Раздел III. Псевдонаука вчера и сегодня

60-х годов XX столетия. Оно сталкивается с реальностью мощных процессов, превращающих науку в непосредственную «производи­тельную силу» общества, оно вынуждено констатировать постоянно нарастающую институциализацию науки и социальную релятиви­зацию знания, изменение социального статуса экспериментально­технического базиса науки и пр. В результате в методологии науки утверждается точка зрения, согласно которой понятие научности не следует связывать с какими-либо строго заданными логико­гносеологическими процедурами и даже вообще с каким-либо опре­деленным набором критериев. Более того, многие методологи ста­ли склоняться к выводу, что границы научности задаются скорее социокультурными, нежели гносеологическими, параметрами по­знавательной деятельности, а потому реальное использование кри­териев научности (методологических и логических) носит куда более либеральный характер, чем это могли предположить еще совсем недавно самые отчаянные релятивисты. Во всяком случае, вся со­временная методология исходит из того, что реальная наука посто­янно движется, изменяется, перестраивается, и методология, це­лью которой является формулировка научного метода, вынуждена считаться с тем, что критерии эти должны прилагаться к изменяю­щемуся знанию, т. е. к знанию вечно незавершенному, вечно нару­шающему в своей динамике сложившиеся каноны научной рацио­нальности. И тем не менее устремленность науки к соблюдению этих канонов, мотивированная определенной культурной и экзи­стенциальной установкой на истину, — это то, что и создает науку.

Прагматическая ориентация астрологии влекла за собой отнюдь не только размывание рациональности астрологических представ­лений, иначе астрология быстро превратилась бы в простое гадание. В астрологии всегда присутствовала и несколько иная тенденция, связанная с тем, что астрологические предсказания использовались все-таки для достаточно определенных материально-практических действий и нуждались не только в психологически убедительных, но и в объективно верных «основаниях». Тысячелетний опыт исполь­зования астрономических сведений для организации жизни под­сказывал, что наблюдение за звездами способно дать такое знание и важно, что именно это убеждение превращало простое гадание в псевдонаучные, т. е. имитирующие науку манипуляции, а в неко­торых ситуациях приближало астрологию к уровню действительно прикладной науки и даже науки. Формальным же основанием этого процесса было то простое обстоятельство, что для клиента астро­логического гадания психологически достоверным представлялось предсказание, облеченное в рациональные формы науки.

367

Вся история астрологии от III в. до н. э. и практически до наших дней — это история балансирования между двумя равнозначными тенденциями, одна из которых приближает астрологию к прикладно­му исследованию и даже временами к науке, другая же ведет к зауряд­ному суеверию, замешанному на психотехнике и шарлатанстве. И ли­ния борьбы этих тенденций всегда проходила по самым глубинным основаниям астрологии. Очень ясно это выражалось в противоречии между теорией генетур, опиравшейся на тезис о предопределенности судьбы во всех ее пунктах и моментах, и теорией инициатив, стран­ным образом допускавшей возможность как-то влиять на судьбу, опираясь на астрологические предсказания. Сама возможность раци­онального предсказания покоится на том, что судьба предопределена и точно записана в закономерном движении «звезд» — астролог лишь расшифровывает это движение. Видимо, не случайно возникновение собственно астрологии в процессе развития астрологических идей халдеев и египтян совпадает по времени с первыми удачными попыт­ками научно объяснить закономерности движения планет (Евдокс Книдский, ок. 408 — ок. 355 гг. до н. э.). И вместе с тем мы неизмен­но находим в астрологии элемент неопределенности, оставляющий место для субъективного выбора на земле.

Между прочим, стоики, единственная, пожалуй, античная гре­ческая философская школа, поддержавшая астрологию, резко вы­ступили против учения об инициативах. Знание о судьбе получить можно, как и вообще любое знание, но необходимо оно лишь для того, чтобы мужественно принять неизбежное. Однако астроло­гия, по самой сути дела, которым она занималась, не могла с этим примириться. И думаю, что не по идейным или методологическим соображениям: просто потребитель предсказаний с такими фило­софскими установками — крайне редкое явление. Астрология же в принципе всегда ориентировалась на клиента. И потому она всегда находила «щель» в жесткой детерминации теории генетур, чтобы сквозь нее пробивалась иная, если угодно, «игровая» струя астрологических идей, струя, замечу, куда более древняя, чем ра­ционалистические устремления античных греков. Результатом этих поисков были весьма тонкие различения в астрологии между необ­ходимостью, роком, судьбой и т. д.

Надо сказать во избежание недоразумений, что в самой по себе идее, допускающей момент субъективности в поведении челове­ка, нет ничего предосудительного. Негативный эффект дают лишь попытки прямо соединить эту идею с рациональными структура­ми объективного знания. А если эта идея прямо устанавливается в основание познания, то ни к чему, кроме как к психологизации