Раздел II. Прикладная наука как эпистемологический феномен

шение задач и головоломок осуществляется в ней под эгидой парадиг­мы. Но время от времени «нормальное» развитие науки прерывается, ученые теряют доверие к стратегиям решения головоломок, которые генерирует данная парадигма, начинают искать альтернативные моде­ли и в конце концов переходят к ним. Однако будет ли такого рода из­менение кумулятивным? Будет ли новая парадигма с какой-либо точ­ки зрения лучше старой? На эти вопросы можно получить различные ответы в зависимости от того, допускаем ли мы существование каких- либо универсальных масштабов для оценки парадигм или нет.

Первоначально Кун отрицал существование таких масштабов в плоскости формальных оценок знания и ограничивался доволь­но общего характера ссылками на возможность социологической экспликации кое-каких сторон оценки парадигм⁸. В «Дополнении 1969 года» он уже намечает программу социологической экспли­кации рациональных оценок научных изменений на уровне пара­дигм. Но программа эта довольно быстро столкнулась с трудностя­ми. Дело в том, что рациональная оценка парадигмальных сдвигов предполагает, что выбор между парадигмами коренится в свойствах научного сообщества и в этих же свойствах коренится рациональ­ная деятельность внутри парадигмы. Однако выбор — действие совершенно иного рода, ведь он не узаконивается апелляцией к принципам или прецеденту. Выбор напоминает религиозный переворот или переключение гештальта — фактор, скорее втор­гающийся в нормальную науку, чем вырастающий из нее, поэто­му обращение к природе научного сообщества для обоснования (и объяснения) столь различных и даже взаимоисключающих спосо­бов деятельности ведет к противоречию. И Кун фактически отсту­пает от свой программы, столкнувшись с этим противоречием: он меняет свою исходную позицию — в его концептуальном аппарате появляется понятие «высшие ценности» (paramount values), позво­ляющее ученым ориентироваться в периоды смены парадигм⁹, т. е.

⁸ «Если аномалия должна вызывать кризис, — писал Кун, — то она, как правило, должна означать нечто большее, чем просто аномалию. Всегда есть какие-нибудь трудности в установлении соответствия парадигмы с природой; большинство из них рано или поздно устраняется, часто благодаря процессам, которые невозможно было предвидеть. Ученый, который прерывает свою работу для анализа каждой замеченной им аномалии, редко добивается значительных успехов. Поэтому мы должны спросить, что именно в возникшей аномалии делает ее заслуживающей сосредоточенного исследования, и на этот вопрос, вероятно, нет достаточно общего ответа». Там же. С. 118.

⁹ См.: Kuhn Т. S. Logic of Discovery or Psychology of Research // Criticism and the Growth of Knowledge. L., 1965. Vol. 4 / Ed. by I. Lakatos, A. Musgrave. Cambridge, 1970.

отказывается от идеи, что приверженность ученых к вполне опре­деленным концептуальным каркасам является способом рацио­нальной деятельности только в рамках нормальной науки.

Такой мыслительный ход мог бы, конечно, устроить позити­вистски мыслящих методологов, но никак не новое направление социологии науки. И неудивительно, что именно социологи и со­циологически ориентированные методологи самым решительным образом выступили против куновских «высших ценностей»¹⁰. Идея социокультурной обусловленности научного знания открыла для них перспективу исследования специфических социальных процес­сов, протекающих в научном сообществе в ходе функционирования и изменения тех или иных познавательных установок (парадигм). При этом конкретность приверженности в каждом данном случае является условием схватывания специфики социума науки в целом. С самого начала это новое направление в социологии науки и мето­дологии видело свою задачу совсем не в том, чтобы констатировать приверженность ученых идеалу рациональной организации опыта вообще. Цель своего исследования оно усматривает в выявлении и прослеживании динамики содержательно-конкретных представле­ний о мире и путях его познания, приверженность к которым обра­зует социум науки. Это «социология» именно науки, т. е. применение социологического аппарата для исследования конкретного «позна­вательного» феномена — науки с ее специфической системой содер­жательных ценностей и мотиваций. Исследуемые социологией науки отношения внутри научного сообщества по необходимости имеют в этом случае когнитивный смысл, ибо фиксируются эти отношения в виде имеющих регулятивные функции представлений об устройстве мира и путях его познания. Однако, если ученые привержены не к данным конкретным ценностям, что выражается в единстве мнений членов того или иного научного сообщества, а к «нормальности» и «групповому единству» как таковым, социологическая перспектива исчезает". Прослеживая, как данная парадигма определяет работу ученого, оценивая степень ее эффективности как регулятора научной деятельности, социолог получает возможность объективно исследо­вать специфическую структуру социума науки. В противном случае он отличается, скажем, от социолога кино только объектом, но не предметом исследования, т. е. только сферой приложения социоло­гических понятий, не предполагающей никакого совершенствования

¹⁰ См., например: King М. D. Reason, Tradition and the Progressiveness of Science//His­tory and Theory: Studies in the Philosophy of History. Nottingham, 1971. \fol. 10. № 1.

" Cm.: King M. D. Op. cit.