Раздел III. Псевдонаука вчера и сегодня

вместить астрологию в науку, можно с этих позиций просто напом­нить о незавершенности истории. Выборочный интерес к методо­логическим примерам вполне определенного толка, как и всякий такого рода интерес, в случае напоминания легко трансформиру­ется в ожидание грядущего торжества научности в астрологии, а отношение к существующему (и существовавшему) положению дел приобретает оттенок интеллектуальной критичности. «Эти за­метки, — подытоживает Фейерабенд свою критику Заявления 186 американских ученых, о котором шла речь в первом разделе (глава 1), — ни в коем случае не следует истолковывать как попытку за­щитить астрологию в том виде, в каком она практикуется сейчас подавляющим большинством астрологов. Современная астрология в основном подобна средневековой астрологии — она унаследова­ла интересные и глубокие идеи, но она извращает их, подменяя их критику лишь идеями, более приспособленными к ограниченному пониманию практикующих астрологов»².

Впрочем, конечная цель такого рода методологических устано­вок симметрично противоположная: фактически, в мировоззренче­ском плане речь вдет о том, чтобы продемонстрировать отсутствие каких-либо гносеологических преимуществ науки по отношению к иным формам реализации познавательной деятельности. Наука, с этой точки зрения, в гносеологическом отношении ничем не луч­ше мифа, как формы познания и даже кое в чем проигрывает ему. В конечном счете, стало быть, речь вдет не о «низведении» до уровня науки, а о «возведении» науки на уровень мифа, магии, обыденно­го сознания. И надо признать, в обозначающейся здесь проблема­тике и в характере ее обсуждения все более явственно проступают сегодня симптомы серьезного социокультурного кризиса науки или, если угодно, кризиса культуры, в которой наука в принципе возможна. Методологические оценки научного статуса астрологии, выработанные в контексте методологических программ 60—70-х годов XX в., помимо всего прочего, несли на себе отчетливый от­печаток мировоззренческой установки — дезавуировать тезис о гносеологической предпочтительности науки как формы познания. В конкретных методологических разработках эта установка обора­чивалась выбором определенного вектора оценок и сопоставлений различных познавательных феноменов: оценки переносились из плана соответствия знания строгим стандартам научной рацио­нальности в план отклонений от них.

¹ Feyerabend Р The Strange Case of Astrology // Philosophy of Science and the Occult. N. Y., 1982. P. 22.

351

Именно отклонения предстают с э„той точки зрения в качестве нормативной подосновы оценок научности. А коль скоро нор­ма отклонения является, очевидно, величиной условной, методоло­гические оценки полностью релятивизируются. В случае же сопо­ставления феноменов с различным гносеологическим статусом за норму, в соответствии с общей установкой, следовало принимать тот познавательный феномен, чей гносеологический статус являет­ся более сомнительным.

Надо сказать, что очень многие методологи, теоретически, в об­щем разделяя указанную установку, проявляли вполне понятную непоследовательность в ходе ее практической реализации. Однако их более последовательные коллеги напоминали «отступникам» об общих идеалах, как это делал, например, П. Фейерабенд в от­ношении своего куда более осмотрительного «друга и соратника- анархиста» Имре Лакатоса³. Настойчивость Фейерабенда по­нятна — ведь именно в ходе конкретных реконструкций реальных познавательных ситуаций привлекается внимание к факторам ди­намики знания, в том числе и к факторам социокультурным.

Но как раз в этом последнем пункте и обнаруживается со всей полнотой ущербность предлагаемого подхода. Ибо в его рамках мето­дология, концентрируясь на демонстрации неустранимых внутренних дефектов рациональности, фактически лишает и себя и науку пра­ва судить и вообще критически относиться к себе и своему предмету. Свои задачи такая методология видит лишь в том, чтобы отстранен- но констатировать рациональную ущербность науки и вообще вся­кого духовного предприятия.

Вот этот-то сугубый негативизм, эта демонстративная отстра­ненность указанной методологической позиции постпозитивизма от запросов науки, ее нежелание участвовать в совершенствовании научного знания как раз и заставляет методологов искать сегодня, более полнокровные и эффективные позиции. В случае с астроло­гией смысловые потенции поиска такой позиции и неудовлетво­ренность существующей хорошо моделирует известная евангель­ская сентенция: «кто из вас без греха, первый брось в нее камень» (Ин., 8; 7). В зависимости от контекста эта фраза может приобре­тать очень и очень различные смысловые оттенки. И отнюдь не во всех контекстах она приобретает тот высокий смысл, возвышаю­щий и в нравственном, и в интеллектуальном плане, каким она наделена в Евангелии от Иоанна. Так и в устах жертвы, и в устах

³ См.: Feyerabend Р. К. On the Critique of Scientific Reason // Essaye in memory of Imre Lakatos. Boston studies in the philosophy of science. Boston, 1976. V. XXXIX.