Личный жизненный опыт относительно деструктивных культов, “контроля сознания” и депрограммирования.
Личные взрывы чувств часто разжигают страсти и иногда омрачают обе “стороны” полемики о культах. Поэтому настоятельно необходимо ясно излагать, какое влияние оказал личный опыт на интерпретацию информации, отступая от формального исследования. Выбор изучения вопроса, связанного с психологией деструктивного культа, не был для меня трудным. Как исследователь, советник, консультант и психолог, я активно включился в эту сферу с апреля 1975 г.
Мой опыт в качестве послушника Церкви Унификации. Мое участие началось, когда, будучи студентом Колумбийского университета, я был очарован молодыми членами Церкви Унификации Сан Мьян Муна (Unification Church), которые страстно вербовали новичков для университетской ветви этой церкви, Вузовской ассоциации по изучению принципа (Collegiate Association for Research of Principle). Как раз перед началом весеннего семестра 1975 г. я получил разрешение провести независимое исследование Церкви Унификации. Я добровольно подвергся двухмесячному прослушиванию “лекций из мешка глубоких раздумий” о Божественном Принципе (доктрина Церкви Унификации), за которым следовала одна неделя интенсивной идеологической обработки (под видом конференции молодых лидеров CARP) в восточной семинарии Церкви Унификации в Бэрритауне, штат Нью-Йорк.
Перед тем, как ехать в Бэрритаун, я немного познакомился с доктриной Церкви Унификации, которой я противился, так как вполне отдавал себе отчет в экстремистских, правых политических взглядах этой церкви, к чему я чувствовал отвращение.
Мой жизненный опыт в Бэрритауне ошеломил меня. После всего лишь двух дней я обнаружил, что дрогнул и серьезно сомневаюсь в честности убеждений, чувств и самовосприятия, которые были неразрывной частью моей личности с того времени, как мне исполнилось тринадцать лет. Я также стал отдавать себе отчет в сильном физиологическом возбуждении, которое истолковал как крайнюю тревогу.
Я чувствовал, что был на грани или капитуляции перед крайне чуждым набором убеждений и поведения, предложенных мне, или нервного расстройства”; я не сделал ни того, ни другого. Я приписываю свой конечный отъезд из Бэрритауна удаче и сигаретам (которые были запрещены). Ускользнув из большого группового спального помещения для мужчин (“общей спальни братьев”), чтобы покурить, я наткнулся на нескольких молодых людей, которые тоже нарушали это правило. Мы начали говорить и делиться нашими сомнениями. Эта форма общения была запрещена (предполагалось, что мы должны общаться только с нашими назначенными “приятелями”, среди которых все были мунистами со стажем). Я стал частью небольшой группы из пяти “вероотступников”, которые встречались тайно поздно ночью (фактически рано утром), чтобы выкурить по сигарете и опросить друг друга (хотя тогда мы это так не называли). Еще через два дня наш бунт стал открытым и явным для наших лидеров, когда мы отказались сотрудничать в рамках “системы приятелей” и настаивали на нашем праве на ограниченные периоды “свободной” беседы.
Тем не менее, вначале мне было трудно покинуть Бэрритаун. Когда я стал настаивать на том, чтобы уехать в конце моего семидневного семинара, мои “братья” сказали мне, что они вызовут такси, чтобы подвезти меня, - но в действительности они никогда не звонили. Затем я стал настаивать на том, чтобы позвонить самому (там не было общественных телефонов), но когда мое такси прибыло, мой рюкзак внезапно “потерялся”. Тогда я разозлился и пригрозил подать в суд на руководителя моего семинара, если меня будут еще задерживать. Мой рюкзак неожиданно нашелся, и немедленно после этого я уехал.
Когда я вернулся в Колумбийский университет, то все еще был возбужден и продолжал с перерывами быть возбужденным и точно “накурившимся марихуаны” приблизительно месяц. Оглядываясь назад, я теперь полагаю, что испытывал в мягкой форме многие симптомы, связанные с посттравматическим стрессовым расстройством и/или диссоциирующими расстройствами, и что многие бывшие культисты называют посткультовым “плаванием”.
До и в течение моего пребывания в Бэрритауне я интервьюировал (с разрешения местной CARP) нескольких членов Церкви Унификации, используя анкету и структурированное интервью, извлеченные из моего изучения анализа взаимодействий, особенно теории “жизненных сценариев” (Berne, 1961; Steiner, 1971). Я ожидал найти различия в “сценариях” между мунистами и небольшим подходящим образцом, считая мунистов имеющими “сценарии”, похожие на сценарии алкоголиков. Мои исследования дали ограниченную опору этой гипотезе, но мой раздел о собственном жизненном опыте послушника Бэрритауна был значительно более провоцирующим. В этом разделе я сравнивал процесс, который наблюдал в Бэрритауне, с процессом резюмирования мышления, описанным Лифтоном (Lifton, 1961) и Шайном (Schein, 1961). Я пришел к заключению, что, находясь в Бэрритауне, подвергся обманным путем сильному давлению, нацеленному на психологический упадок в рамках структурированной программы реформирования мышления. Тот факт, что мунистам не удалось “промыть мозги” мне, по моему мнению, вызван, главным образом, поломкой системы приятельства CARP, которая дала возможность “вероотступникам” встречаться и обмениваться взаимным опрашиванием. Опрашивание позволило обеспечить каждого из нас обратной связью и взаимным утверждением разделяемого нами жизненного опыта, таким обрезом облегчая сопротивление требованиям Церкви Унификации подчиниться (Asch, 1956). Для всех, кроме одного из нас, этого было явно достаточно, чтобы сохранить нас вне Церкви Унификации со сравнительно нетронутым психологическим функционированием.
