сосредоточивается, конечно, на этой второй группе, в которой и может только возникнуть вопрос о коллизиях между противоречивыми правами, на почве частного интереса. По этому эта группа заслуживает наиболее внимательного изучения с данной точки зрения.

Не будем останавливаться на известном делении этой группы по основаниям возникновения, на три категории: ограничения в праве распоряжения, возникающие из закона (напр. конкурс или предъявление спора о праве собственности, из судебного решения (напр. запрещение), или из юридической сделки (напр. условное или срочное приобретение, фамильный фидеикомис). Здесь важнее выдвинуть два типа, к которым сводятся все представители этой группы. Первым типом является запрещение, парализующее возможность отчуждать имение в руках данного его собственника, но вовсе не касающееся внутреннего состава права собственности. Вторым типом можно считать ограничение, возникающее из предстоящего срочного или условного приобретения, вследствие которого настоящее право страдает неполнотой в существе своем, независимо от того, в чьих руках оно находится. Этот порок, минуя лицо собственника, как бы хватается за самое имение, и это состояние неполноты продолжается до тех пор, пока не наступит срок или условие, от которого зависят возникновение нового права вследствие той срочной или условной сделки, на которой оно основано.

Отношение этих двух типов ограничений к началу книжной достоверности различно. Запрещение, являясь только препятствием к отчуждению имения из рук данного собственника, не имеет никакой обязательной силы для третьих лиц, пока оно не внесено в книгу; - затем, даже будучи записано, оно теряет всякое значение, как только внесенным собственником окажется уже другое лицо, нежели то, против которого запрещение направлено, или же его правопреемник. Запрещение имеет само по себе личную, а не вещную силу и является непосредственным последствием личных свойств или обязательств данного вотчинника. А потому, раз оно существует только вне вотчинной книги и внесением в нее не укреплено, в таком случае оно связывает одного только вотчинника и для третьих лиц - не обязательно. Притом безразлично, знают ли эти третьи лица о существовании такого вне книжного запрещения, или нет. Для них оно не существует. Напротив, все прочие ограничения в праве распоряжения, типичным представителем которых является элемент срочности или условности, не являются ничтожными для третьих лиц, в случае их невнесения. Правда, обязательность их для третьих лиц лишь тогда гарантирована, когда они внесены в книгу. Но этим не исчерпывается их значение. В случае их невнесения, эти виды ограничений необязательны для третьих лиц, добросовестно игнорирующих их существование и напротив - обязательны для недобросовестных третьих лиц, знающих об их существовании. Здесь оказывается повторение тех начал, которыми определяются отношения между книжною записью и правом собственности, о которых мы говорили выше.

_ 22. Отдельные виды ограничений: конкурс, спор о принадлежности вещного права, срок, условие, ленное владение, фидеикоммис.

