Раздел I. Методологическая рефлексия над наукой: функции и структура

эти проблемы на другом языке»⁴. Эта характеристика феноменоло­гии, сама по себе весьма важная, приобретает в контексте обозна­ченной выше темы особое значение в силу той методологической роли, на которую сегодня претендует феноменология в сфере эпи­стемологической и философско-методологической рефлексии над наукой. Феноменология является наиболее последовательной фи­лософской дорогой к герменевтике, а последняя, как считают очень многие исследователи, становится сегодня главным претендентом на роль общей (универсальной) методологии всей (гуманитарной и естественной) науки⁵. Концептуальная открытость феноменоло­гии, о которой говорит Молчанов, ее способность адаптироваться к специфической ситуации философско-методологической рефлек­сии над знанием в этом контексте чрезвычайно важна. Важна она была и во времена Г. Г. Шпета — поэтому он так заинтересовался теоретическими разработками Гуссерля и блестяще воспользовался возможностями, которые представляла ему феноменология. Еще более важна она сегодня в рамках тех проблем, которые сотрясают современное философско-методологическое сознание науки.

Современная философско-методологическая рефлексия над наукой, обратившись к принципу историзма как к ключевому в анализе научного знания, прямо вышла к тем проблемам, которые на протяжении последнего века обсуждались в основном в сфе­ре философско-методологической рефлексии над гуманитарными науками, или, как их называл В. Дильтей, над науками о духе. При этом историзация современного методологического сознания не просто продолжается, она как бы интенсифицируется; она пошла, так сказать, вглубь методологии — на уровень положительного ис­следования научно-познавательной деятельности средствами са­мой науки. Исследования науки средствами самой науки, которые прежде опирались главным образом на концептуальный аппарат социологии и социальной психологии, сегодня по большей части опираются на концептуальный аппарат и методы наук откровенно гуманитарных. Анализ современного научно-методологического сознания показывает, что сегодня в основу историко-научных ре­конструкций кладутся все более и более рискованные культуро­логические подходы (вроде этнометодологии), на фоне которых работы «классических» постпозитивистов (Т. Куна, даже П. Фейе-

4 Молчанов в. И. Аналитическая феноменология в Логических исследованиях

Эдмунда Гуссерля // Гуссерль Эд. Собрание сочинений. Т. 3 (1). Логические иссле­дования. Т. II (I) / Пер. с нем. В. И. Молчанова. М., 2001. С. XIV. ^s См., например: Гайденко П. П. Научная рациональность и философский разум. М., 2003. С. 14.

129

рабенда, не говоря уж об И. Лакатоср) выглядят как нечто вполне традиционно-методологическое. Вообще нынешние исследования науки (лучшие из них) начинают все более напоминать «гуманита- ризированное» литературоведение.

В своем обзоре новых книг по эпистемологии на французском языке Е. В. Вострикова замечает: «Во французской литературе ак­тивно обсуждается проблема междисциплинарного синтеза есте­ственных и гуманитарных наук, при этом доминирующей является идея о том, что естественные науки не способны самостоятельно, без привлечения гуманитарных дисциплин ответить на ряд фунда­ментальных вопросов, традиционно относимых к их области иссле­дования. В качестве примера можно привести работу “Врожденное и приобретенное: новые эпистемологические подходы” Мари- Кристин Морель и Бернара Брёна (коллективная монография; Marie-Christine Maurel, Bernard Brun. L’inne et I’acquis: Nouveiies ap­proaches epistemologiques. Publications de I’Universite de Provence, 2005. 140 p.). В данной работе демонстрируется, что, чем больше прогрессирует знание в области генетики и нейронауки, тем более размытой становится граница между врожденным и приобретенным и тем очевиднее предстает факт, что этот вопрос выходит за рамки области одной науки, так как понятия врожденного и приобретен­ного знания не обозначают четко определенные сущности. Другой пример, подтверждающий данный тезис, — книга "Эпистемология биологии: познание живого” Патрика Дюпуе (Patrick Dupouey. Episte- mologie de la biologie: La connaissance du vivant. Armand Colin, 2005. 128 p.). Основная идея данной работы состоит в том, что биология не способна самостоятельно ответить на фундаментальный вопрос о том, в чем состоит природа жизни. Этот вопрос относится к обла­сти философского синтеза таких дисциплин, как биология, религия, политика, философия, так как смысл вопроса является не биологи­ческим, а идеологическим и социальным»⁶.

В контексте этих исследований сформировался соответствую­щий образ науки. Важнейшая его особенность состоит в том, что в рамках этого образа все научное знание, без различий по предмету и методу, предстает социально и культурно релятивным и истори­чески изменчивым. И именно таким образом, через релятивизацию преодолевается известное различие между естественными и гумани-

⁶ Вострикова Е. В. Новые книги по эпистемологии на французском языке // Эпи­

стемология и философия науки. 2006. Т. VII. № 1. С. 249.

Раздел I. Методологическая рефлексия над наукой: функции и структура

тарными науками, т. е. достигается единство научного знания по ме­тоду. Естествознание при таком взгляде на науку лишь по некоторым степеннйм параметрам отличается от гуманитарного знания — оно предстает как серия проекций культурных доминант различных эпох и регионов на природу. А само гуманитарное знание при этом все бо­лее «гуманитаризируется», изживая, вместе со своими комплексами неполноценности, и всякое уважение к традиционным стандартам научности. Стали поговаривать даже о том, что теперь именно гума­нитарное знание следует рассматривать как образец и стандарт для точного естествознания (вот ведь как забавно обернулась idee fixe неопозитивистов о единой науке на базе физики). И действительно, если в объединенной науке на место процедуры научного объясне­ния претендует процедура интерпретации, то именно герменевтика и может претендовать на роль методологии всех наук. Правда, мне­ние «естественников» в этом вопросе придется игнорировать (но третировали ведь не так уж давно методологическую самооценку гу­манитариев редукционистские программы неопозитивистов).

Однако это победное шествие методологического сознания науки к единству знания через его историко-культурную реляти­визацию сталкивается с рядом весьма серьезных проблем. И воз­никают эти проблемы как раз в связи с релятивизацией знания, с превращением его в серию в общем равноправных культурно­исторических проекций. При этом из рассуждений «философов на­уки» сегодня практически исчезают такие понятия, как «истина» и «объективность». Возникает ощущение, что методологи уже готовы обсуждать взамен проблемы истины проблему научной «правды», которая может быть у каждой интерпретации своей. Однако дело в том, что научное познание есть деятельность, по самой своей сути ориентирующаяся на рационально обоснованные единые нормы и идеалы, обеспечивающие получение общезначимых результатов. Если познание в таком обосновании не нуждается, то это точно не научное познание и, скорее всего, не познание вообще. С другой стороны, если философские конструкции не пытаются даже раци­онально обосновывать общеобязательность норм познания, то эти конструкции, во всяком случае, не являются методологическими. Коль скоро речь идет о философском осмыслении науки, которое претендует на роль методологии, то оно должно выполнять (пря­мо или косвенно) какие-то методологические нормативные функ­ции, фиксирующие условия истинности знания. Между тем все эти тенденции к социально-исторической релятивизации знания ведут к фактическому отказу «гуманитаризированной» методоло­гии от нормативных функций, т. е. предполагают уход методологии