Раздел III. Псевдонаука вчера и сегодня

структуры. С помощью интерпретации совокупность строго упо­рядоченных, но ничего не значащих предложений превращается в знание. Интерпретация задается посредством правил обозначения и правил истинности, которые представляют собой мета-языковые предложения, фиксирующие отношение между языковыми выра­жениями и внеязыковой (т. е. вне данной языковой системы) реаль­ностью. Но для того чтобы эта процедура обеспечивала возникнове­ние научно-теоретического знания, она нуждается в определенном уточнении — в данном случае она должна обеспечивать соотнесе­ние формальной языковой системы с особой областью внеязыковой реальности, а именно с такой реальностью, которая доступна нам в опыте, т. е. так или иначе непосредственно наблюдаема. Мы не бу­дем здесь погружаться в обсуждение проблем, связанных с уточне­нием того, что мы, собственно понимаем, под внеязыковой реаль­ностью и как эта реальность может быть соотнесена с языком. Здесь достаточно сказать, что это иная система языковых же выражений, имеющих иной статус — статус эмпирических утверждений.

В случае астрологии сказанное означает, по-видимому, следую­щее. Совокупность содержательных астрономических утверждений о звездном небе в силу своей содержательности, очевидно, строго упорядочена, вместе с тем по отношению к земной реальности она выступает как система формальная (поскольку ее содержание не имеет прямого отношения к земным событиям). Астрологические интерпретации приписывают этой формальной системе земные зна­чения, и в той мере, в какой это происходит по определенным пра­вилам, возникает астрологическое знание. Однако для того чтобы это знание приобрело статус научно-теоретического, необходимо, чтобы определенная часть астрологических интерпретаций происхо­дила по правилам, строго фиксирующим условия эмпирической на­блюдаемости приписываемых «звездам» значений.

Как это выглядит в реальности? Пусть пол Марса непосредствен­но не наблюдаем, но должны быть наблюдаемы следствия его муж­ской природы, и притом должно быть строго определено, какие это следствия и при каких условиях они доступны наблюдению. Эту строгость как раз и призван обеспечить третий компонент концеп­туальной системы астрологии, о котором шла речь выше.

Так вот, в астрологии данный компонент и в содержательном, и в формально-методологическом плане носит настолько расплывча­тый характер, что сам по себе он не способен очертить сферу эм­пирических интерпретаций астрологической теории. В астрологии интерпретации приобретают эмпирический смысл, лишь включаясь в конкретную, всегда ситуативную практику астрологических пред­

363

сказаний, где именно условный конкретный контекст предсказания, фиксируемый взаимопониманием астролога и заказчика-объекта, выполняет (восполняет) роль правил эмпирической интерпретации. Не астрологическая теория, стало быть, а прагматические нужды астрологических предсказаний определяют сферы, где устанавли­вается эмпирический смысл астрологического знания. Поэтому астрологическое знание принципиально условно, локально.

В свою очередь, астрологическая практика нуждается именно в таких теоретических конструкциях, где правила эмпирической ин­терпретации предельно размыты. В самом деле, насколько мощной должна быть теоретическая система, чтобы учесть все бесконечно многообразные воздействия, определяющие траекторию человече­ской судьбы? Тем не менее, пользуясь наличным, не очень богатым, не очень точным и притом постоянно меняющимся теоретическим инструментарием, астрологи предсказывали, предсказывают и в обо­зримом будущем, видимо, будут предсказывать вполне «успешно».

Очевидно, далеко не только теоретические конструкции служат им основой для предсказаний. И более того, очевидно, именно услов­ность теоретических конструкций и делает их наиболее эффективным средством предсказания. Ведь и в самом деле, если реальную основу не­которой действительной эффективности астрологических предсказа­ний образует многотысячелетний опьгт человечества, отлагающийся в самых разнообразных формах, то излишняя рационализация этого опыта способна только разрушить его. Поэтому практическая сторо­на астрологии фактически просто требует сохранить содержательную и формальную неопределенность принципов эмпирической интерпрета­ции астрологических гипотез. Во всяком случае, в той мере, в какой астрологическая теория ориентирована на практику предсказаний, она лишена возможности определять область собственных эмпирических интерпретаций, область, где по строгим правилам, при строго воспро­изводимых, повторяемых и целенаправленно варьируемых условиях осуществлялась бы опытная оценка и коррекция ее утверждений.

Целью астрологии всегда было предсказание конкретных зем­ных событий (индивидуальных судеб, судеб сообществ или фи­зических событии, связанных с судьбами людей), и притом пред­сказание, предназначенное для использования в деятельности отдельного человека или сообщества, обязательно, любыми сред­ствами открывающее возможность такого использования. Это по­следнее обстоятельство, как правило, выпадает из поля зрения при оценке эпистемологического статуса астрологии. А между тем, оно, по существу, меняет этот статус. Даже если астрология и может пре­тендовать на статус науки, то только науки прикладной, и притом,