_ 22. В частности, к ограничениям права распоряжения следует отнести конкурс, предъявление спора о записанном праве, внесение оговорки о сроке или условии, фамильный фидеикоммис и некоторые другие ограничения, создаваемые в особенности при завещании. Относительно конкурса существует противоречие во взглядах юристов по вопросу о том, имеет ли открытие конкурса влияние на верность ипотечной книги, или нет. Со дня открытия конкурса, несостоятельный должник теряет материальное право распоряжаться своим имением. Это право перешло к его кредиторам. На этом основании вносится в книгу отметка о несостоятельности собственника. Спрашивается, имеет ли открытие несостоятельности до внесения отметки какое-либо значение, и препятствует ли оно уже само по себе отчуждению имущества? Ахиллес придерживается того взгляда, что, так как все имущественные распоряжения несостоятельного, после открытия конкурса, для его кредиторов необязательны и могут быть ими оспорены и уничтожены, то приобретателя в данном случае не защищает общественная достоверность книги. - "Кто вступает в сделку с несостоятельным, тот не может для конкурсных кредиторов считаться третьим лицом. Поэтому, если несостоятельный собственник отчуждает или обременяет имение после открытия конкурса, то недействительность этих распоряжений может быть доказана против приобретателя даже в том случае, если во время приобретения - об открытии конкурса не было отмечено в вотчинной книге, и приобретателю не было о том известно". Согласно этому взгляду, одним лишь простым открытием конкурса вотчинная книга, до того временя верная, перестает быть верною я может быть, исправлена только внесением конкурсной отметки. Мало того, добросовестный приобретатель, вступивший в сделку с несостоятельным собственником, в силу того теоретического понятия, будто он "не может для конкурсных кредиторов считаться третьим лицом", - должен терять именно вследствие своего полного доверия к вотчинной книге. Он, таким образом, поставлен в несравненно худшее положение, нежели прочие приобретатели, вступившие в сделку с собственником, не подавшим под конкурс, хотя бы при полной неверности вотчинной книги; каковые третьи лица, по крайней мере, имеют возможность защищаться своею добросовестною верою. Такой взгляд едва ли согласуется с идеей достоверности вотчинной книги и, во всяком случае возлагает на приобретателей, т. е. на лиц посторонних, обязанность исследования, иногда без всяких определенных указаний, существования таких прав кредиторов, которые справедливее всего было бы ограждать самим заинтересованным, через своевременное внесение конкурсной отметки. Поэтому, более справедливым и правильным следует считать, противоположный взгляд, принятый составителями новейшего проекта Германского гражданского уложения, присвоившими открытию конкурса относительное, а не абсолютное значение, пока не последовало внесения отметки в вотчинную книгу. Исходя из той мысли, что конкурсное ограничение "преследует исключительно сохранение имущественной массы и обращение ее на удовлетворение конкурсных кредиторов, и что оно, таким образом, служит только защите интереса определенных лиц", - составители проекта причислили весьма последовательно конкурсное ограничение к разряду тех фактов, обязательность коих для третьих лиц не существует помимо записи в книге. С этой точки зрения приобретатель, в пользу которого несостоятельный собственник делает распоряжение и отчуждение, - считается относительно конкурсного кредитора именно третьим лицом, могущим вполне защититься ссылкой на содержание вотчинной книги и на собственную веру в безошибочность этого содержания.

Предъявление спора в суде против принадлежащего записанному лицу права собственности или иного вещного права - создает несколько аналогичное положение. Мы имеем в виду такой спор, не направленный к нарушению целости оспариваемого права, но только направленный к лишению данного лица обладания этим правом. Как известно, момент предъявления иска связан с наступлением ряда существенных отношений, обостряющих тяжесть обвиненной стороны, в случае присуждения спора. Этот момент процесса в римском праве назывался "litiscontestatio". Так, например, при виндикации вещи (движимой или недвижимой - безразлично), момент предъявления иска имеет большое значение: добросовестный владелец с этого момента обязан возвратить вещь, и отвечает за всякое нерадение; тогда как до того он отвечал лишь за умышленное уничтожение вещи. За одну только случайную гибель ее он не обязан отвечать даже после литисконтестации. Что касается недобросовестного владельца, то он отвечает за малейшую небрежность, даже за предшествующее время, и этот момент имеет для него значение в отношении только случайной гибели; так как по предъявлению спора он не отвечал за случай, а после того - отвечает и за случай. Наконец, для преступного приобретателя - момент предъявления спора никакого значения не имеет.

Значение момента предъявления спора касается также плодов; так как добросовестный владелец, впоследствии присужденный к возврату вещи, отвечает за все плоды лишь со времени спора, а также за несобранные плоды бесспорного времени; тогда как плоды уже собранные до пред явления спора - приобретены им бесповоротно. Эти основные положения вошли в материальное право более или менее во всех законодательствах, где только укоренились римские понятия). Не лишенным интереса является согласование этих положений с идеей общественной достоверности вотчинной книги.

Вследствие обращения спора против принадлежности права известному лицу, возникает с момента предъявления иска известное ограничение ответчика, т. е. лица имеющего это право. Это ограничение, несомненно, обязательно для третьих лиц, со дня отметки в вотчинной книге. Впрочем, пространство этого ограничения понимается разно в различных законодательствах. У нас, т. е. по Положению 9 июля 1889 года о преобразовании судебной части в Прибалтийских губерниях, - "обеспечение иска по спору о праве собственности (полной или раздельной) на недвижимость - препятствует укреплению всяких добровольно установленных собственником недвижимости прав на оную". В других законодательствах, ограничение этого рода не отождествляется с запрещением. Так, например, составители проекта Германского гражданского Уложения предположили, что отметкою о споре против права собственника не должна быть стесняема - возможность для него отчуждать свое имение, если ему удастся найти покупателя, верящего в благополучный исход его процесса. Ограничение его права распоряжения сводятся к тому, что он не вправе иначе отчуждать, как под условием обязательности для покупщика и исполнимости могущего быть об имении решения, против его приобретателя". Но затем, такое ограничение наступает только тогда, если, при добросовестности приобретателя, отметка в вотчинной книге оповестила о существовании спора; учинение же необходимых для этой отметки распоряжений зависят от того судебного места, в котором заведен спор, и которому на общем основании приходится обсудить законность обеспечения предъявленного иска.

