2. Нравственные понятия (грех и добродетель) в современном человечестве.

Даже если жизни современного человека не чужды нравственные мотивы, реализация нравственных задач затруднена искажением понятий греха и добродетели. Понимание центральных понятий нравственной жизни в обществе извращено. Суть этого в выведении греха и добродетели из онтологической плоскости, отказе им в бытийственном статусе и низведении до уровня психологических (душевных) феноменов. Онтологическое отношение к нравственности является характеристикой религиозного сознания и вытекает из Откровения. Оно открывает перед человеком перспективу Божественной заданности, которая имеет характер непреложного закона, и неисполнение которой вызывает катастрофические последствия (т.е. грех). Для этого сознания грех и добродетель, т.е. нравственное измерения бытия является объективно значимым. Искаженное (неонтологическое) восприятие греха отодвигает борьбу с ним на задний план человеческой жизни, сама борьба ведется не целенаправленно с подключением к ней всех ресурсов личности, а от случая к случаю. У людей воцерковленых это проявляется в ограничении духовной жизни только регулярной исповедью. Такое снижение нравственной проблематики вызывает ложное понимание основ объективного нравственного учения. Добродетель сводится исключительно к проявлениям человеческой природы, по аналогии с физиологическими процессами. Это то, что естественно совершается без всяких усилий или борьбы, самоотверженности и напряжения. По своим мотивам эта «добродетель» не может быть названа добродетелью, истинная суть которой есть исполнение заповеди, искание и исполнение воли Божией вообще. Добро становится проявлением душевности и сентиментальности. Естественно такая добродетель весьма питает человеческое тщеславие, а порой совершается исключительно для его удовлетворения. Нравственная жизнь перестает быть сознательной и носит случайный (безвекторный) характер: делается то, что соответствует душевным, природным склонностям. Этот нравственный субъективизм имеет своим неизбежным следствием нравственный релятивизм. Целый ряд безусловно нравственных норм, которые не могут быть природными нравственными переживаниями, просто исключаются из поля нравственной деятельности человека. Сама сложившаяся ситуация провоцирует греховную жизнь. В ее основе – расслабленность. Доброделание требует труда, в котором требуется усердие, внимание, упорство, терпение. Без всего этого человек не может оказать сопротивлению соблазнам мира и сатаны, преодолеть немощь плоти. Гедонистическая установка исключает нравственную борьбу. Удовольствие (не только чувственное, но и эстетическое, интеллектуальное) закрывает путь к достижению блаженства. Нравственное безволие и конформизм усыпляют совесть. Их устойчивость поддерживает тактика самооправдания в жизненных конфликтах.

Билет 20

1. Свойства любви.

Три свойства Божественной любви – самопреданность, самоотдача и усвоение в себе жизни любимого. «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит» (1Кор.13:4-7). Первый признак – «долготерпит». Это явление скорее небесного мира, чем земного. В психологическом смысле терпение – готовность и способность переносить скорби и испытания. Долготерпение в библейской практике словоупотребления более относится к Богу, чем к человеку, и потому как бы коренится в вечности, показывая высочайшую степень божественной любви. Если терпение может быть простым душевным человеческим качеством, долготерпение, по определению апостола Павла, – плод духовный (Гал. 5, 22), и потому – дело святых. Долготерпение в своей обычной нравственной практике рождает снисходительность к немощам других людей, включая немощи греховные. «Милосердствует», значит, как минимум, в условиях падшего мира резко превышает закон справедливости, который, кажется, должен бы применяться для пресечения зла, действующего в мире. В условиях же земной действительности любовь ограждается рядом отрицательных условий, не выполняя которые, она переходит в свою противоположность. Во-первых, «любовь не завидует». Зависть есть особый тип отрицательного отношения к другой личности, который начинается с двойного сравнения: своих способностей и способностей других людей и имеющихся от жизни результатов. Зависть по причине кажущейся несправедливости отчуждает человека от ближнего и он становится неспособным его любить. «Любовь не превозносится». Для превозношения могут явиться какие-либо фактические основания: знания, способности и прочее. Однако эти фактические основания никогда не могут служить нравственным основанием для подобного чувства, потому что в превозношении, как и в зависти, вместо единения происходит отделение от себя иных людей. Кроме этого оно сопровождается унижением и презрением. Превозношение есть частный вид гордости. «Любовь не гордится». Гордость знает себе цену, цену высокую, и она в состоянии обойтись без других людей. Любовь не может обойтись! А гордость может. Гордость фиксирует все свои ценности на одной только собственной личности: и повод для гордого самовозвышения, и поводы для гордого самоуничижения – все содержит в себе. «Любовь не бесчинствует». Под бесчинством понимают какой-нибудь вид общественного безобразия, скандала и т.п. Чин – это лад, строй, гармония, установленная закономерность, конструктивность. Бесчинство, следовательно, – разлад, расстройство, дисгармония, хаос, разобранность частей. Согласие, гармония возможны как следствие действия силы любви. Любовь соединяет и соединяет конструктивно, гармонично, а ненависть разделяет, разъединяет, приводит к бесчинству. «Любовь не ищет своего». Искать своего – значит, стремиться, чтобы все события совершались желательным для человека образом. Любовь, напротив, ищет выполнения воли любимого, и в самом этом выполнении видит свидетельство любви. В любви человек отказывается от достижения свих интересов ради другого. «Любовь не раздражается». Ап. Павел имеет в виду, что любовь вообще не раздражается. То есть никогда. Наступление раздражения говорит об отступлении любви. Раздражение есть следствие и признак неудовлетворенности желаний, недовольства людьми. Любовь же есть достижение высшего желания, прежние желания гаснут в ее свете. И поэтому она приобретает спокойствие. Это блаженство довольства от приятия всех обстоятельств и всех людей, которые посылаются Промыслом. Любовь принимает все обстоятельства, потому что чувствует их полезность, как посылаемых Богом. «Любовь не мыслит зла». Не только не делает, но и не мыслит зла. Речь у апостола идет о немышлении зла. Во-первых, зла собственного, во-вторых, зла чьего-нибудь иного, в-третьих, зла вообще. Любовь – сама жизнь, а зло – к смерти, и потому любовь не мыслит зла как бытия, противного любви. «Любовь не радуется неправде, а сорадуется истине». Речь идет, о неправде вообще, как нравственной, так и умственной. Неправда нравственная состоит в противлении христианским заповедям; неправда умственная – в приятии мыслей, противных учению христианскому. Любовь к Богу как личности распространяется и на правду Божию, нравственную и умственную, так как в них отражается любовь Божественная. Отклонения от нее вызывает печаль («не радость»). Сорадование проявляется и активно, через соработничество Богу. Видя в людях и явлениях возможность исполнения Божественной правды, любовь находит в ней источник радости, органически переживает ее и проявляет свое переживание. В частности, это выражается в четырех последних положительных характеристиках любви. «Все покрывает». Покров любви есть, прежде всего, покров активного сострадания и помощи. В частности, покрывает и человека, находящегося в нравственной беде, падшего. Она своим сочувствием как бы даже и частично снимает его вину. «Всему верит» – доверие относится к предметам любви, а не ко всему. «Всего надеется» – любовь ожидает от объектов любви всего лучшего: лучших отношений, лучших призывов, лучших плодов. И это ожидание олицетворяется в надежде. «Все переносит»: трудности, невзгоды и скорби. И не только в надежде на их скорое разрешение. Любовь значительней и выше всяких невзгод и их тяготящая сила – слабее воспаряющей силы любви. Любовь даже с радостью переносит невзгоды ради предмета любви.