Пять сообщений о лыщинском из парижской «газетт» 1689 года6

О происходившем в Варшаве над польским атеистом жители Парижа узнали из своей газеты в марте 1689 г., т. е. при жизни Лыщинского. Сообщения о процессе печатались в парижском еженедельнике «Газетт».

Сначала несколько слов о самом периодическом издании. Первый номер «Газетт» появился 30 мая 1631 г. Этот день принято повсеместно считать днем рождения французской прессы. Издателем «Газетт» был Теофраст Ренодот (Renaudot): врач короля Людовика XIII. После него ее издавал Исаак Ренодот, а с 1679 г.— т. е. тот период, который нас особенно интересует, Е. Ренодот. Во II пол. XVIII в. это издание стало называться «Французская-газета» („Gazette de France»).

Во времена Людовика XIV Франция очень интересовалась Польшей. Доказательством живого интереса польскими делами можно считать наряду с прочими и то, что сообщения под заголовком «из Варшавы» печатались почти всегда на первом месте, перед сообщениями из других городов Европы. /.../

В 1689 г. были опубликованы 5 сообщений о процессе Лыщинского в следующих номерах: в № 11 от 19 марта 1689 г.— сообщение от 4 февраля (с. ,121), в № 12 от 26 марта 1689 г.— сообщение от 25 февраля (с. 139), в № 13 от 2 апреля 1689 г. сообщение от 4 марта (с. 325—326), в № 14 от 9 апреля 1689 г. сообщение от 11 марта (с. 157) и в № 17 от 30 апреля 1689 г. сообщение от 1 апреля 1689 г. (с. 193—194).

Из приведенных данных видно, что с момента сообщения из Варшавы до его появления в парижском еженедельнике проходил месяц. Имя Лыщинского не было упомянуто ни разу. Сообщения, которые публиковались в «Газетт», были очень короткими, но, несмотря на это, в них содержится по крайней мере пять таких подробностей, которых нет в известных рукописных и печатных отчетах о деле Лыщинского. Этот еженедельник не держал в руках никто из нескольких сот известных мне авторов о Лыщинском. /.../ В сообщении из Варшавы от 4 февраля 1689 г. читаем: «Заключен в тюрьму шляхтич, обвиненный в атеизме, и допрошен в сейме. Он признался, что написал несколько сочинений, что у него были сторонники». /.../ № 11 от 19 марта 1689 г., с. 121. В сообщении от 25 февраля: «Сессия сейма началась сегодня рано утром для суда над шляхтичем, обвиненным в атеизме. Ему дано время на подготовку к защите». № 12 от 26 марта, с. 133. Сообщение от 4 марта: «26 прошедшего месяца (февраля) продолжался процесс шляхтича, обвиняемого в атеизме. В свою защиту он не смог привести ничего иного, как только то, что намеревался опровергнуть все те положения, которые написаны, и что этот план был бы обнаружен в его бумагах, если бы тот, кто его обвинил, не присвоил бы и не уничтожил их. Потребовали, чтобы доносчик вместе с семью свидетелями присягнул в том, что он не утаил никакой рукописи. Этот способ принесения присяги является в той стране чем-то позорным и бесчестит семью (близких). Преступника приговорили к смерти путем отсечения головы, но сначала будут сожжены его сочинения, которые он будет держать в правой руке, а затем отрубят руку. Обвинитель был приговорен к штрафу за заключение шляхтича в тюрьму до приговора суда, поскольку такая практика противоречит закону (Nominem captivabimus). «Газетт» № 13 от 2 апреля, с. 325—326.

Сообщение от 11 марта: «Вчера шляхтич, в отношении которого было доказано, что он атеист, публично с кафедры костела Св. Яна в присутствии короля, королевы и многочисленной свиты отказался от своих заблуждений. Он просил, чтобы его не сжигали на костре, поскольку боится, что боль может ввести его в искушение. Ему вручили его сочинение (речь, очевидно, идет о тексте отречения), чтобы он зачитал его вслух, но он не мог продолжить и его зачитал какой-то ксендз». «Газетт» № 14 от 9 апреля, с. 157.

И последнее сообщение от 1 апреля: «28 прошедшего месяца, шляхтич, который был признан атеистом, был доставлен в сенат, где ему был зачитан приговор, в соответствии с которым он должен собственноручно сжечь свои сочинения, после чего он сам должен быть сожжен живым.- Он признал, что не может жаловаться на суровость своих судий, ибо заслужил более суровое наказание. Однако, несмотря на это, он просит короля и сенат смягчить наказание, дабы не вводить его в искушение. Ему была оказана [милость], что после сожжения своих сочинений будет отсечена голова прежде, чем сожжено тело. Приговор должен был быть приведен в исполнение 29 марта, од'нако из-за внезапно разразившейся бури, которая могла вызвать пожар в городе — где дома в большей части деревянные — исполнение его пришлось отложить на следующий день. Его ввели на эшафот, он сжег свои сочинения, затем отсекли ему голову, а тело бросили в костер». «Газетт» № 17 от 30 апреля, с. 193— 194.

Попытаемся теперь выделить те сообщения, которые неизвестны из других источников. Так, парижская «Газетт» сообщает, что: 1. Лыщинский признался в том, что у него были сторонники.

2. Доносчик, принося присягу, в результате которой Лыщинского приговорили в смерти, покрыл свою семью позором.

3. Тот, кто заключил Лыщинского в тюрьму, был приговорен к уплате штрафа за нарушение закона.

4. Лыщинский не дочитал до конца своего Отречения; текст отречения от своих атеистических взглядов прочитал за него какой-то ксендз.

5. Казнь была проведена с опозданием на один день из-за бури, которая могла вызвать пожар.

К сведениям этим нужно относиться критически, особенно к пунктам 1 и 3. Автор сообщений писал, очевидно, о том, что слышал в Варшаве. Кроме того, первое сообщение может быть распространено клиром для создания общественного мнения. Третье сообщение может возникнуть из-за того, что земский брестско-литовский писарь (Поцей) по существу внес такое предложение, но неизвестно, было ли оно принято. В то же время нет оснований сомневаться в достоверности 2, 4 и 5 пунктов. В особенности важен 2 пункт, откуда следует, что люди, которые говорили с автором сообщения о деле Лыщинского, с пренебрежением относились к доносчику. Важен и пункт 4, который может в определенной мере пролить свет на невыясненный до сих пор вопрос.

Речь идет о следующем. Чтобы склонить Лыщинского к отказу от атеистических взглядов, ему обещали даровать жизнь. 10 марта он должен был отказаться от своих взглядов и получить отпущение грехов. Если он это сделал, то почему 28 марта объявлен смертный приговор, а 30 марта приведен в исполнение.

Из писем Залусского нам известно, что уговаривали Лыщинского очень долго и вначале безуспешно. Сам Залусский говорит, что он хотел, чтобы Лыщинский обратился к вере и жил, но у него было «алмазное сердце», которое лишь позже «смягчилось». То есть он согласился отказаться от своих взглядов, но в ходе отречения скорее всего запнулся (решил не отказываться от своих убеждений) — по аналогии с приписываемым традицией возгласом Галилея: Eppur si mouve! Во всяком случае текст отречения был дочитан не Лыщинским, а каким-то ксендзом. И так оно, собственно, и было, ибо его приговорили к смерти.