Раздел II. Прикладная наука как эпистемологический феномен

ясно, на что, собственно, мода — то ли на психологию, то ли на пси­хотерапию, то ли на психоанализ. Но даже если имеет место интерес именно к последнему, речь идет скорее о моде на сведения, необходи­мые для понимания сюжетов западного кинематографа, чем о моде на собственно анализ. И не в том дело, что общество не схватывает раз­личия в терапевтических методиках или концептуальных построениях (оно, в общем, и не обязано их схватывать) — в обществе нет пони­мания того, что, собственно, несет в себе психоанализ в реальном со­циокультурном плане, нет ощущения нужности того, что он предлага­ет для реальной жизни. Нынешний российский психоанализ пока не нашел свою социокультурную нишу, как он нашел ее в начале века с помощью врачей-земцев, ясно представлявших жизненные проблемы того социального слоя, который они «пользовали». В результате воз­никает своеобразная ситуация неукорененности, которую мы обнару­живаем даже там, где, казалось бы, имеют место од ни успехи.

Скажем, издательская деятельность. У нас сегодня переводится и издается огромное количество работ по психоанализу. И если при­нять во внимание, что в нашей стране не столько спрос на психоа­налитическую литературу определяет предложение, сколько именно предложение формирует общественный интерес, эта издательская активность могла бы быть мощным фактором психоаналитического просвещения. Если бы она ориентировалась хотя бы общим созна­нием социокультурного запроса. И не в том дело, что в издании пси­хоаналитической литературы, как мы все знаем, никакого сколько- нибудь согласованного плана не было и, насколько нам известно, нет и сейчас. Дело в том, что сами издатели ощущают запрос лишь, так сказать, справочно-просветительского характера. Мы не можем ответить на простой вопрос, в чем же сегодня нуждается сообщество российских психоаналитиков. В какой литературе? Ведь отсутствие социокультурного запроса проявляется в современном российском психоанализе даже на уровне терминологического употребления.

«В русских переводах, — пишет Н. С. Автономова, — пользование английскими кальками — очень частое явление. Когда мы сталкива­емся сегодня с такими словами и выражениями, как “катектизация Сверх-Я”, “демонтировка дериватов” или “эго-дистонная разрядка”, можно не сомневаться, что все это — англоязычная терминология, предложенная в Стандартном издании, и что, по-видимому, с други­ми концептуальными языками психоанализа, кроме английского, пе­реводчик не работает. Однако в наши дни безоговорочно принимать англоязычную терминологию, по меньшей мере, странно. Особенно маркирован в качестве необоснованного уже упоминавшийся термин

229

cathexis — греческое слово (его смысловые коннотации — захват и удержание), которым Стрейчи переводит немецкое Besetzung. В не­мецком — это военная метафора, которая предполагает завоевание, занятие, оккупирование; во французском (investissement) это финан­совая метафора, предполагающая различные формы вложения де­нег. В слове “cathexis” этих значений нет, а современные английские эквиваленты сейчас все больше сдвигаются в сторону понятия invest­ment. В русском словоупотреблении массивно используется именно слово “катексис”, которое разрастается в целое гнездо непонятных слов, построенных по русскоязычным словообразовательным моде­лям (декатекгировать, рекатектировать, катектизация и др.). Некогда, в первом издании перевода Словаря психоаналитических терминов Лапланша и Понталиса⁸ я предложила переводить Besetzung словом “нагрузка” (с его русскоязычными производными «разгрузка», «сверх­нагрузка», «перегрузка» и проч., — в соответствии с рядом одноко­ренных немецких слов с приставками), однако, насколько я могу су­дить, непонятное слово больше нравится читателям. В Москве этим туманно-притягательным словом даже именует себя одно из пси­хоаналитических обществ. И даже в солидном 10-томном Учебном издании Фрейда, на котором написано “перевод с немецкого”, мы видим — без каких-либо объяснений и примечаний — пресловутое слово “катексис”, вложенное в уста Фреду и подчеркнутое курсивом: “Сопротивление предполагает то, что я назвал контркатексисом"⁹. Этот и подобные случаи гипнотически навязывают читателям мысль о том, что “катексис” (со всеми его производными) — это собствен­ное понятие Фрейда, а не его малоудачный английский перевод. Но если в наши дни термин “катексис” выглядит в международном мас­штабе как уже устарелое терминологическое решение, зачем же рус­скоязычному психоанализу его заимствовать — вместо того, чтобы придумать свой собственный вариант, как это сделали переводчики на другие европейские языки?»¹⁰.

Между тем отсутствие социокультурного запроса опасно. Оно ве­дет к идеологизации и появлению элементов псевдонауки. Об этом также весьма убедительно свидетельствует историческая судьба оте-

⁸ Лапланш Ж., Понталис Ж.-Б. Словарь по психоанализу / Пер. с франц. и вст. ст. Н. С. Автономовой. М., 1996.

⁹ Фрейд 3. Истерия и страх / Пер. с нем. А. М. Боковикова // Фрейд 3. Учебное из­дание. Т. 6. М., 2006. С. 295 и далее.

¹⁰ Автономова Н. С. Археология перевода: европейский опьгг и современные задачи российского психоанализа // Культурология: Дайджест/ РАН. ИНИОН. 2009. № 1. С; 151-152.