Раздел I. Методологическая рефлексия над наукой: функции и структура

И естественно, что именно из слова, из анализа языка науки ис­ходит рефлексия, фиксирующая условия, нормы и стандарты на­учного познания, т. е. фиксирующая условия, нормы и стандарты различения и соотнесения реальности и знания о ней. На всем про­тяжении истории науки и во всех когнитивных ситуациях именно анализ научных текстов был исходным пунктом такой рефлексии. Так было в античной и средневековой науке. Так было и в Новое время, когда создавались первые учения о методе. Возникновение собственно методологии, конечно, изменило характер рефлексии, но не ее суть и роль в познании. На анализ концептуального языка науки опирались позитивистские и неокантианские методологиче­ские концепции XIX в., из анализа языка науки исходили програм­мы неопозитивизма. Надо полагать, что и сегодня, для того чтобы прояснить причины «нормирующего» бессилия современной ме­тодологии науки, ее неспособности очертить границы науки, отли­чить научное знание от псевдознания, следует обратиться прежде всего к методологическим трактовкам роли слова в формировании знания. Важно понять, что, собственно, извлекает методология из анализа языковых форм бытия знания. На что она опирается в сво­их претензиях нормировать научно-познавательную деятельность? И весь ли значимый для рефлексии над наукой потенциал этих форм исчерпан методологией науки на сегодня?

Мне представляется, что философско-методологическое созна­ние науки, сведенное к определенному типу «философии науки», «отработало» в полной мере лишь одну из рефлексивных возмож­ностей, заключенных в «слове-знании». Чтобы продемонстрировать то, что, собственно, осталось в языке науки вне поля зрения такого рода методологической рефлексии, я обратился к понятию «вну­тренняя форма слова». К этому понятию, и вообще к теме внутрен­ней формы слова, я, естественно, буду с этой целью возвращаться неоднократно. А для начала, чтобы хоть как-то пояснить основания моего концептуального выбора, приведу «говорящую» цитату из ра­боты В. В. Бибихина «Внутренняя форма слова»:

«Выявление внутренней формы происходило в чем — в слове? В слове отыскивали внутреннюю форму, для Потебни слово пока­зывало свою внутреннюю форму, как око в слове окно. Ведь видно, сказано самим словом: слово «окно» отсылает к оку, ну буквально заставляет заняться им, исследовать, как же око скрыто, заложе­но в слове “окно”. Исследователь наивно шел за этой указкой и ра­довался: я увидел, я нашел. Но ведь он увидел, потому что слово ему указало. Он схватился за то, что ему указало слово, и вся так