2.4. Информационное общество и сетевое общество

Понятия информационного и сетевого обществ, вообще говоря, тоже сильно различаются. Я. ван Дейк в книге «Сетевое общество» пишет, что в понятии информационного общества на первый план выходит «меняющееся содержание (substance) видов деятельности и процессов в современных развитых обществах», тогда как в понятии сетевого общества фокус внимания смещен на «организационные формы и внутренние структуры этих обществ» ⁴⁷.

Иными словами, характеристика общества как сетевого указывает всего лишь на то, что оно пространственно распределено и в его организации особо важную роль (может быть, центральную) играют сетевые структуры, которые в решающей мере обеспечивают его функционирование. Сетевое общество – это горизонтальное общество, в котором отсутствует единый центр и вертикаль коммуникации, контроля или власти. Индивиды в сетевом обществе непосредственно взаимодействуют друг с другом, налаживая тесно переплетающиеся коммуникационные связи, как правило, неиерирхического характера, а структуры промежуточного уровня – кластеры – возникают в результате самоорганизации на основе личного общения и складывающихся в результате его личных отношений – прежде всего, отношений доверия и симпатии. Общеизвестной особенностью сетевых структур является их устойчивость к внешнему воздействию: в них нет тех центров, воздействие на которые транслируется на всю структуру.

Очевидно, что сетевые структуры могут возникать (и всегда возникали) безотносительно к использованию информационно-коммуникативной техники. Сетевыми являлись и являются структуры многих криминальных и террористических организаций, чем объясняется значительный интерес к сетевым структурам, проявляемым социологией и политической наукой в последнее время, когда подобного рода организации стали играть существенную роль в мировой политике (подробнее см. ниже). Однако развитие глобальных телекоммуникаций, обеспечившее невиданные ранее возможности горизонтального общения между индивидами и группами (здесь снова уместно вспомнить «глобальную деревню» Маклюэна), сделало потенциальной сетевой структурой очень значительную часть мира, виртуальные же сетевые структуры в Интернете⁴⁸ стали чрезвычайно многочисленными.

Таким образом, глобальное информационное общество построено в значительной степени по сетевому принципу. Однако назвать его в полной мере сетевым обществом нельзя – хотя бы по причине языковой диверсификации мира, ограничивающей возможности коммуникации «всех со всеми» и самоорганизации поверх национально-государственных границ. По крайней мере часть субъектов глобального информационного взаимодействия (причем не только государства) продолжает сохранять иерархическую природу и намерена ее защищать.

2.5. Почему все-таки «информационное общество»?

Итак, почему же из всех терминологических вариантов обозначения тех изменений современного общества, которые приписываются распространению информационно-коммуникационных технологий, доминирующим стал термин «информационное общество». И как же его целесообразнее всего определить?

Как представляется, выбор именно этого термина обусловлен использованием в нем в качестве отличительного признака современного общества понятия, во-первых, преимущественно технического и в силу этого понятного и близкого многочисленным и влиятельным представителям технических и естественнонаучных профессий, во-вторых, хорошо «раскрученного» еще в 1950-х гг. – в эпоху осознания «информационного взрыва» и интереса к кибернетике и, наконец, тесно ассоциированного с вычислительной техникой – одной из любимых игрушек современного человечества, во многом воплощающего в себе представление о прогрессе. К тому же с технической точки зрения основой происходящих трансформаций, как уже говорилось, является именно распространение информационно-коммуникационных технологий, однако трехчастный термин «информационно-коммуникационное общество» был бы хотя и более корректен и точнее отражал бы действительность, однако он слишком громоздок и неудобен для повседневного использования, термин же «коммуникационное общество» тавтологичен. Определение «глобальное» подразумевается и опускается опять же из соображений простоты, а термины «общество знания» и «сетевое общество» по своей внутренней форме имеют другой смысл, так что использование их как синонимов термина «информационное общество» некорректно и нежелательно.

Теперь – об определении «глобального информацион(но-коммуникационн)ого общества».

Начать следует с того, что далеко не все исследователи в принципе согласны с тем, что оно реально существует. К числу скептиков можно отнести, например, К. Мея или Ф. Уэбстера. Оба они не отрицают происходящих технологических изменений, но первый выражает убеждение в том, что «происходящие изменения не так глубоки, как их обычно представляют»⁴⁹, а второй (придерживаясь в целом той же точки зрения о преобладании в современном обществе черт преемственности над чертами новизны) в заключительной главе своей монографии, носящей характерное название «Существует ли информационное общество?», замечает, что «тезис о существовании информационного общества можно было [бы] поддержать и более весомыми аргументами, чем просто подсчет информационных технологий, которые мы используем». И даже если подсчитываются не технологии, а, скажем, стоимость созданной информации, увеличение числа занятых в информационной сфере, насыщенность общества информационными сетями или какой-либо иной параметр, то это, по мнению Уэбстера, не доказывает факт существования информационного общества, а всего лишь раскрывает детали технократической убежденности такого рода «расчетчиков» в том, что оно существует⁵⁰. Информационное общество, по Уэбстеру, – это гипотеза, а не факт.