Такая же формальная сила относительно третьих лиц, лишь со дня записи, присваивается и прочим видам ограничения, каковы, например, срочная или условная сторона сделки, свойство фидеикоммиса или ограничение каким -либо стеснением наследника по завещанию. Здесь является некоторая спорность относительно того, когда считать запись этих ограничений состоявшеюся, вследствие ли записи главной сделки, или только по внесении отдельной ограничительной отметки? Наиболее благоприятным для прозрачной ясности ипотечной книги является тот взгляд, по которому ипотечное учреждение вправе отказывать в принятии к укреплению главной сделки, например, завещания, если заявитель не ходатайствует об укреплении в тоже время возложенных на него ограничений. Таким образом, нельзя отрицать за ипотечным учреждением известного права, - не выступая активно в защиту той или иной стороны, тем не менее, истолковывать волю завещателя и вообще отсутствующего, незащищенного автора сделки - в целости ее мотивов и целей; отказывая в укреплении таких актов, которые явно скрывают обусловливающие их, менее выгодные для заявителя обстоятельства.

_ 23. Понятие пассивно-заинтересованного. - Его право домогаться восстановления нарушенного содержания вотчинной книги. - Деятельность вотчинного установления "ex officio" в ограждение отмеченных прав пассивно-заинтересованных

_ 23. Из предшествующего изложения видно, что легитимация собственника из вотчинной книги ограничивается вышеупомянутыми отметками в ее содержании. Последствием этого ограничения является то, что наряду с собственником оказывается другое лицо, в пользу которого созданы эти ограничения, и которого можно назвать пассивно-заинтересованным; так как за отсутствием положительного содержащие его прав, оно только вправе претендовать, в известных случаях, на бездействие собственника; между тем как оно само активно не вправе выступать. Возьмем, для примера, имение, отчужденное посредством сделки с суспензивным условием, л предположим, что в ограждение этой сделки уже внесена в крепостную книгу надлежащая отметка. До наступления суспензивного условия, вещные права не могут еще переходить к приобретателю; но, тем не менее, в его пользу установлено уже ограничение права первого собственника, и это ограничение, между прочим, выражается в том, что он уничтожить внесенную сделку не может; учинять распоряжения с бесповоротными последствиями, клонящимися к ухудшению имению - тоже не может. В этом выражается уже ограждение будущих и пока суспендированных прав приобретателя, который и есть в данном случае пассивно-заинтересованное лицо.

Внесение в книгу ленного свойства вотчины или же права фамильного фидеикоммиса создает пассиво заинтересованного в лице предполагаемого сюзерена, или в лице дворянского рода. При этом ленный или фидеикоммисный владелец записывается на общем основании в той части книги, где полагается полный собственник; но ограничение, вытекающее из учредительного акта, отмечается в части, служащей для вещных ограничений. Затем уже, внесение следующего по порядку преемства фидеикомиссария или агната, не считается отчуждением или новым приобретением права, а имеет лишь характер об явления, о том, что право рода выражается в легитимации нового владельца. Из сопоставления записанного собственника с пассивно заинтересованным - вытекает необходимость согласия обоих для полного распоряжения содержащимися в книге правами и для осуществления вообще такого перехода прав, которое было бы покрыто гарантией ипотечной книги. Если бы собственник пренебрег этим ограничением, то пассивно заинтересованное лицо могло бы всегда располагать иском, направленным к восстановлению прежнего состояния вотчинной книги.

