Раздел I. Методологическая рефлексия над наукой: функции и структура

сущностное выражение. Этого, собственно, и требует отношение к образцам как классике. В традиционных культурах образцам просто следуют, насколько это возможно. В европейской культуре отношение к образцам несколько иное. Европейская культура имманентно исто­рична и культурные образцы в ней осознаются исторически. Понятие классики, собственно, и фиксирует высшие образцы различных типов культурной деятельности, наиболее адекватно выражающих внутрен­ние условия существования этой деятельности в определенных исто­рических условиях. Классика фиксирует контуры конкретных типов деятельности (реализуя основные их понятия, если они есть). Здесь отношение к образцам определяется через отношение к ним прежде всего как к случаям достижения гармонии исторической формы и историко-культурного содержания. Классические образцы возникли однажды, в результате усилий некоего (индивидуального или коллек­тивного) автора (культурного героя), т. е. они всегда суть произведе­ния, и при том они суть конкретные произведения. Им подражают (но не дублируют просто) или от них отклоняются, но в любом случае они суть индивидуальные авторские работы — фактически существующие воплощения в индивидуальной форме данной культуры, несущие на себе следы индивидуальности, решившей ту или иную проблему в рамках данной культуры на данном ее этапе. Они суть вершины и до­стижения культуры. И таковыми остаются, пока данная культура жива (вне зависимости от того, следуют ли им как образцам или демонстра­тивно отклоняются от них как от образцов в поиске новых форм су­ществования этой же культуры).

В нашем случае классика, классическая эпистемология Нового времени фиксирует условия возможности научного познания, как оно сложилось в ту эпоху и как оно соотносится с реальностью науки нашей эпохи. И в этом суть дела. Я не принижаю современность — я лишь утверждаю, что классика в любой области — это выражение условий культурно-исторической возможности феномена. И потому все неклассическое — это выявление нового в познании как пробле­мы новой науки, проблемы ее возможности сегодня. И если эти но­вые тенденции ведут к новому типу науки, то в любом случае здесь неизбежна преемственная связь, какой она была от античной мате­матики до математического естествознания. А это значит, что надо искать форму трансформации возможности познания, искать фило­софскую формулу современного познания, а не пытаться возводить в норму описания различного рода отклонений от формулы Ново­го времени. Только в контексте такого рода поиска имеет смысл об­суждать тенденции современной науки и процессы, происходящие с ней, а также опасности, которые ее подстерегают.

_Э

волюция методологической тематики, как она была прослежена в предыдущем разделе, по сути, представ- ляла отказ методологии науки от философской функ- ции самосознания по отношению к науке и нарастание позитивно-научного элемента в методологии. Фактически

это означает, что методология «уходила» от формулирования тре- бований к науке с точки зрения «должного» и просто описывала исторически ситуативные научные практики, тем самым «освящая» их как «сущее». Между тем и в самой науке происходили процес- сы, которые меняли ее облик. Начался этот процесс, как я пытался показать, еще в Новое время. XX век сделал очевидным его смысл. Чтобы понять современную ситуацию в философии науки, необхо- димо вернуться к истокам постпозитивистских дискуссий 1970-х гг. и реконструировать логику их движения.

Постпозитивисты полагали, что переориентация «философии науки» была отражением широких изменений в искусстве, поли­тике, практике и в других сферах жизни современного общества. Один из «старейших» постпозитивистов — Ст. Тулмин — отмечал, что буквально на глазах происходило размывание стандартов науч­ности, сложившихся в рамках изолированных дисциплин, и резко возрастало влияние ценностно-практических факторов на характер и направление научных исследований. Именно эти факторы стано­вились предметом пристального внимания историков, социологов и, наконец, философов науки, которые, как подчеркивал Тулмин, отказывались рассматривать математическую логику в качестве адекватного основания для философского анализа науки и перехо­дили от поиска вневременных характеристик «формы» познания к исследованию исторической конкретности науки, к ее «функции»¹.

¹ См.: Toulmin St. From Form to Function: Philosophy and Histori of Science in the 1950s and Now I I Daedalus. 1977. Vol. 106. № 3.