Однако такой скептицизм, при всей его отрезвляющей полезности, является скорее маргинальным, и лица, принимающие решение, повсеместно исходят из того, что современное развитие информационно-коммуникационных технологий меняет жизнь общества и требует выработки той или иной позиции, а желательно и политики в отношении этих изменений; обосновывать же эту политику удобно, апеллируя к представлению об глобальном информационном общество – о чем и говорилось во Введении.

Большинство современных определений информационного общества носят комплексный, или, если угодно списочный характер: в них перечисляется совокупность параметров, каждый из которых был когда-то предложен в качестве ведущего в той или иной концепции. Поскольку эти концепции существенно различаются, предпринимается попытка просто объединить их, включив в определение тот или иной набор характеристик без попытки выделить какой-либо из них в качестве ключевого или установить между параметрами какие-то импликационные отношения. Такие определения можно найти, например, у, Я. ван Дейка⁵¹, Т.В. Ершовой⁵², У. Мартина⁵³и во многих других местах.

Ниже предлагается другое определение, в основе которого лежит представление об информационном обществе как об обществе потенциально неограниченных коммуникационных возможностей (и соответственно, потенциально неограниченного доступа к информации).

Идеальное глобальное информационно-коммуникационное общество (и-ГИКО) – это общество, в котором:

1. каждый из его членов имеет возможность в любой момент установить связь с любым другим его членом, а также воспользоваться доступом к любым информационным массивам в любой точке планеты с целью использования хранящейся там в любой форме информации и/или внесения в них информации в любой форме, и

2. достаточно большая часть членов этого общество активно используют эти возможности, в том числе для осуществления своей профессиональной деятельности.

Это определение⁵⁴ задает идеальный тип, который как представляется, потенциально реализуем в технологическом плане⁵⁵ (при огромных, но выглядящих принципиально преодолимыми организационных проблемах), но который вряд ли когда-нибудь будет воплощен в жизнь в силу множества соображений совершенно не технологической природы: экономических, военных, политических, относящихся к безопасности, правовых, религиозных, идеологических, межличностных, корпоративных, моральных и т.д. Некоторые из этих соображений носят откровенно своекорыстный характер, тогда как другие более чем серьезны и заслуживают самого уважительного к себе отношения⁵⁶; беда, правда, заключается в том, что первые очень склонны мимикрировать под вторые.

Определение идеального ГИКО необходимо дополнить определением ГИКО реального.

Реальное ГИКО (р-ГИКО) характеризуется некоторой (пока что не очень большой) степень приближения к этому идеальному типу и хотя бы номинальной фиксацией в своей идеологии желательности движения в его направлении его формирования.

Вряд ли приходится сомневаться в том, что ни человечество в целом, ни каждый конкретный индивид не готовы к абсолютной свободе информационного обмена и, с уверенностью можно сказать, никогда на нее не согласятся⁵⁷. Тем не менее, представляется, что именно движение в направлении этого идеала (назовем его неуклюжим словом «глобинформатизация», чтобы не использовать сильно девальвированный в результате использования во всяких мелких и мельчайших программах термин «информатизация») порождает как те социальные, экономические и прочие изменения, которые списком перечисляются в других определениях информационного общества (например, очевидно, что функционирование определенного таким образом и-ГИКО, в том числе и его экономика и культура, будут существенно зависеть от интенсивного использования информации), так и совокупность основных вызовов, которые рассматриваются как наиболее актуальные проблемы развития информационного общества и ответы на которые ищутся в настоящее время.

В частности, социальные и экономические корреляты развития информационного общества совершенно естественно вытекают из того, кто на настоящий момент наиболее явно является «бенифициаром» существенно возрастающей свободы информации и коммуникации – и столь же ясно, чьему благополучию она угрожает. Так, уже в начале 1990-х гг. было очевидно, что теми преимуществами, которые открывает развитие информационных технологий, одной из первых и очень эффективно воспользовалась кредитно-банковская сфера⁵⁸. В 2003 г. Е.Л. Вартанова (ныне декан факультета журналистики МГУ) указывала, что «некоторые исследователи напрямую связывают развитие глобальных телекоммуникаций с нуждами сектора банковских услуг, отмечая, что появление глобальной сервисной экономики привело сегодня к значительным изменениям рынков и потоков – как капитала, так и информации»⁵⁹. А известный отечественный левый теоретик А.В. Бузгалин тогда же писал о том, что «в мире образовался виртуальный “черный ящик”, состоящий из гигантских (в сотни миллиардов и триллионы долларов) финансовых пузырей», обеспечивающих «власть виртуального фиктивного финансового каптала, “живущего” в компьютерных сетях»⁶⁰.

Излишне напоминать, что в 2008 г. подобного рода соображения стали, как минимум, популярнейшими риторическими мотивами.