Постскриптум к Бэрритауну. Насколько я знаю, ни одни из пяти “вероотступников” не присоединился к Церкви Унификации. Один вероотступник, Чарли, которого я прекрасно знаю с младших курсов, которые мы посещали вместе в Колумбии, испытал психопатический эпизод в течение нашего шестого дня в Бэрритауне. Я наблюдал этот психологический срыв, не понимая, что происходило. Я узнал гораздо позднее, что через несколько часов после моего отъезда из Бэрритауна он был окружен приблизительно двенадцатью мунистами, которые оказались в состоянии убедить его остаться на следующий “семинар” (который должен был длиться 21 день). Чарли в конце концов был однако, изгнан, когда его психоз ухудшился в этот же самый вечер. Он стал настолько возбужденным, что побежал через залы Бэрритауна, срывая плакаты Сан Мьян Муна или надписывая на них: “Мун - Антихрист”. Чарли покинул Бэрритаун, чтобы бесцельно скитаться на Среднем Западе несколько месяцев. Перелом ноги в Большом Каньоне привел, наконец, к госпитализации и последующему психиатрическому лечению.
Конечно, Чарли пропустил то, что оставалось в колледже от весеннего семестра, и находился в психиатрическом госпитале часть того лета. Я узнал о том, что он пережил после Бэрритауна по его возвращению в колледж осенью 1975 года.
Последующее исследование и профессиональный опыт терапевта по возвращению. Когда я начал выпускную работу в Пенсильванском университете, то продолжал свое исследование психологии деструктивных культов более двух последующих лет (1976-78). Я проинтервьюировал приблизительно две дюжины бывших культистов - некоторые из них были депрограммированы (включая второй случай Теда Патрика), а некоторые покинули свои группы без посторонней помощи. Я наблюдал свое первое депрограммирование (сайентолога) в 1979 году. В 1980 г. меня начали приглашать на ограниченное число депрограммирований в качестве психологического консультанта и помогать семьям, которые стремились понять, что случилось с их взрослыми детьми. Иногда мне помогала моя жена, Линда Дуброу-Айхель.
В августе 1982 г. я встретил Роберту и Стивена Айзенбергов, когда мы готовились давать интервью в местном телевизионном ток-шоу. В то время Роберта была директором клиники по излечению от культов филадельфийской еврейской службы семьи; Стивен, в прошлом приверженец Кришны, был студентом с неполным рабочим днем и депрограммистом. Вскоре после этого я также встретил бывшего члена Миссии божественного света (группы гуру Махараджи Джи) Гарри (это не настоящее его имя) был депрограммирован Тедом Патриком и также работал как депрограммист с неполным рабочим днем и как консультант по выходу мастерского уровня, Мы нашли наши взгляды и подходы весьма совместимыми и договорились сохранить контакт друг с другом.
В декабре 1982 г. я получил свою пенсильванскую лицензию для независимой практики по психологии и немедленно предложил Роберте, Стивену, Гарри и своей жене сотрудничать, занимаясь супервизией равных (peer supervision) и совместно разбирая дела в качестве независимого консультационного “сообщества”. В начале 1983 г. было образовано RETIRN (the Re-Entry, Therapy, Information & Referral Network - Сообщество по возвращению, терапии, информации и справкам). Хотя Гарри ушел работать самостоятельно, RETIRN продолжает обеспечивать советами, консультированием и образовательными услугами индивидов и семьи, на которых неблагоприятно воздействовали деструктивные группы, включая культы.
С 1980 г. до конца 1988 г., по моим скромным подсчета, я непосредственно проконсультировал 100 культистов, бывших культистов и их семьи и помогал или консультировал около 100 других случаев. Я наблюдал, участвовал или был приглашен консультировать приблизительно 20 депрограммирований и консультаций о выходе.
Мой опыт в Бэрритауне в качестве интервьюера/исследователя и терапевта для бывших культистов внес очень многое в мои формулировки относительно процесса культового обращения и переобращения (депрограммирования). Клинический опыт продолжает обеспечивать доказательствами, что, по крайней мере, для очень многих индивидов в широком ряду тоталитарных групп, обращение в культовую веру и жизненный стиль включает различные степени обмана и принудительного убеждения.
