94. Пригородный дом с садом для людей среднего достатка. План из трактата а.Даунинга (сша). 1841г.

1 — огород при кухне; 2 — «живописный сад»; 3 — цветник

Проект Даунинга очень близок планам усадеб (или «плантаций», как их называют в южных штатах), сложившимся еще в XVIII в. Ядром такой усадьбы был дом с овальной лужайкой перед ним. Лучшие образцы подобных компо­зиций — Гора Верной 1737 г. (усадьба Дж. Ва­шингтона на р. Потомак к югу от г. Вашингто­на) и Монтичелло 1796 г. (усадьба Т. Джефферсона близ городка Шарлоттесвилл к юго-западу от г. Вашингтона)

XVIII в. ознаменовался значитель­ным развитием публичных (или общест­венных) ландшафтных композиций в го­родах. Города эпохи новой общественной формации — капитализма, — утрачивали функции крепостей, быстро росли терри­ториально, подвергаясь перестройкам и реконструкциям. Городские площади в Европе продолжали и развивали тради­ции, заложенные в эпоху барокко, здесь широко использовались малые формы и скульптура (рис. 95, 96).

95. Париж. Площадь Людовика XV (Площадь Согласия). Проект 1753г.

В центре — конная статуя Людовика XV р; Бушардона (снесена в 1792 г.). По периметр с засеянным травой дном. В перспективе j Ройяль церковь Мадлен. В XIX в. площад] терпела ряд изменений: в центре встал об< привезенный Наполеоном из Луксора, были паны рвы и снесены баллюстрады, поставлю вые символические скульптуры и два фонт

________________________________________________________________

_____________________________________________

96. Париж. Площадь Людовика XIV Вели­кого (Вандомская) и бульвар Мадлен. Де­таль плана Тюрго. 1739 г.

Площадь осуществлена по проекту арх. Ж.-А. Мансара в конце XVII в. В 1699 г. в центре ее был поставлен конный монумент Людовика XIV работы Жирардона. В 1810 г. памятник заменила колонна в честь побед Наполеона (арх. Денон, Лепер и Гондуэн). Колонну снес­ли в 1871 г. и восстановили в 1874 г. Бульвары на месте крепостных валов были предложены арх. Булле и Блонделем в 1676 г. и осуществ­лены в начале XVII в.

К числу луч­ших образцов европейских площадей XVIII в. принадлежит площадь Людовика XV (ныне площадь Согласия) в Париже, созданная в середине XVIII в. Ж.А. Габриэлем. Вставленная между дву­мя произведениями Ленотра — Елисейскими полями и Тюильрийским садом, она уникальна тем, что имеет застройку только с одной стороны. Необычно огра­ничение площади рвами с дном, засеян­ным травой, подобно тому, как это было сделано перед замком Со и Большим Три­аноном в Версале.

Упоминавшиеся выше площади города Бат в Англии стали исходным пунктом нового типа городского пространства — сквера, или, иначе, озелененной городской площади. В некоторых крупных городах начали сносить городские стены. На обра­зовавшихся широких пространствах разбивали бульвары, подобные тем, которые разбил Ленотр на Елисейских полях в Париже. Первые парижские бульвары заме­нили снесенные стены еще в самом начале XVIII в. Следующей была Москва, где стены Белого города снесли в 1770-х гг. и на их месте устроили Бульварное кольцо. В начале XIX в. Карло Росси разбил бульвары в С.-Петербурге на месте бастионов Ад­миралтейства. Все эти мероприятия послужили началом самого широкого строитель­ства бульваров в XIX в. Одним из самых знаменитых стал Ринг в Вене — огромный ансамбль, распланированный Людвигом Ферстером в XIX веке.

Городские площади, скверы, бульвары получали регулярные, геометризированные планы. Пейзажные композиции оставались характерными преимущественно для садово-паркового искусства эпохи классицизма. Наиболее ранние из общественных городских парков имели свободные планы. Вслед за Риджент-парком и Гайд-парком Лондона пейзажная планировка начала применяться и в городских парках других стран. Одним из них стал Булонский лес в Париже, известный с XVI века.

Середина XIX в. была ознаменована окончательным распадом феодальных отно­шений в большинстве стран Европы и утверждением в них буржуазного строя. Со­циально-экономические сдвиги имели своим следствием серьезные изменения во всех областях жизни общества. Не оставалась в стороне и ландшафтная архитектура, сфера деятельности которой значительно расширялась и усложнялась.

В первой половине XIX в. все отчетливее стала осознаваться одна из самых серьез­ных проблем будущего века научно-технической революции — проблема взаимоотношений человека и природы. Романтиче­ское восприятие природы, свойственное культуре и искусству XVIII в., нашло свое отражение у широко известных при­верженцев, так называемого, утопическо­го социализма Анри Сен-Симона, Шарля Фурье, Роберта Оуэна. Война за незави­симость США и Французская революция стали точкой отсчета развития соци­альных теорий глобального переустрой­ства общества, в котором гармоничные отношения человеческой деятельности с при­родной средой должны были занимать одно из важнейших мест. Фурье и Оуэну при­надлежали, в частности, идеи организации поселений в природе, названные Фурье фаланстерами. Любопытно, что и Фурье, и Оуэн еще до публикации своих основных работ побывали за океаном, в США, в первые годы их независимости. Возможно, имен­но тогда, в начале XIX в., впервые встретились новые веяния, новые социально-эконо­мические и эстетические взгляды Европы и Америки, приведшие в середине XIX в. к возникновению в США новой профессии ландшафтного архитектора.

