8 докладов / Мишель де Монтэнь

Мишель де Монтэнь (1533—1592), предки которого были раз­богатевшими буржуа, получившими дворянство, прожил большую часть жизни в своем замке на юге Франции. Занимая видную обще­ственную должность, Монтэнь скоро убедился в бесплодности своей деятельности и предпочел жизнь отшельника-эпикурейца, безмятежно пользующегося доступными жизненными благами и по­груженного в наблюдения, размышления и книги.

Монтэпь не писал систематических философских трактатов. Его знаменитые «Еssais» («Опыты», 1580)—собрание статей и заметок на самые разнообразные темы. Объединяющий их стержень — это личность самого автора. «Я сам предмет своей книги»,— заявляет Монтэнь. Изложение приближается по своей форме к живой, остро­умной и непринужденной беседе. Читатель «Опытов» дышит не спер­той атмосферой монашеской кельи, но свежим воздухом подлин­ной жизни. Крайне характерно, что «Еssais» написаны не на латин­ском, а на живом, разговорном французском языке.

Монтэнь с ожесточением нападает на «царя догматиков и схола­стов» Аристотеля, а с ним вместе и на всю прежнюю философию. «Нельзя высказать ни одной нелепости, которая не была бы уже вы­сказана каким-нибудь философом... Философия есть лишь софистицирующая поэзия». Итогом противоречащих друг другу философ­ских учений о природе и человеке является, по словам Монтэня, мутный осадок «бреда и фантастического безумия».

Но корень зла не в единичных ошибках отдельных философов,— он гораздо глубже. Нет вообще ничего достоверного для слабого и беспомощного человеческого познания. «Que sais-je?» («Что я знаю?»),—восклицает Монтэнь. Чувства—основной источник на­ших знаний — обманчивы и недостоверны. Человеческий разум — слаб и слеп. Все истины, стремления и вкусы относительны и имеют неодинаковую ценность в глазах различных людей. Прав древний скептик, говоривший: «Философствовать значит сомневаться». Только сомнение спасает нас от предрассудков.

Однако скепсис Монтэня коренным образом отличен от реакцион­ного агностицизма и скептицизма позднейших буржуазных фило­софов. Весь его пафос направлен на борьбу против ложных автори­тетов, мертвого догматизма и самоуспокоенности мышления. Скепсис Монтэня подрывает фундамент феодальных традиций и установ­лений, он расчищает дорогу свободной критической мысли и подго­товляет торжество идей нового времени.-Это особенно характерно для его отношения, к теологии.

Теология, писал Монтэнь, никому не нужна, ибо это «ложная наука», пытающаяся обосновать разумом то, что ему недоступно. Бог «протаворазумек», и доказать его бытие так же невозможно, как и познать его природу. Скепсис Монтэня разъедает религиоз­ную догматику. Представление о боге он лишает всякой определен­ности. Бог — это безличное начало, принимающее поклонение в лю­бой форме. «Все боги, которым человек, по своим выдумкам, хотел придать какую-нибудь форму, зловредны, полны заблуждений и безбожия... Невыразимо нелепо поклоняться подобным нам существам, болезненным и смертным». Учение церкви о бессмертии души туманно и неясно. Во всяком случае нельзя принимать всерьез разговоры о посмертных наградах и наказаниях. Философы, толкую­щие о них, — «насмешники, прилаживающие свои обещания к на­шей глупости и к нашим вкусам». Чудеса подлежат естественному объяснению. В истощенной религиозными войнами Франции монтэневская проповедь веротерпимости была весьма прогрессив­ной.

Монтэнь выдвигает с большой настойчивостью философию, которая учит жизни. Этический идеал Монтэня заимствован в основ­ном у стоиков и эпикурейцев, но значительно видоизменен в духе гуманизма и индивидуализма Возрождения. Безоблачное спокой­ствие, мирное наслаждение естественными духовными и физиче­скими радостями — таков идеал Монтэня. Человек должен жить согласно природе. Недоверие к познавательным способностям человеческого разума сочетается у Монтэня с преклонением перед «ма­терью-природой», «естественным человеком» и его «естественным чутьем».

Большую ценность имеют взгляды Монтэня, характеризующие место человека в природе. Средневековые взгляды противопостав­ляли человека природе и рассматривали его как цель всей косми­ческой жизни. В противовес этому Монтэнь утверждает: «Природа заключает в себе все'ее создания... Мы не ниже и не выше всех остальных созданий; все пребывающее под солнцем, говорит муд­рец, подлежит одинаковому закону и одному жребию... Существуют некоторые различия, существует порядок и степени, но природа вез­де одинакова. Нужно ограничить человека, ввести его в пределы природы, из которых он не должен выходить». «Кто это убедил его (человека. — Ред.), что этот удивительный небесный свод, веч­ный свет этих движущихся светильников, столь прекрасно сияю­щих над его головой, ужасные волнения этого беспредельного моря устроены и существуют столько веков исключительно для его удобств и его потребностей?»

В понимании социального процесса Монтэнь причудливо сочетал оптимизм, не видящий в истории безвыходных конфликтов, с пес­симизмом консерватора, считающего, что лучше все оставить по-старому, ибо новое бессильно дать существенные улучшения. Вся­кая же ломка претила жизненному идеалу безмятежного покоя. Нетрудно заметить, что идеал этот отражал настроения тех социаль­ных кругов Франции, которые больше всего мечтали о «граждан­ском и церковном мире».

Монтэнь оставил яркий след в истории педагогики. В воспита­нии и обучении он рекомендовал сообразоваться с естественными склонностями и особенностями человека, не загромождать памяти механическим заучиванием материала, но заботиться об общем ум­ственном развитии ученика, для которого занятия должны быть не тягостью, а удовольствием.