Раздел I. Методологическая рефлексия над наукой: функции и структура

ма несоизмеримости теорий. Так в неклассической эпистемологии строятся исследовательские программы позитивного, конкретного научного исследования науки. Именно так, через отрицание клас­сики, эта эпистемология обобщает материал, который ей приносят современные научные (т. е. не философские, а позитивные) иссле­дования познавательной деятельности.

Этот позитивный материал входит в неклассические эпистемо­логические концепции в двух направлениях, вполне определенно заданных классикой. 1. Критические исследования опытных осно­ваний познания, т. е. исследования форм данности, «представ­ленности» объекта в познании. 2. Исследования форм активно­сти субъекта познания — в основном историко-культурных форм. Свой вклад здесь вносят когнитология, когнитивная психология и психология восприятия, общая психология, физиология орга­нов чувств, социология знания, историко-научные реконструкции и пр. Из этого материала и строится собственное содержание со­временной послеклассической эпистемологии — от марксизма до этнометодологии и конструктивизма, от эволюционной эписте­мологии до эпистемологического неореализма. Скажем, благород­ные цели борьбы с фундаментализмом стимулируют критический научный анализ форм представления объекта и обнаруживают наивность схемы «ощущение-восприятие-представление». Или социально-культурные трактовки активности субъекта, т. е. трак­товки, фактически децентрирующие и релятивизирующие субъекта познания, ориентируют историко-культурные исследования науки.

Эти конкретно-научные, позитивные исследования, собственно, и образуют содержательный остов послеклассической эпистемоло­гии. В свою очередь, из них практически напрямую делаются ради­кальные и смелые выводы, претендующие на статус философских, об отрицании рациональности знания, о социальном конструиро­вании знания, о непосредственной ценностной ориентированности когнитивной активности субъекта познания и пр. Например, идея объективности научного познания корректируется требованием учитывать приборную деятельность субъекта познания со ссыл­кой на теоретико-познавательные идеи Копенгагенской школы или (и) на историко-научные или общекультурные исследования культурно-исторической обусловленности познающего субъекта.

Замечу сразу, классическая эпистемология действительно не способна ни «прогнозировать» появление такого рода данных о «неклассических» реалиях современного научного познания, ни концептуально освоить их. Но об этом ниже, здесь же, продол­жая логику «перевернутой перспективы», можно констатировать: