§ 10. Является ли труд невольников полезным для государства?

Если на основании учения философа " невольник является элементом не только полезным для дома, но и необходимым, вполне правомерным будет утверждение, что невольничество полезно и для государства и необходимо для доброй и счастливой жизни. Ибо благо всех складывается из блага отдельных частных домов. Только Боден, писатель политический великой мудрости, живо заметил, что от невольничьих услуг для государства больше зла и ущерба, чем добра и пользы. Так же как частному благу панов часто угрожают хитрости невольников, так и государство ввиду возбуждающего опасения числа невольников подвергается

высшей опасности./.../ Как много возникает зла для самих государств из-за невольников, указывают факты многочисленных с ними войн, о которых упоминают писатели, что даже римлян не смогла от них предохранить мощь римской империи. /.../

Книга //. Общество

Глава II

О ПРИЧИНАХ ОБЩЕСТВА § 2. О материальной причине гражданского общества

Материальной причиной гражданского общества или материей, из которой создается эта общность, являются граждане. Кого же следует признать за гражданина? Среди авторов нет единства.

Боден считал, что гражданином является глава семьи, когда покидает дом, в котором осуществляет семейную власть и сходится с другими главами семейств, чтобы договариваться об общих делах и интересах. Тогда явно, говорит Боден, освобождается он от имени главы семьи и господина и как бы выходит из семейной общности для перехода в общность гражданскую. Гражданин, согласно. Бодену, является ни кем иным, как «свободным гражданином, признающим высшую власть другого»./.../

Данное им определение критикует Арнис ¹², утверждая, что оно относится не к гражданину как гражданину, а только к гражданину как подданному, такой гражданин — это творение государства. Упоминание о власти, утверждает он, не должно упоминаться в определении, поскольку оно больше относится к понятию «подданный» и включает в себя оценку с точ^и зрения государства, а понятие «гражданин» должно этот фактор опустить. На этом основании гражданством пользовались бы и те подданные, которые не являются ими, как, например, горожане, которые являются свободными людьми и подлежат власти другого. Умолчу уже, что свобода, хотя и есть необходимое условие, не относится, однако, к сущности понятия «гражданин», а также, что это понятие скорее означает кого-то, находящегося в каком-то отношении к кому-то другому, и его нельзя определить через высшее родовое понятие, т. е. через категорию «человек».

Аристотель, который дает точную дефиницию гражданина, утверждает, что это понятие должно содержать в себе право и участие в голосовании./.../ ,

В этой части философа критикуют писатели. Защищает его, однако, уже цитировавшийся мной Арнис, утверждающий, что Аристотель говорит о гражданине, еще не подчиненном власти государства.

Петр Мешковский ¹³ в своем сочинении «Polonus jure poli-tus», имея намерение дать определение гражданина,' говорит, что 'его не устраивают те дефиниции, «в которых определенно знание граждан дается всем людям, живущим в данном обществе или в данном королевстве, или тем, кто происходит от свободных родителей и подтвержденных в шляхетстве./.../ Правильнее всех высказывается Аристотель, который называет гражданами тех, кто обладает правом участия в управлении, происходит от свободных родителей, рожденных в свою очередь также от свободных (я же добавлю — и подтвержденных в шляхетстве)».

Не совсем понимаю, чего хочет этот автор. Отрицая среди других и те дефиниции, которые называют гражданами только тех, кто происходит от свободных родителей и подтвержденных в шляхетстве, провозглашает себя сторонником взглядов Аристотеля, для которого (пишет) гражданами являются те, что обладают в обществе правом на участие в управлении, происходят от свободных родителей, а также (дополняет автор) подтвержденным в шляхетстве.

В то же время Аристотель определяет как гражданина того, кто (если пользоваться его собственными словами) в данном государстве имеет право участвовать в собраниях и судах, определяет тем самым не гражданина монархического или аристократического государства, а только демократического. И сам он не желал, чтобы условием гражданства был привилей происхождения из семьи, имеющей право гражданства, только утверждал, что этого условия домогаются некоторые./.../

Однако эта дефиниция Аристотеля, как верно заметил Боден, не может быть отнесена даже к демократическому строю, коль в афинском государстве, наиболее демократическом из всех, четвертое сословие, число которого в трехкратном размере превышало остальные, не было допущено к участию в отправлении судебных и государственных функций. Поэтому, кто хочет признать дефиницию Аристотеля, должен признать, что даже сами афиняне в своей республике, даже народной, вплоть до времен Перикла были чужестранцами.

А если кто и далее стал бы упираться, что Аристотель в данном месте дал определение гражданина для каждого строя, не только для демократии, тому можно с легкостью ответить, что Философ в этом деле был очень скрупулезный. Это видно из того, что, по его мнению, как младенцы, еще не очень созревшие, так и старцы, из-за возраста освобожденные от публичных обязанностей, не должны быть названы «гражданами в собственном смысле», а только «как бы гражданами». Добавлю, что если бы верной была эта теория Философа, то наши матери и жены в наименьшей степени были бы гражданами, так как женщины не имеют права голоса.

Что касается шляхетского происхождения, чего как условия настоящего гражданства добивается Петр Мешковский, то уже ранее отбросил это условие Платон, согласно которому государство состоит не из лекаря и лекаря, не из крестьянина и крестьянина, а из лекаря и крестьянина./.../ Воистину гражданское общество является как бы живым организмом. И как живое существо, построенное хорошо и в соответствии с природой, состоит из определенных пропорциональных частей, последовательно упорядоченных, взаимно предоставляющих себе и целости свой труд, также и политическая общность, если будет хорошо устроена и в соответствии с разумом, создается из таких частей. Поэтому люди для получения необходимых им вещей соединяются, чтобы взаимно делать услуги. Ибо тем, кто стремится жить хорошо, требуется много вещей, которых в целом не могут обеспечить люди одного сословия. А те разные сословия, существование которых делает возможным взаимный обмен обязанностями и которые являются обязательными для сохранения жизни, представляют собой не что иное, как различные разнородные части политической общности. Моим взглядам соответствует вывод Бодена, который использует подобные аргументы против Аристотеля. «Бессмыслицей является,— говорит он,— то, что пишет Аристотель, что лица шляхетского происхождения больше граждане, чем плебеи, и является это бессмыслицей не только применительно к афинской демократии, но также и к гельветам и к горожанам Страсбурга, где шляхта была отстранена от участия в управлении. Правильным является и мнение Плутарха о том, что гражданами считаются те, кто принимает участие в правах и привилегиях политической общности. Следует это понимать как участие в зависимости от возраста, пола, сословия и положения каждого, так что, например, лица шляхетского происхождения имеют участие в правах шляхты, а плебейского в правах плебеев»./.../

Поэтому наилучшей представляется дефиниция гражданина, которую дает Боден, утверждающий, что гражданином является , свободный человек, подчиненный наивысшей власти другого. Неплохая равным образом дефиниция Арниса, согласно которой v гражданин есть сотоварищ, стремящийся к тому, чтобы со своей /семьей хорошо жить в обществе семей.