Раздел I. Методологическая рефлексия над наукой: функции и структура

Исследования П. П. Гайденко новоевропейской философии в ее связи с наукой, в частности идей Декарта, позволяют разглядеть за рефлексивно-процедурной стороной Метода, которая превалиро­вала в дальнейшей судьбе методологии вплоть до дня нынешнего, культурно-мотивирующую функцию рефлексии, открывающую для сознания Я (для сознания мыслящего человека) перспективу бытия, перспективу выхода к миру. Собственно, эта перспектива и составляла всегда главную проблему эпистемологии и философско- методологической рефлексии над научным знанием: каким об­разом мы можем вырваться из внутреннего мира, из круга нашего опыта и наших концептуальных построений к миру объективному, к тому миру, который мы познаем, о котором что-либо знаем. Де­карт очень внятно, очень ясно поставил вопрос о том, как и при каких условиях определяется знание. Обнажил принципиальную субъективность знания и критериев его отбора¹⁵. И вместе с тем констатировал рефлексивно осознаваемую необходимость объек­тивности знания, необходимость, которая, собственно, и консти­туирует субъекта (картезианское «Я», «ego», «cogito»). Процедуры Метода отнюдь не насыщают эту необходимость каким-либо со­держанием, не проясняют ни природу этой необходимости, ни ее истоки. Картезианская «ясность» чревата психологизмом. Декарт, собственно, и не уточняет, почему мыслящее Я вообще нуждается в этой рефлексии. Не уточняет, я думаю, потому, что как раз прак­тическая значимость науки уже заслоняет здесь экзистенциально­личностные аспекты научно-познавательной деятельности.

Между тем разглядеть и уточнить функцию методологиче­ской рефлексии, мотивирующую научно-познавательную актив­ность и тем самым конституирующую субъекта познания на уровне экзистенциально-личностном, важно сегодня еще и потому, что, как выясняется, без обращения к ней невозможно понять движущие на­уку силы, условия ее историко-культурного существования. Привыч­ное понимание этих сил, складывающееся из представлений о том, что цель науки состоит в удовлетворении социально-практического,

¹⁵ Интересно рассуждение Г. Г. Шпета на этот счет: «Из Декартовского разреше­ния своего сомнения, — как и вообще из идеализма этого типа, — между прочим следует, что для того, чтобы вещь познать, нужно ею быть. Во всяком случае, только такое познание вполне адекватно. Идея в широком смысле вчувствования или уразумения имеет это положение своей предпосылкой. Поэтому и со-знание есть вместе с тем со-бытие. Всякое переживание есть переживание события — это опыт, но это также исторический факт. Подлинная философия действительности есть философия истории, т. е. метафизика. Таково свойство конкретного познания действительности. 1де нет указанного условия, т. е. единства и общности бытия, там познается только “вид” или “идея”». Архив семьи Г. Г. Шпета.

85

социально-экономического, если угодно, запроса общества, что ее Историческая динамика есть естественно-исторический процесс по­ступательного развития, не кажется сегодня удовлетворительным. Стало очевидным, что объяснить существование феномена науки, а тем более ее динамику, только рефлексивным осознанием насущ­ной социально-практической потребности в рационально система­тизированной картине различных фрагментов реальности и разра­боткой логико-методологического инструментария для построения этой картины невозможно. Необходимо принять во внимание еще И культурно-историческое ее измерение, сопряженное с лич­ной мотивацией человека познающего. Поэтому к исследованиям Я. П. Гайденко я впервые в этой работе решаюсь применить термин «Культурно-историческая эпистемология»¹⁶. Здесь, подчеркиваю, речь идет не о социальном измерении познания, но о его социально­личностном аспекте, через который сохраняется историческая тра­диция европейской науки как культурного феномена.

. Методологическое исследование форм бытия знания привязано к содержанию наличного знания и никоим образом не может абстраги­роваться от него. Выявляя структуру знания (особенности языковой (организации научных текстов), методолог может идентифицировать эту структуру как структуру знания (т.е. не потерять свой предмет), лишь опираясь на те конкретные культурно-исторические предпо­сылки, которые позволили реальному субъекту познания рассматри­вать данное языковое образование как знание. И наоборот, прояснить Эти предпосылки, чтобы опереться на них, методолог может, лишь опираясь на формальную структуру научных текстов и на представ­ление об общих принципах их организации. Фактически методолог занимается толкованием научных текстов, совершенствуя при этом овои представления не только об их формальной структуре, но и о со­держательных предпосылках их понимания (осмысленности). Возни­кающий здесь круг по существу ничем не отличается от герменевтиче­ского и “разрывается” благодаря смещению исследования то на один, то на другой аспект текста. Современная методология, акцентирую-

¹⁶ При этом чрезвычайно важной для понимания термина «культурно-историческая эпистемология» является отличная от предложенной Лакатосом интерпретация по­нятия «научно-исследовательская программа», которая «должна содержать в себе не только характеристику предмета исследования, но и тесно связанную с этой характеристикой возможность разработки соответствующего метода исследования. Тем самым научная программа как бы задает самые общие предпосылки для по­строения научной теории, давая средство для перехода от общемировоззренческого принципа, заявленного в философской системе, к раскрытию связи явлений эм­пирического мира». См.: Гайденко П. П. Эволюция понятия науки. Становление и развитие первых научных программ. М., 1980. С. 8.