Это последствие несоблюдения ограничения - не подлежит сомнению. Несколько более спорным и неопределенным является вопрос о том, препятствует ли вступившее в силу ограничение противоречащим ему укреплениям или нет? Составители проекта Германского гражданского уложения высказались против абсолютного действия ограничений. Желая освободить ипотечное учреждение от всякого рассмотрения конкретной стороны сделок и вместе с тем вовсе отвергая обязанность правительственного органа к ограждению неопытных контрагентов, не понимающих всей опасности, для них возникающей из представления сделок, несогласованных с правами третьих лиц; - проект совершенно освобождает вотчинные установления от заботы соразмерять, насколько простираются последствия ограничительной отметки, - и не следует ли закрыть (sperren) для новых сделок доступ в вотчинную книгу. Таким образом, по германскому проекту Гражданского уложения, предполагается невмешательство власти в ограждение упомянутых отметок, с тем, однако, что если нарушено запрещение _ (Verausserungsverbot), то заинтересованное лицо может искать уничтожения сделки; а если нарушено ограничение по условной сделке, то по наступлению условия могут тоже быть устранены исковым порядком все стесняющие надлежащего приобретателя последствия этого нарушения. Справедливо, однако, сказать, что такое невмешательство вотчинной регистрации ставит пассивно заинтересованного в необходимость выступать с иском там, где можно было бы не допустить до повода к такому иску. Наличность отметки должна была бы оградить от необходимости выступать активно в защиту своего якобы огражденного уже интереса. Едва ли представляется безвредным такое преобладание индивидуализма над идеей правительственной инициативы, вследствие которого вотчинные установления были бы не вправе взвешивать, насколько новая сделка, представляемая к укреплению, - не исключается наличными отметками и запрещениями. Весьма правильным следует считать тот взгляд, проводимый Дернбургом и Гинриксом, вследствие коего вотчинное установление всегда обязано рассматривать "ex officio" внесенные в книгу ограничения и затем, в виде защитительной меры к ограждению выраженных в отметках интересов,- обязано отказывать в укреплении сделок противоречащих этим отметкам; но затем, принимая в соображение, что абсолютные ограничения довольно редки, и что весьма часто преобладают такие виды ограничений, в которых вопрос о противоречии прав - сомнителен, можно принять к руководству совет тех же авторов: в сомнительных случаях принимать сделки к укреплению, выразив наиболее ясно предполагаемое несогласие с предыдущей отметкою, для полнейшего охранения прав пассивно заинтересованного лица.

_ 24. Давность в отношении к правам, внесенным в вотчинную книгу

_ 24. Закончим отдел о начале общественной достоверности, расссмотрением ее отношения к давности - как исковой, так и приобретатель ной.

Мы уже упоминали о том, что водворение принципа формальной легитимации влечет за собою стремление к исключению влияния давности. Так, мы видели беспрепятственное влияние давности на содержание французских книг; между тем как в Германии преобладает взгляд на запись, как на средство против давности. Австрийское законодательство стоит еще на такой точке зрения, при которой давность действует и на вотчинную книгу; но - исключается в тех случаях, когда она противоречит общественной достоверности. Эта же точка зрения принята в Мекленбурге и Мейненгене. Более строго исключается давность из прусских книг (а так же в Саксонии и Баварии). - _ 6 Прусского Закона 1872 г. о приобрет. собст. прямо гласит, что "против записанного собственника не может быть приобретена собственность через давность." Эта статья изменила положения Ландрехта, который допускал в этом случае приобретательную давность. - _ 7 того же закона исключает тоже возможность утраты права записанного собственника через покрытие его исковою давностью. Эта сила вотчинной книги присвоена ей и проектом Герман. граж. улож. (_ 847). Весьма существенные соображения клонят к исключению давности вотчинных книг, коль скоро в них водворяется начало общественной достоверности. Прежде всего, цель давности настолько сходится с целью вотчинных книг, что целесообразность удержания давности наряду с вотчинными книгами весьма сомнительна. Давность лишает защиты такие права, действительное существование коих уже подвергается сомнению. Вотчинная регистрация также стремится дать существующим правам характер несомненный. Давность никогда не является правильным и всеобщим порядком уничтожения прав; она нуждается в определенном освящении положительным законном для ее применения к каждой категории прав. С этой точки зрения является основательным считать ее не у места, при существовании ипотечной регистрации, делающей ее излишней и вредной. Кроме того, давность покрывает то право, которое уже впало в мертвое состояние, вследствие его неупражнения. Между тем право, охраненное записью, никогда не мертво; оно всегда проявляется и дает о себе знать, вследствие одного существования записи. - Таковы основания исключения давности из вотчинных книг. Сомнительным случаем, вызывающим спор в литературе, является вопрос о том, применяется ли давность против наследников последнего записанного собственника. Этот спорный вопрос разрешен положительно составителями германского Проекта град. уложения - в том смысле, что наследники, хотя лично не записанные, пользуются, однако, всеми правами записанного наследодателя; а потому давность против них не действует, в силу того, что их праводатель от нее огражден, благодаря записи в вотчинной книге.