Она не случайно возникла именно там. В молодом американском государстве на рубеже XVIII и XIX вв. ландшафтная архитектура делала свои первые шаги, которые были связаны с упомянутым выше Томасом Джефферсоном, человеком всесторонне одаренным, уделявшим много внимания архитектуре. Как считают в США, своими композициями усадьбы Монтичелло и комплекса зданий университета штата он по­ложил начало развитию в стране профессиональной ландшафтной архитектуры.

ЛАНДШАФНАЯ АРХИТЕКТУРА XVII – XIX ВЕКОВ В РОССИИ

России не случайно посвящены отдельные главы. Отечественный опыт представляет для нас, вполне естественно, особый интерес. Уместно отметить и то, что русская ландшафтная архитектура по шла в XVII—XIX вв. своеобразным путем, существенно отличавшимся от западно - европейского, но в то же время тесно связанным с ним традиционными взаимоотно­шениями в области политики, культуры, торговли.

XVII век — эпоха Леблона, Бернини, Иниго Джонса, — отмечен в России расцве­том удивительного нарышкинского барокко, сочетавшего богатые традиции узоро­чья и радостного многоцветия с фантастическими пластическими формами, не чуж­дыми идеям современного им барокко запада. Новодевичий монастырь и Сухарева башня ясно отражают творческое кредо русских зодчих XVII в. К сожалению, от са­дово-паркового искусства и ландшафтной архитектуры того времени сохранилось немного. Только скупые описания, редкие рисунки и чертежи дают возможность су­дить о садах Москвы. На ее самых ранних планах — «Петровом чертеже», «Кремле-на-граде», показывающих город XVI в., обозначены сады в Кремле, «Государев сад» напротив Кремля на другом берегу Москвы-реки и некоторые другие. Все они были хозяйственными, плодовыми.

Декоративные или увеселительные «красные» сады появились в XVII в. при цар­ских дворцах в Измайлове, Коломенском, Кремле. Кремлевские сады были неболь­шими. Верхний и Нижний Набережные сады раскинулись на искусственных терра­сах перед южным фасадом дворца. В них размещались плодовые и декоративные де­ревья и кустарники, водоемы, фонтаны, беседки. Любопытны «верховые» или «ви­сячие» сады, которые находились на террасах верхних этажей дворцовых зданий над каменными сводами нижних помещений. Поверх сводов для гидроизоляции укла­дывался листовой свинец, на него слоем до одного метра насыпалась земля.

Особого внимания заслуживают сады пригородных дворцов Коломенского и Измайлова (рис. 97). Ландшафтная композиция Коломенского формировалась вок­руг храма Вознесения, который считают храмом-памятником объединения Руси. Мощный столп храма, вознесшийся над высоким берегом Москвы-реки в 1532 г., принадлежит к числу выдающихся произведений мирового зодчества. Важную роль в восприятии его архитектуры играет удивительно удачное, гармоничное располо­жение на ландшафте, храм до сих пор, безусловно, господствует над широко раски­нувшейся поймой реки и неизменно впечатляет зрителя. Храм построили перед двор­цом, в 200—250 м от него. Каким был дворец в XVI в., неизвестно, как и неизвестно, когда он возник впервые. Аллея 500—600-летних дубов свидетельствует о древности царской усадьбы и садов при ней.

1 — храм Вознесения; 2 — Казанская церковь; 3 — дворец; 4 — дубы XIV—XV вв.; фруктовые сады: 5 — Вознесенский, 6 — Казанский, 7 — Дьяковский; 8 — храм Иоанна Предтечи и кладбище

Сады Коломенского известны по чертежам XVIII в., не отличающимся большой точностью. Согласно им, центральное место в усадьбе занимал огромный фантасти­ческий деревянный дворец, построенный в 60-х годах XVII в. и разобранный по приказу Екатерины II сто лет спустя. Ан­самбль дворцовых построек с каменны­ми воротами и церквами, вытянувший­ся с востока от Москвы-реки к западу, фланкировали обширные плодовые сады — Вознесенский и Казанский, но­сившие регулярный характер. О суще­ствовании декоративных, прогулочных фрагментов этих садов свидетельству­ют и древние дубы, и уникальные солнечные часы, стоявшие вблизи дворца. Контра­стом к плодовым и декоративным садам с их высокой зеленью был зеленый луг на склонах берега реки, где стоял храм Вознесения.

Сады Измайлова возникли в конце XVII в. Впервые в планах того времени до­стоверно зафиксированы регулярные сады, в которых «универсальные», декоратив­ные функции сочетались с утилитарным их использованием (рис. 98, 99). О их разнообразии свидетельствуют названия: Виноградный, Аптекарский, Просянский. лабиринт Вавилон и другие. Круглый Аптекарский сад имел диаметр 280 м. Его план, сформированный циркульными и радиальными дорожками, удивительно предвос­хищает возникший двумя с лишним столетиями позже план города-сада английско­го ландшафтного архитектора Ховарда. Особенно интересен Просянский сад. Осно­ву его составляла система квадратов, засаженных просом, льном, горохом и другими сельскохозяйственными культурами. Они сочетались с полосами фруктовых деревь­ев. Центр сада занимали затейливые цветники и фонтаны.

1