Раздел I. Методологическая рефлексия над наукой: функции и структура

дов. Само общение — это, если угодно, и есть главный ценностный вектор познания, вектор самоопределения мысли, имманентный познанию вектор работы ученого.

При этом Флоренский, как раз благодаря религиозной направ­ленности своих философских исканий, представляет и научно­познавательную деятельность (по крайней мере, в пределе) как обще­ние с Абсолютом. Граница, которую в движении мысли фиксирует термин, предстает у него как граница между «одним миром и другим». И, таким образом, доводя ситуацию самоопределения мысли, вы­ражающей реальность, до предела, он фактически воспроизводит ход кантовской «Критики чистого разума». Но, в отличие от Канта, Флоренский в «Иконостасе» ясно формулирует мысль о знаковой природе постижения мира, располагающегося за границей доступ­ных нам феноменов²⁸. Этот мир подает нам знаки, и активность са­моопределяющейся мысли есть, по сути своей, человеческая попыт­ка раскрыть смысл этих знаков. Конечно, не более чем попытка. Но иного человеку и не дано. Как отмечает рассматривавший этот аспект философии Флоренского А- В. Михайлов, «все, что только может быть сказано об этом ином мире, зиждется исключительно на вере, то есть на некоторых допущениях, которые в дальнейшем самообосно- вываются, самодоказываются, складываясь в логический круг — по­мимо всего прочего весьма стройный, красивый и, как подобает ему, самоубедительный»²⁹. И, добавлю еще, по Флоренскому, постоянно и преемственно расширяющийся³⁰. И потому, особенно в силу послед­него обстоятельства, для Флоренского чрезвычайно важно указать, что является средством осознания условий, при которых раскрываемый смысл знаков приобретает характерную для науки общезначимость. Он указывает на семиотику, проясняющую культурно-символическую природу знака. С ее помощью (а не с помощью релятивизирующей познание к внешним факторам социологии) он пытается прояснить те специфические условия, при которых мысль самоопределяется, вырабатывая общезначимую научную терминологию — необходимое научное знание. Таким образом, касаясь эпистемологической про­блематики, Флоренский обращается именно к средствам семиоти­ки, причем семиотики культурно ориентированной. Здесь в качестве аргумента, подтверждающего полученный вывод, я сошлюсь на уже имеющийся сегодня в отечественной литературе опыт исследования

28 См.: Флоренский п. А. Иконостас // Флоренский п. А. Сочинения. В 4 т. Т. 2. М., 1996. С. 419-526.

29 Михайлов а. В. О. Павел Флоренский как философ границы // Михайлов а. В. Обратный перевод. М., 2000. С. 476.

30 Флоренский п. А. У водоразделов мысли. Т. 2. М., 1990. С. 205—206.

145

этого аспекта философии П. А. Флоренского³¹. Здесь же мне было важно показать, что характерная для русской философии установка на самоценность общения приводит Флоренского к культурно ори­ентированной семиотической трактовке научных коммуникаций и что подобным образом представленная трактовка коммуникаций от­крывает новые перспективы современной философии науки. В част­ности, мне представляется, что она позволяет разорвать, казалось бы, неразрывную в нынешнем состоянии философии науки связь между констатацией социокультурной обусловленности научного познания и социокультурным релятивизмом, фактически превращающим науч­ное знание в социокультурный фантом.

³¹ В частности, размышления на этот счет А. В. Михайлова и исследование С. С. Хо- ружего, поставившего вопрос о возможности сравнительного анализа концепции конкретной метафизики Флоренского со структурализмом и семиотикой. См.: Михайлов А. В. О. Павел Флоренский как философ границы // Михайлов А. В. Об­ратный перевод. М., 2000. С. 444—484; Хоружий С. С. Философский символизм П. А. Флоренского и его жизненные истоки // П. А. Флоренский: pro et contra. СПб., 1996. С. 525-557.